18+
Каждому человеку нужно какое-
нибудь хобби — якобы с целью
«выйти из стресса», — но ты-то
прекрасно понимаешь, что
на самом деле люди попросту
пытаются выжить и не сойти
с ума.
Фредерик Бегбедер
1
Шрамы
Крошечный городок, расположенный в стороне
от оживлённой трассы Санкт-Петербург — Москва,
не мог похвастаться своими собственными хорошими
дорогами. Если уж где-то и проложили асфальт, то очень
давно и только для того, чтобы навсегда о нём впослед-
ствии забыть. По одной из таких дорог привычным
маршрутом и ехал Глеб. Он знал тут каждую кочку и ни-
как не отреагировал, когда сначала его машина стала
резво подскакивать на колдобинах разверзнутого про-
бивающимися деревьями асфальта, а потом начала пе-
ремешивать грязь, утопая в ней приспущенным колесом.
Его светлый старенький ржавый автомобиль «Вольво»
семьсот сороковой модели гремел, словно жестяное
ведро, полное шурупов, но чинить его уже было не ме-
нее рискованно, чем не чинить. Выехав из грязи и снова
оказавшись на растрескавшемся асфальте, Глеб нако-
нец-то решился посмотреть на себя в переднее зеркало.
На ухе у него так и болтался кусочек колбасы салями,
на виске к коротким русым волосам прилипло что-то
мокрое и зеленоватое. Разбитая нижняя губа раздулась
и превратила его обычное непримечательное лицо в ли-
цо уродливое.
Глеб, едва слышно и почти без эмоций выругавшись,
отвернулся от зеркала. Ни физическая боль, ни то, что
с ним сегодня произошло, его не беспокоило. Больше
всего ему не хотелось показываться в таком виде перед
Катей, и он надеялся, что она уже спит. Он не мог ви-
нить свою женщину в этом привычном строгом взгляде
и осуждении — она, как и любой другой человек на её
месте, просто хотела спокойствия. Но неизвестно поче-
му, Глеб никогда не был примером человека, с которым
ничего не происходит. Он с самого юного возраста при-
тягивал к себе неприятности.
Он включил музыку и под бодрый ска-кор, испол-
няемый местной малоизвестной группой, с чувством
закивал головой в такт, и все невесёлые мысли тут же
куда-то исчезли. Он, прихлопывая ладонями по рулю,
с восхищением думал: «Умеют же ребята так высе-
кать!» Сам Глеб никогда не играл на инструментах —
вечно не хватало терпения и тишины, чтобы заняться
этим всерьез. Но слушателем был настолько благодар-
ным, что музыканты многих групп, которые он слушал,
знали его лично. Особенно любили его те из них, кто
не добивался признания больших масс. Глебу было на-
плевать на консерваторские дипломы, на призы в во-
кальных конкурсах, на дороговизну гитар и примочек.
Ему могла понравиться совершенно, казалось бы, бес-
толковая группа — если она делала своё дело честно
и выдавала искренние эмоции. А зачем ещё нужна му-
зыка? Уж точно не для того, чтобы выпендриваться
друг перед другом. Конечно, если группа при этом ещё
и попадала в ноты, то было замечательно. Но сухое
профессиональное исполнение с важными лицами
и позами рок-героев его не вдохновляло. Он ждал
от панк-рока совсем другого.
На улице стояла непроглядная темень, ведь у город-
ских властей не было привычки заниматься освещени-
ем любых дорог, если они протягивались дальше, чем
на два километра от новенького здания администрации.
В этих условиях, которые существовали всегда, как Глеб
себя помнил, он чувствовал себя привычно, и даже взор
его, казалось, был способен проникать через толщу
черноты и видеть всё, что необходимо. Он ехал, спо-
койно глядя вперёд, дальше, чем освещали тусклые фа-
ры его автомобиля. Под капотом от каждой колдобины
дребезжало так, словно ржавое днище вот-вот отвалит-
ся. Глеб давил педаль газа, снова наматывая тягучую
грязь на колёса, и со скрипом прорывался сквозь тем-
ноту.
Проехав от своего начального пункта — новострой-
ки, стоящей на отшибе городка, мимо густого елового
леса, гордо именуемого национальным парком, потом
мимо заброшенных аварийных домов, а также мимо
незаброшенных аварийных домов и мимо домов, кото-
рым ещё только предстояло стать аварийными и забро-
шенными, он припарковался у нужного подъезда. Глеб
оставил машину на привычном месте и, ласково погла-
див её по капоту своей крупной мозолистой ладонью,
вошёл в дом. Устало поднимаясь по лестнице медве-
жьей походкой, он размышлял, стоит ли ему рассказы-
вать Кате, что случилось, или лучше было бы придумать
какую-нибудь более бытовую историю? Споткнулся,
упал? Он усмехнулся и выбросил эту мысль из головы:
конечно, она не поверит. Такие как он никогда не пада-
ют сами.
Он посмотрел на своё отражение в тёмном окне
лестничной площадки, сбросил с уха кусок колбасы
и вынул из волос зелёное. Зелёным оказался перец ха-
лапеньо.
Вот за это он и недолюбливал свою работу. До-
ставка пиццы — дело только на первый взгляд про-
стое. Никогда не знаешь, к кому в дверь ты звонишь:
к тому, кто не откроет, к тому, кто «не заказывал»,
к тому, кто не хочет платить, к тому, у кого злая соба-
ка или жена, и даже бывало, что Глеба просили «заод-
но» выбросить мусор, от чего он отказывался, по воз-
можности, вежливо. Вот и сегодня: приехал, поднялся
на этаж. Ему открыл дверь здоровенный рыжеборо-
дый мужик в белой заляпанной жирным майке, весьма
в нетрезвом состоянии. Чутье Глеба и его огромный
опыт сразу подсказали ему, что с клиентом будет
непросто.
— С вас четыреста пятьдесят рублей, — уверенно
сказал Глеб, протягивая пиццу.
— Давай сюда, — рыкнул мужик и потянул коробку
на себя.
Глеб знал, что, скорее всего, вместо денег ему пред-
ложат поцеловать дверь. Поэтому он, в свою очередь,
тоже потянул коробку на себя.
— Деньги вперёд, — решительно сказал он не терпя-
щим возражений тоном. Это был не учительский тон,
но тон человека, которому не раз приходилось отстаи-
вать свои права. Администратор пиццерии говорила,
что надо напоминать о деньгах какими-то другими сло-
вами, вежливо-умоляющими, будто просишь попить во-
ды, но Глеб — взрослый сорокалетний мужик, его уже
не переделать. Такие методы были ему чужды. К то-
му же он хорошо разбирался в том, какой язык и кто
способен понять.
— Деньги вперёд, — повторил он, смотря в красные
бычьи глаза клиента и уже понимая, что никаких денег
он не получит. Но вежливость тут однозначно не срабо-
тала бы.
Мужик ни секунды себя не сдерживал, услышав
Глеба. Не получив на халяву пиццу, он сразу ударил
доставщика кулаком в лицо. Глеб ожидал агрессивного
поведения, но, пожалуй, не такого резкого. Немного
размяк — в последние годы драки перестали быть
неотъемлемой частью его существования — настали
другие времена, не то чтобы более мирные, но агрес-
сия всё больше приобретала новые формы. Удары
в лицо всё больше заменялись едкими комментариями
или взаимными оскорблениями в интернте.
Глеб автоматически выпустил из рук коробку с пиц-
цей и, потеряв равновесие, упал назад, но тут же встал
и по старой привычке принял бойцовскую позу, однако
мужик, который держал упаковку с пиццей одной ру-
кой, поздно заметил, что коробка раскрылась, и её со-
держимое начало выскальзывать наружу. Ловить её бы-
ло уже поздно. Выругавшись, мужик с размаху закинул
горячую пиццу Глебу на голову, а тот, занеся руку, успел
ударить только в закрытую деревянную дверь, да и то
слегка.
— Вот чертила, — выругался он. Кулак саднил, но он
не придавал значения боли, а думал лишь о том, что те-
перь придётся объясняться в ресторане, и, скорее всего,
выплачивать штраф. Потому что платит, как всегда, тот,
кто проиграл. Тот, у кого и так ничего нет. Тот, на кого
удобнее всего всё повесить. Это было даже как-то по-
библейски: «…ибо всякому имеющему дастся и при-
умножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет».
Будучи человеком лишь отчасти верующим и совершен-
но не религиозным, он стремился изучить всё, во что
верят другие люди, чтобы понимать, с кем он имеет де-
ло, но при этом Глеб умудрялся не привносить в это
эмоций: он не питал ни любви, ни ненависти ни к веру-
ющим, ни к атеистам. В конечном итоге, каждый из них
был индивидуален. Всякому имеющему дастся… Глеб
усмехнулся, подумав, что даже библию как будто писа-
ли (или переписывали?) какие-то капиталисты. Она тре-
бовала доработок. Оставив перевёрнутую пиццу лежать
у двери, он с чувством незавешенности важного дела
вышел из подъезда и поехал домой…
Глеб тяжело вздохнул и открыл ключами дверь
в квартиру. Он старался зайти как можно тише, но как
только он переступил порог, Катя включила слепящий
свет и, стоя в проёме между прихожей и комнатой, ста-
ла сверлить его взглядом. Она была в старом поношен-
ном грязно-розовом халате, уголки губ её, как всегда,
были опущены, а уставший взгляд не был похож
на взгляд любящего человека. Или это просто был
взгляд человека обиженного и уставшего.
Глеб сказал лаконичное «привет» и стал снимать бо-
тинки, зная, что молчание продлится недолго.
— Во что ты опять вляпался? — спросила она своим
высоким звонким голосом, какой бывает в её возрасте
только у женщины непьющей и некурящей. Глеб тяжело
вздохнул.
— Ни во что, — примитивно ответил он, но потом
добавил: — Клиент такой попался. Ничего нового.
Он с радостью бы поделился с ней этой историей,
как и любой другой, не упуская подробностей про то,
как и с какой силой был нанесён удар, но она бы разо-
злилась ещё больше — это он знал наверняка. За всё
недолгое время их совместной жизни они неплохо изу-
чили повадки друг друга.
Катя наигранно усмехнулась и, заправив за слегка
оттопыренное ухо выбившуюся из «хвоста» прядь скуд-
ных сухих соломенных волос, запричитала:
— Ну сколько можно, а? Я сомневаюсь, что все ку-
рьеры приходят домой с разбитыми рожами. Это у тебя
вечно то клиент такой, то жизнь такая, и все вокруг
ублюдки и сволочи.
— Не начинай, пожалуйста, — устало попросил Глеб.
Он слышал эти слова много раз, и хотя и сам не пони-
мал, почему ему постоянно достаётся, был уверен
в своей правоте. Он прошёл мимо Кати (целоваться при
встрече уже давно вышло у них из привычки, особенно
после таких приветствий) и аккуратно приоткрыл дверь
в маленькую комнату. Там, в нежно-голубом свете ноч-
ника он увидел мирно спящего сына Кати, семилетнего
Ваню. Как обычно, Глеб хотел лишь проверить, что ре-
бёнок спит. Он уже собирался аккуратно прикрыть
дверь, но Катя опередила его, с силой её захлопнув.
— Он спит, — захрипела она, как полузадушенная
змея.
— А ты хлопаешь дверью, чтобы его разбудить? —
стараясь сдерживать голос, огрызнулся Глеб и напра-
вился в ванную, тотчас забыв о конфликте. Катя развер-
нулась и пошла спать, ворча что-то себе под нос. Мож-
но было не сомневаться — утром она проснётся
в том же настроении.
Наскоро вымыв руки и лицо и вытерев его старым
вафельным полотенцем, Глеб побрел на кухню, где
на большой и тяжёлой сковороде пожарил себе яични-
цу с сосисками. Нарезал хлеба, кинул в большую круж-
ку с кипятком пакетик дешевого чая, который даже
не имел запаха, сел за стол у окна, едва уместившись
между столом и стеной. Не торопясь ел, не обращая
внимания на сильное жжение разбитой губы от горяче-
го чая и сосисок, и спокойно думал о том, что скажет
12
ЛОРИ ЛЮТЕР
в свою следующую смену на работе, и надеялся, что ко-
гда он пойдёт в спальню, Катя уже будет спать и не ста-
нет по своему обыкновению ворчать даже сквозь сон.
За окном было темно, на небе — ни одной тусклой
звёздочки, только несколько светящихся окон в доме
напротив озаряли небольшой дворик со старыми трех-
этажными многоквартирными домами. В это время
в маленьком городишке уже не встретишь прохожих.
И всё же боковым зрением, накалывая на вилку кусок
разварившейся и взбухшей, словно она была вовсе
не из мяса, сосиски, Глеб увидел внизу во дворе какое-
то шевеление. Нет, он не имел привычки наблюдать
за всем, что происходит на улице, но в то же время
не имел привычки упускать мелочи. Так повелось еще
с глубокой молодости — тогда во дворах в это время
суток не могло происходить ничего хорошего и даже
ничего нейтрального. Любое движение означало драку,
алкашей, наркоманов, милицию или просто какие-то
разборки. По мнению Глеба, мало что поменялось в ми-
ре, разве что милицию переименовали в полицию, да
разборки стали тише, и их причиной всё чаще были
деньги, а не то, кто с какого района. Тем не менее, слу-
чалось всякое: Глеб прекрасно понимал, что от людей
можно ожидать что угодно, даже самую невообразимую
дурость, про которую обыватель скажет «да нееет, ну уж
так никто бы не сделал!». Люди способны не просто
сделать любую дурацкую гадость, но ещё и гордить-
ся ей.
Глеб оторвался от еды и пристально поглядел вниз.
Движение было необычным, не таким, когда кто-то про-
сто проносится мимо или выходит покурить во дворе.
Глеб разобрал две сутулые фигуры, суетливо рыскаю-
щие возле одного из подъездов дома напротив. Ещё
толком не разглядев их, он по их перемещениям чув-
ствовал, что им надо и для чего они здесь — для этого
понимания ему потребовалось не больше нескольких
секунд.
Продолжение романа "Подержи моё пиво" вы можете прочитать на litres, bookmate и других ресурсах.