А на улице разгорался день. Сквознячки стали теплыми, хлопали двери, открывались магазинчики и лавки – как в любом обычном городе. Разнокалиберные и разноцветные обитатели Дома бежали куда-то по своим делам, летели на роликах и на самокатах, скрывались в кривых и горбатых переулках, а то и взлетали вдруг и исчезали из виду. Лупоглазая детвора в полосатых юбочках и штанишках скакала, крутилась и вертелась вьюном, а некоторые вышагивали чинно следом за взрослыми с папочками навроде ученических. Жители оказались не такими уж пугливыми и ксенофобами.
Юрке страстно хотелось пить. Он начал выискивать крышечки государственных поилок, открывал одну за другой, не находя ни капли.
- Ищете поилку? – участливо осведомился приятный молодой человек в модном прикиде, остановившись рядом. Юрка кивнул. – Идемте, я покажу вам, как находить свежие заправки.
Молодой человек оказался приветливым и внимательным, имел тонкие усики, пухлые алые губы и залихватски завитой рыжий чуб. Он был в обтягивающих кожаных лосинах, надраенных полусапожках, с красивой переливающейся серьгой в ухе и с целой связкой разнокалиберных цепочек на тонкой шее. А еще он был не менее словоохотлив, чем Пак. Он шел, постукивая пухлыми пальцами по стенке, и не переставал рассказывать Юрке о своей семье: - Лучше нашего Дома нет и быть не может. Разве ж можно его сравнить с другими? Наш Дом и выше, и шире, и объемистее, и сытнее, и девушки у нас красивее, и нектар слаще, и вообще… мастера мастеровитее. Думаю, вы в этом уже убедились. Знаете, что за красавец моя жена! Самый золотоволосый в мирах! Не желаете ли посетить нашу дружную семью? Меня зовут Жоржи, а вас?
- Эээ… меня Юрка. Я пацан! Как-нибудь в другой раз, - испугался Юрка, - и вообще, я ищу одну девушку, может быть, вы её знаете – её зовут Иветта?
- Иветта… Да, я понимаю, Иветта красивый, - Жоржи ласково потрепал Юрку по плечу, ладонь его оказалась широкой и тяжелой, - Нет, к сожалению, такого девушки не знаю. В моем кругу таких имен не носят… да, а Город велик.
Вдруг он застыл и перестал постукивать по стенке, палец словно сам по себе остановился, тычась в ярко-желтый круг: - Видите знак – круг с лучами? Это полная благотворительная поилка, свежая. Чтобы не всматриваться постоянно и не портить зрение, её можно определить постукиванием. - Жоржи снова постучал по дереву. – Слышите – звук стал гулким. Имейте в виду на будущее. Всего лишь легкое нажатие, – Жоржи приложил кисть к кругу, надавил, откинулась крышка, явив краник. - Смело приникайте к нектару! Видите, как просто?
- Огромное спасибо! – с чувством сказал Юрка.
- Не стоит благодарности. Мы в Доме все свои в доску! – ответил молодой человек, улыбаясь.
Он приобнял Юрку и нежно похлопал по плечу, потом по спине, потом обнял за шею и погладил по щеке. Юрка дернулся, Жоржи усмехнулся, его широкая ладонь опустилась снова на плечо, прошлась по руке сверху донизу и игриво пожамкала пальцы. Юрка собрался сказать приставучему Жоржику, и сказать резко и жестко, что ему не катит, когда его беззастенчиво мнут и щупают, и вообще, он не такой.
Но Жоржи уже заложил руки за спину и пошел дальше, посвистывая под нос. А Юрка вздохнул с облегчением и присосался к кранику. Сытный сок благоухал древесиной, был то сладким, то кисловатым, то солоноватым, то жидким, то густым – сразу и еда, и питье. Напившись-наевшись, он завернул краник, козырнул, спасибкнул напоившим благодетелям-благотворителям и отправился дальше, а к кранику тут же подскочил другой житель.
Юрка шел теперь неспешно и разглядывал витрины и прилавки.
- Не желаете ли сувенир на память о нашем Доме? – приветливо осведомился невысокий симпатичный зубастик, неуловимо напоминающий Тита. – Наш Дом славится мастерами.
Юрка увидел на прилавке прелестные деревянные фигурки, размером не больше детской ладошки. Искусно вырезанные… или выгрызенные, фигурки изображали разнообразных обитателей Дома. Юрка невольно засмотрелся, узнавая типажи. Хоть это и не новомодные магниты на холодильник, но этнографические поделки тоже всегда в тренде. Он бы непременно купил фигурку своей бабуле, да и девчонкам бы подарил, но на какие шиши? Юрка только вздохнул, улыбнулся и виновато покачал головой: - Я бы рад, да не на что…
- Нет денег? – пропел-прошелестел в ухо тонкий голосок. – Могу помочь заработать.
Юрка обернулся. Казалось бы, ему пора бы перестать удивляться, но он так и не перестал. Обладатель голоска владел еще и длинным тонким носом, тонкой черточкой губ и круглыми глазами навыкате. А еще он был тощим и нервным, подергивался и подпрыгивал.
- Каким образом? Может, на складе грузчиком ящики какие потаскать? Я готов, нас на овощебазы посылали, там натаскался.
- Упаси Дом! Какие базы, какие погрузки? Работа чистая, благородная и денежная.
Юрка вспомнил обещания денежной работы – от Червера, потом от Тита и Махши, потом от Лайша. И обозлился: - Знаю я ваши денежные работы! Снова диверсии?
- Тсс! Упаси Дом, какие диверсии! – испугался тощий. – Никаких диверсий. Нужно напоить Матрону.
- Вон поилка, общественная, пусть пьет, - буркнул Юрка.
- Ах, какой вы подозрительный и неприветливый. Ясно, почему без денег, как бомж, из общественных поилок питаетесь, - обиделся тощий.
- Ладно, показывайте вашу чистую благородную.
Тощий просиял и быстро зашагал, каждый миг оглядываясь, идет ли следом доверчивый прохожий: - Меня зовут Ком. Моих братьев и сестер тоже. Семейство Ком – благородное семейство. Вам любой скажет. Мы в Городе уважаемое семейство. Ваша отзывчивость возместится сторицей. Вас отблагодарят. Вас хорошо накормят и заплатят. Вы когда-нибудь были донором?
- Ни разу. А что?
- Ваша работа впрямую связана с этим благородным трудом.
- Ага. И мы идем в донорский пункт сдачи?
- Мы идем к весьма достойной Матроне, которой требуется прямое переливание.
Юрка поморщился и передернулся.
- А это государственное учреждение? Это легально?
- Учреждение частное. Но абсолютно легитимное.
- И за это точно заплатят? А то все выкачают и бросят подыхать! Какой-то подозрительный финт, кидалова не будет? Точно?
- Разумеется, что вы, что вы, какие ужасы вы говорите! Семейство Ком благородное, с древними корнями! Мы никогда никого не обманываем. Ситуация обязывает.
Ком распахнул широкую дверь, Юрка притормозил, колеблясь, но Ком легонько его подтолкнул: Ничего не бойтесь, все совершенно законно!
Юрка оказался в обширной прихожей.
- Я обрадую Маму Кома, она просто озолотит вас, - произнес он тожественно и радостно. – Её прежний донор слишком стар, его субстанция мало питательна.
Юрка шел следом за тощим Комом, и чем дальше шел, тем все меньше и меньше хотел заработать.
Из прихожей они вошли в обширную залу и, наконец, в обширную спальню, в которую Юрку буквально втолкнули, и очень резко. Посреди спальни на огромном ложе возлежала Мама. Её нос был настолько длинен и тонок, что на конце превращался в трубочку, и эту трубочку мама Кома вонзила в рыхлое полное тело полнаса, скорчившегося рядом. По полупрозрачной трубочке в неё вливалось нечто желтоватое, булькая и чпокая. Полнас бросил на вошедших затуманенный взгляд, приподнял голову и снова уронил.
Огромная толстая долгоносая матрона подняла выпученные глаза, вперила в Юрку ошеломленный взгляд, и от изумления втянула нос. Толстенький полнас резво вскочил и засеменил к столику в углу, уставленному зелеными шарами и сосудами, вонзил зубы в ближайший шар и аппетитно захрустел им.
- Вы… точно уверены, что ваши действия… законны? – спросил Юрка и попятился.
– Донорство в нашем Доме приветствуется, - сурово произнес Ком. – Матроне требуется донорская кровь, иначе у потомства будет недовес. Главное в нашей жизни – потомство. Чтобы оно росло крепким, и никто не посмел его съесть! Куда вы? – он схватил Юрку за руку своей тощей пятипалой ручонкой, оказавшейся на редкость твердой. Юрка дернулся и вывернулся, едва не вывихнув тощему руку. Тощий вскрикнул, а Юрка начал пятиться назад, повторяя как заведенный: - Я никогда не был донором. Я никогда не был донором. Я вас обманул. Я не умею быть донором…
И тут раздался звучный и мелодичный глас матроны.
- Кого ты мне привел, недоумок? Это неслыханный мутант, чудовище, инородец! Ты хочешь меня отравить? Изменник! Я тебя уничтожу!
Ком в страхе попятился вместе с Юркой, который залепетал: - Все правильно. Я мутант-хомячок, я несъедобное чудовище, я ядовитый Горыныч, у меня отравленная кровь, я пью, курю, балуюсь наркотиками, и еще я очень тощий и голодный, сам съем, кого хошь!
Тощий завизжал пронзительно и тонко, отчего Юркин мозг просверлила боль. Следом за тощим из углов выдвинулись ему подобные, на бедные Юркины уши обрушился целый вибрирующий хор, вызывая тошноту и головную боль. К нему протянулся лес костлявых ручонок и длинных носов.
Один только полнас деловито и самозабвенно поглощал зеленые шары, не обращая внимания на тарарам.
Юрка зажал уши руками и опрометью бросился бежать. Распахнул одну дверь, пролетел одну залу, другую. Забарабанил по входной двери со всей силы. Потом стал долбить ногами, а свист, вой и звон приближались.
Вот в Юрку уперся добрый десяток ручонок, теребя и дёргая, и в этот критический миг Юрка, сам того не ожидая, лупанул по рисунку солнечного диска, в лицо ударил теплый воздух. Потом поток подхватил его и понес куда-то вверх, закручивая штопором, а потом выплюнул на новую поверхность. А затем сработал новый катаклизм – видать, и здесь не все зачётные инженеры, полно неучей: Юрку закрутил новый поток и понес сначала вперед, потом назад, потом снова вниз, и вывалил перед новой дверью. Юрке ничего не оставалось, как рвануть её.
Он еще слышал сзади отголоски пронзительного воя. Но он уже отчаянным рывком ринулся на штурм новой двери, толкнул изо всех сил. Дверь распахнулась с такой силой, что стенка содрогнулась, а Юрка понесся сломя голову прочь. Он бежал по улице, пока не начал задыхаться, но долго еще в его голове гудело, свистело и выло.