Глава 8.
А вечером с работы пришёл Павлик и с порога заявил:
- Лизонька, ты представляешь Бориса арестовали.
Я сделала удивленное лицо:
- Да ты что. А почему?
- Да какая-то ерунда. Говорят, что он растлевал малолетних. Чушь и наговоры. Это точно дело рук главврача больницы. Ведь его хотят снять за махинации с денежными поступлениями. А на его место предлагают кандидатуру Бориса. Это его рук дело, больше не кому. Борис растлевал малолетних, ну ересь какая-то. Лиза, ну ты же его видела, разве он похож на извращенца? - говорил Павлик, садясь за стол ужинать.
Как же мне хотелось прокричать ему в лицо:" Видела, видела, и была такой же наивной дурой, как и ты сейчас. А ты бы посмотрел, что он сделал с твоей дочерью. "
Но вместо этого я ответила:
- Ну, я думаю, если Борис ни в чём не виноват, то в милиции разберутся и отпустят. А ты бы поменьше брал близко к сердцу чужие проблемы. Тебе нужно беречь себя.
Я понесла ужин Катюше. Когда зашла в её комнату, то увидела, что она сидит на кровати и тихо плачет.
- Они теперь всё узнают. Все всё узнают и будут надо мной смеяться, - шептала она.
- Тихо, тихо, моя девочка. Никто, ничего не узнает, а если и узнают, то смеяться никто не будет. Только глупые и недалекие люди могут смеяться над этим. А он получит по заслугам и это очень хорошо. Потому что слишком много зла он причинил и не только тебе. Он должен за всё заплатить, - успокаивала я свою девочку.
Прошло две недели. Катюша немного успокоилась и уже ходила в школу. Впереди были летние каникулы и я планировала отпуск. Хотелось увезти мою доченьку в Крым, к морю, чтобы соленая вода и солнце смыли всё плохое с её детской души. Но моим планам не суждено было сбыться.
Внезапно Катюше утром стало плохо. Её начало мутить от запаха блинчиков, которые она так любила. Я подумала, что она чем-то отравилась. Но когда приступы тошноты появлялись каждое утро, то меня осенила страшная догадка - моя дочь беременна. Это не удалось скрыть от Павлика, ведь он врач и тоже заметил, подозрительную тошноту по утрам.
Я никогда не видела его в таком гневе.
- Дрянь. Как ты могла. Малолетняя дрянь. Опозорила семью. Как мне теперь глядеть людям в глаза? Моя дочь потаскуха, - кричал он, стоя над плачущей Катюшей.
Я ударила его по лицу и прошипела:
- Не смей так говорить про нашу дочь.
Павлик опешил. Конечно, он никогда не видел меня в таком гневе. А я готова была разорвать всякого, кто только бы посмел сказать такие слова про мою девочку. Она не дрянь и никогда ей не была. Она просто ребёнок, который попался в сети мерзавца.
И вот тут Павел узнал всю правду. Я до сих пор не могу простить себя за это. Может быть, лучше было бы молчать до конца и позволить собственному отцу думать о дочери так, как он думал. Ведь со временем он простил бы её, хоть и прощать было не за что, но был бы жив. А теперь?
А теперь у Павла случился приступ, после которого он умер.
Мерзавец. Мерзкий извращенец Борис разрушил нашу жизнь.
После похорон Катюша замкнулась в себе. Мне казалось, что она умерла вместе с отцом, до того моя дочь стала безучастна к жизни. Ей уже было все равно, что её допрашивал следователь, мне пришлось пойти в милицию и написать на этого мерзавца заявление.
Ей было безразлично, когда её осматривал гинеколог, чтобы поставить на учёт по беременности. Это была хороший врач, которая не стала лезть в душу ни к Катюше, ни ко мне. Она просто сказала, что аборт в таком возрасте может иметь необратимые последствия, поэтому лучше рожать.
Ей было безразлично, когда к нам домой ходила психолог, которая уверяла меня, что такое состояние, это нормально, что это защитная реакция организма на стресс.
Ей было безразлично, когда я перевела её на домашнее обучение до родов, дабы оградить от насмешек в школе.
Моей девочке всё было безразлично и это пугало. Лучше бы она кричала, била посуду, или делала что-то ещё. Но эта молчаливая покорность была пыткой.
Борису вынесли приговор - двадцать пять лет строго режима. Я была рада, что это чудовище получил по заслугам.
А мы с Катей продолжили жить. Вернее попытались приспособиться к той жизни, которая для нас обеих была новой и пугающе непривычной.
Продолжение следует...