На пастбище туповатых тонкорунных овец белая бумага дискредитирована.
Белый свет вытесняется чёрной ночью.
Цветные пасты меняют белозубые улыбки, если кто-то ещё осмеливается ими пользоваться.
Вкушая горечь ломтиков событий, выживают люди-ха!-миллионы, оторвавшиеся от постельного лежима, лица которых обладают способностью темнеть при выходе из загнанного положения на улицу, пожарящую без пожарных, бьющую по лицу без полицейского вмешательства.
Упоение безвластием с приходом ободранного рыжего кота де Блазио с его чернобурой лисой Алисой ощущалось в Нью-Йорке повсюду.
По проспекту уверенно вышагивал нестройный оркестр цветных металлов, влетающих государственному соцобеспечению в звонкую копеечку.
Во сколько же при этом обходится запас терпением?
Да возрадуются перепуганные намерения, затмевающие допустимые инвестиционные вклады в бездонную бочку пустоты и разбегающихся в разные стороны!
Деньги не люди - лишними не бывают.
Это не жизнь, а нефункционирующий антропологический музей, руководимый консервативной группой выживших из ума профессионалов, держащих рот на замке, когда в небе нависают курчавые грозовые тучи.
Здравствуй, пучеглазая толпяная действительность, подчинённая сатанинской воле!
Это ты, отражая своё деградирующее внутреннее состояние, выпустила Джина из бутылки на поруки без выкупа!
Опустевшие полки продуктовых магазинов рождают мысли о каннибализме в одной взятой за горло стране.
И я, в меру озабоченный будущим, являюсь свидетелем этого бардака.
Отдаляясь от себя всё дальше и дальше, неожиданно замечаю, что пишу для зелёных инопланетян, читающих по глазам на значительном расстоянии: "Травка зеленеет, солнышко...".
А пока что всех поздравляю, континент погружается в темноту.