Вредитель

ВРЕДИТЕЛЬ

   

   Всё бывает однажды: наше рождение, осознание своего «я», первые обиды и радости. Потому, как сказано «однажды», и произошло моё пробуждение от, казалось бы, вечного летаргического сна.
   Нежданно-негаданно  приходит день, и ты, вдруг, окрылённый мыслью, хватаешься за голову: какой же я всё-таки был дурак, почему раньше не мог до этого додуматься… И понял я, даже не так, я почувствовал душой, сердцем, каждой клеточкой кожи свою истинную суть в этом мире.
   Признаваться в грехах не только тяжело, а больно и стыдно. Печать Каина, поставленную временем пусть не на душе, а на совести (если вы ещё не всю растеряли по дороге), не вывести химикатами, пусть даже в качестве чистящего средства используется алкоголь. И так, однажды я осознал истину, что годами мучила и томила психику – я вредитель. 
   Не хочу слышать от вас никаких оправдательных подсказок, что тебе порой бросают, как тонущему спасательный круг: «Ну, зачем же так?  Дружище, возможно на деле всё проще… Расскажи, а мы уж решим верить или нет… Не может всё складываться так скверно». Оправдываться не буду, раскладывая жизнь на векторы раскаяния, просто попытаюсь донести до вас только голые факты.
 
    Малая Советская энциклопедия (1958г.) сообщает, что есть вредители зерна, в наличии вредители леса и сельскохозяйственных растений и др. Но, внимание, отдельным параграфом выделен социальный вредитель. По советскому уголовному праву подобная деятельность попадает под статью (УК РСФСР, ст. 58 «7»)  – контрреволюционное преступление.
   О первой половине своей жизни я постараюсь рассказать без утайки, ибо вредил с удовольствием обеими полушариями и от чистого сердца. Если не задумываться над тем, что делаешь, жизнь кажется лёгкой и простой. И, что главное, заполненной до отказа сплошными приятностями. Действовал, не озираясь на авторитеты, не выбирая себе кумиров. Подводя черту под сказанным, добавлю только одно: молодость это славная пора жизни человека. Ну, какие могут быть к ней претензии? Была да прошла… и след её давно уж простыл.
   «Вдоль дороги в канавах вода, две недели дожди и дожди… Ну, а мне говорят, ерунда, не спеши, говорят, подожди.  Я бы ждал, если б был молодым,  но в сентябрь быстро катится лето, растворяясь в полях, словно дым, исчезая меж звёзд без ответа.  Я бы ждал, ели б был молодым».





КАК Я ВРЕДИЛ РОДИТЕЛЯМ
   Благодаря   родителям я увидел Божий свет, за  это одно я должен быть им благодарен по гроб жизни. Сказанное звучит слегка выспренно, но, как говорят факты, их заслуга в моём рождении неоспорима.   Должен, обязан… – всё это, на проверку, только нужные слова.  Взамен  признательности, с самого первого  дня, я начал вредничать.  Как оказалось, вредительство я воспринял на генном уровне, сделав его своим основным оружием.  Но ведь мог из дезоксирибонуклеинового наследства  пращуров выбрать нечто иное, не столь обидное и циничное по отношению к внешнему миру. К примеру: доброту, милосердие, сострадание и великодушие и т.д.
   «Я родился в свободной советской стране, май сиренью кипел и свистел соловьями, был я мал и кричал… Мало воздуха мне…»
   Страной руководила компартия, во главе которой стоял Иосиф Сталин. Время было не простое, колебания  в оценке государственной политики  или идеологии, карались неукоснительно.  Из порта Ванино корабли исправно доставляли на Колыму рабочую силу. Но как далек этот северный край от цветущей Белоруссии, как далёк…
   Но вернёмся в родной город, население которого совсем недавно увеличилось на одного человека. Как было сказано, я, собрав все силы в кулак,  стал уже не канючить и хныкать, а орать во весь голос днём и ночью, вырывая мать из объятий отца. Но это, на проверку, была только  проба сил. Внеплановое пачканье пелёнок мы вообще в счёт не ставим, это так, обыденные мелочи. Я ухитрился заболеть (вы слышите – ухитрился!) и на два месяца уложил мать в палату на прикроватный коврик.  Только представьте, родную мать на коврик. А отца? Что с отцом?  С отцом тоже было всё, не так как надо. Пустующая без хозяйки квартира, тоскующий по женской ласке мужчина.,. Вы должны понимать, что всегда отыщется некая мадам Игрекович, которая проявит к неприкаянному  папаше должное  внимание. Сразу выстраивается логическая цепочка: внимание – забота – опёка и, простите мне плохую со всех сторон рифму, самозванка уже  примостилась  у чужого бока. Этим мужчиной, вы, конечно, уже сами всё просчитали, был ни кто иной, как мой родитель.
    Информаторы имеются не только у гэбистов и участковых, часто их роль исполняют близкие к вашему дому люди. Инцидент был со временем улажен, но отголоски его  по лугам и долам катились ещё не один день. А кто был всему этому виной? На третьем году семейной жизни продумать и организовать подобную акцию – надо иметь много ума. Так бы сказал человек, не особо вникающий в суть дела. Как назвать того, кто разрушает любовь, оскверняет священный семейный союз? Не мнитесь, как целомудренная девица перед пожилым женихом, не делайте вид, что вы напрочь забыли это слово. Мол, толком не понять, так это или не так, всё в тумане. А я, следуя дорогой правды, подскажу – это вредительство.
   Но, милые мои, это были  только цветочки, пускай весьма разнообразные  по цветовой гамме, но всего лишь цветочки. И были в этом наспех составленном букете белые как снег лилии, небесного цвета ирисы и жёлто-белые ромашки.   До семян дело ещё не дошло.
   
   Дальше – больше. Вредил, как мог; не стесняясь, впитывал  в себя энергию родителей ежедневно, если не сказать ежечасно. Ребёнок  на глазах молодел, мать с отцом, соответственно, старились. Словно их  жизненный потенциал быстро и чудно перетекал из одного сосуда в другой, нарушая вечные законы гидростатики.
   Торопясь взрослеть, будучи пяти лет от роду, я      влип в смолу, что строители железнодорожного СМУ складировали в тупике нашей улицы. На ней стояло     всего  три дома (два красных и один жёлтый, оштукатуренный), но, не смотря на это,  улочка имела вполне благозвучное  название – Банная Аллея. Рабочие спасли тонущего  пацана, извлекли из смоляной лужи, но на каждой конечности я принёс домой не менее килограмма гудрона. Маму мой внешний вид довёл до слёз, но для человека с чёрствым сердцем они лишь солёная водица. Хорошо. Тогда обратимся к материальной стороне дела: стоящие денег сандалии остались на дне смоляного озера, керосин, на коем работал примус, тоже даром не дают. А на мытьё ребёнка ушёл более чем месячный запас горючей жидкости. Что уж тут считать человеко-часы, затраченные на приведение сына  в божеский вид. Ладно, опустим мелочи. Не про то разговор. Дело в том, что подобное «влипание» я повторил ещё раза три.  Как можно влезть в эту чёртову смолу?  Запросто! Пойди выручать птичку, спутавшую блестящую на солнце смолу с водной гладью, и хана, ты сам уже на крючке. Где уж тут до сбережения нервной системы, маме я её потрепал изрядно.
   – Что тут удивительного,  – скажите вы, – дитя вырастить это не пять лет на скамье университета отсидеть. Так  оно, так, кабы не этак… Хитроумным словоблудием можно любое действие (или бездействие) оправдать.
      
    Ну а как оправдать мои фокусы с похоронами? Что вы на это скажите? В те, уже можно сказать былинные времена, хоронили даже простой люд с музыкой.  Приглашали оркестр, как правило, состоящий из пяти человек.    Главные инструменты, бесспорно,  это барабан, литавры  и большущая труба (геликон), они и задавали нужный ритм. Похоронная процессия от дома усопшего шла по улице… Метров через двести гроб погрузят на грузовик… и далее на кладбище.
  Звуки похоронного марша улетали прямиком к облакам, будя  ангелов-небожителей… Мы, ребятня, кроме песен по радио ничего не слышали. А здесь прямо с неба… Геликон гудел так жалобно, как умирающий паровоз, призывая грусть в сердца. Ухал барабан, как бы вбивая в головы обывателей мысль о быстротечности земной жизни.
   Вся наша улица знала (это была абсолютно верная информация), если вслед за гробом  бросить клопа, ясное дело, в спичечном коробке, то эти кусачие твари  из дома тут же выведутся.
   На соседней улице уже во всю шли похороны, судя по музыке, а я никак не мог раздобыть клопа. Чёрт знает, куда они все подевались. Но голова сбоя не дала, вывернув спички, я посадил в коробок муху.  Она незамедлительно полетела в след за покойником…  Но мухи в нашем доме не вывелись… Вывод? После досконального обдумывания, я пришёл к выводу, что  подобное заклятие действует исключительно  на клопов. Получается, из вредности помноженной на лень,  я  не позаботился поймать заранее клопа, чтобы  обеспечить ночное спокойствие моей семье.

   В феврале 1956 года над мирной землёй страны под названием СССР разразилась гроза, со всеми вытекающими событиями: молнией и громом. Никита Хрущёв, первый секретарь ЦК КПСС, разоблачил антинародную  деятельность Сталина. Страна поняла, кто действительно был настоящим вредителем и врагом народа.
   
   В четвёртом классе нас приняли в пионеры, повязали на шею кумачовый галстук. «Как наденешь галстук, береги его, он ведь с красным знаменем цвета одного». В  мои шестнадцать лет эта речёвка звучала уже иначе: «…галстук, береги его, он ведь с красным вермутом цвета одного».
   Пионерская дружина (слово-то какое!) носила имя Павлика Морозова. Историю его вы должны знать, кто же в стране Советов не читал книгу писателя Губарева? Родного папу, с помощью органов НКВД, Павлик отправил доживать остаток жизни в исправительно-трудовой лагерь. Советских школьников о подвиге пионера Морозова просвещали днём и ночью. Возможно, чуть приврал про ночь, но, может быть, к отдельным пионерам во снах и приходил этот неугомонный Павлик.  В выборе снов даже самые сильные духом люди не  вольны, хотя в последнее время психологи утверждают  об управляемости сновидений. Не знаю, пробовал, но ничего не получилось, как снилась всякая дребедень, так до сего дня и снится.
   
   C этими  снами (вещими?  рядовыми?), вообще, творится неразбериха. Что  мои ночные видения? Толком и рассказать нечего… Вере Павловне, из романа Чернышевского «Что делать?», в четвертом сне такое привиделось, что мы бы с вами тут же рехнулись. Cон её – вот ужас! – на десяти листах книги еле уместился.  Как-то Зигмунд Фрейд сказал пациенту: «Одумайтесь, батенька, пока не поздно,  ибо  с такими снами непременно в сумасшедший дом загремите». А Верочке, до корней волос эмансипированной, сны только во здравие. Бодрят. Слава богу, что нынешнее поколение  подобную «Что делать?»  в руки не берёт, а то бы…
   
   Но вернёмся к нашему, озадаченному поиском смысла жизни, четверокласснику. Если бы вы только знали, как  я мечтал раскулачить моего папу, разоблачить его скрытую сущность стяжателя. Одна беда преследовала меня, куда и кому писать? Где и как собрать доказательства? Боль души выплеснулась в стих.
   «Мечтал я как Павлик Морозов cвою раскулачить семью, ведь папка до самых морозов в сарайчике кормит свинью.
   Вы сами скажите, не свинство в ряду с кулаками шагать, плевать на рабочих единство, на дружбу народов плевать?»

   Одно заявление, буквально на половинку тетрадного листа, я всё-таки  сочинил, бросил конверт в синий почтовый ящик,  адресовав его просто – «В  милицию», но, ни ответа, ни привета так и не дождался. Видимо, органы не поверили, что школьник может быть эрудирован в вопросе борьбы с накопительством.    Через пару лет, когда моя душа   слегка остыла к подвигам Морозова, я напрямую связался с редакцией журнала «Наука и религия». Как мне попала в руки его подшивка, не понять за какой год, опять же скрыто временем. Задача была проста: разоблачить перед общественностью церковный обман, тем самым внести раскол в стан верующих. Заодно досталось и родителям, которые из года в год ко  дню пасхи красили яйца. Хотя и в красный революционный цвет, но с явным оттенком поповщины. Уж я всем покажу, где эти чертовы раки зимуют, где они от холода хоронятся.  От меня правду не утаишь, я все ваши уловки  под землёй разгляжу.
 
   Через годы в стих, не знамо как, может быть, даже задом наперёд, раки эти  всё-таки пролезли.
   «Я захотел узнать, где зиму рак проводит, когда метель метёт поля своей метлой, когда смеясь в лицо, нас вьюга хороводит под жёлтою луной, под злобный волчий вой.
   Всю правду знал сосед. Он мне сказал: «Братан, живёшь неплохо ты, есть водка, к пиву раки… На твой вопрос скажу, я помню Магадан, они зимуют там, под сопкою в бараке».

   Но вернёмся поскорее к нашему ищущему правду школьнику.
   Я старался, разоблачал мракобесные басни, опираясь на научные данные, которые черпал в энциклопедии. Спать не буду, а Варфоломеевские ночи служителям культа  устрою. Из вредности, но по совести. «Не может седой старик (имеется в виду Саваоф) сидеть на облаке. Это прямое и ничем не прикрытое враньё. Во-первых, он в силу возраста не удержится, а во-вторых, и это самое главное, – воздушное облако, это пары воды.  Как на парах вы усидите? Падение на землю и гибель неминуема!»
   
   А как украшает  биографию смертного хождение к Ленину. Вы помните, как толпой, в холод и зной,  шли и шли  в Кремль обиженные на жизнь бородатые ходоки. И я горжусь тем, что совершил в молодости подобное паломничество.  Если бы сбросить с плеч груз забот, я и сегодня  рванул  бы за советом к какому-нибудь мудрецу. Скажу честно, возможность я бы ещё нашёл, но в каких краях обитают (и обитают ли?) мудрецы, не знаю.  В ответ вселенское молчание, полная тишина. Получается, что мудрецов нынче днём с огнём не сыскать, время ушло…
   «Я с детства в поступках неистов, Ильич для меня был примером, хорошим я был пионером и верил – умру коммунистом».

                Крестьяне-ходоки, повидавшие Ленина и услышавшие   
                от  него мудрые советы, считались тогда первыми               
                людьми на селе.
                Воспоминания о Ленине. М, 1954, т.2.

    Маленький мальчик, недавно научившийся читать, листает огромный фолиант «Воспоминания о Ленине». Иллюстрации художников способствовали усвоению приведённых фактов  биографии вождя. Более другого мальчика поразила картина В. Серова «Ходоки у Ленина». Три до невозможности бородатых мужика, одетые в потёртые кожухи, невесть что выпрашивали у главы Советского государства. Ленин, внимательно вслушиваясь в слова просителей, что-то карандашиком записывал на белом листке бумаги.
   Отец, совсем недавно сменивший   журналистскую стезю на партийную работу, пояснил: «Всегда есть подобные людишки… Всем и вся недовольны… Ходят, клянчат…»  Папино пояснение не внесло ясности в детскую голову. Меня волновал такой вопрос: выполнит ли Ленин, подобно Золотой рыбке (сказку я к тому времени уже прочитал) просьбу этих ходоков? И, главное, что они просят? Отец, когда я ему  совсем одурил голову постоянными «зачем?» и «почему?», сказал просто и ясно: мол, что просили, то и получили. А может быть, даже и больше того.
А детский ум, как губка – всё в себя впитывает. Тут ещё в школе на уроках пения, мы хором твердили  изо дня в день, как буддийские мантры, святые слова:  Ленин жил, Ленин жив, и, вообще, наш вождь живее всех  существ обитающих на нашей   планете Земля.  И я решился…
Жила наша семья не то, чтобы бедно, но небогато. Трое детей, беспрерывно болеющая мама, потому свести концы с концами на одну зарплату инструктора обкома партии не очень-то получалось. Но сальдо домашнего бюджета меня мало интересовало, более другого меня волновало здоровье мамы.  Потому я решил отправить её  в какую-нибудь больницу в Москве, там, как говорило мне радио, работают такие доктора, которым излечить человека от любой болезни, что раз плюнуть.  Для них любая болезнь – не вопрос. Был бы лишь больной под рукой.  Но как к ним попасть?  Как записаться на приём?  Эту чрезвычайно сложную задачу мог решить только Ленин. Если наука обеспечила вождю народов вечную жизнь, то уж маму она от сердечных приступов, несомненно, избавит. Остальное было, как говорят, дело техники: сухари в сумку от противогаза, была у нас в семье такая, да тишком и молчком на тормозную площадку товарного вагона...
На ошибках учатся, эту аксиому я и проверил на себе. Главное, что пацан вынес из первого путешествия «в люди», – тормозная площадка должна быть не впереди вагона, а за ним. Но чтобы понять такое, надо промёрзнуть  на встречном ветру до такой степени, что зуб на зуб не попадал. «Всё,– думал я в особо жуткие минуты,– так, толком  не повзрослев и не выучившись,  умру я на горе родителям».   Второе, что я вынес из путешествия – это необходимость изучения географии и некоторых других наук.  В те годы такого понятия  как «наука выживания» ещё не знали, приходилось знания искать на ощупь.  Не умея ориентироваться на местности, взамен кабинета В.И. Ленина я попал на сортировочную горку  товарной станции Брест. Из этого пограничного  города милиция меня депортировала на родину – по указанному адресу: Гомель, улица Банная Аллея.
Родители, ввиду сильной занятости, лишь слегка меня пожурили  (насилие в нашей семье не практиковалось),  и оставили в покое, надеясь на осознание проступка. Юрка из четвёртой квартиры, он был на пару лет старше меня, растолковал причину неудачи, расставив всё по полочкам:
– Дурачина, – учил он, – Ленин на крейсере Аврора за главного командира. Он в буржуев с пушки стрелял, и царя насмерть убил. Ленин в Ленинграде живёт, а ты додумался – совсем в другую сторону рванул. В твои годы надо уже понимать, как концы меж собой увязывать...
Но дураком быть стыдно и невыгодно. Потому со  второго раза я до крейсера Аврора всё-таки добрался. И пушку видел, из которой Ленин стрелял. Дядя-матрос меня даже обедом накормил, а потом и растолковал, что мой Ленин, ещё чёрт знает когда, в Москву жить перебрался, прямиком в Кремль.  Куда, как я на картинке видел, ходоки и заходят. Но потом этот же добрый матрос сдал меня на руки милиционеру. А дальше, по накатанной дорожке – паровозом примчался я на Банную Аллею.
В кругу семьи состоялся серьёзный разговор, даже можно сказать мужской. Я отцу, не скрывая детали, ситуацию обрисовал, мотивы поступка объяснил.
– Голова садовая, – говорит он, ты бы меня пять раз лучше переспросил, чем наугад действовать.  Ленин в Мавзолее, который год мёртвый лежит. А что вы там, в школе вашей про живого пели, то это… иносказательное мнение, вроде  как понарошку. Понял?
Ничего я толком не понял, но на всякий случай головой кивал исправно. Если Ленин умер – то так и скажите. Если живее живых – адрес сообщите, чтобы не мотаться в его поисках по огромной стране под названием СССР.
А уже через год, в целях укрепления детской психики, родители меня повезли на экскурсию в Москву. Поездка была затеяна с единственной целью – бальзамированное тело Ленина должно убедить мальчика из дому напрасно не убегать.
Ситуация ясна? Вывод напрашивается сам собою –  родители всегда правы, у них жизненного опыта и начитанности куда больше нашего. Увидел я вождя в гробу, даже рукой гроб этот тронул, за что от охранника замечание получил,  и успокоился. Чего зря нервы трепать – смерть  многие вопросы  с повестки дня снимает.  Стоял я у гроба, смотрел на Ленина, и понимал одно – нет на всём белом свете больше человека, который бы мне помог. Нет!  Стоял  и плакал, а какой-то дяденька в штанах с красными лампасами, что следом за нашей семьёй в Мавзолей зашёл, похлопал меня по плечу и шепнул: «Не бойся его, сынок. Не бойся… Из гроба он нипочём не встанет».
 А слова те умным человеком сказанные, только когда в школе биологию стали изучать, понял.  Коли ты умер, то это уже навсегда… Даже грамотнее скажем: навеки.
 2014 г.

               
   Рассказанная история – это реальный эпизод моей биографии.  Всё признаю: не однажды убегал из дома, ставя родителей перед сложной задачей  – в каких краях искать ребёнка? Может быть, он взамен Москвы решил посетить Приморье, поля сражений Семёна Будённого (По долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд, чтобы с боя взять Приморье…) А ведь у мальчика могло хватить ума, чтобы рвануть в населённый пункт Гуляйполе, родину героя Гражданской войны   (орден Боевого Красного Знамени №5) Нестора Махно. Так подскажите, где искать пацана? Но этот вопрос отлично решала советская милиция – доставляла беглеца в нужное время, в нужное место (Гомель, ул. Банная Аллея).

   А этот стих просто лёгкая фантазия на заданную временем  тему.

ХОДОКИ
Ещё с времён царя Гороха
в  России жили очень плохо.
Что тут сказать? Во все века
нужда в дугу гнёт мужика:
то мор придёт, то недород,
нищает от забот народ.

             На сход собравшись мужики
             решили так: пусть ходоки
             собравшись в путь, и помолясь,
             в Москву идут, где Божья власть.
             Пускай узнает правду царь,
             всея России государь.

Так повелось, за годом год
народ надеется и ждёт.
Бредут сквозь время ходоки,
им веселиться не с руки.

              Но пробил час, большевики
              сказали: будут мужики
              жить на земле своей без бед.
              И будет мир! И будет хлеб!
               Но что ж селу так не везёт?
               Ведь вышло всё наоборот:
               холеры нет – пришёл Комбед
               и выгреб из сусеков хлеб.
               Мужик овсу с мякиной рад,
               а у ворот уж продотряд.
               
               И враг Христос… И бога нет…
               Лишь Троцкий есть и Кульпросвет.

И вновь от мира ходоки
в Москву идут… Не дураки
нужду терпеть… Уж мочи нет!
Спаси, Ильич, народ от бед.

И Вождь сказал: помог бы в раз,
но чем кормить рабочий класс?
Вот, братцы, вам моя рука –
осилим только Колчака,
спасём от белых полчищ Русь
и я с деревней разберусь.
Мужик хозяин, а не гость,
дадим селу и плуг, и гвоздь.

                Дороги к правде не легки.
                Бредут сквозь время ходоки,
                летят, как бабочки, на свет,
                а правды не было, и нет.

                Ведь со времён царя Гороха
                в Рассее люди жили плохо,
                но я заверить вас берусь
                не исключенье Беларусь.

Набив на лапти каблуки
в дорогу вышли ходоки,
в столице власть, она поймёт,
что обнищал совсем народ…
Но я уверен, мужикам
дадут как надо по рукам.
Ведь ясно: только дураки
идут сегодня в ходоки…

Вот так живёт за годом год
Под шкварку с чаркой наш народ.
2011 г.

   Со временем я понял свои ошибки, ведь все эти чувственное рысканье по инстанциям лишь косвенно касалось моего истинного призвания. Растолковывать ничего не буду, не поняли, так сетуйте на себя. Чуть позже дошло и до меня: кому я этой деятельностью врежу? Ответ напросился однозначный, кроме своей неоперившейся психики и молодого организма –  никому.  А собственные нервы портить, личную жизнь в клочья кромсать, это уж, извините, ничем не прикрытый идиотизм!
 
   Мечтать человеку не запретишь, для многих это единственная отрада в жизни.  Помните Обломова, помните его планы по реконструкции и благоустройству поместья? Надо только не забывать, что мечты и грёзы это не однояйцевые близнецы, а только двойняшки.  Мечты при страстном желании и в случае удачи можно воплотить в жизнь: выучиться на инженера и разбогатеть, жениться на красавице, прожить сто лет…  А грёзы – это утопические  фантазии потерявшего чувство реальности человека: слетать на луну, стать президентом Венесуэлы или Эквадора…
   «Хотел стахановцем я быть, ловить шпионов на границе, или, хотя бы, клад отрыть и сдать его родной милиции. Но жизнь полна метаморфоз…»
   
   
   А уж что творил наш паренёк в период переходного возраста, вряд ли пером опишешь. Здесь, чего уж скрывать, много чего не записано, а зафиксировано в милицейских протоколах. Так, мол, и так: в состоянии алкогольного опьянения учинил драку в общественном месте. А этим общественным местом был парк культуры и отдыха трудящихся, имени Луначарского. А этот чёрт Луначарский оказался (вы не поверите!) министром всего просвещения. Здесь и штраф, и порицание со стороны милиции. Сами подумайте, как пацану с министром тягаться, одна сторона всегда будет в проигрыше.   Творилось нечто подобное  не раз и не два. Но нелицеприятными сценами рассказ наш украшать не будем. Так что жизнь на одной площади (имеется в виду наша квартира в 55,5 квадратных метра) со мной – не сахар, за годы  взросления насолил я родителям не слабо.

   

   Вы вправе задать вопрос: «Что же ты, бедолага, в грехах перед нами всё каешься?  Получается, что ничего доброго и полезного ты на земле не делал?»
   Что сказать?  Делал,  волчком крутился, но в итоге моей суеты  получалось из раза в раз только нечто непотребное. Папа мой был законченный коммунист, он изо всех сил старался  из мальчишки человека будущего воспитать. Книгу «Что делать?» писателя Чернышевского вечерами вслух читал. Но я с Рахметова, что воспитывая волю спал на гвоздях, пример брать отказался, на Павлике Морозове уже обжёгся.   Отец старался, личным примером увлекал к горизонту, за которым годами ждёт жителей страны Советов воспетая Марксом общественно-экономическая формация. Он старался, а я, как мог, сопротивлялся; отец вёл, а я только и смотрел, как бы сбежать от поводыря. А куда бежать? Так дворовая шпана   давно уже за углом ждёт, картишки в руках мусолит.
   
   Отставка Никиты Хрущёва (1964г.) не вызвала у моей компании никаких эмоций: в нашей вольной жизни ничего не поменялось, сигареты и вино остались в  прежней цене. А о подвигах нового секретаря Леонида Брежнева  на Новой Земле и целине, мы ещё ничего не знали.  Но вскоре в школе нам обо всём расскажут. Подвиги для того и делаются, чтобы на их примере  набиралось патриотизма подрастающее поколение.

   Но одну большевистскую догму я всё-таки  усвоил и даже постарался её в жизнь воплотить. Не пропали всуе брошенные в народ ленинские идеи: «Интеллигенция – это вошь на теле пролетариата». Токарь, то есть я, и есть натуральный пролетариат,  потому в 10 классе обозвал учительницу английского языка дурой.  Что в итоге? Эта интеллигентная дамочка  просто перестала ученика замечать, ставя итоговую тройку – за четверть, за год. А вы знаете, что за десятым классом следом спешит-торопится  одиннадцатый… Но не только на чужом пиру неприятности приносит  похмелье. Об этом феномене я узнал, когда в университете начался курс английского языка.  Аукнулись мышкины слёзы не коту, а самому настоящему дураку.  Делаем вывод – подобными выходками только себе и навредил. Учительница о недоучке-токаре  давно уж забыла, много видела она на своём веку таких умников, всех помнить, голова с ума сойдёт.
   Понимал ли я, что делаю весьма сомнительные вещи? Врать не буду, конечно, временами на меня нападало некое просветление, но вредность это же чистый наркотик в крови. Ни больше, ни меньше. А кто подсел на иглу, тому уж не до сомнений.

 
   Чтобы порвать с пагубно влияющей на меня средой, с помощью родителей проанализировал ситуацию и решил  заняться спортом.  Но кроме «казусов», как комментировал мои успехи тренер, он ничего толкового не только не видел, а даже не ожидал. И зачем только я в такой сложный вид записался? Современное пятиборье представляет собой мешанину из людей, лошадей и водной стихии. Что-то отдалённо напоминающее отступление армии Наполеона при переправе через реку Березина. Включим сюда ещё бег  и сражение на шпагах с противником – русскими казаками.  Здесь, что ни возьми, широкое поле деятельности для вредительства.  Вы тоже так думаете? Так что же вы хотите от меня?  Основной и проверенный способ – это в ответственный момент  подвести свою команду.  Все стреляют по своим мишеням и попадают в десятки, а я по чужой… и дело сделано. Больше ничего рассказывать не буду. Умный, что надо поймёт, а недалёкому человека проблему растолковывать, только нервам вредить.




ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
   Вы хорошо знаете, что для вредительства границ нет. Душа требует, так вреди без оглядки на общественность. В 16-ть лет, написав (ума хватило) от имени родителей заявление, я перешёл учиться в школу рабочей молодёжи. Желаешь, утром на занятия иди, нет настроения, посети уроки вечером, а загулялся – так денёк другой и пропустить можно. Школа – не волк, как стояла на фундаменте, так  стоять ещё  лет сто будет.  Но такое легкомысленное времяпровождение ведёт прямиком в колонию для малолетних преступников. Понимая это, родители определили меня на работу – учеником токаря-револьверщика на станкостроительный завод имени революционера С. М. Кирова. Правды не скроешь, оказалось, что его настоящая фамилия Костриков. Зачем человеку прятаться под чужой фамилией, если не собираешься никому и ничему вредить? Так что эти большевики тоже люди не совсем простые, с бесовской хитрецой и червоточинкой.
    На рубеже 1960 года изменилось денежное довольствие   рабочих и служащих, была установлена минимальная заработная плата.  Даже дворнику (в то время самая нищенская должность), который раньше получал 30 рублей в месяц, стали платить 60 (правда с вычетами). Жизнь простого народа, хотя б на чуточку, но улучшилась.
    Но вернёмся на машиностроительный завод. К боевому оружию, несмотря на громкое название (токарь-револьверщик), моя будущая  профессия отношения не имела.  У станка, прикрываясь ещё не вполне накопленным пролетарским опытом, вредил я, как говорят, на всю катушку. Что ни день, то у меня отрезной резец полетел, то расточной. А  инструменталка не резиновая, всё  под счёт. Мастер  по фамилии Мадорский крокодильи слёзы льёт, мол, я за три недели перепортил всё, чем цех целый месяц работать бы мог. Спасая ситуацию,  молодого токаря начальство поставило на болты резьбу нарезать. Так он, имеется в виду, конечно, я, от обеда отказавшись (на Доску почёта от большого ума попасть надумал), за неделю весь пруток в цеху переточил.  Только одна беда – резьбу не в ту сторону накрутил.  Всё в брак… В сталинских 37-х такого работягу сразу бы к стенке поставили, или по 108 «11» в рудники на Колыму. А в нынешние времена вредить сплошное удовольствие – цеховой комитет лишь пожурил, учитывая возраст и малую квалификацию, да рекомендовал обеими руками за голову взяться.
   Но голова моя, как оказалось, работала вполне исправно, то и дело изобретая изощрённые способы вредительства. Одним из последних, переполнивших чашу терпения рабочего коллектива механического цеха №3, стало «банное дело».   
   У малолеток, не достигнувших 18-ти лет, рабочая смена длилась шесть часов, взрослые мужики стояли у станка по восемь. Следуя гигиене, после смены полагалось мыться в душе. В нём, как правило, предполагается наличие холодной и горячей воды. Нас, недоучек, было человек пять,  в помывочной мы отчебучили следующее: улеглись на деревянные топчаны,  а из кранов пустили только горячую воду.  В те времена из труб   действительно лился кипяток, в СССР на таких мелочах не экономили.  После смены рабочие сунулись в душ, но выскочили не как ошпаренные, а несколько иначе, без упомянутого «как». Пол,  сантиметров на десять-пятнадцать  был залит кипятком. Слесари, фрезеровщики  и даже чернорабочие не могли зайти в  помещение, чтобы смыть следы трудового дня. Мы, отрезанные кипятком от вентиля, не могли пробраться к кранам. Через пару часов воду отключили, употребив при этом большое количество матерных словосочетаний. Финал этой истории описывать не буду, мозолистая рука рабочего класса тяжела. 
   Таким образом, на Доску  почёта мне так и не удалость попасть, хотя изо всех сил старался. Даже сфотографировался в городском ателье за три рубля (улица Коммунаров), чтобы фотка была наготове.
   «Сказал мне мастер: «Слышь, сынок, пора осваивать станок, трудись умело». И взялся я точить болты…  Я понял жизнь, поймёшь и ты – не красят токаря цветы, а красит дело».
   
   Разочаровавшись в токарном искусстве,  пошёл работать на телеграф, учеником монтёра. Учёбу, в силу активности, освоил быстро – телетайп разобрать, раз плюнуть. Но со сборкой и регулировкой, не понять  почему, особо не ладилось. Включу в сеть аппарат, а он такую белиберду начинает печатать, что ни приведи господь. Матерных слов я употреблял мало, только для связки слов, потому и этот телетайп не очень в нецензурных выражениях усердствовал, но проколы всё-таки случались. Начальство этому отнюдь не радовалось, телеграммы-то от нас по всему миру птицами разлетались, даже в капиталистические страны.
    Начальник смены, то, что думал,  и сказал: «Ты, – говорит, – мать твою перемать,  в натуре чистый вредитель. Ты в нашей ремонтной бригаде, как жернов на шее». Осознать высказанные претензии не всегда возможно (жернов? шея?), возраст и гордыня сильно мешают.  Но задумываться  стал я чаще: и первая мысль всплывшая – кем я быть хочу? Этот вопрос вопросов меня сильно напрягал, если не сказать озадачивал. Ответ: не знаю, ещё толком не думал, буду решать…
   «Мечты ребёнку дарит мать. И я мечтал – взять в руки молот и в адский жар и в лютый холод серпы с подковами ковать.
   Сказали: куй! И я ковал… Но дилетантство стоит мало, не зная физики метала, молотобойцем я не стал.
    Так рушит жизнь надежды наши, уча глупцов опять и снова, коль ел ты в детстве мало каши – не по зубам тебе подкова!»

   И получалось, с какой стороны ни глянь,  даже в мечтаниях и в сновидениях  сам себе нагло врал. Знал досконально всю правду-матку, не надо тебе, мил друг, думать, кем быть, кем стать… Ишь,   в кузнецы его потянуло… Мол, серпы жницам ковать буду – даёшь стране  сто центнеров овса с гектара!  Враньём-то сильно от этих исканий  попахивает. «Пойми, – говорил я себе, – ты уже вполне сформировавшаяся личность, законченный вредитель. Здесь не ныть надо, а гордиться!»  И следующий случай это подтвердил.
   
   Начальница телеграфа, присвоив мне в нужное время четвёртый разряд (у монтёров ниже просто не было), к работе по ремонту аппаратуры старалась не допускать. Так, подежурить в телетайпной зале,  быть на подхвате у спецов – то отнеси, то подай. Чуяла, чем моё рвение может производству аукнутся. Помните, что в первую очередь захватывали в Петрограде большевики? Перечислю: телеграф,  банки, вокзалы. Что  из этого всего главней,  понятно без слов. А здесь начальство,  видите ли,  мало им наглядной агитации, даёт мне следующее поручение: закрепить на стене плакат.  Картинка до сих пор перед глазами:  почтальон (этот, с сумкой на плече), вручает старушке, сильно смахивающей  пучеглазым обликом на партийную подругу Ленина Надежду Крупскую, поздравительную телеграмму.  Может, со столетием поздравление? На сегодняшний день, опираясь на опыт прожитых лет, я  снизу и сверху приделал бы к плакату планочки, к верхней  привязал верёвочку, а её повесил на вбитый в стену гвоздь. Теперь отгадайте, что взамен этого делает вредитель? Уверен, что ни за что не додумаетесь, опыта вредительства, наверняка, накоплено недостаточно, потому, даже чисто теоретически, вы его применить не в силах.
   Взяв, не понять где, столярный  клей, мажу им оборотную сторону большущего плаката, а потом,  долго не думая, приляпываю его к стене. Полюбовался на работу, да и пошёл с телеграфистками болтать. Были среди них девчонки на все сто. 
   На следующий день «почтальона» со стены попытались сорвать, ввиду того, что общая картинка  внутреннего дизайна административного помещения нарушилась. Клей был хорош (варили его из рыбьих костей), и части плаката даже скребком невозможно было удалить, особенно, не понять почему, намертво прилипла к стене  Крупская. Маляры справились с работой за пару дней, интерьер стал даже красивше, чем был. Начальница, с птичьей фамилией – Соловьёва, ни словечка мне в укор не сказала, лишь при личной встрече губы кривила. Оно и понятно, ей уже под пятьдесят, а я в расцвете сил, ещё 18-ти не исполнилось. Ясное дело – мы не пара.
   
   На ваш незаданный вопрос отвечаю: конечно, рассказанное только малая толика всего, что я творил, согласно своему статусу. Потенциал активности в душе кипел, просился наружу, а  ведь я, к тому часу, учёбу в университете даже в планах не имел.  Потому, до поступления в ВУЗ,   успеваю ещё приобрести специальность кладбищенского рабочего. 
   
   На кладбище, скажем без утайки, неописуемые возможности для вредительства.  О покойниках, вы знаете, говорят  либо хорошо, либо ничего.  Пусть  будет так. Только замечу, что греческое изречение, в советской интерпретации, несколько искажено.  В оригинале  цитата выглядит так: «О покойниках либо хорошо, либо ничего кроме правды».  Но дистиллированная   правда, как  ни прискорбно, не всем по душе. Её ведь можно и дёгтем на воротах написать. Возрадуетесь такому? Так что о трудах наших на погосте распространяться не буду.  Если и вредил, то за сроком давности всё давно в архив списано. Амнистирован временем… А кому персонально вредил – мёртвым  или живым, уже толком не помню. Заученные в студенчестве работы Ленина всю прошлую информацию из мозга выдавили, ведь размеры черепной коробки ограничены. Так и Ломоносов, гордость российской науки, утверждал: если где-то прибавится, то в другом месте непременно  убудет. Закон сохранения материи постепенно трансформируется в закон сохранения информации.
   Да и считать ли вредительством глубину  выкопанной могилы  на 130 сантиметров, взамен требуемых 190? Покойник от такой самодеятельности   впадёт в депрессию? Или в гробу перевернётся? Не верю!
   Вредил, не вредил, всё это только слова, как можно верить человеку, если ранее он не раз был уличён во лжи. Ладно, не копаясь в прошлом, как копался Плюшкин в своём добре, расскажу лишь один эпизод, который самому мне не до конца понятен.  Молодость, помноженная на алкоголь, не способствует решению сложных задач. А есть ли в нашем случае  составляющая вредительства, пусть рассудит уже читатель.  Но что удивительно, картинка в памяти хранится до сего дня без видимых потерь,  будто невостребованные счета в банках Швейцарии.

   С Раисой, сторожем Новобелицкого кладбища и нашей работадательницей, мы через пару недель знакомства сильно сдружились. Большой деревянный дом (в дальнейшем сторожка)  стоял прямо на кладбище, справа от главного входа. Дворовую территорию огораживал двухметровый забор. Хозяйка как-то обмолвилась, что эти хоромы  (и должность?) ей достались по наследству. Детали я не знаю, догадки строить не буду.
   Кладбище было очень старое, не особо ухоженное, сплошь заросшее деревьями. В центральной части встречались датированные могилы 19-го века, интересно было читать на них эпитафии. Запомнилась одна: «Ты уже дома, а мы ещё в гостях».
   Для новых захоронений оно было  закрыто, но подселение к родственнику, если имелось место, разрешалось. Но сторож на кладбище существует ещё и для того, чтобы время от времени всплывали свободные, так нужные для состоятельных граждан, места. Могила стоит уже много лет без догляда, деревянный крест, сморенный временем, лёг в землю…Чем не фартовое место для свежего постояльца? Раиса была отнюдь не из простушек, и такую возможность, конечно же, не могла проморгать. Дело-то денежное… А рядом лежащему покойнику новый сосед в радость, новости с «этого света» всем интересны.
   Рая была приветлива, денег «на рабочее дело» не жалела, и, не понять почему, заботилась о нас, как о родных. Кормила завтраком, за которым сама слегка похмелялась, так как,  вечером  компания гуляла. И хвост этого загула, я уже кое-что в жизни понимал, легко и просто тянулся из вчерашнего дня в день завтрашний.
   Она была не только нашим прорабом, Рая «держала» в руках весь прилегающий к кладбищу район. А процветал он благодаря  мясокомбинату, что с царских времён занимался забоем животных. Огромная  территория комбината, некогда вынесенная за пределы города, нынче лежала через дорогу от погоста, рядом с жилым сектором. Сторожевой дом на кладбище был своеобразным  распределителем колбасы и мясопродуктов. С комбината тянулись не мелкие мясные ручейки, а, возможно, достойная внимания глубоководная речка.  В условной бригаде, возглавляемой кладбищенским сторожем, кроме нас, работало несколько сварщиков, могильные ограды в магазинах не продавали.  Мужики тянули с заводов арматуру, кто-то заботился о поставке досок, нужных для опалубки, при изготовлении гробниц и памятников. Так что мелькавшему перед глазами люду мы не удивлялись. Заметной тусовочной фигурой был словоохотливый  Анжела, курчавая рыжеволосая худоба.  Кликуха, конечно же, была дана  из уважения к Анжеле Девис, активистке компартии Америки. Чёрная девушка, кроме партийного билета, обладала чудной гривой  иссиня-чёрных вьющихся волос. В 1979  году она посетила СССР, глава нашей компартии, при личной встрече,  даже расцеловался с эмансипированной негритянкой. Кроме этого Анжеле, как борцу за мир, вручили Международную Ленинскую премию.   
   Наш Анжела, хотя и не был членом ни той, ни другой партии,  имел доступ к ликёро-водочному заводу, располагавшемуся недалеко от кладбища. Спирт, как и сегодня,  был  надёжной валютой.  Но в то золотое времечко в качестве денежной единицы советский народ признавал только рубль; взяв в руки чёртов доллар, даже гипотетически, ты сразу же становился предателем.  Родина из тебя человека сделала, а ты…
   Только вообразите, что я с этим зелёным долларом сунулся бы в винный отдел гастронома. Даже предсказать последствия  не берусь, вероятнее всего, в милицейском протоколе было бы зафиксировано следующее свидетельство продавщицы: «Портвейн «Три семёрки» рубль семнадцать стоит, а этот, длинноволосый, взамен денег какую-то липовую бумагу мне подсовывает, кричит,  что американская… Но я же не дура! Нет рублей – в магазин не лезь!»
   
   Изредка появлялась за утренним столом девушка по имени Надя,  чуть старше нас. В первую минуту знакомства мы слегка оторопели – под лёгкой кофточкой угадывался пугающий  горб. Надя была небольшого роста, как все горбуны, но симпатичная – чёлка (по тогдашней моде), смешинка в глазах… Хозяйка девчонку привечала, называла дочкой, и, как могла,  о ней заботилась.
   Однажды, за завтраком, Раиса и нас не обошла «рюмочкой», хотя мы, сговорившись, напрочь отказывались от дармовой выпивки. К водке мы относились весьма отрицательно – дорого и не вкусно.  Пили в нашей компании сухое вино Рислинг, Фетяска, либо что-либо схожее с ними по вкусу и цене. Но пришлось выпить водки, уж больно весомой была причина – Рае на днях исполнилось 45 лет.  Именинница  включила радиолу; завертелись, закрутились  пластинки: «Ландыши, ландыши, первого мая привет…»
   – За работу не волнуйтесь, что положено, то и получите. Ребята, гуляем…
   А выдавала нам Раиса в конце дня по пять рублей на нос, что было совсем не плохо. Проезд на троллейбусе по городу  стоил 4 копейки, коробок спичек – одну копейку, литр бензина – 6 копеек. 
   Мудрец древности Авиценна настойчиво советовал современникам не употреблять утром араку – портиться желчь и, как следствие, характер.  Но что выпито, того обратно в бутылку не нальёшь.
   Сторожка гуляла напропалую, думаю, что музыка особо не тревожила мертвецов.  Хозяйка с довольным видом наблюдала за компанией, не забывая прикладываться к рюмочке. Надя по очереди кружила нас с дружком, и вместе с нами кружилось всё вокруг, но какие из нас танцоры… Так, потоптаться, не больше.
    Надюша мне и шепнула на ухо: идём, мол, по аллеям погуляем, птичек послушаем. Не пожалеешь…
   Признаюсь, я ситуации испугался. Горбатая, что она от меня хочет?  Я и буркнул: «Гуляй сама. Придумала…»
 А после забился в угол, ещё выпил, и даже отказался от танцев. Надя, разобидевшись, не понять на что, засобиралась домой. Ушла…
   – Дурачина, – сказала мне всевидящая и всё понимающая Раиса, – хорошую девчонку обидел. Она, как и ты, живой человек, жизни хочет. Ума прибавится, жалеть будешь.
   
   Но почему-то есть и другой вариант развития событий. Я  честно скажу, совершенно запамятовал, какой из них более правдив. Алкоголь блокирует память.
   – Идём, – шепнула мне Надя, – меж могилок погуляем, птичек послушаем. Давай, не пожалеешь…
   Я, повышая коэффициэнт смелости, хватанул очередную стопочку и нырнул в кладбищенские лабиринты. Где-то меж крестов, утопающих в зелени, мы и затерялись с Надей. И  этот  день  мне нипочём не забыть: птицы на кладбище щебетали без устали,  огромные белые облака тихо катились над землёй, и весь мир, от конца до края, был пропитан Божьей благодатью.…  Раиса ошиблась в предсказании, жалеть мне ни о чём не пришлось…
   
   Однажды, в последние деньки августа, нашу бригаду подкараулили неприятности. Кто-то из доброжелателей стуканул в ментовку  про кладбищенские дела. Раисы не было дома, когда во двор зашли и занялись   досмотром (на обыск нужен ордер прокурора) территории  несколько человек из ОБХСС (отдел борьбы с хищениями и спекуляцией).  И в сараюшке обнаружили мешки с цементом.  Сказали (не понять кому?), что зайдут завтра, а оказалось, что это «завтра» уже наше сегодняшнее утро. Беда, если выразиться образно, уже не стучала в двери, а стояла на пороге. Не знаю, что бы сделали вы в этой ситуации, а  Раиса крепко держала в руках штурвал нашего общего корабля. Не прошло и получаса, как мы погрузили цемент на грузовик и вывезли в пригород, в частный дом.  За это время Рая выскребла и вымыла каморку, забросала пол травой,  и запустила в неё двух поросят. Люди с органов  появились, но ушли  не солоно хлебавши, хотя и с угрозами,  – доказательства исчезли.  Совсем непрост был наш капитан, компас не упускал из вида.
   – Пока «базар» не кончится,  придётся  ночью работать.  Клиент больно хорош, платит не жалея,  подвести никак нельзя, –  такой план озвучила Раиса.
   Но это был план нашего прораба, а мы с дружком,  проведя свою закрытую планёрку, решили  устраниться от дальнейшего труда. Тем более, что в сентябре нас ждал одиннадцатый класс школы рабочей молодёжи.  Как нам виделось, последняя ступенька перед взрослой жизнью. Всё что было, уже за спиной и мхом поросло, а впереди нас ждёт  прекрасное  будущее. Оно ведь обязательно, даже не спорьте,  должно быть  прекрасным.

   Минуло с той поры лет семь-восемь. Я работаю в    НИИ леса младшим научным сотрудником.  У аспиранта нашего отдела Миши К. умерла тёща. Жила, жила и отдала Богу душу. Обычный путь человека: пришёл  ниоткуда, землю чуток потоптал, людям глаза помазолил, и ушёл в края неведомые.  Михаил, опираясь на опыт службы в рядах Советской армии в чине старшины, лично организовал похороны.  Машину дал институт, руки – сотрудников. В то время никаких похоронных фирм не существовало.
   За поминальным столом, не понять почему (родственник? друг семьи?), рядом со мной оказался могильщик,  который командовал погребением. 
   Помянули добрым словом тёщу, ещё выпили, а закусив, занялись разговорами. Я, уже попав под благодатное влияние водочки,  похвастался перед соседом, что «в своё время» подрабатывал на кладбище.
   – Где?
   – На Новобелицком.
   – У Райки?
   – Откуда вы знаете?
   – Что здесь гадать, она у нас лет двадцать кресты в руках держала. Хочешь увидеться?
   Вопрос обескуражил, я даже растерялся… Дела давно минувших дней. Что мне эта Рая?  Сват? Брат?  Работа у неё – просто рядовой эпизод в  жизни.
   – Она сейчас в Светлогорске, в ЛТП. – (Эта аббревиатура расшифровывалась, как лечебно-трудовой профилакторий, но на самом деле это был спец-лагерь  для  алкоголиков). – Можешь её навестить…
   От непонятного разговора  спасло очередное предложение помянуть усопшую.
   – А Надю вы знали?  Она на кладбище   часто заходила. –  Озвучил я всплывший в голове вопрос.
   – Надьку? Горбатую? Конечно, знал. От немца родилась. Как жизнь началась, так и закончилась – сожитель года три назад её спьяну зарезал.
   В тот вечер, уж так карты легли, с выпивкой я перебрал. Похмелье было горьким.
   
   Думал я, думал и  понял,  будто  молния в ночи окрестности высветила: вредительство кругом, вредительство всюду. Вы, может быть, думаете, что государство никому и ничему не вредит? Очнитесь от сна, покрутите вокруг головой… К этой  проблеме мы чуть позже вернемся.    А пока, в качестве примера, возьмём и рассмотрим какого-нибудь  публичного человека;  и заверю вас, что   за две минуты  раскрою его истинную неблаговидную сущность.   И не прикроется он от нашего ока   ни   званиями, ни регалиями. Что с того, что депутат? Вредит же не хуже грузчика из гастронома.    
    Но здесь всплывает одна, не совсем приятная, даже обидная для меня штуковина.  Сравнивать себя, как вредителя, с вредительством известного человека, для меня западло, тем самым я стараюсь поднять себя до его уровня. Но мне чужого  не надо,  плагиат  ни под каким соусом не приемлю,  у меня своё отношение к действительности. Истинный вредитель сродни художнику, имеет своё видение, свой стиль и колорит. Иной раз смотришь на кого-нибудь деятеля и думаешь: вредил, изо всех сил старался напакостить, а  работа курам на смех. Мозгов, видать, хорошо сделать дело не хватило.

   К тому же, все эти соревнования – кто больше и лучше навредит – ничем неприкрытая гордыня, библейский грех.  А для меня лично вредить и грешить – не одно и то же. Потому, для чистоты эксперимента, возьмём взамен знаменитости (а знаменит ли? не самозванец?) первого повстречавшегося на улице прохожего. Кто он? Да хотя бы конь в пальто, на его заслугах перед отечеством заострять внимание не будем. Нас интересует его истинная сущность, без ложной показухи, без костюма в блёстках.  И что мы видим?  Вы этот вопрос действительно имели в уме? Удивлён… Он же, без анализа ДНК и рентгена, законченный вредных дел мастер.  Как он выполнял производственные задания? Ответ тут же готов – спустя рукава, без  душевного энтузиазма.  А порой доходит до того, что всё у него валится из рук… А надо? Только засучив рукава браться за порученное дело. Разницу улавливаете? И здесь не только в спецовке дело, вопрос значительно шире.  Поинтересуемся, как он относился к супружеским обязанностям? Не подыскивая нового определения, употребим уже сказанное – спустя рукава, опустив руки. А укоры жены? Ему эти донельзя обидные слова, как с гуся вода.  Даже ухом в её сторону не поведёт: придумала в неглиже перед телевизором маячить, когда наша сборная никак гол забить не может.  Это, если чистую правду сказать, чистое ****ство!  Ни больше, ни меньше!
   Ко мне какие претензии? Я только чужие мысли и слова вам пересказал, и то – с купюрами.   «Хорошо, – скажите вы, – в статистику вкралась ошибка. Давайте подкараулим другого человечка, вот если и он…»
   Давайте, всегда готов к вам навстречу пойти, но не окажется ли наш новый знакомый законченным Чикатилой? В этом пропитанным вредительством мире, всё быть может.
   Дождались, вот и он навстречу нам вразвалочку идёт – всё, как положено: папироска на губе и слегка под хмельком.  Будем интересоваться его жизненными ценностями, или с миром домой отпустим?   И я о том же. Хотя мы с вами и вредители, но жить-то хочется. Да, хотелось бы ещё пожить, а Бог даст, и…  покуролесить  на белом свете. 
   Суть вопроса старайтесь всегда душой уловить.  Это не в обиду сказано, имея в виду вашу душевную чёрствость, потому  в качестве примера, чтобы не было нареканий, возьму  себя. Незнание моё, на условных весах, тут же перевешивает знание.  Есть вещи, которые неискушённый человеческий мозг понять не в силах.  Высшую математику, в качестве примера, даже брать не будем (я её на дух не переношу!) – интегралы и дифференциалы любого смертного могут сразу в грусть с головой окунуть. Но следуя логике, скажем, а не из стремления ли навредить, человек не интересуется наукой? Закрываясь бытом от мира, считая, что моя хата с края, вы (я не отделяю себя от вас) тем самым наносите ощутимый вред прогрессивно настроенному человечеству. Демократия в опасности! А враг прогресса, конечно же, до мозга костей законченный вредитель. Делайте, если в силах, выводы.

   Теперь, как  и обещал, несколько слов о государстве. Только надо не забывать, что календарь, который на гвоздике висит над комодом, отсчитывает дни ещё двадцатого века.
   Каждое административное (и не только) здание украшала растяжка «Партия наш рулевой». Лозунг белыми буквами на красном фоне написан, а разъяснений к нему нет. А вопросов у обывателя  возникают десятки, к тому же они, скрещиваясь меж собой, множатся. Хорошо, следуя логике, партию низводим до уровня капитана, пусть даже первого ранга. Таким образом,  есть рулевой, у него в руках штурвал, плывёт (термин не морской, но в нашем случае простителен), нарезая галсы, по морю-океану пароход. Куда плывёт? Какова цель? Правильно ли выбрано направление?  Не повлияла ли  активность солнца на показания компаса? Скажите, кто проверял психическое состояние капитана, может быть, он уже давно умом тронулся? Примеров в мировой практике хватает. С ума сойти, это вам не на академика выучиться. Да и, вообще, трезв ли он?  Что-то по рубке винный запашок ветерок гоняет… Ведь бывает такое, поднимешься утром и понимаешь, что не опохмелившись, руль в руках не удержишь. Хватанул стаканчик, чувствуешь – живём!
   Капитан, значит,  штурвал туда-сюда крутит, а мы, как безмозглые бараны, на приближающиеся скалы, о которые корабль наверняка вдребезги разобьётся, глаза пялим? Со второй стороны, откуда мы знать можем, что он не засланный казачок из буржуазного мира? Что он весь экипаж, просто из зависти к нашему социалистическому строю, погубить хочет.  Вот тебе и государство, оно так запутает человека, что и не поймёшь, кто кому вредит.
   Ещё непонятнее выглядит утверждение «Верной дорогой идём…» Партийные толкователи годами убеждали нас, что в конце туннеля, куда нас загнали проклятые капиталисты, уже виден свет. Что ж, неплохо, перспективы греют… А мой дружок, Боря Азаров, от тетки из Израиля письмо получил: так и так: вызов сделала, так ты, племянничек, долго не копайся, как можно быстрее рви когти…  Я ему про свет наблюдаемый специалистами рассказываю, мол, ещё чуток побродим в темноте и выйдем мы на просторы демократии… Вот тогда и начнётся настоящая жизнь,  о которой декабристы в казематах Петропавловской крепости мечтали. А Боря мне и говорит: «Видимый в туннеле свет, не от зари коммунизма, а, вполне возможно, от прожектора мчавшегося нам навстречу бронепоезда. Помнишь, как мы в пионерлагере пели: «Наш провоз вперёд летит, в коммуне остановка…»
 
   А вот ария  из следующей оперы  – «Ленин живее всех живых».  Вы ещё о гробе для себя не задумывались (сосна, дуб, ясень?), а выглядите куда мертвее, чем забальзамированный в Мавзолее покойник.  Скажу, что думаю: понять такое умом невозможно, но просто верить, как советовал Фёдор Тютчев, я не в силах. Отродясь никому не верил, и не верю, даже в истинности своих слов порой сомневаюсь, потому, дайте доказательства и я, не мудрствуя лукаво, тут же в ваш лагерь перейду. До сего дня не пропал, думаю, что и в вашем коллективе  честь свою сохраню. На всё соглашусь, всё одобрю, всему верить стану.  Как позиция?
    Вот тут я вас и подловил – (наивные!) – вредитель легко и просто может поменять личину, но не сущность. Масок, у настоящего мастера, ни одна и ни две, а с десяток точно наберётся – от наивного ягнёнка до зубастого волка. Потому слегка и вас припугну:  вы меня ещё плохо знаете, но клянусь мамой, скоро узнаете!
   А может быть, вы здесь, у переулочка, ещё и женщину хотите о жизни непростой расспросить, поинтересоваться её производственными успехами? Не о домашнем же хозяйстве с дамой беседу вести.   И в этом случае правды не утаю, всё как на духу выложу. Поэтому вы в её трудовую книжку, отыскивая записанные благодарности, даже не смотрите, а загляните лучше в её медицинскую карту.  Запись о трёх прерванных беременностях  вас сильно не удивит (в жизни всё бывает), а лишь  насторожит. А наличие у мадам синдрома приобретённого иммунодефицита  для вас ребус неразрешимый? Видите, что русскими буковками в строку вписано, чего, при всём хотении, топором не вырубишь. Так что у нас получается?  Мой вопрос уже чисто для мужчин: «Знакомиться будем, или, пусть её…»
   Думали, вам навстречу ангел во плоти выйдет, даже крылья в наличии, только под белой ажурной кофточкой не видны. Замуж возьмёте, так она вам на цимбалах вечерком  народные мелодии будет наигрывать? Простоте и доверчивости некоторых людей не перестаёшь удивляться. Откройте глаза – мир погряз во лжи, обмане и прочей массе пороков.  Абуль Фарадж, сирийский писатель 13 века, пишет: «Кого можно считать по-настоящему сильным? – спросили одного мудреца» – «Того, кто уберёг себя от сетей обжорства и разврата, – ответил он». Как видите, не только сегодня мы с вами такие умные, мол, всё видим и понимаем.





 В ПОХОД ЗА ЗНАНИЯМИ
    Повышать свой образовательный уровень начал в университете …  Фразу ещё не закончил, но уверен, что вы тот час подумали о вредительстве, основываясь на моих характеристиках.  Ошиблись, уважаемые, всё значительно хуже. Много времени у вас не отниму, но рассказать, раз уж мы договорились не скрывать правды, придётся.
   Я тружусь на телеграфе, работа почётная и ответственная.  Среди телеграфисток молодостью и скромностью выделялась Лиля К.  Во время ночных дежурств (я – монтёр, она – оператор) родилась взаимная симпатия. Молодым людям, как потом я вычитал в умных книгах, свойственны неудержимые влечения.
   Лиля мне  говорит:
   – Давай выучимся. Умными будем. Тогда и поженимся. Моя мама совсем не против.
   – Не против чего?  – это уже я вклиниваюсь со своими опросами.      – Чтобы поумнели?
    Лилька:
  –  А ты хочешь всю жизнь дураком по свету идти? Толком не зная куда и зачем? Для советского человека с высшим образованием все двери в будущее нараспашку.  Понял?
   Спорить не стал. Аргументы весомые, рациональное зерно в сказанном присутствует.
   Лилька тут же вплотную моим образованием занялась. У меня знаний после вечерней школы было накоплено маловато, это, в принципе, и сыграло положительную роль.  Голова ничем не забита, потому химические формулы с лёгкостью селились в левом полушарии, и как впоследствии оказалось, именно оно занимается аккумуляцией информации. Правое – чувственное, его больше интересуют фантазии и развлечения – вино и карты, а так же секс.  Это, конечно, характерно для мужчин. У женщин приоритеты меняются, секс часто на первом месте.
   Серьёзно готовились к экзаменам, днём и ночью готовились… И что вы думаете?  В сентябре мы с Лилей уже студенты биологического факультета университета. Хорошо? Не то слово, моё состояние в момент осознания себя студентом, было сравнимо с выигрышем по лотереи ДОСААФ машины «Волга». Неважно, что ещё нет прав и не знаешь куда ехать, главное – приз в руках.
   Первый пункт декларируемого Лилей плана мы выполнили.  Но пока ещё не поумнели, слишком мало на это было отведено времени. Начались студенческие будни. Для меня, уже кое-что познавшего в жизни, эти вчерашние школьники, а нынешние студенты, слишком просты.  Я в учёбу вцепился зубами, подключив в работу верхнюю и нижнюю челюсть,  иначе нельзя. Шанс, выпавший тебе в жизни – хоть умри, надо использовать. Это я понимал чётко, потому  всякие развлечения с бывшей уличной шпаной, безо всяких оговорок, отодвинул далеко в сторону. Но случай, как говорят китайские мудрецы, правит всем.
   В один из дней третьекурсница Маша П. пригласила меня в факультетскую самодеятельность.
     – Одной учёбы для роста сознательности мало, надо и искусству час должный отдать. – Так она сказала, или приблизительно так; и понял я, если раньше я рос вширь, отвоёвывая пространства, то пришла пора расти вверх, стремясь к солнцу, которое будет согревать нас в коммунистической формации.  Эти мысли, наверное, были почерпнуты уже из учебника «Диалектический материализм».
   А Лилька от самодеятельности наотрез отказалась:
   – Они тебя сманивают. Чувствую, что все эти песни-пляски  плохо кончатся.
   А я чувствовал себя очень хорошо, тем более что Машка помогла мне адаптироваться в коллективе студенческого театра.  «Вот так и разошлись дороги – и я одна, и ты с другой…»
   
   Только намного позже я понял свою ошибку, как  неправильно повёл себя в отношении близкого друга – доверившейся мне Лилии. Бесспорно, никакое это не вредительство, это, не побоюсь сказать правду, откровенное предательство.  Чтобы променять дружбу на самодеятельность, много ума не надо. Недобрал я ещё на первом курсе этой желанной всеми субстанции. Тем более, что в будущем Мария П. проявила себя… Но не будем о плохом.
   У нас даже состоялась беседа с Лилей на тему  искусства, но она отказалась верить в будущее студенческого театра.
   – Ты не в самодеятельность пошёл, это тебя чёртова Машка с верной дороги юбкой сманила.
   – Чистая ложь.  С какой стороны здесь Маша?  Самодеятельность раскрепостила мой потенциал, спящий в душе.  Я бы с нынешним умом, уже  не на биологию поступал, а прямиком в Академию культуры.  Я, вполне возможно, в лёгкую бы  на артиста  выучился. А ты как дятел твердишь: Машка, Машка… Театр – это возможность подняться над действительностью, над пошлыми человеческими отношениями.
   Мой монолог был оборван нервной Лилей:
   – Не на артиста ты бы выучился, а на афериста. А может быть, тебе уже и учиться не надо…
   Лилька заплакала, загрустил и я, ибо женские слёзы с рождения терпеть не могу. Если мамино рыдание в детстве меня нисколько не смущало,  что тогда значит это сегодняшнее Лилькино нытьё и хныканье? Я эти дамские слёзы, без оглядки, отождествляю с крокодильими. Меня влагой из глаз не разжалобишь, у меня за плечами пролетарский опыт.
   В далёком будущем про слёзы рептилии будет написано стихотворение, где лились они уже не из глаз девушки, а роняла их законная жена. 
   «Ах, опять крокодильи слёзы – без меня ты бы жила ярко…А скажу я своё: в колхозе ты б трудилась простоя дояркой.
   Пусть стахановкой бы и стала, фотка пусть на Доске почёта… Рано утром наелась сала, да на дойку, не ждёт работа.
   Рядом конюх тебе так нужен? Пьёт он бражку, к тому ж – бездельник. О таком ты мечтала муже, когда шла на гулянку в ельник? 
   И друзей ты моих не трогай,  не страшны нам твои угрозы. Разошлись бы наши дороги,  так  доила б коров в колхозе».

   Учёба в университете это не только накопление знаний, или не столько, как возможность окунуться в безграничное море информации. Я, душой чувствуя приближение эры компьютеризации, ориентировался на второе.  Вы вправе спросить: мол, ты и здесь, того, перед преподавателями выкаблучивался, нервы трепал? Скажу  «нет» – не поверите, сказать «да» – язык не поворачивается. Учёба в ВУЗе это святое.
   «Те костры, что мы жгли, погасили дожди, всё быльём поросло, затянуло туманом, но, как прежде, усы носят наши вожди и одежду, опять же, кроим из обмана».

   Вы, быть может, думаете: вредитель законченный, а оправдаться перед людьми всё же надеется. У меня своя аргументация: если перед судом совести стоять, то не мне одному, жизнь показала, что вредителей вокруг, как рыбы в пруду… Уверен, что и вы, под соответствующее настроение, это дело стороной не обходите.
   
   Вплетём в наше повествование немножко ретроспективы, думаю,  вред от этого будет мизерный.  «Широка страна моя родная…»;  безмерно богато Советское государство, потому и вредителей здесь, как у паршивой собаки блох. Разную шваль, вроде гнид, мы даже не будем брать в расчёт.
   24 августа 1936 года завершился(!)  судебный процесс над троцкистами. «А что такого они натворили, что их прилюдно судили?» – это вопрос от Незнайки.  Что натворили? Да ничего особенного: просто-напросто вредили партии, государству, рабочему классу и крестьянству.  Конечно, когда хвост прижали, все тут же раскаялись.  Для проформы покочевряжились  немножко, а потом вину полностью признали.  Но все их уловки, на проверку, смехотворны.  16 обвиняемых советский суд приговорил к высшей мере наказания – расстрелу. Ну что с того, что Зиновьев и Каменев занимали важные посты в Коминтерне, коли сумел вредить, сумей и ответ держать. 
   Но настоящих вредителей ничто не остановит, потому всего  через год (12.06. 1937г.) газеты сообщили о гнусном заговоре военных, скажем так, птиц высокого полёта. Под раздачу попали командармы Иероним Уборевич, Иона Якир и др.; не гнушались вредительством и маршалы – Василий Блюхер, Михаил Тухачевский, Александр Егоров. А вскрыли их подколодную сущность   Клим Ворошилов и Семён Будённый, тоже, кстати, маршалы. Никогда не забывайте поговорку: «Дружба дружбой, а табачок  врозь».  Итог: врагов народа –  расстрелять, преданных ленинцев – наградить.
   Теперь сопоставим тщетную суету вредоносной мелюзги, вроде всяких там поварих, бросающих в котлеты стекло, или работяги, сунувшего гвоздь в барабан зерносушилки, с провокационной деятельностью упомянутых монстров вредительства. В сравнении это сто, если не тысяча, к одному, факты сами за себя русским языком говорят.
Здесь самое место для стихотворения, написанного Михаилом Голодным на злобу дня.
«Суд идёт революционный, правый суд,
Конвоиры гада-женщину ведут
- Ты гражданка  Ларионова? Садись!
Ты решила, что конина лучше крыс,
Ты крысятину варила нам с борщом!
Ты хлеба нам подавала со стеклом!

Сколько волка не учи, он в лес опять,
К высшей мере без кассаций – расстрелять!»

   А посмотрите, до какой низости дошёл оборотень в белом халате  Борис Збарский, бальзамирующий годами тело Ленина.  Вредил, вредил, и думал выйти сухим из воды. Но не тут-то было. Сколько верёвочке не виться, конец найдётся. Согласно свидетельским показаниям  врача Лидии Тимашук, в чистящее средство по уходу за вождём (бальзам №7) профессор Збарский  добавлял стрихнин, а спирт-ректификат заменял простой водопроводной водой.  Зачем? Это вы у меня спрашиваете, или у гражданина Збарского? Но во всём признался, субчик, обо всём рассказал: вредил без оглядки, вынашивал планы, как окончательно и бесповоротно разложить на составные части  тело Владимира Ильича. Теперь вам ясно, зачем? От всевидящего ока НКВД даже гробом с Лениным не прикроешься!

   Но от этих вредителей-нетопырей нырнём обратно, в счастливые годы моего студенчества.
…Большая аудитория, длинный стол, покрытый красным сукном, на столе зелёный графин с водой, а за столом комиссия.
   Я в очереди на распределение третий, диплом с отличием, обложка из  красного коленкора.


  – Молодец! – Это сам ректор меня хвалит. – Общий уровень культуры на селе будем поднимать. Вы согласны?  Поедете работать…
   И он называет зачуханное  захолустье, куда даже хитроумный  Макар не решил бы загнать своих телят. У кого родители влиятельные, или со связями, того, значит, в городе оставим, а меня, как сироту казанскую – на панель?
    «Только недоумок может такому распределению радоваться. Согласен ли я? Конечно, нет. Категорически, нет! – Это, как вы поняли, мои бессвязные мысли. – Я к ним с полным уважением, а они мне  такую свинью  в довесок к диплому приложили.    Умник, езжай сам на село!»
   Перед комиссией стою, а сам уже решил: «Придумали! Меня, «сталинского стипендиата», в колхоз? От осла уши вам в подарок…»
   Лето, не задумываясь о будущем, провёл в альпинистских лагерях на Кавказе. Но пришла красавица Осень на порог, стучит в дверь: пора возвращаться  домой.
   «Дни стали короче, а ночи длиннее. Птицы потянулись на юг. Чабаны гонят  отары с высокогорья в долины.   Табак собран. Пришла осень и в наш кишлак».

   Приехал в город, и метеором  в университет за дипломом, я ведь даже на выпускном вечере не был, торопился в горы. И вот случилось: диплом в руках, а что дальше? Ни одна организация не имеет права (согласно КЗОТу) без направления брать на работу выпускника ВУЗа. Но работать-то надо, без денег,  даже в стране Советской,  долго не проживёшь…
   Подвернулась вакансия в  филиале НИИ землеустройства. «А где же направление?  Принять вас на работу   не имею права» – это слова директора. А я думаю «О правах и обязанностях мы чуть позже поговорим. Пока же…»
   Вру и не краснею: мол, выпускникам с красным дипломом предоставлено  право на свободное распределение. Иди, отличник, на все четыре стороны света. Вот я и пришёл, хочу быть землеустроителем. «Очень рад за вас, – говорит директор. – О таком специалисте я и мечтать не мог. Не теряя времени – жизнь торопит – приступайте к работе».
   Получил у завхоза спецодежду: рубашку-энцефалитку и сапоги. С наставником (для перенимания опыта), буквально через день, выезжаем на объект – осушать заболоченный берег реки Сож.  Незаметно минуло пару недель и я, уже самостоятельно, двумя землекопами руковожу. Копаем шурфы, берём грунт на анализ.   Работа идёт… У нас в хозяйстве: почвенный бур, две лопаты, лошадь с  телегой, на телеге сейф, куда на ночь я прячу путевой дневник. Враг не дремлет, буржуазные политологи и историки много денег бы дали, чтобы узнать, чем так притягательна для славянина отеческая земля.
   Вызывает срочно директор: «С Минска прислали резолюцию, что я вас принимать на работу не имел права. Как такое случилось? Объяснитесь…» А я ему свою версию продолжаю втолковывать: «С отличием диплом… Свободное распределение…»  –  «Раз так, то вопрос уладим. Пишите объяснительную записку, а я её быстренько в Минск отошлю». Директор доволен разговором, а я ещё больше.
   Делать нечего, сажусь, пишу: «Диплом с отличием даёт выпускнику право на свободное распределение. Этим правом, как законопослушный гражданин,  я и воспользовался». Как говорится, здравствуйте и до свидания. Когда в очередной раз из Минска прислали депешу, у меня на руках уже была повестка из военкомата. А после армии за распределение можно не волноваться, война всё спишет.
 
   Добавлю только одно: распределившись подобным образом, я университет подвёл под монастырь – по приобретённой специальности (физиология человека и животных) никогда не работал. Таким образом, все труды профессорско-преподавательского состава пошли, полетели, отправились прямиком сумчатому животному в одно место.  Стыдно? Горько?  Совестливый человек ответил бы однозначно, конечно, «да», но что скажет вредитель? Мол, то да сё, обстоятельства вынудили, а если что-то плохое и делал, то неосознанно или под внешним давлением.
   Не знаю, как у вас личностные противоречия улаживаются, а у меня со вторым «я» по сей день споры идут, порой доходя до стадии кипения воды. Первоначально, этот, второй во мне, настырно лез со своими советами: «Иди туда, сделай то. Сам увидишь, лучше некуда получится».
   И  хотя не всегда мне хотелось идти не знаю куда, особо не артачился, посмотрим, что будет в финале.  Потому иду, делаю.  А что в итоге? Кроме неприятностей ничего хорошего.  Пытаюсь думать…  А он, мой второй, опять учёбу возобновляет, мол, давай не сиди сиднем на месте, проявляй таланты.  Так мы в этом симбиозе и жили до поры до времени, вроде бы, как учитель и ученик, но последний тоже с правом голоса. Но что ученик? На то он и ума набирался, чтобы преподавателя навыками превзойти. И не боюсь похвалиться, объехал я этого чертового двойника на лихой козе. А он за голову хватался, кричал, как полоумный: мол, твоя самодеятельность все границы рушит, через край льётся… А мне его слова, как гусю вода. Хвостом направо налево тряхнул, да обеими руками за дело, своими уже идеями мир в нужном направлении преображать.
   Он опять тут как тут: «Не торопись, коней гони вполсилы, жалеючи. Зачем тебе откровенные неприятности? Хитрее будь, хитрость города берёт».
  Это он, вроде бы, на Геродота ссылается. Но бывшего пролетария на мякине не проведёшь, мы сами уже давно с усами. Тут меня, как ветром понесло, вредить, так вредить, половинчатости и скрытности душа не приемлет.  Вон, в 37-м году, если вредитель вышел к трибуне, то не юлит и хитрит, а говорит от чистого сердца:
    – Вредил! Как мог, стране вредил! Заявляю: если не расстреляете, то и дальше вредить буду!
   Что, подобное впечатляет? И я в душе примерно такой же, за правду хоть на эшафот. На вредителей прошлого  смотрю, и как будто себя в зеркале вижу.
 
   Если бы ума хватило остаться в токарях, то был бы уже сегодня высококвалифицированным специалистом,  и фото моё наверняка бы украсило заводскую Доску почёта. Читал на днях в газете  рекламу, кругом требуются токари, фрезеровщики  и слесари.  Без них производству край, никакого экономического роста нет.  А я, особо не предвидя будущего, сумел в этот вопрос внести сумятицу, то есть сменой профессии навредить отечественному станкостроению.
  Если у нас сегодня такой откровенный разговор завязался, то, что здесь скрывать, читателя за нос водить. О годах учёбы скажу рифмами, отражающими боль сердца.
«Обидно и горько… Ошибся я вновь, обида в клочки рвёт сознание: сменил пролетарскую красную кровь на лимфу порочного образования». Поясню, для не особо сведущих в биологии: кровь с гемоглобином, а лимфа… так, водица.

   Ещё маленькая ретроспектива. На третьем курсе университета я решил подработать – устроился санитаром в психбольницу. Дежурил, конечно же, по ночам – но и тёмного времени суток достаточно, чтобы сумасшедшие тебе голову одурили.  Из богоугодного заведения выйдешь, посмотришь пристально на окружающий мир, и понимаешь, ничем он не отличается от обители скорби.  Те же люди…
   До сего дня воспоминания бальзамом (вьетнамским?) на сердце ложатся. Какое счастье – быть молодым и… на свободе. Порой, вроде бы и не хочешь вредничать, спускаешь ситуацию на тормозах,  но в итоге всё равно сплошная катавасия получается.
 
    Врач, уходя с дежурства, оставляет наказ санитару: следи за больными, утром доложишь, кто как себя вёл. Я, конечно, из интереса приглядываю,  что в палатах творится, но о том доктору ни слова. Зачем тихого шизофреника Дятлова под шприц лишний раз подставлять? А поэт Корхов? Вся его вина, вернее беда, что сильно политикой увлёкся, Льва Троцкого, как родного отца полюбил.    Доктор, чуть против шерсти, тут же агрессию проявляет: коли, мол, субчику, десять кубиков аминозина.  Фельдшеру ни холодно, ни жарко, он и рад стараться… А Корхов потом три дня пластом лежит, поговорить о литературе не с кем. Опять же доктор: «Сигарет больным, ни под каким предлогом не давать».  Кто тогда работать будет? Но начальству этот вопрос, ясное дело, до одного места… За три сигареты любой шизофреник полы в коридоре вымоет и кабинет, за мной закреплённый, уберёт. Из патологической вредности я отдаю эти работы на откуп больным, кто не работает, тот не курит. Чистый пол – врачебному начальству, табак - сумасшедшим, а мне зарплата. Пусть небольшая денежка, но к стипендии прибавка.
   Вспоминается одна, то ли виденная во сне, то ли где-то подслушанная история. В сумасшедший дом, с самых медицинских верхов, приехал инспектор. Огласил для больных лозунг: «Жить стало лучше, жить стало веселей». Больные хором начали скандировать: «…жить лучше …веселей …веселей». «А вы, товарищ, чего молчите?» – «Я не сумасшедший. Я доктор».

   По отделению врачи и обслуга ходили  в белых халатах.  Поэтому обращение больного: «доктор», по отношению к санитару, было рядовым случаем. Доктор, так доктор… Как-то и ко мне обратился с просьбой о помощи больной по фамилии Чекан (запомнил по аналогии с ЧеКа). Я уже знал, что он после войны (плен?) попал в Аргентину, работал в шахте. С начала пятидесятых годов, рассеянных  по миру бывших советских граждан, настойчиво приглашали возвращаться на родину. Чекан и вернулся…  От всего того, что он увидел в стране советов, возможно, и слетел с катушек. Но это лишь мои догадки, мои  поверхностные умозаключения.
    – Доктор, меня выписывают, но одного отпустить не имеют права, надо сопровождающий. Не могли бы вы, передать моей жене…
   Думаю: надо помочь человеку, хотя врачи и диагностировали шизофрению, но, в принципе,  больной вежливый и безобидный. Решил: повременю вредить, пора добрыми делами заняться, потому еду по указанному адресу.
  Частный сектор, почти на окраине города, ветхий домишко.  Во дворе  сохнет развешанное бельё на верёвках,  слышно, как где-то плачет ребёнок. На стук вышла высокая  худая женщина, вид крайне заморенный. Объясняю причину своего визита: так, мол, и так…
   – Вы не первый ко мне приходите, всё зря… Сидеть ему в этой больнице вечно, так на суде сказали.  Он же человека убил…
    Вот и настраивайся на добрые дела, хотел, как лучше, да не получается.

   Хорошо помню больного по фамилии Рыков, я его безо всякой личной корысти сигаретами угощал. Небольшого роста, худощавый, но, замечу, далеко не из простаков, голова на своём законном месте. Хвалился, что за три года отсидки в Бутырке, всю тюремную библиотеку перечитал. Утверждал, что он  первый в мире  космонавт, только не вполне удачного полёта, потому в результате аварии слегка  психикой и повредился.
   – И сказал мне напоследок Cергей Павлович: «Сашок, ты, брат, особо на  судьбу не сетуй. Думай о том, что за советскую науку пострадал. Родина тебя не забудет».
   Это делился со мной своими воспоминаниями космонавт.
   – Не забудет?
   – Так и сказал.
   – А кто такой этот Сергей Павлович?
   – Как кто? Сам конструктор Королёв.
   Что ещё мне надо было спросить у Рыкова?
    На дежурстве, часов в десять вечера, наша санитарная бригада сообща ужинала, а потом всем табором шла в палату к Рыкову, вроде бы на цикл лекций. А он дока в любой области, начнёт рассказывать, заслушаешься.
   Я вот о чём думаю, не сойди Рыков с рельсов, хорошим бы писателем мог стать. Но, впрочем, это о каждом из нас можно сказать: мог бы, кабы не стал тем, кто есть. Мудрёная несколько мысль, но правдивая.
   В минуты отдыха Рыков любил сидеть в туалетной комнате,  вслушиваясь в звуки  льющейся из крана воды. Что ему чудилось в этом водяном журчании, что так завораживало замутнённый разум? Возможно, я только допускаю эту мысль, не шум журчащей воды он слышал, а рев турбины,  рвущейся в космическое пространство ракеты.

   Как-то, под соответствующее настроение, взял я листик бумаги, да и сосчитал, сколькими видами деятельности  занимался до сего дня.  Вроде  бы всё припомнил, но до конца не уверен,  мог что-то и пропустить. Таким образом, на семнадцати работах  вредительскую деятельность пытался осуществлять. Кое-где получалось, и неплохо,  иной раз  обстоятельства  мешали.
   Поведение своё анализируя, порой думаю: уж не сам ли нечистый меня в помощники завербовал?  Нырь в детскую кроватку, да не понять что,   на ухо ребёнку и нашептал. Может быть, оно и так, а возможно, это я своё поведение оправдываю, обелить себя хочу.  Вредитель-то вредитель, да не по своей воле, это всё нечистика проделки. А кто такой он, каковы  его нравственные принципы, вы не хуже меня знаете. И ещё добавлю, ребёнка надо крестить  вовремя, а не то будет, как я, нехристем по свету годами скитаться.
   
   Вернёмся ещё, хоть на пару минут,  в чертоги психбольницы, прямо к Рыкову в палату. Тема очередной лекции «О  Сибири».   
 – Медведь, если с него шкуру снять, на человека сильно похож, порой и не отличишь… Мясо, как и человечина, при варке пенится, сильно пенится.
– А вы, что, человека ели? – полнясь ужасом, выдавила из себя пожилая  санитарка.
   Повисла тишина. О чём кто думал, не знаю. Общаясь с Рыковым, верил ему, как себе.
   После затянувшейся паузы, докладчик от комментариев отказался, лишь повторил сложности приготовления бульона:
– Пенится… Сильно пе-нит-ся…

   Минула зима, птичками полетели с календаря дни долгожданной весны. Ближе к сессии я подал заявление об увольнении: прощай психбольница, лихом не поминайте меня сумасшедшие люди.   В одно из последних дежурств у Рыкова сильно разболелся живот.  Дежурный врач, подозревая язву, срочно направил его в областную больницу. Сопровождать Рыкова (или сторожить?) назначили меня.
Врач сказал:
   – Были случаи, когда наши пациенты из больницы сбегали. Так что в два глаза присматривай, дело серьёзное. Этот Рыков штучка ещё та…
   Рыкову в палате выделили койку, но попробуй его уложи.  У обитателей психбольницы, по крайней мере, в нашем отделении, была привычка (думаю, следствие гиподинамии) вышагивать часами по коридору.  Больной  доходил до тупиковой стены коридора (часто гуськом шли двое или трое), чуть ли не стукаясь лбом об неё, затем резко разворачивался и шёл уже в обратную сторону.  Мой Рыков тут же включился в прогулку по Г-образному коридору. Я, сидя за сестринским столиком, потихоньку начал клевать носом.
   – Да не убегу я, – заверил меня Рыков. – Не боись…  Куда бежать? Печёнки-селезёнки криком кричат… Мне бы подлечиться…
   Медсестра, ближе к полуночи, выделила мне  в некой подсобке раскладушку, и я тут же завалился спать. Утро вечера мудренее…
    Первая утренняя отрезвляющая меня мысль была о Рыкове – не подался ли в бега? Отыскал его в туалете, он  сидел на подоконнике, слушая бегущую из крана воду.  С этого дня наши жизненные дороги разошлись: летом я поехал в Крым работать в стройотряде, а первый космонавт Рыков… где-то сгинул в больничных чертогах.
 


СОВСЕМ НЕМНОГО О ПОЛИТИКЕ
   Рисую картинку: на тумбочке радиола «Беларусь 59», на коротких волнах (КВ-2) вещает «Радио Свобода». Рядом, на табурете, примостился молодой человек лет шестнадцати-семнадцати. Имён сегодня называть не будем, незачем. Скажу одно – инакомыслие в советской стране – бесспорно, чистое вредительство. Мысленная клевета на мир, в котором ты живёшь, есть преступление. Здесь уж заявление, что ты, мол, всего лишь мелкий вредитель, смотрится как  уловка хамелеона. Чуть что, тут же сменил окраску. Был красней некуда, стал белый… Наслушаешься за ночь, что радио буржуазное нашёптывает, а светлым днём уж действительность тебе не мила: всё не то, всё не так.  Потому опять склоняешься в сторону вредности. Проснёшься утром, а мысли только о том, чтобы нынче этакое отчебучить. Родителей, ясное дело, жаль, они, вроде бы, близкие люди, потому пойду вредить общественности путём распространения закордонных домыслов и слухов.
   Ладно, на этом останавливаться не будем, так как от инакомыслия  до измены государству, всего только один шаг. А пишу я эти строки не для того, чтобы вас своими мыслями на пути диссидентские завлечь, а в целях поиска правды. Чтобы вы осмыслили   связь  мыслей и действий человека, погрязшего в пороке. Но можно ли лоскутным покаянием искупить многолетнюю ложь и  поступки со знаком минус, не уверен. Но, может быть, мой пример другим наука.  Кто сказал эту мудрёную фразу впервые, не помню, но человек  этот был, несомненно, наделён не  только умом, а значительной долей хитрости.  Да что тут вправо, влево, подобно маятнику колебаться, этот, нами неугаданный товарищ, из моей стаи, вредитель лисьего толка. Всю жизнь, как мог, вредил, а потом козлёнком невинным прикинулся: мол, делайте выводы. А какие   выводы не говорит. Я подобные уловки за версту чую: вот видите (это он не говорит, а думает), всю жизнь вредил, врежу и вредить буду.  И не только жив, а и хорошо себя чувствую, чего и вам желаю. Здесь и гадать   не следует, на какую дорожку он нас заманивает. «Мой пример… Делайте выводы»… Мы их, мил инкогнито, уже сделали. Не по пути нам с тобой! У нас своя верная дорожка в будущее протоптана, по ней шли и дальше идти будем!

   Я уже толком и не знаю, что рассказывать, а о чём бы и умолчать следует. Как бы мне не ошибиться, и взамен кристальной правды, морочить голову читателя перекрашенной под неё ложью. Был у меня в давнее время приятель Сеня, по национальности еврей, а по уму чистый Сенека.  Он мне и говорит: «Что ты по этой земле  топчешься, шарахаешься из стороны в сторону?  Поехали, дружище,  в края обетованные, там, с нашими мозгами, мы тут же в люди выбьемся».  И сказано это было не раз и не два, и даже на трезвую голову.  Я ему в ответ: «Весьма заманчивое предложение, со всех сторон выглядит привлекательно…»  И озвучиваю свои контраргументы: «Во-первых, мой генный набор для переезда в Израиль не годится.  Языка не знаю, только фразу на идиш от тебя слышанную и заучил: «Ин токин гелд (нет денег)».  А он мои доводы тут же на лопатки кладёт: «Женишься на моей сестре, Милка  хоть сегодня под венец готова идти; язык – не проблема, английский учил, выучишь и иврит.  Всё мелочи, неси заявление в ЗАГС да хутчей на самолёт. Фьььють, и мы в дамках».
   Я думаю: Милка, девчонка неплохая, грудастая, и всё остальное, вроде бы, при ней. А как же мои родители? Даже не в них дело, некоторые семьи тысячи километров разделяют, возьмите, для примера, Белоруссию и Камчатку. Год будешь от моря идти, до родительского дома не доберёшься. Но ведь это всё наша земля, советская… По земельке этой и бродяжничество в радость.  «Широка страна моя родная…» Нет границ для вредительства, только не ленись – меньше спи, а больше работай.
   А что в этом Израиле? Пустынный клочок земли… Опять же, не знаю, как там у них дело с вредительством обстоит, а информации никакой  нет.  Да и какому еврею такой вопрос задашь, мол, как там у вас, вредить не особо накладно? Мысли черепную коробку полнят, а выхода не вижу.  С Милкой чуток покуролесил, а она, как выживший из ума попугай, одно твердит, давай, женись на мне скорей. Как бы вам такое предложение понравилось?  Женись, а я ещё только на пятом курсе, у меня, быть может, ещё сознательность не на должном уровне. Да и, вообще, ни денег у меня нет, ни имущества… «Сеня, – это дружку втолковываю, – жениться могу, а ехать откажусь. Душой чувствую – не готов. Тем самым опорочу уже приобретённое  через женитьбу еврейство». На что Сенька только и сказал: «Дурачина ты, простофиля… Ума нет, считай калека».
   
   «Сказал сосед: «Ты слушай ухом, Миша, как говорят в Одессе, дело в том:  сегодня, здесь, над головой лишь крыша,  а завтра, там, мы поимеем дом».
   Перрон поплыл… Кондуктор запер двери и скорый поезд набирает ход – в Израиль едут русские евреи, советской властью меченый народ.
   Что впереди? Ждёт радость или горе?  Но за спиной уже парады и вожди. В районе Хайфы солнышко над морем, ну, а в Бобруйске нудные дожди.
   Как с белых вишен облетает цвет, сменяют лето звонкие метели…
Давно ушли на запад поезда, а мы с тобой не в тот вагончик сели…
Давно ушли на запад поезда и самолёты следом улетели…»

  Со сменой гражданства у меня дело застопорилось, не по нраву мне жаркие страны. В привычном холодке будем век вековать, видно судьба наша такая. Бог с ними, с этими поездами и самолётами, мы до деревни, где у меня дом, и на пригородном автобусе доберёмся. 
   «Утро… Я на остановке, по шоссе летят машины, управляют ими ловко и девчата и мужчины. Руку я тяну, как Ленин, час тяну – какое свинство! Ведь в виду они имели пролетарское единство. Что им равенство и братство? Не земля их дом, а глобус. Прекратил всё это ****ство только рейсовый автобус!»



СОВЕТСКАЯ АРМИЯ ВСЕХ СИЛЬНЕЙ
   Вредил ли я, служа рядовым в воинской части № 44-50? Отвечу откровенно, как привык: родине не вредил, присягу на плацу  произнося, душой не кривил, но отдельным личностям сумел организовать неприятности. Расскажу только два эпизода, вы меня уже немножко знаете, на дух не переношу пустословья. А с номером части соврал, чтобы всякого рода шпионов сбить со следа, но вам признаюсь – 44-50 – это номер украденной (конечно, в будущем) моей машины.
   Служил я на Дальнем Востоке, граница с Китаем  в то время была местом напряженным. Привожу реальный факт пограничного конфликта.

Но ведь мог стать шпионом,
потому, как служил на границе,
где с Китая в  Россию
полноводный Суйфун убегает.
И не раз, ты поверь, что не раз,
предлагали мне деньги китайцы.
Соблазняя  шептали, как змеи:
«Много золота будет, ты будешь богатым,
и с женой китаянкой
станешь жить ты безбедно в Харбине».

Я не предал страну, где родился,
милый край навсегда в моём сердце:
там река дышит утром туманом,
а по отмелям бродят,  лягушек пугая,
длинноногие серые цапли.
Там озёра синеют глазами бездонного неба,
ну а ночью, даруя всем смертным надежду,
так призывно сияет волшебная Вега.

И сейчас, вспоминая былое,
я доволен и горд:  ведь богатство песок,
протекающий быстро сквозь пальцы.
А достойный поступок – в цене,
он привносит нам в душу отраду.
И ещё я добавлю, - зачем мне жена китаянка?
Тарабарский язык её так непонятен,
что б я делал с заморскою этою цацей?
Я, признаться, доволен  сполна и своею,
и другой никакой мне не надо. 2000 г.


   Бригада запускает в небо ракеты, тактические учения должны быть зафиксированы для отчётности на фотоплёнке. Звание у меня рядовой, а служу я в клубе фотографом.  Пробраться на такую должность не просто, а удержаться ещё сложнее.  Здесь с вредительством надо быть осторожнее, чуть что, загремишь   под трибунал.  Вы вправе заметить: ишь, хитрюга, пролез в фотографы, а другие… А не совестно ли вам, такими каверзными вопросами психику советского воина испытывать? Идите, сами попробуйте маршировать день и ночь в двадцать пять  лет от роду. Желания нет? Тогда молчим!
   
   Заходит  подполковник Красников из политотдела части, курирующий наш клуб.
   – К офицерскому собранию подкрасить стенные  панели и батареи отопления. Личному составу приступить к работе.
   А личный состав клуба – это художник, фотограф, почтальон и киномеханик.
   – В какой цвет будем красить? – Это вопрос нашего непосредственного начальника, капитана Бондарева. – У нас две краски: синяя и зелёная.
   Понимая  сложность выбора, работники отмалчиваются.
   – Ну! Что молчим? Языки проглотили?
   – Для глаза зелёный, конечно, приятнее, цвет травы, леса…
   Это со своим предложением влезаю я, на правах старшего, не по званию, а по возрасту. Я на год старше капитана, из-за этого у нас слегка натянутые отношения.
   – Так чего рты разинули? Через минуту вижу вас за работой!
   Бросились исполнять приказ, сложности не видно, бери кисть в руку да малюй потихоньку.  Маляр спешки на дух не переносит.
   Выкрасили. Красота – глаз не отведёшь.
   Приходит с проверкой подполковник К.
   – Что это за мазьня? Коля (имеется в виду капитан Б.), ты в своём уме? Ты что, меня под монастырь подвести хочешь? Ничего хуже придумать не  мог? Где ты эту зелёную дрянь выискал?
   Здесь нужно сказать, что начальник клуба был не в фаворе у офицеров  части. Образование – лишь среднее, лимит, в плане звёздочек,  полностью  вычерпан, эрудиция минимальная. А что самое главное – пить не умеет, роста и веса для этого дела маловато. Потому часто капитан попадал во всякие нелицеприятные истории: то на войсковом  смотре фуражку перед трибуной от излишней прыти уронит, то на учениях ни в тот район клубную летучку пригонит.
  Остановились мы на том, что у начальника клуба  подполковник спросил, не сошёл ли он с ума, изгадив болотным цветом зал заседаний.
   Замечу, если бы мы употребили в работу синию краску, то последующая реакция  вышестоящего начальства была бы такой же.
   Капитан молчал, потом ткнул рукой в жавшуюся в сторонке бригаду маляров:
   – Это всё они…
   – Они! – Съязвил подполковник. – А ты в клубе для чего? Для Галочки?  Той, из библиотеки...
   Дальше рассказывать ничего не буду, армейские будни не очень интересны для читателя.
   
   Уже в ближайшую пятницу, в синей зале для заседаний, состоялось офицерское еженедельное собрание.
   – Ни ума, ни вкуса, – вынес приговор начальник части, оглядев выкрашенные стены. – Чистая абстракция.
   Ладно, ремонт пережили,  значит, дальше будем служить. Конечно,  при случае капитан на работниках клуба не забывал выместить обиду. Но стойкие оловянные солдатики вынесут и не такой пресс. Худшее было впереди, как в хорошей сказке.
   
   В один из летних дней  в столице нашей родины состоялся чрезвычайно важный партийный пленум. Вы скажите: где Москва, а где ваш Дальневосточный округ, чего тревожиться? Это рассуждение дилетанта, не понимающего закона сообщающихся сосудов. Если физику в школе учили без прилежания,  что толку в пояснении?
   К уже упоминаемому офицерскому собранию художник оформлял планшеты с текстом, которые мы развешивали на стенах. Часто на эти планшеты наклеивали фотографии, отображающие будничную жизнь армейской части.   Всё так и происходило до нежданного дня Икс. Кто мог предвидеть, что ошибка в одной букве вызовет такие громоподобные последствия. Они, эти неприятности, на долгое время коснулись и совершенно безгрешного фотографа.  Хотя моя роль вредителя, казалась мне, совсем никудышной.
   Как я уже упоминал, пятница ответственный день для работников клуба.  Надо подготовить наглядную агитацию, показать воочию, чем в прошедшую неделю жила воинская часть. Пол натёрли, планшеты  развесили, ждём похвалы от начальника.  Кто из офицеров оказался таким глазастым, нам не знать, а командиру части этот знаток на ошибочку указал.
   Текст на одном из планшетов гласил (это нужное в нашем случае слово): «Офицерское собрание части ОСУДИЛО итоги пленума Советского Союза. Сделаны соответствующие выводы».  Буковка «Б», будучи второй по счёту, бесследно исчезла из слова.
   Художником, писавшим текст, был боец по фамилии Цымбал, родом с Украины. Довольно высокий, но какой-то неуклюжий и боязливый. Призвался он недавно, сменив на должности.  ушедшего на дембель рисовальщика.   Цымбал, хотя и закончил профтехучилище, с русским языком был не в ладах.  И получилось, что получилось.
   Первый и основной виновник случившегося, бесспорно, капитан Бондарев. Командир части не стеснялся в выражениях, чихвостил, на чём свет стоит,  всех его родственников до седьмого колена.
   – Это, мать твою, не ошибка. Это, капитан, твоя сучья провокация. Звёздочки плечи давят?
   Мы всё слышим, мы же рядом, за стеночкой дежурим. Но в чём суть дела, понять не  можем.
   Речь капитана, обращенная к художнику, была не совсем понятна, потому как состояла из одних матерных слов. Цымбал от ужаса впал в полное оцепенение, что-то сродни столбняка. Картина не для слабонервных: стоит этакий верзила перед маленьким капитаном на вытяжку, выкатив глаза и проглотив язык.  Оказывается, столбняк заразителен; мы, наблюдавшие за экзекуцией,    не выдавали своего присутствия даже лёгким шевелением.  Не совсем удачная копия музея восковых фигур мадам Тюссо.    
   Злополучный планшет, вконец распсиховавшийся капитан, надел на голову художнику. Ни капельки не привираю, ведь стоял рядом. И рад был и весел, что  моя голова не участвует в этой стрелецкой казни. Но всё оказалось не так просто, третьим пострадавшим,  от пропавшей буквы «б», был, к сожалению, автор этих строк.
   – Ты, умник с образованием, проследить не мог за этим придурком? Чего я тебя здесь держу?  Какого хрена? Я бы тебя разжаловал, да некуда. Пять суток ареста!
   Буквально минутное отступление. Образно представим себе двух человек, пол их, до поры до времени, нас не волнует.   Так вот, один говорит, оценивая некую живопись – чудо неземное, чувствуется рука гения.  А второй смотрел, смотрел и озвучил свою независимую оценку: мазня несусветная, захочешь хуже нарисовать – не получится.  Так и оценка моих действий – я вредительства даже под микроскопом не вижу, а капитан своё тулдычит: злонамеренное действие имеющее целью лишить офицера кровью оплаченного звания. Подобную картину мы можем наблюдать при разносторонней оценке, как предметов, так и событий.

   На гауптвахте  я провёл только одну ночь. Для поверхностного  знакомства с арестантской жизнью этого достаточно. Солдатский ремень сразу же забрали, вероятнее всего, чтобы не мог повеситься.
Месть капитана на этом не закончилась, он купил в магазине механическую машинку для стрижки   и передал её по инстанции. Меня тут же остригли наголо, но, признаюсь, это была стрельба по воробьям. Перед кем и зачем мне красоваться? Гомельские подружки отсюда ой как далеко.
    Выручка, нежданно-негаданно, пришла из  Москвы. В Политбюро компартии произошли изменения, кого-то удалили (горе семье), а некого счастливца ввели в состав. А в каждом дивизионе части был переносной Красный уголок, где на трёх свёрнутых в гармошку планшетах были наклеены фотографии членов Политбюро ЦК КПСС. Срочно потребовалось изготовить фото новоиспечённого  вождя. По-моему, это был некто Соломенцев. Может быть, совсем не Москва, а он, подключив к делу подполковника Красикова,  и спас меня от лежания на нарах.
   
   Затрудняюсь сказать, в какое русло направились бы мои с капитаном отношения, но в дело вмешалась газета «Воинская слава» (Дальневосточный военный округ). Идеи, которые порой генерирует даже трезвая голова, по ряду причин, часто далеки от воплощения, но в нашем случае всё получилось.
   Проклюнулась мыслишка: напишу-ка я заметку в газету… И не только написал, а и приложил к письму фотографию капитана Б.  Краткое содержание: «Клуб воинской части № Х-У слаженно работает днём и ночью. Регулярно обновляется наглядная агитация в Красном уголке дивизиона. Во время полевых учений воинскому составу вечерами демонстрируются художественные фильмы. И везде во главе добрых дел  стоит начальник клуба, капитан Б». Под текстом подпись – рядовой А.
   Утро… Прибегает крайне возбуждённый капитан, машет руками.
   – Ты… Ты… Кто тебя научил? – это вопрос ко мне.
Думаю про себя, что опять не так? Что не то? Кто учил? Чему учил?
   А ситуация сложилась следующая – мою заметку газета напечатала.  Офицеры тут же бросились поздравлять капитана: надо проставляться.  Сам  подполковник К.  похлопал газетную знаменитость по плечу: «Ну, ты даёшь, Коля… Прославился на весь округ…»
   Но вернёмся в клуб, где меня допрашивает распсиховавшийся капитан.
   – Кто тебя надоумил писать всякие пакости в газеты?  Говори!
   – А что здесь не так? Как думал, так и написал. Ведь всё правда. До последнего слова, правда….
   Капитан покрыл всю нашу клубную бригаду заборным матом: «Ну, суки…» – Выговорившись, он пообещал всех сгноить и разжаловать до нуля.
   Как говорили большевики: с пролетариата нечего взять, кроме его цепей; так и у нашего солдатика, кроме ремня да пилотки  реквизировать нечего. За годы службы добра не нажил…
   С этого дня  капитан прекратил голосовое общение с клубным фотографом.
    Свою роль, в качестве вредителя, хоть режьте меня на части,  не признаю. Но совсем по-другому мыслил капитан Б. – до конца  службы (оставалось ещё месяца три) он со мной не разговаривал. «Скажи этому, пусть идёт на плац снимать сдачу нормативов. Чтоб к вечеру фотки были готовы. Кровь из носу…»  Это он даёт наказ  почтальону, а я рядом стою.
   Хорошо помню стих Высоцкого, как  в зеркале отражающий нашу с капитаном  размолвку, если этот конфликт амбиций можно так назвать.  Я этому, с четырьмя звёздочками, стихи Высоцкого не читал, зачем мне портить карьеру военного, но про себя строчки проговорил:
«И сказал я ему, капитан, никогда ты не будешь майором…»

   Эта мысль, вернее мысленно произнесённая фраза, меня сильно успокаивала, даже грела, не мне вас учить – нервы надо беречь. Будь ты солдат, или кандидат, неведомо каких наук, думай о хорошем, ибо вдрызг истрёпанные нейроны будут ненужным балластом в будущей жизни. В данном случае роль вредительства  доказана только с одной стороны.  Вы же меня уже хорошо знаете,  ежели виновен, сам голову перед судьбой склоню, до плахи дойду, но выгораживать себя не стану.
   
   А моё косвенное участие в смерти легендарного комдива Семёна Будённого до сего дня толком не доказано. Сам не пойму: виновен, не виновен.  Больше склоняюсь ко второму.
   Вызывает к себе командир войсковой части.  Ставит задачу: немедля явиться в распоряжение директора школы. Солдату что, приказ выслушал да через левое плечо разворот, мол, задачу понял, к исполнению приступаю незамедлительно.
   Оказывается, что школа железнодорожной станции Раздольная расположена в бывшей будёновской конюшне. Здание ветхое, штукатурка сыплется учащимся прямо на голову, из окон дует, в общем, проблем не счесть.  Моя задача – сфотографировать всё это безобразие, но заснять красиво, чтобы фотографии радовали глаз.  А инициативная группа оформит альбом, куда наклеит фотоснимки, и отошлёт их Будённому с сопроводительной просьбой – то ли отремонтировать школу, то ли построить новую.  До сего дня горжусь одним снимком: допотопный кран над умывальником, а у него на носу висит капля, готовая вот-вот сорваться.  И все существующие проблемы, так я считал, можно в этой капле рассмотреть.  Надо только внимательно всмотреться и включить воображение.
   Альбом сделали, отослали в Москву… Но в тот же год Семён Михайлович Будённый умер.  Возможно, я только допускаю такой вариант развития событий, увидев свою конюшню вождь не справился с эмоциями. Они, эти чувственные воспоминания, его и погубили. Сердце легендарного маршала (полный Георгиевский кавалер, трижды Герой Советского союза, награждён восемью орденами Ленина) и верного ленинца  остановилось 26 октября  1973 года.
 
   С дальневосточным партизаном  Сергеем Лазо, тоже как-то некрасиво получилось. Сразу заверю, в его смерти я совершенно не виноват, здесь уже ответственность полностью лежит на  белой армии.
   Немножко истории. Сергей Лазо, русский дворянин, офицер Русской императорской армии, в 1917 году перешёл на сторону красных. После падения большевистской власти на востоке России, занялся организацией партизанского движения.  Воевал против Временного Сибирского правительства, затем против адмирала  Колчака. В мае 20-го года Лазо и его соратники были арестованы и вывезены японцами из Владивостока, затем их передали в руки  казаков-белогвардейцев. Лазо расстреляли, а тело сожгли в паровозной топке.
   И вот я стою в Уссурийске на запасных железнодорожных путях, а передо мной легендарный паровоз  П-36. На нём табличка, где указано, что именно в этом паровозе и был сожжён знаменитый партизан.  В Уссурийске я оказался случайно, солдатики приехали лечить зубы, а я был отпущен начальством в оптику,  заказать новые очки.  Паровозная площадка открыта, я забираюсь в кабину машиниста… Перевоплотиться в Лазо я не в силах, но попытаться стать  (лечь?) на его место можно…  Мысли: попробую влезть в топку (сам не пойму, из дурости или из вредности?), чтобы осознать, как себя в подобных адских условиях чувствует рождённый при советской власти человек. Но дверца топки оказалась наглухо заваренной, эксперимент, не начавшись, с треском провалился. А жаль, получается, что толком и рассказать нечего… Только время ваше   болтовнёй занял. 






НИИ  ЛЕСА
   Вам, случайно, в исследовательских институтах работать не довелось? Бог миловал? Тогда слушайте, а лучше всего мотайте информацию на ус, может  в жизни сгодится.
   – А что делать вредителю в научной среде? – это вопрос дилетанта и, судя по всему, невежды.
   Академик ВАСХНИЛ Трофим Денисович Лысенко на очередном съезде (1948 г.) произнёс вещие слова:
   – Где же искать этих негодяев от науки, как не в наших, так называемых, исследовательских институтах?
   А вот что о подобных выродках сказал пролетарский буревестник Максим Горький:
   «…после ряда фактов подлейшего вредительства со стороны части спецов, я обязан был переоценить – и переоценил – моё отношение к работникам науки и техники».
   
   Согласно этим постулатам я и начал трудиться в лесном хозяйстве нашей синеокой республики. Младший научный сотрудник – это звучит весомо. Перспективы радужны: был младшим, десяток-другой лет покрутишься вьюном  перед начальством, станешь  старшим. Но высиживать яйца кандидата наук такой длительный срок, конечно, не по мне.  Начал активно работать, но расшифровку усилий по повышению научного потенциала, раскрывать не стану. Скажу одно: итогом моей деятельности стало закрытие темы «Выращивание гриба вешенка в условиях Белорусского полесья».
   Случайно познакомился с коллегой из профильного НИИ города Смоленск. Так он мне методику выращивания гриба за две бутылки коньяка отдал. Я её чуток подкорректировал… да и опубликовал в научном журнале, конечно, тоже не без знакомств. Но запомните: на добрые дела спиртного никогда жалеть не следует. Что в итоге? Грандиозный скандал… Учёный совет заявил однозначно: закрытие темы подрывает научный потенциал института. И второе – автор единолично присвоил себе  методику выращивания гриба, отодвинув работу целого отдела в сторону. Результат: отказ Министерства пролонгировать тему, которая в перспективе планировалась ещё лет на 10-15.
   Тему закрыли, отдел расформировали, кого куда. А меня никто к себе брать не хочет, мол, больно шустрый,  к  этому времени я уже был членом месткома. Прибавьте сюда уже сданные экзамены  (кандидатский минимум) по философии и английскому языку. Осталось слегка подтянуть  специальность. Тема моя касалась гидробиофизики леса.
   Пошёл трудиться в отдел лесопосадки, здесь, вроде бы, изобретать ничего не надо.  Так думала и рядила администрация, но у меня мысли были несколько другого плана. Посмотрел, как они с посадкой саженцев волындаются – всё у них по старинке; вызвал из министерства комиссию, да и показал, кто развитие лесного хозяйства в стране тормозит. На опытных плантациях по отчётности приживаемость 100%, а на деле лишь 25-30. А в лесу и того хуже.
    Директора в научные консультанты перевели, пожалели старика, ещё кое-кого «раскулачили», но и я на своём месте не удержался. Научный Совет перевёл меня в старшие лаборанты в отдел удобрений, мол, вакансий нет. И ещё что-то бубнили про вредительство.  Теперь думайте, где  я, с красным дипломом, а где органические удобрения.   
   Вы своё  сказали? Тогда и я на прощанье ручкой помахал. Жаль, что не сработались.
   
   Работал и тем, и этим, но  от пагубной привычки вредить избавиться никак не получалось. Врежу напропалую как обществу, так и отдельным гражданам. В какой-то период пробовал алкоголем лечиться, но в итоге кругом такая неразбериха начала происходить, что, ни дай Бог. Куда ни кинь – всюду клин.



В МАЛЯРАХ
   Жизнь непредсказуема. Это слова, наверняка, принадлежат греческому мудрецу. Сегодня ты как Крёз богат и знатен, а завтра будешь влачить дни жизни в рабстве.  Именно с упомянутым царём эта метаморфоза и произошла. В науке успехов я не добился, интриги помешали, решил тогда с сердечной тоски податься в фасадчики, а проще сказать, маляры-штукатуры. Сегодня маляра по ремонту и покраске домов называют   витиевато – промышленный альпинист.
    Будем работать: действительность цементировать и красить мир в  приятные глазу радужные цвета. Не верите? Сомневаетесь?  А запись в трудовой книжке для вас не аргумент? Между прочим,  синей гербовой печатью моя квалификация заверена – пятый разряд.  Мастерство такое, что зебру без труда из чёрно-белой перекрашу в бело-чёрную. Не люблю заниматься нравоучениями, но присвой вам квалификационная комиссия разряд маляра, сами бы в ту же минуту убедились, что для вредительства тут край обетованный. Вреди – не хочу, а надо. Надо – будем. Видите, как легко выстраивается логический ряд, как буковка к буковке выстраиваются слова правды.
   Не знаю, о чём вам и рассказать, ведь всё это малярство, даже без моего участия, скрытое от глаз вредительство. Покраску клуба в армии не забыли? Политотдел нервничал, капитан Б. чуть умом не рехнулся, малярам ни дня, ни ночи, а всего только синий цвет с зелёным вроде бы попутали. В этой профессии основной негатив  состоит в обмане не только заказчика, а, как бы это сказать, всего  общества.  Заказчика обхитрил, невелика беда, следующий раз постараемся сделать работу более качественно и в положенный срок.  Не один день землю топчем, время ещё есть. Всё лучшее прячется за горизонтом, это закон, как туда доберёмся, все огрехи и подправим.

   Нужно понимать, что фасадчик, это не зачуханный маляр работающий в местном РСУ. Наш человек, как правило, работает далеко от родного дома, и оформлен на работу  минимум в трёх местах, получая более чем достойную советского человека зарплату. Только учтите маленький секрет (Полишенеля?), процентов десять-пятнадцать заработанных рубликов надо «отстегнуть» начальству. И здесь получается, что уже его прямая забота этот процент холить и преувеличивать. Всего только годик покрутившись среди кистей и красок (пока нахватаешься опыта),   будешь зарабатывать в месяц, сколько инженер может и за год в свои авансы-получки не получит.   
     А вот что касается траты заработанных денег, то здесь, в натуре, попахивает  чем-то нехорошим.  Предположим туфельки югославские или пиджачок кожаный  (Моспошив) хотел бы купить  белорусский инженер Лёва  Иксович, хотел бы, да не может – денег нет.  На сто рубликов зарплаты особо не разгуляешься, а здесь ещё 14% за бездетность бухгалтерия из кармана выдёргивает.  Мысли сами в голову лезут: и зачем только я пять лет голову в университете наукой морочил? А фасадчик наш при лёгких бабках, к продавщице придя, ещё червончик другой  в качестве вознаграждения предложит. Так сказать, своеобразные чаевые за качественное обслуживание. Ты мне, я тебе, а можно и наоборот, я тебе, ты мне.  Скрытое от глаз  вредительство - есть самоё изощренное  средство подрыва  народного доверия. Тебе верят, на тебя надеяться, а ты возьми и подложи этим простакам свинью, хотите в упаковке, а можно и в натуральном виде.
   В гарцовке, это смесь для штукатурки, должно быть не менее 30% цемента, остальное песок. Уменьшение  процента, соответственно, снижает прочность и долговечность объекта.  Обман сказывается на качестве, а оно, это низкое качество, приведёт к разрухе, а последняя, козе понятно, родная мать вредительства. Как сказал мне однажды старорежимный работник топора:  «Кабы не клин да мох, так плотник сдох». Щель клинышком забил, дырку мохом заткнул – глядишь – и всем хорошо. Так и у нас, мастеров кисти,  если не сжульничаешь, рубля в руки не получишь. Красочкой что надо замазал, ищи с ищейкой огрехи, не найдёшь.  А когда что-то разнюхаешь, маляра уже и след простыл.
   И выходит, в какую сторону ни глянь, сплошь и рядом злостное  вредительство.  Сильно сомневаюсь, что читающий эти строки не принадлежит к числу вредящих всем и вся.  Скажи мне свою профессию, и я тут же укажу, где и в какой отрасли ты своей работой порочишь социалистический строй.  Вы можете прижимать руки к груди: мол, да я, никогда, нипочём… Всё ложь, а, как мы уже упоминали, враль и вредитель – это сиамские  близнецы (индийские Зита и Гита), один без другого жить не могут. 

   Признаюсь, до чёртиков мне надоело в прошлой жизни элементы вредительства выискивать. Напоминает  всё это, сбор грибов.  Вот во мху жмётся друг к дружке семейство лисичек, а чуть дальше, под осиной, глаз высмотрел  и главный на сегодня приз – в красной шапке мухомор.  Засушишь его, заваришь кипяточком – удовольствие неописуемое.  Многие люди жизнь прожили, а в виртуальных грибных мирах так и не полетали.  Но грустить не будем, уж давно наша молодость в Лету канула.  Как говорят знатоки, имеет значение лишь день сегодняшний, прошлое за спиной, а завтра наступит не для каждого.
   – Так и сегодня вредишь? – вопрос со стороны.
   –  Стараюсь… Навредишь, как говорится, по максимуму, и на сердце благодать ниспадает, что-то ещё могу, ещё в силах…Но не скажу, что всё получается. Планы осуществляем согласно возрасту.
    – А совесть не мучает? Спится хорошо?
    На провокационный вопрос отвечать не буду, скажу только одно: на плечи человека столько всего нагрузили – здесь жена, дети, коммуналка, долги и ссуды… Тащить ещё неведомо куда совесть, сил никаких не хватит. Потому часто кое-что из непосильного груза приходится по дороге оставлять – мол, на обратном пути подберу.  А в подавляющем большинстве этого обратного хода у человека нет.
   Только не думайте, что всё моё вредительство направлено  только на внешний вектор. Стараюсь вредить (да ещё как!) не меньше прочего и себе: курение, выпивка, употребление жиров, и др.  Перечень можно продолжить,  включив в этот ряд углеводы и солесодержащие продукты. Регулярно пренебрегаю утренней гимнастикой, случалось, водку пил даже натощак. Делаем вывод – вредительство носит личностно-интернациональный характер,  границ не признаёт, на что глаз положил – тому и навредил. Рифма не совсем правильная, глагольная, но правду как зеркало отражает.
   Много ещё чего мог рассказать, если бы настроение было, но из вредности все эти россказни оборву. Мог бы, вообще, подлянку устроить – рукопись эту в печке сжечь, но, опять же, согласно принципам, делать этого не стану. Если уж зарёкся вредить, то оглядываться по сторонам не стоит, кто там что подумал или сказал, к подобному капитулянскому поведению мы не приучены.


СЕМЬЯ
   Про семейные отношения ничего рассказывать не стану, это дело двух человек. А «дело», как известно, содержит в себе не одну тайну, потому и хранится в сейфе.
   – Так, что? Будешь в молчанку играть?
   Да, буду держать рот на замке.  Лишь про один случай расскажу, и только  потому, что имел он место накануне женитьбы, следовательно, к семейной жизни  отношения не имеет.
   – Люблю, – это я говорю девушке. – Люблю и хочу на тебе жениться.
   – Давно хотела от тебя эти умные слова услышать. Я согласна. – Это, в свою очередь,  включилась в диалог подружка, в одно мгновенье приобретя статус невесты.
   Закрепили соглашение поцелуем.
   – Впереди два выходных, может, на лодочке по реке покатаемся? Повеселимся, раз такое дело, – это, конечно, моё предложение.
   – В понедельник еду с отчётом в Москву. Надо подготовиться: отчет подшлифовать  и себя в порядок привести не мешает. Москва ведь…
   Я согласно киваю головой. С Москвой не шути, она по характеру чувствительна: как ты к ней, так и она к тебе.

   Звоню приятелю:
   – Давай по речке сплавимся, лодка есть, винца прикупим…
   Договорились где, когда…
   Здесь (не пойму, чей это был промысел?) встречаю акробатку Галину, мастер спорта по всем статьям.
   – Что ты завтра делаешь?
   Вопрос, на первый взгляд,  безобидный, но отвечать надо. Так и так, милая Галя, с дружком наметили сплавиться по реке Ипуть.
   – А я?
   – Что ты?
   – Я тоже хочу…
   Ну как в такой мелочи девушке отказать?  Пакуй вещи, поедем.
   В последний момент звонит приятель: так, мол, и так, хочу, но не могу. Дела закрутили, хоть в петлю головой.
   – Ладно, – говорю, – в петлю не лезь. Себе навредишь, а делу мало поможешь.
   – Приятного времяпровождения, – напутствие даёт приятель,
– завидую тебе.
   И поплыли мы с акробаткой по водной глади. Солнышко в небе синевой облака подсвечивает, ветерок осоку у берега к воде клонит, тростник вслед лодочке что-то доброе шепчет… Благодать Божия над землёй. И мы в лодочке, как два голубка.
   А вот и берег высокий, редким сосняком порос, как раз место для лагеря.  Для бывалого человека палатку установить, да костёр разжечь – дело не хитрое. Натянули меж двух деревьев гамак – отдыхаем, да на бегущую воду смотрим. Утка по птичьим делам спешит, усердно крыльями машет. Цапля стороной пролетела.  Щука ударила, к  вечеру на охоту вышла. Хорошо со спокойным сердцем в божий мир смотреть, так бы и просидел на бережку до скончания века. Смотри, думай, мечтай…
   Плот надувной с большой компанией мимо проплыл, чуть ниже по реке  туристы бивуак разбили. Не одни мы в природе успокоения ищем.
    Отправились ловить щуку, Галя за вёслами, пассажир, как положено, со спиннингом. Я блесной забавляюсь, акробатка гребёт потихоньку. Дамочка, из тех, вновь прибывших, с правого берега на левый плывёт, чуть с нашей лодкой не столкнулась. А пловчиха эта – глазам своим не верю –   моя названная невеста, без малого жена.  Слов нет, приплыли…
   И разом порушилась царящая в мире идиллия: я уже щук не ловлю, пропади они пропадом; Галина, как гребла, так и гребёт, но смену настроения  тоже, не понять как, учуяла. Невеста уже реку переплыла и по берегу туда-сюда ходит, по  всему видать нервничает. А я что, тишиной упиваюсь?
   Забегая несколько вперёд, растолкую происходящее. Москва на несколько дней перенесла сдачу отчёта, потому невеста и подсела  на плот к подружке, которая, работая инструктором на туристской станции, проводила  поход выходного дня. Как видите, Москва способна как возвеличить человека, так и безвозвратно его погубить. Моё будущее висело в этот момент, образно говоря, на тончайшем волоске.   
    – Что предпримешь? – Это, судя по всему, чей-то интерес со стороны.
   Тогда и я скажу слово:
   – А что бы ты, товарищ дорогой, в этой ситуации сделал? Как выкрутился? Молчишь? А мне молчать нельзя. Мне любым путём ситуацию разрулить требуется. Я же вчера не врал, я ведь действительно…
   Ты идиот? – это я сам себе вопрос задаю, и сам на него отвечаю. Именно этот диагноз, будь я психиатром, я бы себе и поставил. К тому же сволочь порядочная, одним словом, круглый дурачина.
   Что вы скажите? Это ли не натуральное вредительство, имеющее целью оборвать отношения, нарушить данное девушке слово?

   Крутился как вьюн на чугунной сковородке, даже можно сказать юлой круги выруливал, понятно, вокруг кого и около кого. Энергии затратил неимоверное количество, но если разобиженная невеста вскоре женой стала, значит, всё было не зря.
   Про акробатку больше ни слова, упоминание кувырков, кульбитов, сальто   в нашей семье запрещено. Жена даже гимнастику разлюбила, больно хитры эти девочки в купальниках.
   И это вы думаете все мои выверты? Ягнёнком в семейную жизнь вошёл? Как бы ни так, гены перелицевать – это, други мои,  последнее дело.  Они нам от предков в наследство достались, а мы всё их накопленное веками добро под нож? Из уважения к родителям, о подобном даже под страхом смертной казни думать не стану. И человека, который задумает генное наследство покромсать, уважать не буду. Этаким макаром мы и память о прошлом растерять можем, выбросить из копилки уважение к своей земле.
    Вдумайтесь в слово Родина – это земля где ты родился, свет увидел…   И от всего этого, в угоду генной инженерии, отказаться? Когда что-то собираетесь делать или даже не делать, всегда прежде включайте мышление.  И, вдруг окажется, то, что делать уже собрались,  претворять в жизнь не надо. Так всем и лучше, и спокойнее.
   


ПИСАТЕЛЬСТВО
   Иной раз сижу за листом бумаги: думу думаю, что бы такое хорошее для человечества сочинить. Пусть не на века, так хотя бы на нынешнее столетие.   Примеры достойные уже в наличии: Достоевский, Толстой, Куприн. Если решил, что кроме правды ничего  говорить не буду, признаюсь – лет десять кряду босиком с мая по октябрь ходил.  Примером для меня служило жизнеописание Льва Толстого.  Покружу вокруг деревни час-второй, да быстрее за стол роман писать.  А что в итоге? Мыльный пузырь – ткни пером, он и лопнул.  Так ходил же, пятки морозил, сюжет вынашивал… Знать, не только в босых ногах дело, думаю я, вероятнее всего, век нынешний прошлому не товарищ. Чтобы что-то стоящее сочинить, возможно, в лаковых туфлях с красной бабочкой на шее нынче по свету гулять надо. И в таком же виде за стол  садиться. Вполне вероятно, что-нибудь шедевральное  и сочинишь,  но и в этом варианте я до конца не уверен. Хорошо бы проверить, да скромность не велит пиджачной парой  деревенских собак пугать.
   С Львом Николаевичем тоже не всё просто, как вы можете думать.  Дедушка рассказывал:
   – Задолго до революции это было. Поезд наш проезжает мимо Ясной Поляны, поместья Толстого.  Молоденькой дамочке неймётся, крутится у окошка, что-то  пристально высматривает…
   «Что такое, моя милая? Что вас в окружающем пространстве беспокоит?»   
  «Я, – это она мне говорит, – хочу Льва Николаевича за работой увидеть, как он землю русскую  пашет». 
   «Ничего, дорогуша, у вас не получится.  Глаза можете не трудить… Толстой перед курьерским пахать выходит, а у нас с вами поезд  пассажирский».
   
   Ладно, с босым хождением промашка вышла, но думать я всё равно не перестал. Привык к такому времяпровождению. Тут мыслишка щучкой проскользнула, а не уйти ли мне «в люди» в поисках убойного сюжета, как это своё время сделал Лев Николаевич. Жена не убежит, привыкла к дому, а на будущий гонорар с романа заживём мы по-царски, ни в чём себе не отказывая: хочешь в баню – иди, нацелился на Крым – поезжай.
   Но, со второй стороны. Посмотри, кому я там, в этой сутолоке мирской,  нужен? От родной жены, на все четыре стороны? Здесь уж действительно, до диагноза один шаг… Захочешь домой вернуться, а ты уже сто лет назад регистрации лишился.  Родственнички подсуетились… Может такое быть? Вопрос, по своей сути, дурацкий. Ещё Экклезиаст  нас предупреждал: всё быть может.  Вот и получается, генерировать стараешься позитивное будущее, планы строишь радужные, а на проверку получается – хуже и придумать нельзя.
 
    Вернёмся к тому, с чего начали. Сижу за столом, думаю, а натуре моей эти мысли  совершенно лишние, как зайцу лисий хвост,  натура свою работу хорошо знает.   Я думаю, а рука уже нечто похожее на пасквиль, по отношению к действительности, выписывает, негатив наружу выплёскивает.  Хорошо живём? Ну, не совсем плохо, не хуже чем при царе.  А у меня в романе обстановка хуже некуда: все люди завистливые, всем недовольные, склонные к интригам.  Как вы охарактеризуете такую писанину? Из уважения молчите?  Так я сам правду озвучу: роман – чистая провокация, хает нашу светлую действительность и справа, и слева. Как говорят – и в хвост, и в гриву.
   Героиня моя, продавщица супермаркета Зина, могла бы примером для общества стать, записалась бы в дружинники, хулиганов бы по дворам ловила… Так она, Зинуля наша, в проститутки подалась, лёгких денег срубить надумала.  Все выходные напролёт в ночном клубе кадрили крутит. И в дружках у неё не студент  Вася, а бычара Вовчик из местного ОПГ.  Вот так-то острым пёрышком романы и пишутся, вот откуда подрастающее поколение негатива набирается.  Плюнул бы с досады, но своё детище оплёвывать – последнее дело.  Так недолго и с протоптанной дорожки  в тупичок забрести, путеводный вектор вредительства в окружающем пространстве потерять.
   В качестве примера приведу стих собственного сочинения.  Когда за стол садился, намеривался  любовь воспеть, да что-то песня не особо на душу ложится.

 Девчонка, из школьниц,  маму спросила:
скажи мне, родная, кого ты любила.
Вопрос, что задала девчонка, не нов,
ведь каждому хочется знать про любовь.
А мама была не простая девица,
и нажитым опытом стала делиться:
«Любовь – это ушлых писателей штучки,
что хошь настрочат шаловливые ручки.
Всю ночь спать мешал, а платить не готов,
и это в их книжках зовётся любовь.
Мой ангел, разуй свои карие глазки –
по таксе должны быть оплачены ласки».

   Повторюсь: хотел про любовь написать, воспеть в рифмах это великое чувство, а что на деле мы видим?  Но ведь старался, изо всех сил голову трудил.  «По таксе должны быть оплачены ласки…» А пример Ромео и Джульеты, для вас ничего не значит? А самоубийство Вертера во имя любви - так, сущий пустяк?  Свято верую в любовь и одобряю, а рука, в натуре,  что «на гора» выдаёт? Всё понимаю, а делаю, как привык, как некие силы подземного мира мне нашептывают.  А под диктовочку писать - сплошное удовольствие.  Он диктует, а я записываю, а читать-то всё это будете вы. Мог бы ещё пару слов добавить, тёмные места прояснить, да ничего это не изменит. Сосуд полон, пару лишних капель и жидкость через край…

   А дальше что? Обещал про семнадцать видов деятельности рассказать, а сам в сторону. Всё вы правильно понимаете, все уловки насквозь видите. Сам  Рентген бы вашей проницательности  позавидовал. А с меня, как с той паршивой овцы, только шерсти клок… Из вредности, которая в крови, как унаследованный положительный резус фактор, больше ничего не скажу. Хватит, наговорились…
Лето, 2021 г.