Анекдот четвёртый
Метаморфозы* тела
Гляжу я на себя со стороны,
и кажется: всё это не со мною!
Нет, я себя не чувствую больным...
Но вроде я в разводе сам с собою.
Э. Рязанов
Тело предназначено для того, чтобы
на него смотрели, а не скрывали.
И. Лойола
Одна природа неизменна, но и та
имеет свои: весну, лето, зиму и
осень; как же хочешь ты придать
неизменность формам тела
человеческого?
К. Прутков
В последнее время он старался не смотреть на себя. В данном случае речь идёт не видении себя в зеркале. Нет. Он старался избегать задерживать своё внимание на чём-то, имеющее отношение к его телесности. При этом он прибегал к различным уловкам, которые помогали ему не встречаться визуально с руками, особенно с их кистями и пальцами, c коленками, со ступнями, с пальцами и прочими частями ног. Не избежали такой же участи его грудь и живот. Высокая обувь, перчатки, халаты в пол, скрывающие всё тело, – стали неизменными аксессуарами его повседневной одежды. Всё это, конечно, доставляло ему значительные неудобства, особенно в жаркие времена года. Важно обратить внимание и на то, что купание в душе причиняло ему неизгладимые болезненные страдания, пока он не научился мыться вслепую, то есть с плотной светонепроницаемой повязкой на глазах. Первое время он использовал в этих целях старую лыжную шапочку, натянутую по самый подбородок. Сравнимые неудобства доставляло ему и плавание на морских пляжах или в закрытых бассейнах. Многим, знающим его, эти его фобии казались странными до тех пор, пока им не сообщали об истинных причинах его такого особого, если не сказать, своеобразного отношения к своему телу.
Вот как он, Свияжев Захар Романович, сорокадвухлетний мужчина астенического телосложения, то есть высокого роста, худощавый, с повышенной чувствительностью и нервозностью, описывает историю возникновения его злоключений в отношениях с собственным телом, вернее, с отдельными его частями:
«Всё началось прошлым летом. Был, по-моему, июль месяц, невыносимо жаркий и засушливый. Поэтому все старались надевать на себя минимум одежды. В тот день, под вечер, когда жара значительно спала, я выбрался на лоджию, прихватив с собой лэптоп, на котором была установлена шахматная программа со многими опциями. Тогда я увлёкся решением тактических задач, так как полагал, что это повысит степень моих успехов в онлайн-турнирах. У меня в то время была заветная цель выйти на приличный уровень шахматного мастерства - на уровень 3000 баллов в партиях с укороченным контролем. Так вот объявился я на лоджии, сел на соломенный диванчик и вознамерился поместить лэптоп на свои голые колени, так как коротенькие шорты было то самое то, что стоило носить в это африканское пекло на нашей псковской земле. То есть я его собирался водрузить туда, где ему и должно находиться согласно его родному названию, ведь Lap, с английского, – колени сидящего человека, а Top, с того же языка, - верх. Где ещё должен обретаться этот электронный чудо-наколенник? Не знаю, огорчился ли этот любитель коленок, что ему в тот раз так и не удалось возлежать на их покатостях. Но я отчётливо помню тот инфернальный ужас, когда я увидел свои ноги в тот самый конкретный момент возложения на них своего ноутбука. Одна нога была свидетельством того, что я нахожусь в острой фазе слоновой болезни, а вторая - представляла собой муляж, являющийся пособием для студентов мединститута при изучении ими костей нижних конечностей человека, вполне соответствующий описанию типа «кости да кожа», последняя была жёлто-пергаментная, гладкая и безволосая. Когда ко мне вернулся дар речи, то, что я произнёс, существенно расширило современный словарь обсценной лексики. Когда этот речевой фонтан иссяк, я выбежал в гостиную, примыкавшую к лоджии. «Но охота к перемене мест» в этом моём случае не дала желаемого результата. Как я не поворачивал свои злосчастные конечности – смотреть на них не было никакой возможности: фильмы ужасов просто отдыхали. Облегчение наступило тогда, когда я, превозмогая отвращение, стал ощупывать руками то, что я раньше называл своими ногами. Ладони дали мне ясно понять, что физические кондиции моих нижних конечностей не претерпели никаких изменений. Для большей убедительности я позвал свою шестнадцатилетнюю дочь и попросил её посмотреть на мои ноги и сказать, какими она их видит. Та взглянула на меня и вымолвила:
- Пап, у тебя всё нормально с ногами, чего не могу сказать, извини, о твоей голове. Пойди и прими освежающий душ, что ли…
Когда она вышла из комнаты, я неожиданно понял судьбоносность брюсовского однострочного стихотворения:
О закрой свои бледные ноги.
И тут же натянул на свои диковинные ноги джинсы, и весь этот морок тут же исчез. Вечером, перед сном, я не смог избежать рандеву с моими обнажёнными нижними конечностями. Но это событие не дало повода для беспокойства: ноги как ноги, мои ноги, с которыми я знаком уже более сорока лет. От былого инфернального потрясения не осталось и следа».
В последующие несколько недель ни одна часть свияжевского тела ничем неожиданным себя не обнаружила. Однако 26 августа телесная жуть вновь явила свой страшный оскал. И опять это произошло в самой обыденной повседневной коллизии. С утра Захар Романович решил себя побаловать яйцами, сваренными по особой технологии. Для этих целей у него был специальный контейнер, предназначенный для варки яиц пашот. Процедура приготовления была простая и не требовала особых кулинарных умений. Единственное затруднение состояло в том, чтобы извлечь приготовленную яичную массу так, чтобы она сохранила в целостности цвет и форму, какими они были в контейнере, в котором готовилась: белый квадрат с жёлтым круглым глазом посередине. И в тот момент, когда он взял правой рукой одну из формочек и стал осторожно вытряхивать её содержимое на тарелку, его глаза вдруг расширились до неимоверных размеров, а открывшиеся губы замерли в беззвучном вопле, ибо жуткая спазма горла практически прервала дыхание. Причиной всего этого была картина, которую он внезапно увидел: контейнер с яйцом пашотом держали не пальцы его правой руки, а некая волосатая перепончатая ладонь с длинными изогнутыми пальцами, увенчанными безобразными зеленоватыми когтями. Яичная масса, сдавленная этой животной мразью, падала на тарелку безобразными клочьями. Через мгновение дыхание восстановилось, да и сознание заявило свои права на понимание того, что происходит. В тихом ужасе незадачливый кулинар перевёл глаза на другую руку, державшую до этого нож с тонким лезвием, которым он отделил яичную массу от краёв формы в целях облегчения извлечения пашот. И вновь приступ бездыханного коллапса потряс тело Захара Романовича. Нож находился не в его руке, а в отвратительной длани какого-то существа. Сознание отказалось понимать происходящее и покинуло место своего пребывание. Господин Свияжев потерял его и упал на кухонный стол, круша тяжестью своего тела всё, что на него было поставлено для завтрака.
Врач скорой помощи, вызванной дочерью пострадавшего, проведя соответствующую интенсивную терапию и вернув сознание на место, внимательно выслушал рассказ Захара Романовича о том, что произошло, и посоветовал незамедлительно обратиться к психиатру. Через несколько дней врач-психиатр, проведя обследование и выслушав историю двух странных событий, имевших отношения к ногам и рукам этого своего пациента, заявил:
- В начале я исходил из того, что в вашем случае столкнулся с проявлением особой формы патологии зрительного восприятия, с так называемой соматоагнозией, с её подвидом – аутотопагнозией. При этом заболевании человек испытывает сложности в узнавании частей собственного тела. Причиной появления таких состояний является комплексное поражение различных отделов правого полушария головного мозга. Однако обследование показало, что у вас таких нарушений в деятельности головного мозга не наблюдается. Необходимы дальнейшие обследования и наблюдения за рецидивами подобных проявлений. Поэтому я убедительно прошу вас впредь делать дневниковые заметки, описывающие каждый случай таких странных явлений, которые могут случиться с вами в некоторой отдалённой перспективе. Это окажет нам неоценимую услугу в диагностировании вашего заболевания и в принятии надлежащих мер.
Запись №1 от 26 сентября 2038 года
День как-то не задался с самого утра. То в микроволновке взорвался контейнер для приготовления омлета с овощами и зеленью, то я почему-то не вписался в дверной проём, намереваясь пройти в гостиную. Зашибленное плечо ныло достаточно долго. Затем завис компьютер, стоически не реагируя на все мои попытки его оживить. И когда я уже подумывал, не сбросить ли его с балкона, всё в нём внезапно замелькало, задвигалось, засуетилось, предоставив мне широкий спектр возможностей. После этого визит соседа по лестничной площадке с вопросом, нет ли у меня лишней телепрограммки на текущую недеи вынудившего меня проболтать с ним около полутора часов, показался мне мелким, хоть и досадным, обстоятельством.
Ближе к вечеру я решил погулять по аллеям парка, что находится в шаговой доступности от моего жилища. Осень безраздельно властвовала, развлекаясь расцвечиванием листового убранства клёнов, рябин и осинок. То тут, то там в лучах солнечного заката парашютировали отдельные листочки, бесшумного приземляясь в завершении своего полёта на газоны, на поблекшие клумбы и на пешеходные тропы.
Уже возвращаясь к дому, я почувствовал, что, видимо, натёр левую ногу. Вероятно, небрежно надетый носок послужил тому причиной. Войдя в прихожую, я тут же снял обувь и, присев на мягкий пуфик, что находился под вешалкой, освободил левую стопу от обуви, чтобы разглядеть саднящее место. Но не оно, это саднящее место, исторгло из моих уст нечленораздельный вскрик. Но как не заорать, когда вместо предельно узнаваемой стопы, если угодно, моей человечьей стопы, мне явилась во всей своей первозданности огромная гусиная лапа. И это было продолжением моей ноги, что скрывалась под штаниной моих синих джинсов. Огромная ярко-оранжевая стопа состояла из трёх длинных пальцев, соединённых двумя перепонками и увенчанных безобразными бурыми когтями. Первая мысль, которая мне пришла в голову, когда я вроде стал соображать, была: «Как я это засуну в носок, а потом в какую-нибудь обувку?» - вновь погрузила меня в бессознательный транс.
Дочка, забеспокоившаяся тем, что я почему-то задерживаюсь в прихожей, вышла ко мне и нашла меня, в некоем бессмыслии взирающим на свою обнажённую нижнюю конечность. Вернув меня в сознание при помощи нашатыря, она несказанно удивилась, услышав моё повествование о моём частичном перерождении в гуся. Едва сдерживая смех, она предложила мне вновь посмотреть на мои «бледные ноги». С опаской я взглянул: ни оранжевой гусиной стопы, ни перепонок, ни уродливых пальцев с не менее уродливыми когтями – ничего не было. Родная стопа покоилась на ковровой дорожке, благостно отдыхая после продолжительной прогулки по осенним далям.
Дочь, видя моё замешательство,решила прояснить происходящее: «Не знаю, начал ли ты перерождаться в названную тобой птицу, но то, что ты ещё тот гусь, не вызывает у меня никакого сомнения. Ишь взял манеру попугивать родную дочь. И надо же такому прийти в голову: «Я начал перерождаться в гуся». Пушкинское «на красных лапках гусь весёлый» - это случайно не о тебе? Конечно, нет! Ведь у тебя, как ты говоришь, была ярко-оранжевая лапка, а у упомянутого мной поэта – красная. Не сходится, папулечка!» В ответ я смог только отшутиться, сказав, что другая строчка, уже не пушкинская, а грибоедовская, описывает мою реакцию на её иронический посыл в мой адрес. А именно:
Что за комиссия, создатель,
Быть взрослой дочери отцом!
Запись №2 от 12 октября 2038 года.
Нынешний вторник весьма знаменателен для меня. Дело в том, что 110 лет тому назад в этот день родился Дживан Гаспарян. Только тогда это была среда. В мою жизнь этот музыкант вошёл несколько лет тому назад, когда внезапная непогода загнала меня с моей спутницей в маленький ресторанчик, вход в который был недалеко от того места, где нас застал кромешный ливень. К нашему удивлению это было заведение с армянской кухней. Что придало ещё большую остроту переживаемому моменту. Экзотические названия подаваемых блюд, их аромат и неожиданные вкусовые ощущения от них - были восхитительным откровением для меня. Но доставленное ими удовольствие было никак несравнимо с тем удовольствием, вернее, потрясением, когда на сцену, где раньше играл вполне приличный современный ансамбль салонной музыки, вышел молодой армянин с маленьким инструментом, напоминающим флейту, в руках. Он поднёс его ко рту, и зазвучала музыка. Это был удивительный голос, переливчатый, тягучий. Казалось, что он добирался до самых затаённых мест души и сердца. Это был и плач, и лёгкая грусть, и невысказанная печаль, и благостная молитва, обращённая к неведому богу. Мелодия росла, ширилась, заполняя всё пространство, в котором уже не было пустоты, а были надежда и радость с оттенками лёгкой печали. Мне стало стало легче дышать, в глазах просветлело. Меня уже не было в этом зале, душа перенеслась в иной мир, которого так не хватало раньше. Уже потом я узнал, что этот инструмент называется дудуком И что настрой его музыки, не очень радостной, объясняется национальной историей. С древних времён армяне были окружены воинственными врагами: персами, турками и другими иноверцами. Их христианский мир был им как кость в горле. Сколько горя армянский народ от них натерпелся. Это не музыка печальна, это стонет многовековая душа этого народа, израненная, но не сломлённая.
Увлечение этой музыкой позволило мне открыть для себя самого удивительного исполнителя на древнем дудуке – Дживана Гаспаряна. Его возвышенная, мудрая и величесвенная, несказанно проникновенная манера исполнения сделала его кумиром для меня. Не было и дня, чтобы я не находил времени для погружения в этот запредельно чувственный мир – мир звучания дудука в исполнении этого великого маэстро.
Вот и сегодня, дождавшись, когда дочка уйдёт на тренировку в плавательном бассейне, я среди сотни записей исполнений этого великого артиста выбрал записи его альбомов «I Will Not Be Sad In This World» и «Heavenly Duduk». Звуки дудука заполнили мою комнату, и через некоторое время её предметное пространство, в котором я находился до этого, исчезло. Бессмысленно было искать в нём мебель, картины и прочие предметы моего быта, накопленные за несколько десятилетий. Исчезло всякое проявление каких-либо цветовых восприятий. Даже окно, с его световым прорывом во внешний мир, перестало существовать. И я не мог с уверенностью утверждать, что в чём находится: я в музыке, или музыка во мне. Хотя наиболее верным является вывод – я стал частью этой музыки, потеряв по дороге к этому состоянию и свою биографию, и свои чувства, и какое-либо самовосприятие. Меня не было, был только этот мир звуков.
Телефонный звонок вмиг разрушил благостное существование в этой завораживающей юдоли. Выключив звуковоспроизведение, я ответил на чей-то призыв к общению. Затем, переговорив, я с каким-то странным чувством посмотрел на свою левую руку, анемично висевшую вдоль моего тела, в то время как правой рукой я всё ещё держал смартфон. Положив последний на стол, сел в кресло, всё ещё продолжая неотрывно рассматривать свою левую верхнюю конечность. Какая-то мысль настойчиво требовала своего осознания. И вдруг я понял – эта рука лишняя, ненужная. Она просто чуждая часть моего тела. Она вносит диссонанс в гармонию восприятия моей телесности. Мне стало ясно, что, чтобы устранить эту дисгармонию, нужна решительная, если не сказать, радикальная мера, имя которой - ампутация. Причём это должно произойти в ближайшее время. Дождавшись, когда домой вернётся дочь, я тут же спросил её, не знает ли она, куда мне надлежит обратиться с просьбой об ампутации лишней моей конечности, а точнее – избыточно злосчастной левой руки. Ту гамму эмоций, что отразилась на лице дочери, я затрудняюсь передать. Там было и удивление, и растерянность, и ужас, и гнев, и неподдельная тревога. Выдав весь арсенал своих словесных формул, которыми полагала, что урезонит меня, она стремительно исчезла из квартиры, оглушительно хлопнув входной дверью. Но эта реакция ни в коей мере не поколебала меня в моей решимости избавиться это этого мерзкого отростка, от левой руки, на которую мне теперь было не только тошно смотреть, но и ощущение её физического существования на своём теле было болезненным для меня. Всё ближайшее время я решил посвятить реализации этой цели – радикальному избавлению от всякой общности с этой досадной несуразностью на своём туловище.
Из записи в телеграм-канале Натальи Свияжевой, дочери
Захара Романовича, от 4 декабря 2038 года
Как не трудно мне писать об этом, но я решила всё же это сделать. Надеюсь, кому-нибудь из моих подписчиков пригодится эта моя информация.
Дело в том, что последние два месяца у моего отца появились проблемы, связанные с его восприятием самого себя. Сначала я думала, что он просто прикалывается, пускаясь во всякие придумки, чтобы поразить меня. Как-то он с идиотским лицом попросил меня поглядеть на его ноги, сказать, как они выглядят. Потом потерял сознание, когда готовил на кухне своё замысловатое блюдо – яйцо-пашот. Затем он заявил, что превращается в гуся, и у него уже появились евойная лапа вместо той, что у него была с момента рождения. Но окончательно меня скосило возникшее затем его маниакальное желание ампутировать свою левую руку. Видите ли, она портит его эстетическое удовольствие от видения своего тела. Так что,
усомнившись в его психическом здоровье, я обратилась к одному своему дальнему родственнику, рассчитывая на его помощь. Ведь он много лет работал главврачом в одной из клиник нашего города. Тот, выслушав мой рассказ об обстоятельствах, тревожащих меня, приехал к нам домой и уговорил отца лечь в предложенную им клинику и пройти полное обследование.
И вот на прошлой неделе этот знакомый пригласил меня к себе домой и в доверительной беседе сообщил мне, что у моего отца установлено заболевание под названием агнозия. Вернее - зрительная агнозия. В случае у моего отца это заболевание выступает как дисморфофобия – искажённое восприятие самого себя. Но у него не обнаружено ни одного показателя, что мог бы привести к такому положению дел: нет никакой травмы головного мозга, нет периферического паралича, нет психоза, не установлено никаких проявлений изменённого сознания. Ничто из этого перечня не повлияло на отца. Но вот исследования на генном уровне показали, что не всё так благополучно в этом плане. Консилиум специалистов не пришёл к единодушному мнению. Но наиболее превалирующей точкой зрения стало допущение, что ковид-19-3, которым отец переболел пятнадцать лет тому назад, вдруг проявился в такой аномалии его поведения. Такие случаи уже описаны в ряде публикаций в медицинских журналах. В медикаментозных формах лечения нужды нет. Но работа психиатра с отцом на постоянной основе просто необходима. Хотя бы в настоящий момент.
Всё это я написала в надежде, что помогу кому-то, чьи родственники или знакомые стали себя вести подобным образом, как мой отец.