Сергей Марнов: «Господь создал семью, а государство Он не создавал»
«Что такое Любовь?» — вопрошает схимонах Симеон Афонский и отвечает: «Как в чистом небе живет солнечный свет, так и в чистой душе — Свет Небесный». Сегодня всем нам не хватает этого чистого небесного света, и каждый по-своему борется за него, ищет его, добывает как хлеб насущный, потому что посреди мрака мира без него слишком неуютно, слишком страшно. Особенно в последнее время, когда мрака стало так много, что в свет многие перестают верить.
Мой собеседник известный писатель, историк и, главное, отец девятерых детей, семеро из которых — усыновленные, Сергей Дмитриевич Марнов. У одной из его дочерей у самой уже шестеро детей, т. е. это многоопытный родитель и преподаватель. А говорить мы будем о том, где, в каком пространстве рождается человек как человек — т. е. не просто представитель биологического вида, но и личность, сын Бога Живого, обладатель живого, чуткого сердца или «чело, обращённое в вечность»...
— Сергей Дмитриевич, позвольте задать вам банальный вопрос, но мы постараемся рассмотреть его не банальным образом: что такое Родина для вас? О таком нынче и говорить странно — людей давно отлучили от этого понятия, от этого переживания, с которым жили предыдущие поколения, наши деды и прадеды. И сразу хочу уточнить, что о Родине я спрашиваю в контексте вашего отношения к брошенным и обездоленным детям, потому что на мой взгляд, спасая их судьбы, вы как раз и одариваете их Родиной. Согласны с таким ходом мыслей?
— Не согласен с тем, что я кого-то спасаю или одариваю. Это дети спасают и одаривают меня. А Родина у меня ногами исхожена, друзьями отмечена; она, в целом, совпадает с границами СССР. Дружил с чеченцами (нохчи), якутами, украинцами, белорусами, абхазами, молдаванами, грузинами, латышами, нанайцами, нивхами, удмуртами — всех сейчас не упомнить, поэтому — и.т.д.
— Да, наверное так и есть: нас спасают те, кого спасаем мы. Это круг рук, круг крыл — говоря языком поэзии. Но что такое Родина? Место где я родился в качестве кого? Человека, вероятно. Тогда что такое человек? Если родина столяра — его мастерская (и научивший мастерству учитель — отец в некотором смысле, так?), родина музыканта — музыкальная школа, консерватория (смотря где проснулся и в процесс какого делания) или какое-то произведение, в пространстве которого человек понял, нашёл нечто важное — главное про себя, музыку, Бога... Мне кажется, что Родина человека — это родина поэта в нём (место рождения Сердца), ведь поэт живёт в каждом человеке. Сам Бог назван в Символе веры Поэтом (в русском переводе — «Творцом», но в греческом используется практически то же самое слово, что и русское слово «поэт»). И мне кажется, что именно поэтического чувства сегодня не хватает людям для того, чтобы почувствовать, опытно пережить, что Родина — это не где вкусно кормят (или прикармливают, как рыбаки рыбу, например — чтобы потом удобнее её ловить)... Поэтическое чувство лежит в основе мистического переживания Родины, без которого настоящий патриотизм немыслим.
— Кто его знает, что в основе, что в развитии. Родина у нас особая, мистически-поэтическая, да. Здесь и воздух насыщен, заражен или, лучше, заряжен: раз вдохнул — и уже русский, что бы ни говорил потом. Русофобия — просто обратная сторона этой «отравленности», заряженности. «Можно выпросить все <…> кроме Родины, особенно такой, как наша. Россия не вмещается в шляпу!» (М.А.Булгаков)
— У немецкоязычного поэта Пауля Целана есть одна, на первый взгляд неожиданная, мысль: Родина поэта — его стихотворение. Как вам такой поворот, что видится в нём? На мой взгляд речь о том, что поэты рождаются и живут подлинной жизнью в стихах, потому и родина поэта — стихотворение. Его собственное стихотворение, — говорит Целан. Но я добавлю: не только собственное. Да, поэт обрёл свою подлинность в процессе его написания, в акте его создания. Однако настоящее стихотворение создаёт поэта и в читателе, уже хотя бы потому, что для того, чтобы прочесть стихотворение, надо стать поэтом — пусть и отчасти. В том и сила поэзии, что она вводит человека в Поэзию — в Слово. Реально приобщает («общение это уподобление» — богословская формула). За что человек любит того или иного поэта? За вкус жизни, за реальное приобщение к Реальности и подлинному бытию, за переживание Бытия, подаренное им. Точно так, мне кажется, приобщают и к Родине — рождая душу человека, которая неотмирна. И чтобы Родина стала Матерью для человека, она должна быть таковой реально — должна помогать родиться человеку свыше, чего сегодня, к сожалению, нет. Может отсюда и кризис наш — ведь патриотизм не от «партийных» собраний и речёвок, не от лозунгов и вывесок, а от согретого реальным участием сердца.
— Это — вопрос вопросов! Почему в моей душе звенят стихи масона Бернса, католика Беранже, православного Голубоша, атеиста Некрасова? Кто скажет? Только Тот, кто Сам является Ответом на все вопросы. А то, что у человека Родина — его творчество, не согласен в корне. Это чисто немецкий подход — поклоняться не Истине, а своей выдумке о ней. Об этом очень правильно писал св. Феофан Затворник.
Запахи мокрого луга, босые ноги по дорожной пыли (она между пальцами, а потом по траве, по росе — и вся смылась), земляника в лесу, черный хлеб с солью и зеленым луком на ходу, запивается водой из родника, мама объясняет, какую траву можно есть, как, если настанет голод, безопасно приготовить молюсков из реки… синтез всего этого — поэзия, как разговор с Богом. Помните, у Никитина, начинается: «Звезды меркнут и гаснут…»; а заканчивается: «Не боли, ты, душа, отдохни от забот…».
— Речь не о том, что творчество — родина, речь о том месте, где родился как поэт. Стихотворение — это пространство, в котором родился поэт — тот, кто написал стихотворение. Это же пространство рождает читателя поэтом (иначе нельзя прочесть стихотворение), и в этом смысле поэт и его читатель — «земляки». Стихотворение — это некое силовое поле, из которого пришло стихотворение, поэт и читатель — вместе. И это силовое поле длится, не исчезает, оно как бы дверь в то неземное переживание, и в эту дверь может войти каждый, кто готов, кто обладает набором нужных для его восприятия рецепторов души. Что-то похожее происходит во время Литургии — должно происходить, и если не происходит, то человек остался вне процесса.
— А вот тут согласен полностью. Девочка (моя ученица) уехала с родителями в Израиль, и прислала мне слезное письмо; ей просто нечем дышать в тамошнем «силовом поле»; ей нужна русская поэзия, русский школьный театр, в котором она, еврейская девочка, играла русскую бабу-ягу.
Еврей Городницкий, уехав в Израиль, вскоре стал творчески чахнуть, и написал такое: «То матком, то шепотом в сторону Руси — пропади ты пропадом — Бог тебя спаси!»
И еще цитата, из легендарного «дяди Васи», генерала Маргелова, основателя ВДВ: «Не важно, какой у тебя разрез глаз, какой цвет волос. Помни — для врага ты русский!»
— Вы можете представить своих многочисленных чад в виде стихотворений? О чём эти стихи — расскажите...
— Совершенно неожиданно, и возникает вдруг, без всякой связи с возрастом. Аличке, восемь лет (синдром Дауна), почему-то запал генерал Бум из оперетты Оффенбаха. Асе, от двух до пятнадцати лет, неизменно «Корнелий Шнапс», Анечке, 15 лет — «Утро» Никитина, Сереже, 17 лет — «Атаман Кудеяр», Коле, 12 лет — «Родина слышит…», Паше, 10 лет — «Взвейтесь соколы орлами», Сашеньке 6 лет, (синдром Дауна) — «На далекой Амазонке…»
— Спрошу у вас как у педагога и многодетного отца: в чём секрет воспитания души человека? Как надо воспитывать человека (в семье, в обществе), чтобы он стал «стихотворением» Бога Творца, а не какой-то похабной «песенкой» мира сего?
— Не знаю. Категорически не знаю! Больше всего, по-моему, подходит вольтеровское: «Возделывать свой сад!».
— Мне очень понравилось одно ваше высказывание, где Вы сказали буквально следующее: «Господь создал семью, а государство Он не создавал. И даже когда встал вопрос у избранного народа о царе, пророк Самуил сказал Господу: „Они от меня отказываются“. А Господь ответил: „Нет, это они от Меня отказываются“».
Важные слова, которые отчасти перекладывают ответственность за падение нормального мира на семью. Может мы в семьях что-то делали не так, раз вокруг столько бесчеловечности и злобы? Или это всё-так Левиафан внушает неокрепшим душам ложные идеалы?
— Ответ очевиден. Семья — объект номер один для бесовских нападений. В наше время именно семья подвергается самой агрессивной, самой безжалостной атаке дьявольской гвардии. Многие не выдерживают (отцы, в первую очередь, но бывает и матери). Тогда рушится очередной бастион Божьей крепости, тогда враг прорывается, и надо удесятерять усилия по защите своего бастиона. Не спать ночами, проводить разведывательные действия, вооружаться и светским оружием, и, главным образом, молитвой.
— Какие угрозы сегодня на ваш взгляд самые насущные, актуальные, без преодоления которых семью как социальный институт не сохранить? А значит и Родина, как родина Сердца, в таком случае не сохранится...
— Угрозы очевидны. Права человека, права ребенка, свобода, демократия, толерантность и прочие бессмысленные побрякушки современности. Общество дикарей, продающих свою землю за стеклянные бусы «белого господина». А семья вечна, как и Церковь: «Не бойся, малое стадо…»
— Как приобщать детей к Богу? Муштрой, как некоторые уверяют, насильным удерживанием в рамках церковности, ограничениями? Вряд ли такими мерами можно добиться положительных результатов, а отрицательные придут быстро. Может всё-таки есть более здоровый, живой способ научить маленького человека любви к Богу и истине?
— И опять — не знаю! По опыту, вовсе необязательному для других, скажу: каждый семейный поход в храм надо превращать в праздник. После литургии семья отправляется покупать всякие вкусности — после общего обсуждения. Дома — игры с участием родителей. Тогда дети, если воскресная служба, например, по причине болезни, пропускается, начинают ныть, спрашивать: «А когда пойдем?».
— А через поэзию — можно? Вы любите поэзию — не за то ли переживание глубины, истинности, которое только и приобщает к Богу?
— Как средство, да. Но стихи надо помнить наизусть, чтобы плавно в разговоре перейти от прозы к поэзии. Работать надо только любимыми стихами, особенно со старшими, и тогда... Отрывок из Беранже:
Кто же там громко рыдает? А! Я ее узнаю!
Русский поход вспоминает…
Я обогрел всю семью…
Снежной, тяжелой дорогой, нес ее сына…
Вдова вымолит мир мне у Бога!
Этот отрывок подействует сильнее любой проповеди. Человек идет на смерть, и находит, за миг до расстрела, спасение, видит Небо.
— А семья может быть своеобразным стихотворением? Тогда о чём оно, на каких опорных «словах» держится?
— Песней, да. И можно вообще без слов.
— Хочу спросить о разнице между мужским и женским началами — она есть на ваш взгляд?
— Понимаете, левая нога очень помогает правой при ходьбе. Конечно, можно и обойтись, прыгать, как-нибудь, но с двумя ногами ходить гораздо удобней, а уж бегать! Бегать не в пример комфортней.
— Пять слов, определяющих семейное счастье.
— Бог, труд, терпение, прощение, любовь.
— Любовь — это когда....
— Любовь — это когда любовь.
Вспомнились слова схимонаха Симеона Афонского: «Лучше быть Любовью, чем думать о Любви». Очевидно, практикующему любовь Сергею Марнову проще посильно одаривать любовью, чем рассуждать о ней. Потому завершим наш разговор поэтичным высказыванием схимонаха Симеона: «Сущность Любви — всегда быть Любовью», «Белый цветок всегда остается белым — и днем, и ночью. Так и сердце, полное Любви к Богу»...
Светлана Коппел-Ковтун
30 октября 2021
;
СВЕТЛАНА
КОППЕЛ-КОВТУН
Поэт, эссеист, публицист, автор сказок для детей и взрослых
First menu front
Произведения
Рецензии
Фото
Медиа
Об авторе
Гости и друзья
Книга отзывов
Second menu front
Книги
Проза
Сказки
Стихи
Детское
Интервью
Дневник
Поиск
;
Художник
Сергей Кулина
Страх Божий — это страх оскорбить прекрасное, а не сильное.
Сделай добро, и узнаешь кто ты.
Человек молится главным в себе, и далеко не всегда наше главное — угодно Богу. Угодно не в плебейском понимании, а в онтологическом — т.е. соответствует природе, бытийной норме. Богу можно молиться только Божьим в себе (богом в себе), потому оно должно стать главным в человеке — для общения с Богом и в Боге. Ибо до тех пор, пока доминирует самость, ни о чём другом, как о своей самости, человек не говорит, и молится он так же — из самости, а это - не молитва, а пустая болтовня.
Знаете на кого похож поэт? На ёлочку, которая подходя к зеркалу, видит не только ёлочку, но и лес. Лес — через себя, в себе. Это некая обратка пословице «за деревьями леса не видать». Поэт — это слышание Целого и, при успехе, голос Целого (не толпы, но цельности человеческой).
Человек всегда на границе своих возможностей — если движется вперёд, а не стоит на месте, иначе движения не будет. Поэзия — это всегда за пределами, иначе она не может осуществляться. Бог, кстати, тоже именно так обретается. Бог приходит, когда ты себя исчерпал, приходит восполнить тебя. Когда же человек не доходит до своих пределов, Бог ему ещё не нужен.
Все аутентичные, т.е. рождённые, а не просто повторённые за кем-то мысли порождают в людях, способных к мышлению, свои мысли. Верная мысль порождает другую верную мысль — бесконечно.... Мысль всегда рождает мысль.
Если вынуть из сердца небо, что останется? Земля? Нет, земля без неба жить не может, земля без неба быстро провалится в ад.
И рай, и ад — в нас, что выберет человек своей реальностью, то и создаёт. Выбравший Бога, творит Его волю, а она в том, чтобы любить ближнего, как самого себя — т.е. осуществлять ближнего как рай, а не как ад.
Кто знает, тот не мыслит. Мышление — это поиск, а знающему искать незачем. Мышление течёт, оно жаждет, оно ищет знания. Но это не то знание, которое у знающего — у знающего лишь тень его. Мышление нельзя иметь, к нему надо приобщаться. Снова и снова...
Самостные структуры людей жёсткие, пружинистые, потому общение наше тоже пружинистое, отпористое. Общаясь, мы бьём друг друга и/или держим удар. И крайне редко случается другое общение - желаемое, настоящее, тёплое и мягкое, как солнечный лучик. Так встречает нас Христос и все Христовы. Луч посреди пружин... Он не давит, не предъявляет претензий, а светит.
Страх Божий — это страх оскорбить прекрасное, а не сильное.
Сделай добро, и узнаешь кто ты.
Человек молится главным в себе, и далеко не всегда наше главное — угодно Богу. Угодно не в плебейском понимании, а в онтологическом — т.е. соответствует природе, бытийной норме. Богу можно молиться только Божьим в себе (богом в себе), потому оно должно стать главным в человеке — для общения с Богом и в Боге. Ибо до тех пор, пока доминирует самость, ни о чём другом, как о своей самости, человек не говорит, и молится он так же — из самости, а это - не молитва, а пустая болтовня.
Знаете на кого похож поэт? На ёлочку, которая подходя к зеркалу, видит не только ёлочку, но и лес. Лес — через себя, в себе. Это некая обратка пословице «за деревьями леса не видать». Поэт — это слышание Целого и, при успехе, голос Целого (не толпы, но цельности человеческой).
Человек всегда на границе своих возможностей — если движется вперёд, а не стоит на месте, иначе движения не будет. Поэзия — это всегда за пределами, иначе она не может осуществляться. Бог, кстати, тоже именно так обретается. Бог приходит, когда ты себя исчерпал, приходит восполнить тебя. Когда же человек не доходит до своих пределов, Бог ему ещё не нужен.
Все аутентичные, т.е. рождённые, а не просто повторённые за кем-то мысли порождают в людях, способных к мышлению, свои мысли. Верная мысль порождает другую верную мысль — бесконечно.... Мысль всегда рождает мысль.
Если вынуть из сердца небо, что останется? Земля? Нет, земля без неба жить не может, земля без неба быстро провалится в ад.
И рай, и ад — в нас, что выберет человек своей реальностью, то и создаёт. Выбравший Бога, творит Его волю, а она в том, чтобы любить ближнего, как самого себя — т.е. осуществлять ближнего как рай, а не как ад.
Кто знает, тот не мыслит. Мышление — это поиск, а знающему искать незачем. Мышление течёт, оно жаждет, оно ищет знания. Но это не то знание, которое у знающего — у знающего лишь тень его. Мышление нельзя иметь, к нему надо приобщаться. Снова и снова...
Самостные структуры людей жёсткие, пружинистые, потому общение наше тоже пружинистое, отпористое. Общаясь, мы бьём друг друга и/или держим удар. И крайне редко случается другое общение - желаемое, настоящее, тёплое и мягкое, как солнечный лучик. Так встречает нас Христос и все Христовы. Луч посреди пружин... Он не давит, не предъявляет претензий, а светит.
;
Светлана Коппел-Ковтун
Афоризмы. «Словесный бисер»
Главные вкладки
Просмотр(активная вкладка)
Edit
Delete
Результаты голосования
Редактировать
+ Материал
+ Дневник
+ Медиа
+ Медиа Авторское
+ Гости и друзья
+ Фото
+ Афоризм
+ Книга
Все теги
Все афоризмы
Все медиа
Поиск
Мужчина и женщина
Пользователи
Порядок книг
Кеш
;СтатусМатериал Сергей Марнов: «Господь создал семью, а государство Он не создавал» типа Произведение был обновлен.
Сергей Марнов: «Господь создал семью, а государство Он не создавал»
Автор: Светлана Коппел-Ковтун
;
;
«Что такое Любовь?» — вопрошает схимонах Симеон Афонский и отвечает: «Как в чистом небе живет солнечный свет, так и в чистой душе — Свет Небесный». Сегодня всем нам не хватает этого чистого небесного света, и каждый по-своему борется за него, ищет его, добывает как хлеб насущный, потому что посреди мрака мира без него слишком неуютно, слишком страшно. Особенно в последнее время, когда мрака стало так много, что в свет многие перестают верить.
Мой собеседник известный писатель, историк и, главное, отец девятерых детей, семеро из которых — усыновленные, Сергей Дмитриевич Марнов. У одной из его дочерей у самой уже шестеро детей, т. е. это многоопытный родитель и преподаватель. А говорить мы будем о том, где, в каком пространстве рождается человек как человек — т. е. не просто представитель биологического вида, но и личность, сын Бога Живого, обладатель живого, чуткого сердца или «чело, обращённое в вечность»...
— Сергей Дмитриевич, позвольте задать вам банальный вопрос, но мы постараемся рассмотреть его не банальным образом: что такое Родина для вас? О таком нынче и говорить странно — людей давно отлучили от этого понятия, от этого переживания, с которым жили предыдущие поколения, наши деды и прадеды. И сразу хочу уточнить, что о Родине я спрашиваю в контексте вашего отношения к брошенным и обездоленным детям, потому что на мой взгляд, спасая их судьбы, вы как раз и одариваете их Родиной. Согласны с таким ходом мыслей?
— Не согласен с тем, что я кого-то спасаю или одариваю. Это дети спасают и одаривают меня. А Родина у меня ногами исхожена, друзьями отмечена; она, в целом, совпадает с границами СССР. Дружил с чеченцами (нохчи), якутами, украинцами, белорусами, абхазами, молдаванами, грузинами, латышами, нанайцами, нивхами, удмуртами — всех сейчас не упомнить, поэтому — и.т.д.
— Да, наверное так и есть: нас спасают те, кого спасаем мы. Это круг рук, круг крыл — говоря языком поэзии. Но что такое Родина? Место где я родился в качестве кого? Человека, вероятно. Тогда что такое человек? Если родина столяра — его мастерская (и научивший мастерству учитель — отец в некотором смысле, так?), родина музыканта — музыкальная школа, консерватория (смотря где проснулся и в процесс какого делания) или какое-то произведение, в пространстве которого человек понял, нашёл нечто важное — главное про себя, музыку, Бога... Мне кажется, что Родина человека — это родина поэта в нём (место рождения Сердца), ведь поэт живёт в каждом человеке. Сам Бог назван в Символе веры Поэтом (в русском переводе — «Творцом», но в греческом используется практически то же самое слово, что и русское слово «поэт»). И мне кажется, что именно поэтического чувства сегодня не хватает людям для того, чтобы почувствовать, опытно пережить, что Родина — это не где вкусно кормят (или прикармливают, как рыбаки рыбу, например — чтобы потом удобнее её ловить)... Поэтическое чувство лежит в основе мистического переживания Родины, без которого настоящий патриотизм немыслим.
— Кто его знает, что в основе, что в развитии. Родина у нас особая, мистически-поэтическая, да. Здесь и воздух насыщен, заражен или, лучше, заряжен: раз вдохнул — и уже русский, что бы ни говорил потом. Русофобия — просто обратная сторона этой «отравленности», заряженности. «Можно выпросить все <…> кроме Родины, особенно такой, как наша. Россия не вмещается в шляпу!» (М.А.Булгаков)
— У немецкоязычного поэта Пауля Целана есть одна, на первый взгляд неожиданная, мысль: Родина поэта — его стихотворение. Как вам такой поворот, что видится в нём? На мой взгляд речь о том, что поэты рождаются и живут подлинной жизнью в стихах, потому и родина поэта — стихотворение. Его собственное стихотворение, — говорит Целан. Но я добавлю: не только собственное. Да, поэт обрёл свою подлинность в процессе его написания, в акте его создания. Однако настоящее стихотворение создаёт поэта и в читателе, уже хотя бы потому, что для того, чтобы прочесть стихотворение, надо стать поэтом — пусть и отчасти. В том и сила поэзии, что она вводит человека в Поэзию — в Слово. Реально приобщает («общение это уподобление» — богословская формула). За что человек любит того или иного поэта? За вкус жизни, за реальное приобщение к Реальности и подлинному бытию, за переживание Бытия, подаренное им. Точно так, мне кажется, приобщают и к Родине — рождая душу человека, которая неотмирна. И чтобы Родина стала Матерью для человека, она должна быть таковой реально — должна помогать родиться человеку свыше, чего сегодня, к сожалению, нет. Может отсюда и кризис наш — ведь патриотизм не от «партийных» собраний и речёвок, не от лозунгов и вывесок, а от согретого реальным участием сердца.
— Это — вопрос вопросов! Почему в моей душе звенят стихи масона Бернса, католика Беранже, православного Голубоша, атеиста Некрасова? Кто скажет? Только Тот, кто Сам является Ответом на все вопросы. А то, что у человека Родина — его творчество, не согласен в корне. Это чисто немецкий подход — поклоняться не Истине, а своей выдумке о ней. Об этом очень правильно писал св. Феофан Затворник.
Запахи мокрого луга, босые ноги по дорожной пыли (она между пальцами, а потом по траве, по росе — и вся смылась), земляника в лесу, черный хлеб с солью и зеленым луком на ходу, запивается водой из родника, мама объясняет, какую траву можно есть, как, если настанет голод, безопасно приготовить молюсков из реки… синтез всего этого — поэзия, как разговор с Богом. Помните, у Никитина, начинается: «Звезды меркнут и гаснут…»; а заканчивается: «Не боли, ты, душа, отдохни от забот…».
— Речь не о том, что творчество — родина, речь о том месте, где родился как поэт. Стихотворение — это пространство, в котором родился поэт — тот, кто написал стихотворение. Это же пространство рождает читателя поэтом (иначе нельзя прочесть стихотворение), и в этом смысле поэт и его читатель — «земляки». Стихотворение — это некое силовое поле, из которого пришло стихотворение, поэт и читатель — вместе. И это силовое поле длится, не исчезает, оно как бы дверь в то неземное переживание, и в эту дверь может войти каждый, кто готов, кто обладает набором нужных для его восприятия рецепторов души. Что-то похожее происходит во время Литургии — должно происходить, и если не происходит, то человек остался вне процесса.
— А вот тут согласен полностью. Девочка (моя ученица) уехала с родителями в Израиль, и прислала мне слезное письмо; ей просто нечем дышать в тамошнем «силовом поле»; ей нужна русская поэзия, русский школьный театр, в котором она, еврейская девочка, играла русскую бабу-ягу.
Еврей Городницкий, уехав в Израиль, вскоре стал творчески чахнуть, и написал такое: «То матком, то шепотом в сторону Руси — пропади ты пропадом — Бог тебя спаси!»
И еще цитата, из легендарного «дяди Васи», генерала Маргелова, основателя ВДВ: «Не важно, какой у тебя разрез глаз, какой цвет волос. Помни — для врага ты русский!»
— Вы можете представить своих многочисленных чад в виде стихотворений? О чём эти стихи — расскажите...
— Совершенно неожиданно, и возникает вдруг, без всякой связи с возрастом. Аличке, восемь лет (синдром Дауна), почему-то запал генерал Бум из оперетты Оффенбаха. Асе, от двух до пятнадцати лет, неизменно «Корнелий Шнапс», Анечке, 15 лет — «Утро» Никитина, Сереже, 17 лет — «Атаман Кудеяр», Коле, 12 лет — «Родина слышит…», Паше, 10 лет — «Взвейтесь соколы орлами», Сашеньке 6 лет, (синдром Дауна) — «На далекой Амазонке…»
— Спрошу у вас как у педагога и многодетного отца: в чём секрет воспитания души человека? Как надо воспитывать человека (в семье, в обществе), чтобы он стал «стихотворением» Бога Творца, а не какой-то похабной «песенкой» мира сего?
— Не знаю. Категорически не знаю! Больше всего, по-моему, подходит вольтеровское: «Возделывать свой сад!».
— Мне очень понравилось одно ваше высказывание, где Вы сказали буквально следующее: «Господь создал семью, а государство Он не создавал. И даже когда встал вопрос у избранного народа о царе, пророк Самуил сказал Господу: „Они от меня отказываются“. А Господь ответил: „Нет, это они от Меня отказываются“».
Важные слова, которые отчасти перекладывают ответственность за падение нормального мира на семью. Может мы в семьях что-то делали не так, раз вокруг столько бесчеловечности и злобы? Или это всё-таки Левиафан внушает неокрепшим душам ложные идеалы?
— Ответ очевиден. Семья — объект номер один для бесовских нападений. В наше время именно семья подвергается самой агрессивной, самой безжалостной атаке дьявольской гвардии. Многие не выдерживают (отцы, в первую очередь, но бывает и матери). Тогда рушится очередной бастион Божьей крепости, тогда враг прорывается, и надо удесятерять усилия по защите своего бастиона. Не спать ночами, проводить разведывательные действия, вооружаться и светским оружием, и, главным образом, молитвой.
— Какие угрозы сегодня на ваш взгляд самые насущные, актуальные, без преодоления которых семью как социальный институт не сохранить? А значит и Родина, как родина Сердца, в таком случае не сохранится...
— Угрозы очевидны. Права человека, права ребенка, свобода, демократия, толерантность и прочие бессмысленные побрякушки современности. Общество дикарей, продающих свою землю за стеклянные бусы «белого господина». А семья вечна, как и Церковь: «Не бойся, малое стадо…»
— Как приобщать детей к Богу? Муштрой, как некоторые уверяют, насильным удерживанием в рамках церковности, ограничениями? Вряд ли такими мерами можно добиться положительных результатов, а отрицательные придут быстро. Может всё-таки есть более здоровый, живой способ научить маленького человека любви к Богу и истине?
— И опять — не знаю! По опыту, вовсе необязательному для других, скажу: каждый семейный поход в храм надо превращать в праздник. После литургии семья отправляется покупать всякие вкусности — после общего обсуждения. Дома — игры с участием родителей. Тогда дети, если воскресная служба, например, по причине болезни, пропускается, начинают ныть, спрашивать: «А когда пойдем?».
— А через поэзию — можно? Вы любите поэзию — не за то ли переживание глубины, истинности, которое только и приобщает к Богу?
— Как средство, да. Но стихи надо помнить наизусть, чтобы плавно в разговоре перейти от прозы к поэзии. Работать надо только любимыми стихами, особенно со старшими, и тогда... Отрывок из Беранже:
Кто же там громко рыдает? А! Я ее узнаю!
Русский поход вспоминает…
Я обогрел всю семью…
Снежной, тяжелой дорогой, нес ее сына…
Вдова вымолит мир мне у Бога!
Этот отрывок подействует сильнее любой проповеди. Человек идет на смерть, и находит, за миг до расстрела, спасение, видит Небо.
— А семья может быть своеобразным стихотворением? Тогда о чём оно, на каких опорных «словах» держится?
— Песней, да. И можно вообще без слов.
— Хочу спросить о разнице между мужским и женским началами — она есть на ваш взгляд?
— Понимаете, левая нога очень помогает правой при ходьбе. Конечно, можно и обойтись, прыгать, как-нибудь, но с двумя ногами ходить гораздо удобней, а уж бегать! Бегать не в пример комфортней.
— Пять слов, определяющих семейное счастье.
— Бог, труд, терпение, прощение, любовь.
— Любовь — это когда....
— Любовь — это когда любовь.
Вспомнились слова схимонаха Симеона Афонского: «Лучше быть Любовью, чем думать о Любви». Очевидно, практикующему любовь Сергею Марнову проще посильно одаривать любовью, чем рассуждать о ней. Потому завершим наш разговор поэтичным высказыванием схимонаха Симеона: «Сущность Любви — всегда быть Любовью», «Белый цветок всегда остается белым — и днем, и ночью. Так и сердце, полное Любви к Богу»...
Светлана Коппел-Ковтун
30 октября 2021
Для желающих помочь семье С. Марнова номер его карты в Сбербанке 2202 2008 5437 4871