«В подъезд пока ещё идти рано, там ещё никого нет», - подумал Сашка Гуров и посмотрел в небытие, он любил пристально всматриваться в небытие, где нет никакого Сашки - это придавало его брожению по двору особенный смысл. Замерев на мгновение и запомнив себя таким, Сашка направился на качели, сваренные из толстых стальных прутьев, и стал до предела на них раскачиваться. Ветер трепал его светлую чёлку, то скрывая, то открывая двору полное надежд лицо. Потом надоело, и Сашка принялся прыгать с качелей, с каждым разом увеличивая дальность полёта, и вот в тот момент, когда он уже почти достиг предела человеческих возможностей, на углу дома появились две знакомые подружки, Наташка и Любка. Сегодня они представляли собой эффектное зрелище. Сашка, демонстрируя, что до них ему нет никакого дела, продолжил свои полёты. Но уже сбился прицел, в голове мелькали только ножки стоящих на углу, ножки в чулочках в сеточку, в сапожках, а сверху две мини-юбки, а выше - пёстрые короткие куртки и яркий макияж, неизвестно, куда они так вырядились, но явно не для местной компании, понятное дело, сюда они пришли так, засветиться. Всё это окончательно скомкало Сашкину траекторию, и он не рассчитал и поздно оторвался от деревянного сиденья. Через мгновение он беспомощно рухнул вниз, быстро обернулся, чтобы посмотреть, где сейчас качели, и тогда стальная тяжёлая конструкция со всего маху ударила его в лоб. Почти все звёзды вдруг стали видны, среди них мелькали две короткие юбки и четыре, а может даже и восемь симпатичных ножек. Эффект от столкновения длился недолго, и звёздная сороконожка рассеялась в зимнем воздухе без следа, а оглушённый Сашка остался лежать на снегу. Может быть, именно так, ещё толком не начавшись, и закончилась бы эта история, но Сашкина душа оказалась накрепко пришитой к его же телу грубыми белыми нитками и потому, потрепавшись на ветру, словно приземлившийся парашют, в конце концов, была собрана и запихнута обратно в грудной ранец.
Гуров очнулся, голова гудела, он сел, стряхнул снег с брюк и поднялся. Навстречу мнущимся на углу девчонкам шёл Бабэни. Этот парень был старше всей компании, ему, наверно, около девятнадцати-двадцати, он был полным, коротко стриженным, как уголовник, вены на его пухлых руках были многократно изрезаны бритвой, словно рёбра на синем хребте красовались бледные шрамы. Это возбуждало к нему интерес: как же всё это было, неужели он сам хладнокровно кромсал и кромсал свои руки. Все эти вопросы переплетались со слухами, что Бабэни сидел по малолетке, и с явью, что у него всегда плавал в кармане плотно нагруженный корабль травы. Вообще-то никто не знал, как он появился в компании и где живёт, все здесь были местные, районные, но Бабэни только появлялся и исчезал по каким-то своим, наверняка, нечистым делам. «Здоров! - поприветствовал он Гурова, - ты чего тут один пасёшься, никого что ли нет ещё в подъезде, ты заходил? А мы тут собрались до "Макдональдса" на «Пушку» сгонять», - и Бабэни махнул рукой Наташке и Любке, те сразу перестали мяться и сдвинулись с места. «Ага, - подумал Сашка, значит, они для поездки так вырядились, будто настоящие проститутки». О проститутках Сашка знал только понаслышке да из кино, в его представлении они находились где-то в одном ряду с "Макдональдсом", то есть за чертой его жизненных интересов, денег у него всё равно никогда не бывало.
Бабэни говорил, девчонки подходили, а у Сашки из-под чёлки потянулась, заскользила по лбу тёплая струйка крови. Первым это заметил Бабэни: «Ты чего, Санёк? У тебя кровь на лбу!» Гуров вытер лоб ладонью и уставился на кровавую размазню. Девчонки подошли, по дороге выражение их лиц плавно менялось на испуганное. «Да, ерунда, - сказал Гуров сразу всем, - качелями прилетело». Бабэни достал пачку "Беломорканала" и привычным движением выбил из неё папиросу. «Дай-ка я посмотрю, - сказал он и, оглядев Сашкину голову, сделал заключение. - Ничего, пустячок, чуть ещё польётся. На, подержи заместо ваты». И он приложил к ранке папиросу. Та быстро стала набухать, тогда он стал доставать ещё и ещё. Бурые отработанные папиросы, словно патроны, падали на снег. Кровь скоро остановилась. Сашка ещё раз умылся снегом и предстал перед компанией как новенький, а вокруг, казалось, только что закончилось какое-то гибельное сражение. Разбивать себе голову было для Сашки не впервой, и он относился к этому действу вполне хладнокровно.
«Поехали с нами, боец! - с усмешкой предложил Бабэни.- Сейчас возьмём мотор и помчимся, как раз будет двое на двое». И он с удовлетворением оглядел двух пританцовывающих на снегу девчонок.
Таксисты всегда паслись рядом, на стоянке у табачного киоска, но возили они не каждого, им проще было простоять так весь день в ожидании жирного клиента, чем мотаться за копейки. Но Бабэни подошёл и договорился. Любка, Сашка и Наташка запрыгнули на заднее сидение жёлтой "Волги", Бабэни сел впереди, и они покатились.
«Мы немного дунем?» - спросил Бабэни таксиста, одновременно доставая уже забитую травой папиросу. «Дуйте», - кивнул, судя по всему, уже знакомый ему водила. Бабэни затянулся короткими глотками и закашлялся, передавая папиросу назад. Вскоре салон наполнился травяным запахом и кашлем. На рычаге передач подрагивала замурованная в стекло красная роза, за окном мелькал Кутузовский проспект, а по обе стороны от Сашки высились острые девичьи коленки в сетчатых чулочках. Жизнь как-то стремительно менялась, и пока было неясно, в какую сторону. На дворе стоял февраль 1990 года.
Подъехали на Пушкинскую, первый в Союзе "Макдональдс" открылся здесь всего пару недель назад, и пёстрая лента из сотен страждущих приобщиться к западной культуре людей огибала сквер, упираясь в стеклянные двери новой модной закусочной. Припарковались, таксист остался ждать компанию. Бабэни убедил его, что они скоро, верилось с трудом. Очередь, чтобы попасть в благодатные залы, растянулась на несколько часов.
Подойдя почти к голове очереди, там, где заканчивались плотные железные ограждения, Бабэни с ходу ввинтился между пока ещё расслаблено стоящими людьми, Сашка с подружками, удерживаясь в небольшом фарватере его тучной спины, двинулись следом. Всю дорогу их прихватывали, пытаясь остановить, чьи-то руки, им что-то кричали вслед, но они уже взяли разгон, словно шар для боулинга. Бабэни, неустанно продвигаясь, показывал всем, что их ждёт там, у входа вон тот человек в плаще. Так они двигались, двигались, пока людские тела не сгустились настолько, что даже Бабэни прекратил всякое движение. Но это случилось уже почти перед входом, и вытолкнуть компанию оттуда никто не пытался, кругом крепко стояло ограждение. Минут десять - и встрепенувшаяся очередь устаканилась, их протолкнули в недра западной цивилизации. «А вот и призы, - сказал Бабэни, - заказывайте, я плачу».
На том же моторе возвращались домой, держа в руках кучу раздутых бумажных пакетов. Проветренный салон теперь наполнился запахом жареного. Вскоре Бабэни щедро расплатился с таксистом, и все пошли в подъезд, начиналась туса, компания с окрестных домов уже была там, в тепле, и подходили всё новые и новые. Притащенная с улицы тяжёлая скамейка стояла возле лифта на первом этаже, на ней сидели знакомые девчонки, все курили. Между первым и вторым этажом у газетных ящиков привычная танцплощадка, магнитофон Sharp, играет модный Modern Talking. Кассетник запитан через выкрученный цоколь от лампочки, сама лампочка аккуратно лежит на подоконнике рядом с банками пепельницами. Жильцы нижних этажей относятся к этому почти ежедневному сборищу с пониманием, они всех здесь знают, пусть лучше будут на виду. Компания в свою очередь с пониманием относится к жильцам: уступают проход и поздно не включают громкую музыку. Ну, а если уж паритетные начала нарушены, тусовка переезжает на пару недель в другой подъезд, даёт отдых.
При входе Бабэни здоровается с тем, с кем считает нужным, раздавая «Биг маки», чизбургеры, картошку направо и налево. Все довольны, эффектное появление. Избранный круг Бабэни зовёт с собой на третий этаж дунуть травки, Сашка отказывается и остаётся рядом с Юрой, единственным гитаристом, умеющим играть соло на гитаре. Юра учится в музыкальной школе. Как раз сейчас он бегает пальцами по струнам. Сашка садится на корточки, прижимается к тёплой подъездной батарее и разворачивает свой «Биг мак», предлагает Юре молочный коктейль и принимается жевать. «Биг мак» большой, и от усердного откусывания у Сашки вновь открывается ранка на голове, кровь стекает на кунжутную булочку, на котлету, становится солоно, но он ест, ему всё равно.
Весной Бабэни внезапно исчез и больше никогда не появлялся в Сашкином дворе, кто он был и откуда, теперь уже никто не станет вспоминать.
Февраль 2021