Проснулась от того, что мама трясла меня за плечо. Вставай, опоздаем на автобус!
Как трудно я вставала по утрам! Мама свешивала мои ноги с кровати, а голова ещё досматривала сны на подушке. Потом ноги начинали мёрзнуть и приходилось вставать. Вернее не вставать, а садиться, так как глаза оставались закрытыми, а за веками ещё проплывали картины недавних снов.
Потом был завтрак, невкусный, в полусне. Особенно невкусный, если приходилось есть вчерашнюю подсохшую гречневую кашу. А вот бутерброды - это да! Особенно когда под колбасой был толстый слой жёлтого сливочного масла. Кстати, эта любовь к маслу сохранялась у меня и старшем возрасте: в пионерском и в спортивном лагере, в больнице, в студенческой столовой. Кубики масла мне отдавали другие дети, не любившие масло.
Но, это отступление. Сегодня я еду в пионерский лагерь! Мама поторапливала меня, собирая последние вещи в большой мешок с пришитой меткой - "Елена Соловьёва,2 отряд". Все вещи: бельё, одежда, вплоть до носков были с помечены моей фамилией. Метки были написаны тушью и проглажены горячим утюгом, чтобы тушь не расплывалась. Как же мне нравилось отрываться от дома, окунаться в другую жизнь, заводить новые знакомства и, вообще, жить на природе. Наш лагерь "Искра", от маминой работы, находился на Карельском перешейке, на Суходольском озере. Несколько домиков, огороженных забором, располагались в сосновом лесу.
*Отъезд и прибытие
Итак, надо было торопиться - меня ждал лес, озеро, друзья и замечательные мероприятия, которые нам приготовили молодые вожатые. Автобус тронулся, все дети прилипли к стёклам и я тоже с наивным облегчением махала лицу мамы, проплывающему в окошке.
В автобусе меня слегка укачало и когда мы въехали в ворота лагеря, я вместе со всеми, глубоко дыша, с облегчением вывалилась на траву. Директор, врач, физрук, повара, нянечки, даже бухгалтер - все радостно встречали нас! Следом из автобуса выгрузили разноцветные мешки с вещами и отправили в общую кладовую.
Вожатые повели нас в отведённый каждому отряду домик, показали палату и все стали выбирать кровати. Ссор не помню. Кровати были пружинными (на них можно было прыгать, как на батуте) и заправлены белоснежными, хрустящими от крахмала, простынями и наволочками. Мы повалились на прохладные подушки, вкусно пахнущие чистотой... Но уже пел горн и, поправив мятые наволочки и одеяла, мы помчались на первую линейку. О линейке ничего не скажу, кроме того, что имена своих друзей по отряду помню до сих пор.
Потом был обед - вкусный, потому что только что приготовленный. Никакой сухой каши, вчерашнего супа, разбавленного компота. Не скажу за всех, но мне нравилось!! И пюре с котлеткой, и свежий хлеб, на котором красовались три-четыре кубика сливочного масла (полагался один). После обеда мы, дети, под присмотром вожатых, отправились в кладовую, где на полках были разложены наши мешки. Было разрешено взять из них самое необходимое - носки, трусы, зубные щетки, зубной порошок (как правило мятный в круглых картонных коробочках), расчёски, немного сладостей. И началась наша лагерная жизнь.
Что ни день были новые события. Я любила лесные походы. Легко, как белка, перепрыгивала завалы, успевая заметить всё вокруг - жуков и птиц, цветы и облака. Любила песни на привалах, спортивные соревнования у нас и на территории другого лагеря, возвращение в родные "пенаты" и крепкий сон на пружинящей кровати. Любила тёмные вечера у костра, с брызгами искр, напоминающих бенгальский огонь, песни и карнавалы в самодельных костюмах. Мне настолько нравился огонь, что однажды я собрала алые, шёлковые пионерские галстуки у ребят своего отряда, и привязала на плечи и к поясу. Получился замечательный костюм огня. Ох, и попало мне потом от старших!
*Банный день
Раз в неделю нас водили в баньку на территории лагеря - дощатый барак с маленькими запотевшими окнами. Полиэтиленовые мешки ещё не были изобретены, и каждый нёс свежее бельишко завёрнутым в полотенце. Запускали нас по пять человек и нянечки помогали нам мыться. Особенно тем, у кого были длинные волосы. А над одной девочкой они чуть не плакали - её косы из пепельных волос, курчавились "мелким бесом". Правда, расчёсывать эту путаницу потом приходились девчонкам старшего отряда.
Как ярко в детстве впечатывается в память всё - цвета, запахи, испытанные эмоции... Помню запах банного мыла - медового, цветочного, земляничного... Помню звон жестяных тазиков, в которых золотыми бликами играла чистая вода. Помню прохладные сени, куда мы выскакивали после мытья, запах чистого белья и чудесные носочки с разноцветными, как на детской карамели, полосками. Носки были без резинок, их края просто отгибались вниз, а полоски были только по краям - розовые, нежно-зелёные, фиолетовые. Носки быстро растягивались и пачкались, но в банный день они казались нам символом чистоты. После жаркой бани трава, небо и солнце казались особенно яркими, а за спиной будто вырастали крылья.
*Вожатые
В нашем отряде их было двое. Студент из театрального и студентка из педагогического института. Очень терпеливые, изобретательные, не навязчивые. Им было двадцать два - двадцать четыре года, но нам они казались очень взрослыми. Рита разучивала с нами пионерские песни, готовила концерты, но в поход не ходила, хромала. А вот о Викторе разговор особый. Он обожал стихи! Как он разглядел меня, не знаю, но к каждому концерту мы с ним готовили новые стихи.
"Балладу о вересковом мёде" я с упоением читала "на бис" в лагере и на "гастролях" по ближним посёлкам.
"...Пускай со мной умрёт,
Моя святая тайна —
Мой вересковый мед!"
До сих пор волнуюсь, читая ... Потом были "Разбойник" Э.Багрицкого ("Брэнгельских рощ прохладна тень,и ясен сон лесной...), "Терек" Лермонтова, "Баллада о синем пакете" Н.Тихонова, и многие другие.
*Родительский день
В один из вечеров весь лагерь засыпал с волнением, так как назавтра был Родительский день. Кто-то очень скучал по дому и не мог дождаться встречи с "мамойпапойбабушкой", а другие (и я в том числе) ждали "свободы" за территорией лагеря и разных вкусностей в кошёлках долгожданных гостей. Далеко уходить не разрешалось, поэтому на полянках, в кустиках у лагеря, на траве расстилались домашние скатерки и тряпочки, на которых появлялись из маминых сумок бутерброды, огурчики и помидоры, сливы, абрикосы, малина, клубника, жареная рыбка, селёдка и курочка... и так далее. Каждый старался порадовать "бедное дитя" чем мог. Мне очень нравилось поесть курочку, потом клубнику в сахаре с прозрачным алым сиропом, а затем вернуться к селёдке. В результате у многих детей вечером болели животы, но все были счастливы... Кроме врачей и воспитателей.
*Дружба
Несмотря на свою "белобрысость" и явное подражание мальчикам, я им нравилась, они брали меня в свою компанию, девчонки же, иногда, собирались без меня, ревновали. Поняла это много позже, а тогда я была надёжным другом и тем и другим. Но любила только Юрку, председателя пионерского отряда. Он рос без отца, был очень умным и самостоятельным. Помню его ладонь уверенную, надёжную. Он решал все вопросы, к нему с уважением и вниманием относились взрослые. Крепкий, широкоплечий, спортивный, но не красивый лицом. Мне говорили нянечки - что ты, посмотри, по тебе сохнет Саша Кутыев. Саша - чернобровый красавец с ярким румянцем на щеках, меньше интересовал меня, чем Юрка с большими, слегка косящими серыми глазами в великолепных ресницах. Его рука была наполнена электричеством, возможно только для меня.
Дома и во дворе меня считали "шкодой" - я любила и осуществляла необычные опыты, опасные приключения. И здесь, в последний день перед отъездом из лагеря, вернее ночь, я подбила четверых ребят (и Юрку тоже) на рискованное мероприятие. Ночью мы ушли из лагеря гулять на берег озера... До сих пор помню - чёрное августовское небо усыпанное звёздами, смоляную гладь озера и горячую ладонь Юрки. В лагере был переполох, нас искали. Кто-то донёс вожатым. Утром нас песочили на линейке, но не выгнали, так как на другой день оканчивалась смена и был назначен отъезд.
С Юркой мы позже встречались только на соревнованиях, но в остальном, шли разными путями, иногда вспоминая, уже будучи взрослыми, ту волшебную августовскую ночь.
Домой я приезжала загорелой, как бы обновлённой, и каждый раз мне казалось, что дверь в нашу квартиру становилась меньше, а звонок и потолки в комнате ниже...