Единого российского народа нет.
«У меня подруга Майя,
Мы с ней были «не разлей…»,
Но теперь она крутая,
Я теперь не пара ей».
(из эстрадной песни 90-х)
«Восставшие в октябре 93-го года взывали к «советскому народу», не понимая, что единого советского народа уже нет: между людьми встала частная собственность – мать всех раздоров».
(из статьи Сидорова и Макеевой: «Мятеж во имя закона»)
Я не буду здесь говорить о классическом для капитализма расколе общества на пролетариат (плюс «прекариат») и буржуазию – это само собой разумеется.
Я не буду здесь говорить о расколе общества по национальному и религиозному признаку – это вообще отдельный разговор.
Я не буду здесь говорить о расколе общества на олигархов, крупных госчиновников и тех, кто им помогает, с одной стороны, и простой народ, с другой.
Но даже те, кого можно отнести к «простому народу» (верхний, средний и нижний слои «среднего класса», «бедность», «нищета») расколоты на множество слоев и подслоев, и даже между соседними подслоями – пропасть, причем, такая, что взаимопонимание и единство интересов невозможно.
Я рассмотрю только раскол по двум параметрам: имущественно-социальному и мировоззренческому.
В 90-е годы у одного моего знакомого состоялся разговор с его бывшим одноклассником, ставшим «успешным» и «креативным». Тот предлагает: «Купи у меня тачку! За 20 тысяч долларов всего отдаю!… У тебя что, 20 тысяч долларов нет…?»
- «Представь себе, нет».
На этом их дружба прервалась.
На днях я заспорил с одним человеком: когда жизнь была лучше для простого человека, в советские годы или сейчас, при капитализме. Я говорю, что в советские послевоенные годы моя семья 5 раз улучшала свои жилищные условия: из бараков в коммуналки, из коммуналки в отдельную квартиру в хрущовке, потом из хрущовки в квартиру «улучшенной планировки» из панелей «П-44». А за тридцать постсоветских лет – ни разу. Да и из числа своих знакомых я знаю не больше четырёх семей, которые улучшили свои жилищные условия за последние 30 лет. И это при действительно колоссальных масштабах жилищного строительства.
Он отвечает: «А у меня почти все знакомые в последние годы получили или купили новые квартиры. Кроме совсем уж полных обалдуев».
А ведь он никакой не «олигарх», просто чуть-чуть выше меня по социальной лестнице – и уже совсем другой круг знакомых, другая жизнь, другая картина восприятия реальности.
Отношения даже между ближайшими подслоями характеризуются поговоркой: «Сытый голодного не разумеет».
А это значит, что у населения России нет чувства общности судьбы, благодаря которому раньше в лихие годы весь наш народ поднимался как один против общей беды, и что как раз и делало наш народ сильным и непобедимым. Богатые и госчиновники презирают бедных, поражая своими откровенно социал-дарвинистскими заявлениями, бедные ненавидят богатых, и единство между ними невозможно, даже перед лицом общей беды.
Неизбежное для страны ПЕРИФЕРИЙНОГО капитализма чудовищное социальное расслоение – великая беда для любого народа, а для нашего в особенности. Вот истинная «мина замедленного действия» под российскую государственность, а отнюдь не право наций на самоопределение, провозглашенное большевиками 100 лет назад.
Децильный коэффициент в России, по официальным данным, равен 15, по неофициальным – 41. Между тем, уже при децильном коэффициенте выше 10 общество переходит в социально напряженное состояние. И, кроме того, если децильный коэффициент превышает 10, социальное расслоение из стимула развития превращается в тормоз. Не в этом ли одна из причин чрезвычайно низких (0,88% в год на протяжении последних 10 лет) темпов роста российской экономики?
Но куда страшнее материального расслоения расслоение социальное и правовое. Формально перед законом все люди равны, но все понимают, что в реальности есть люди, которым можно всё, и есть люди, которым нельзя ничего. Одних могут в любой момент оштрафовать, посадить, выгнать из дома за малейшее, реальное или мнимое, нарушение одного из бесчисленных, малопонятных и постоянно обновляемых чиновниками запретов. Другим можно переводить миллиарды в оффшоры, не платить рабочим зарплату, строить себе дворцы в заповеднике, «рассекать» по улице на крутой «тачке» с нарушением всех правил движения, сбивая насмерть прохожих, и им за это ничего не будет. Одни истории с «пьяными мальчиками» чего стоят!
Мне скажут, что деление людей на бедных и богатых было во все времена, и в 1612, и в 1812 году, и Россия выстояла. Но тогда материальное и социальное разделение людей воспринималось как легитимное, потому что другой жизни люди себе не представляли. А сегодня люди увидели, что может и должно быть по другому, да и в конституции России провозглашено равенство перед законом, и потому люди воспринимают эту жизнь как жизнь неправую и чуждую.
С материальным и социальным расслоением связано расслоение мировоззренческое и идеологическое. Недавно Путин выступил с заявлением, что у России отныне есть своя идеология: «Умеренный консерватизм». Кто-то, может быть, примет эту идеологию, но далеко не все. Лично я никогда не буду считать своим президентом человека, сказавшего: «Мечтающие о социализме, пусть утрутся своими соплями». Да и сам принцип организации государства как государства с рыночной экономикой и с президентско-парламентским правлением – не мой принцип. Я коммунист по убеждению, и рассматриваю замену советского социалистического государства на нынешнее как враждебное мне. Моя Родина – Советский Союз, моя вера – марксистско-ленинский коммунизм. Ну и что, что это в прошлом. Даже полная победа зла для меня ещё не означает, что надо вставать на его сторону. И не я один наверняка так думаю, так что если за это сажать по статье «экстремизм», пересажать бы пришлось полстраны. И это только один вопрос, по которому нет и не может быть терпимости и примирения. А сколько ещё в России таких противостояний?
Кроме противостояния по линии «диполя» - «коммунисты-антикоммунисты», «красные-белые», существует мировоззренческий «треугольник» «патриоты-либералы-коммунисты», соответствующий, по иронии истории, трём цветам нынешнего российского флага.
Но и в каждой из этих «осей противостояния» есть еще множество противостоящих друг другу и всем сразу слоев и подслоев. К «патриотам» могут быть отнесены «державники» (за возвращение России статута великой державы»), «государственники» (за сильное государство вне зависимости от идеологической окраски и классовой природы), «лоялисты» (за любую власть, существующую НА ДАННЫЙ МОМЕНТ), «царебожники», путиноиды, русские националисты, панславянисты, православные активисты различного толка и многое другое.
«Западники» расколоты по вопросу, какую из моделей западного общества принять за основу: американскую, западноевропейскую, скандинавскую, и по тому, какую часть жизни надо оставлять в распоряжении рынка: всю, или, всё-таки, сохранить какие-то уголки за государством и традиционными отношениями. Ну, и, конечно, по вопросу, нужны ли социальные гарантии, и в какой степени.
Комдвижение по-прежнему бьётся в «Бермудском треугольнике» между сталинизмом, троцкизмом и соглашательством. Плюс маоизм, грамшизм, геваризм. Плюс множество неомарксистских течений от Бухарина до Бузгалина. Мало того, каждое из этих «подтечений» постоянно переживает всё новые и новые расколы: одних только троцкистских организаций под названием «Интернациональная коммунистическая лига 4-го интернационала» уже несколько штук. Причем, каждое только себя считает «истинно троцкистскими», всех остальных – самозванцами. «Сталинистских» партий в России тоже не меньше полудюжины. Хотя теоретико-идеологические различия между «ближайшими» противниками чаще всего, ничтожны, к «ближайшим» противникам порой относятся с большей ненавистью, чем к идеологическим врагам на противоположном полюсе политического спектра.
Плюс множество самых различных противостояний, не связанных непосредственно ни с «биполем» «коммунизм-антикоммунизм», ни с «треугольником» «патриоты-демократы-коммунисты».
Например, региональный и национальный сепаратизм («Россия для русских», «Татарстан для татар», и т.д.). Или межнациональные конфликты на почве миграции, от «чурки, вон!» до «теперь мы здЭсь хозяева!», у истоков которых, в конечном итоге, конкуренция за рабочие места. Да и между рабочими нет единства и солидарности, как в былые годы: воспринимают друг друга не как братьев по классу и товарищей по несчастью, а как конкурентов за рабочие места. Даже родственники уже не братья и сёстры, а конкуренты при дележе наследства. Плюс противостояние корпораций, экологических и прочих движений. Везде преступность, а в полицию не пойдёшь, потому что не знаешь, кого надо больше бояться, преступника или полицию, тем более, что даже если и не знаешь наверняка, то всё равно подозреваешь, что они часто бывают в сговоре. Короче, народ атомизирован, и массовой солидарности нет, разве что ситуационная на каких-то локальных участках.
Поэтому когда на Страну надвинется большая беда, окажется, что для кого-то это беда, а кому-то в радость: «кому война, а кому мать родна». И не поднимется у нас народ как один, как в былые времена, и не будет у нас массового героизма. Отдельные очаги будут, потому что память о традициях осталась, но массового героизма – нет, не будет.
И нынешний массовый саботаж прививочной кампании – показатель и прямое следствие отчужденности народа от власти. Люди уже привыкли к тому, что все инициативы этой власти (от чубайсовской приватизации до путинской пенсионной реформы) несут им только новые беды, рассматривают власть как чуждую и враждебную силу, и потому стараются уклониться от навязываемой властями вакцинации любыми средствами.
Всем этим я хочу сказать только одно. Я придерживаюсь коммунистических взглядов не только потому, что это мой нравственный выбор. Я убежден в том, что Россия может быть единым и суверенным государством только при условии, что в основе её идеологии будут лежать равенство и бескорыстие. Это не только к России относится.
СВ 2021