Сашка Гуров лежал посреди комнаты на новеньком, только что законченном им полу, теперь, благодаря его стараниям, здесь всё закупорил ламинат, не осталось ни одного живого места. Да и что беречь - паркетная доска со временем стала похожа на развороченные меха аккордеона, паркетины вываливались, мотались и футболились ногами. Теперь поверх ламинат, он не подвластен времени, время его не замечает, из ламината не собрать никакой стройной истории, никакого культурного слоя здесь не может быть, его начисто съедает пылесос. Ламинат мёртв.
Гуров лежал и чувствовал, как под новым неживым дышит старый пол, дыхание согревало Сашкину спину, разливало тепло в раскрытые ладони. Кода лежишь в маленькой десятиметровой комнате, а сам ты метр девяносто, к примеру, то дотянуться можно почти до всего: вот там, у окна, у левой ноги стоял когда-то стол, это было, наверно, лет сорок назад, добротный стол с зелёным сукном и изящной настольной лампой во главе. За этим столом, мимоходом болтаясь из большой комнаты в кухню и обратно, можно было увидеть бабушку Ёлочку, вернее её прямую спину, бабушка сидела ровно, почти не касаясь такой же прямой, как она, спинки стула, лампа обрисовывала тёплый круг, бабушка работала. «Не горбись, не горбись, не горбись!» - изо дня в день повторяла Сашке бабушка, а вслед за ней и мама, но он горбился, ему было трудно держать свой скелет в соответствии с божьим замыслом.
Ёлочка сидела за рабочим столом, ей шёл всего семьдесят пятый год, вся жизнь была так близко, что можно взять и потрогать любой её эпизод, со всеми запахами, словами и ветрами, всё близко, но что-то уже легло в ящики стола. Научные работы мужа Бориса Эдмундовича собраны, систематизированы, где необходимо, помечены красным карандашом и аккуратно разложены в папочки. На дворе 1983 год, Бориса уже давно нет, почти два десятка лет промелькнуло. За приоткрытой дверью громко топочет десятилетний внук Сашка, надежд на него мало, но кто знает.
- Сашка! - окликает его Ёлочка и, когда тот вопросительно вваливается в комнату, продолжает, - Сбегай на почту и купи там сто первомайских открыток, хорошо?
- Ладно, - отзывается Сашка, округляя и без того круглые совиные глаза. - Прямо сейчас? А можно я марку куплю на сдачу?
- Можно, - соглашается Ёлочка, - только купи разных открыток, всех видов, какие есть на почте.
- А в какой пропорции? - озадачивается Сашка. - Сколько каждого вида?
- Реши на месте, - отмахивается бабушка Ёлочка, - просто побольше разных.
Сашка с детства несообразителен, логические задачки ему не даются совсем, а когда он поступает произвольно, это обычно не устраивает окружающих, с этим еще нужно будет побороться, привести в соответствие или научиться не переживать.
На отрывном кухонном календаре девятое апреля, за окном капель, радость и тепло, скоро каникулы, и Сашка с сёстрами и бабушкой наконец на всё лето уедет в Мещёру, к торфяной речке Пра, к корабельным соснам, к знакомому деревянному мосту, к рыбалке. У Сашки хорошее настроение, он накидывает курточку и выбегает из подъезда. В мечтах он уже почти выловил из тёмной воды гигантскую неизвестной породы рыбину.
Почта и телеграф расположены рядом, в торце дома, нырнул в арку - и ты уже на связи. Обычно Сашка начинает свои блуждания с телеграфа, но не сейчас, бабушка ждёт его назад с добычей. Он входит в помещение почты, пахнет горячим сургучом и бумагой. Сквозь огромную витрину с улицы проваливается солнце, перемещая пылинки, создавая особое трепетное настроение. Одна яркая пылинка оседает на стенде с марками, указывая Сашке нужный путь. И, о да! Есть новые поступления! Но нарушен порядок, сначала нужно выбрать открытки. Он подходит к пёстрому стенду с открыткам, где уже преобладают весенние цвета. Там Сашка долго шевелит губами, пытаясь понять пропорцию, каких нужно покупать больше, а каких меньше, какие бабушке больше понравятся, а за какие заругают, но в конце концов придя к какому-то результату, обменивает деньги на товар, не забыв, конечно, про свою вожделенную марку, которую уже ждёт свободное место в коллекционном альбоме. Какой радостный солнечный день! И Сашка вприпрыжку возвращается домой.
Дома бабушка Ёлочка благосклонно принимает открытки, в ближайшие дни она будет всё так же прямо сидеть за столом, выводя на каждой приветственные, поздравительные слова, не забывая отразить в них личные, адресованные только получателю, детали. Открытые письма будут тяжелеть, набухать чернилами. А Сашка тем временем примется изучать марки, держа их медицинским зажимом на расстоянии вытянутой руки с таинственным видом знатока. Потом марки пойдут под микроскоп, изучение будет проходить по всем правилам, доступным внуку и сыну врачей. Выводы будут обобщены и записаны в старинную амбарную книгу. Чернильница и перо уже ждут своего часа.
В течение следующей недели каждый вечер Сашка будет бегать на почту и бросать в синий почтовый ящик всё новые и новые поздравления, чтобы они успели прибыть к адресатам в срок. По дороге он бегло просматривает адреса, на них весь Советский Союз от края и до края, от Дальнего Востока до Калининграда, от Риги и до Тбилиси. Везде Сашка мечтает побывать, ночные аэропорты, вокзалы, гостиницы - весь мир толстыми пачками открыток с глухим стуком падает на дно районного почтового ящика.
Февраль 2021