Глава 10.
Неделю после похорон я не могла себя заставить пойти в роддом и забрать внука. Спасибо Тамаре, которая взяла на себя заботу о нём в это время. Я не чувствовала к этому ребёнку ничего, кроме ненависти. Ведь это из-за него не стало моей Катюши. Ведь это из-за него не стало Павлика. Это всё произошло из-за него, думала я, лежа в темной комнате в полной тишине. Мне всё ещё не верилось, что в соседней комнате никого нет. Я думала, что сейчас открою дверь, а у окна будет сидеть Катюша и рисовать или читать. Но, я открывала дверь, а комната была пуста.
Пустота в квартире.
Пустота в жизни.
Пустота в душе.
Тамара пришла вечером.
- Лиза, так нельзя. На меня уже начал давить главврач. Я больше не могу держать ребенка в больнице. Он совершенно здоров и ему требуется уход родного человека.
Я мотала головой, не в силах произнести не слова. Как же она не понимает, что мне невыносима сама мысль об этом ребёнке. Она же врач, она должна это понимать. Но она продолжала на меня давить, уговаривая взглянуть на внука. Мол, если я увижу его, то уже не смогу отказаться. Вот этого я и боялась, что не смогу. А я не хочу. Не хочу не мочь отказаться.
- Уходи. Пожалуйста, уходи, - прошептала я, умоляюще глядя на Тамару.
На данный момент мне было уже всё равно. Я не хотела впускать этого ребёнка в свою жизнь. Да и жизнь ли это была, когда в ней стало тихо и не было уже никакого смысла.
А ночью мне приснился сон. Я видела их, моих дорогих и любимых, как будто ничего и не произошло. Павлик, как всегда, сидел у окна и что-то рассказывал. Я стояла у плиты и готовила блинчики, щедро смазывая их маслом. Он любил, когда блинчики блестели от масла. А Катюша стояла в дверях и держала на руках ребёнка. Она качала его и смотрела на меня.
Потом всё начало постепенно исчезать и я попыталась закричать, но лишь беззвучно открывала рот, протягивая руки к дочери. А она отчетливо так мне сказала:
- Я назвала его Павликом, в честь папы.
А на утро я пошла в роддом.
- Я знала, что твоё сердце оттает, - сказала Тамара, улыбаясь мне.
Если бы она знала, что моё сердце разорванно в клочья и ничто ему уже не поможет, то не говорила бы так.
Она позвонила в детское отделение и через несколько минут привезли моего внука. Когда я увидела этот спящий комочек, который, как две капли воды был похож на Катюшу, то не смогла сдержать слёз. Я взяла его на руки, прижалась губами к макушке и плакала. От него пахло молоком и больницей. Мне это не понравилось. От моего внука должно пахнуть домом.
- Как ты его назовешь? - спросила Тамара.
- Павликом. Так Катя хочет, - ответила я, не отрывая взгляд от спящего мальчика. Как хорошо, что в чертах его лица не было ничего от Бориса. Наверняка я не смогла бы его принять, будь в нём хоть толика чего-то от этого мерзавца.
- Это прекрасное имя. А я буду его крестной, если позволишь, - сказала Тамара, помогая одевать Павлика в домашнюю одежду, которую она же и приготовила.
Конечно я позволила, ведь иначе и быть не могло.
Покрестили мы Павлика аккурат на сороковой день после родов. Вообще он был на удивление тихим и удобным ребёнком. На руки не просился и ночами крепко спал. Он плакал только тогда, когда хотел кушать. Даже мокрый подгузник его не беспокоил, он терпеливо лежал и ждал, когда я его поменяю.
А вот в церкви он прямо сам был не свой. Как только мы его занесли в храм, он начал кричать и выгибаться. Я не знала как мне его успокоить. Он захлёбывался в крике, но не прекращал ни на минуту. Батюшка сказал, что ничего страшного, многие детки так себя ведут в церкви. А Бог всё видит и всех любит. Так Павлик и кричал, пока над ним читали молитву и окунали в купель.
После крещения он очень изменился. Стал беспокойным и перестал спать по ночам. Тамара говорила, что это нормально, многие детки до года так себя ведут. Да и Катюша моя была не спокойным ребёнком. Поэтому я не придавала особого значения беспокойству Павлика. Мне было просто хорошо от того, что он был со мной рядом. Что он кровиночка моей Катюши, а значит моя кровиночка. И мне было очень стыдно тех своих мыслей, когда я не хотела его видеть и думала, что пусть его отдадут в дом малютки. Страшно было подумать, что у меня могло его не быть. Моего Павлика.
Продолжение следует..