Многие ли могут похвастаться тем, что добрались до 1993 года в целости и сохранности, ну, так, чтобы дышать носом? Таких счастливчиков всего-то ничего, Сашка Гуров - один из них. В тот год он носил тельняшку, спал в холодных казармах, поднимался на винтокрылых машинах над земной твердью и сигал вниз. Достойное занятие. Если вы спросите, видел ли Сашка полярное сияние, то вон, глядите, оно движется там над его головой, над сопками. Янтарная ягода морошка, вороника чёрно-зелёным ковром, ледниковые озёра - всё это питало Сашкину кровь. Но от чего-то вдруг кишечная инфекция, военный госпиталь, Мурманск, поди разбери, что хочет от него провидение.
После насыщенных беготнёй солдатских будней Сашка тихо поступил в приёмный покой, обменял воздушно-десантную форму на белое нательное бельё и отправился отбывать свои десять дней на верхний этаж госпитального здания, в инфекционное отделение, без права выхода и рядом с туалетом. Первые два дня в двухместной палате он лежал один, он уже и забыл, как это бывает быть одному, без длинных верениц солдатских кроватей, без подъёма, без отбоя, да ещё и своё окно с видом на город, город он тоже уже почти позабыл за полтора года службы. Москва, где ты там бряцаешь бульварным кольцом - сюда не долетает твой шум!
Уже на третий день в больнице Гурову полегчало, а в его палате появился сосед, моряк той же армии. Он, так же как и Сашка, провалялся несколько дней, свернувшись на койке калачиком, потом оклемался. Поговорили о девочках, о море и кораблях, о небе и самолётах, о Сашкиной Москве и моряцком Петербурге, о родителях, о планах, здесь, под больничным потолком, ими были нарисованы будущие удивительные картины. И всё, повелителям двух стихий палата стала тесной. Опускалась ночь, они раскрыли окно и стали смотреть на город: удивительно, по улицам беззаботно ходили люди, проезжали такси, город дышал морем. Сашка думал о том, что уже скоро-скоро ему освобождаться из госпиталя, увольняться из армии, уезжать с севера, и это уже в ноябре, а сейчас август - рукой подать. Было хорошо, будто у вагона на тёплом южном полустанке - вот докуришь и покинешь эти места, а пока проживаешь бесконечные минуты, где ты не ты, где кто-то окликнет тебя, и ты забудешь про поезд, и останешься, и вроде не ехал мимо никогда.
За окном вдоль всего верхнего госпитального этажа, как единственный элемент декора, тянулся широкий выступ. Строители китайской стены наверняка соврали бы, что на нём легко разъедутся две колесницы, но потом, когда бы их припёрли к стенке, признали, что выступ широк только для одного Гурова и одного моряка. Поначалу армия и флот просто сидели на подоконнике, разглядывая небо и городские огни, потом у них пропала всякая охота идти курить в туалет, и они курили в ночной воздух, потом ноги потянулись к выступу, и они сами не заметили, как соскочили и встали за окном в полный рост, словно двое часовых, предвещающих полночь. Лунный свет отражался от белого нательного белья. В эти минуты мало кто в городе поднимал глаза к крышам, только пьяная девушка, проносясь мимо в такси и прилипнув к стеклу щекой, проводила их взглядом, мозг сообщил ей об увиденном уже за поворотом, она встрепенулась, но водитель что-то спросил, сбил и без того путающиеся мысли, и она снова обмякла на сиденье, думая о двух белоснежных ангелах, стоящих у неё за плечами.
Весь следующий день Сашка ожидал ночи, чтобы снова подышать там за окном и страшно, и прекрасно. Персонал госпиталя не слишком беспокоил идущих на поправку, им просто приносили еду и оставляли одних. Стемнело, всё стихло, все разошлись, инфекционный этаж повис под крышей, отделенный, отрезанный от других этажей широким, будто нарочно придуманным для подлунных прогулок, бетонным выступом. «А давай пройдёмся? - брякнул моряк, щелчком бросая вниз окурок крепчайшей папиросы «Балтика». - Ты - налево, я – направо, никто не увидит, никого нет». Не принимать этот вызов Гурову не было никакой возможности. Единственное, что его смущало, так это то, что девиз воздушного десанта «С неба на землю» приобретал сейчас некоторую двусмысленную интонацию, но Сашка отогнал эту мысль прочь и сошёл на выступ. «А давай!» - сказал он не дрогнувшим голосом. Моряк слез следом за ним и белые фигурки задвигались вдоль стены, иногда замирая, чтобы подержаться за края соседних окон. Словно деревянные апостолы на Пражских часах, они являли себя глазеющему миру, под ногами погружался в сон усталый Мурманск.
Продвигаясь спиной к стене, Сашка думал о хрупкости бетонных конструкций, о высоте, о глупости, что движет людьми, о больничных тапках, нетвёрдо сидящих на ногах, он не был бесстрашным, вовсе нет, он был молодым. Но вот наконец и край, Сашка повернул голову, с другой стороны на него смотрел моряк, они помахали друг другу руками и, больше не медля ни секунды, стали пробираться обратно. Напряжение в коленях давало о себе знать, их движения уже не были такими нарочито расслабленными. До окна их палаты Сашке оставалось пройти всего пару метров. Моряк уже почти добрался до цели, когда его нога заелозила в безразмерном тапке, и он резко оттолкнулся, крепко ухватившись за подоконник. Тапок полетел вниз, за ним следом качнулся вперёд и Сашка, известная сила потянула его за собой: так легко было сейчас не бороться, без суеты, без судорожных цепляний замереть в небе на бесконечном южном полустанке, пока тебя не окликнет кто-то. Тапок с нелепым звуком шлёпнулся об асфальт, Сашка отшатнулся, подогнул колени и прилип к стене. Моряк, одной рукой держась за подоконник, уже протягивал Сашке вторую, ещё секунда - и они перевалили через спасительное окно назад в свою палату. Давились смехом, курили, не вставая с коек, нагло нарушая больничный режим, было уже не важно, что скажет им на завтра сестра милосердия, у них среди муторных больничных стен упала в карманы такая великолепная история.
Через четыре дня Сашка и моряк разъехались по своим войскам. Заканчивался август девяносто третьего года, октябрьское восстание в Москве было не за горами, стороны уже выдвигались на свои позиции, а Сашка Гуров, живой и невредимый, заканчивал службу на Кольском полуострове, чтобы оттолкнуться от детских восьмидесятых и вернуться домой в новые времена.
Январь, 2021