ДОРОГОЙ АРКАДИЧ, ПРОСТИ, ЧТО МЫ ЖИВЫ!
Ну вот, я опять за старое. Обещал не писать некрологов по смерти моих товарищей, а тут не могу сдержаться и слезы льются и вообще.
Умер мой товарищ, хороший друг, мой соавтор, мой добрый советчик, внимательный старший товарищ...
Все слова теряют смысл, как только ты их произнес.
Но я соберусь. Умер Виктор Аркадьевич Ткачев. От ковида. 5 ноября он попал в реанимацию и сгорел за четыре дня. Он и улыбается с фотографии.
Мы знали друг друга десять лет. Как мы познакомились. Он - подполковник советского КГБ, вызвался быть консультантом моего романа "Однажды в СССР. Приключения подполковника П." про КГБ и диссидентов семидесятых, чтобы "не было лажи".
Сначала был консультантом, но поскольку он был потрясающим рассказчиком, часть его биографии я вставил в роман и это, на мой взгляд, лучшие страницы этого романа.
Он умер в Питере. Я обещал ему до конца года приехать в гости и пожить с ним на даче, кажется, в Комарове, где он хранил и чинил свои коллекционные старинные машины, а 9 мая каждого года на джипе марки виллис в советской форме рассекал по Невскому проспекту и поскольку он был настоящий военный, он не выглядел в форме времен войны ряженым. Настоящий военный, настоящий полковник.
Роман "Однажды в СССР" про семидесятые годы. В те годы он работал в КГБ и гонял таких, как я - поэтов-диссидентов. Когда он прочитал рукопись (а кому еще давать читать про то, как подполковник КГБ ловит автора антигосударственной поэмы, кроме как подполковнику КГБ) он как-то легко и быстро вошел в сюжет и стал подсказывать разные сюжетные ходы, а фактически ставя себя на место моего героя - следователя КГБ. Так мы и сдружились - на почве литературы.
- Аркадич, - говорил я ему, - еще немного и роман мне придется выкинуть на помойку.
- Это почему же? - спрашивал он, глядя на меня поверх очков, он всегда так смотрел - поверх очков.
- Потому что образ оппонента главного героя становится интереснее образа самого героя.
Улыбается: а я тут при чем?
Причем, причем, думаю я теперь. Потрясающий рассказчик, удивительный мастер рассказа, он мог говорить со знанием дела о чем угодно, он знал все про все. Аркадич, откуда ты это знаешь, не раз вскрикивал я, когда слышал что-то такое, что и выговорить-то не сразу получится. Он знал все и объяснял это, подмигивая - забыл, где я работал?
Мы сошлись на любви к истории. Он тоже был коллекционером... Написал "был" и накрыло - как это "был", он "есть"! Он воплотился в своих сыновьях, в моих воспоминаниях, в своих коллекциях!
Всем, кто его знал, а особенно жене Ольге и его сыновьям искренние соболезнования. Как несправедлива жизнь, Аркадич, ты должен был жить и в новогоднюю ночь мы должны были выпить за наше здоровье и за здоровье наших близких.
Прости нас, мой дорогой товарищ!