Млечный Путь в кошачьей миске?
Наблюдаю я за киской.
В миске много молока!
Доливаю сквозь границы
Мира нового страницы.
Кошка лапкой помогает,
И тихонечко читает.
Собирайтесь в настроенье,
Углубляться будем в чтенье.
Мудрость времени ловить,
И с душою говорить.
...
Дворовая кошка внимательно наблюдала за тем, как из воды поднимаются скрипучие сочленения разводных мостов.
Один глаз у кошки был искусственный. Сквозь пульсирующий в кровавой жиже драгоценный камень, за ситуацией в городе налюдал Участковый линейного управления милиции. Изредка милиционер потягивался, всасывал в себя плотный дым мятной самокрутки и поправлял контролирующий кошку рычажок у себя на столе. НаблюдКошка, подчиняясь хозяину, наводила Живоглаз на хмурые лица прохожих, утопающих в слякоти-дождевой массе.
Положив самокрутку на край стола, полицай собрался было встать и вдруг чихнул. Упавший окурок тут же подожег отбросы в мусорной корзине под столом.
Скрипучая дверь отделения милиции откинулась в сторону и на улицу вывалился небритый мужик. Давно потускневшая форма стража беспорядка была похожа на одеяния бомжа. Камуфляжные штаны Участкового особенно выделялись из общей картины. Они пестрели заплатками всевозможных цветов и размеров. На колене сияла самая большая латка, нагло показывающая миру средний палец. Физиономия патлатого рокера со словами “Анархия Мать Порядка”, ухмыляясь, дразнила мир, укрытый серыми облаками.
Мимо отделения милиции проехал парульный печемобиль. Коллеги роющегося в мусоре милиционера, полоская рот спиртным, помахали товарищу намагниченными перчатками для ловли пропускающихся-сквозь-воздух-карманников. Один из пойманных карманников, закованный в магнитные наручники, сидел на заднем сидении изображая грусть и раскаяние. Увидев копающегося в мусоре мента, он скорчил рожу.
Участковый показал задержанному средний палец и вытряс из корзины все, что можно, в поисках окурка. Вскоре окурок нашелся. Бычок то так, то этак вертелся в трясущихся пальцах милицонера, выскальзывал из рук, падал в снег и вновь терялся в мусоре. Вселенная ненавязчиво подсказывала курильщику, что пора бы бросить вредную привычку, но он не слушал голос небес, продолжая упрямо ворочать черными от копоти пятернями в снегу, превращая белое в серое.
Страдания Участкового прервал рев сирены. Он опрометью бросился в сторожку, закрыв дверь на семь замков. На тусклом одноцветном полотнище, пришибленном к стене толстыми булавками, разыгралось действо. Три рослых страшилы в форме Приречного Отдела Милиции пытались скрутить тощего пацана, вопящего что-то про Зальцбург. Участковый долго-долго наблюдал за борьбой и чесал покрытую залысинами макушку, гадая как один хлипкий поц способен выдержать натиск трех богатырей. Наконец пыль битвы улеглась и нарушитель спокойствия, оказавшись связан по рукам и ногам, принялся давать показания.
Участковый, по имени Порфирий, втянул разгулявшееся, как тесто, тело в непромокаемый костюм и вышел из Сторожки. На пути к месту преступления ему “подставился” автомобиль, огромная надувная лодка в форме калоши. На носу у калоши торчала стрела подъемного крана. Кран подхватил Порфирия, перенес его сквозь море луж и грязи на чистую палубу. Включив проблесковые маячки, корабль опустился под воду, дав полный вперед.
По Городу Вод можно было перемещаться тремя путями и самым чистым из них был воздух. По воздуху летали только особо важные персоны, остальным приходилось плавать или ходить в грязи. Выйдя из люка, Порфирий подсоединил к пристани откидную лесенку и по ступенькам поднялся на тротуар, окруженный непромокаемым куполом с желтыми прожилками. Банановые шкурки на куполе мерцали желтыми огоньками, отгоняя прохожих. Тех прохожих, кого предупредительным светом отогнать не удавалось, отгоняли резиновыми дубинками молодцы в черных балаклавах.
Задвинув липкую дверь утробы, Порфирий подошел к сидящим у костра милиционерам. Один из них медленно, раз за разом опускал руку подследственного в огонь, а тот кричал так, что содрогалась земля. Порфирий накричал на жестоких “голубийц” и “голубийцы”, нахохлившись, протоптали себе путь наружу по покрывшейся травой мостовой. Когда вход в купол захлопнулся, Порфирий соединил руки вместе и пространство допросной станции окрасилось в предрассветные тона. Стены купола затрещали и откуда-то заиграло тихое радио. Звуки, приближаясь и отдаляясь, приближали и отдаляли время. Очень скоро наступил 1930 год.
Порфирий достал из шинели самокрутку и крошечный приборчик, напоминающий часы. Он установил заведенный механизм и приложил его к своей голове в том месте, где крошечная дырочка соединяла провода души с шейным отделом. Голова Участкового трижды повернулась, покачнувшись на внезапно поднявшемся ветру, словно флюгер. Радио смолкло. Усевшись на раскладной стул, милиционер взглянул на арестанта. Рука подследственного, та, которую коллеги Порфирия окунали в огонь, чтобы выбить показания, была похожа на недоваренного рака. Пальцы медленно шевелились, а под облезшей кожей показались черно-синие волдыри.
Порфирий расстегнул наручники, зачерпнул снега и приложил к изуродованной конечности горсть. Подследственный закричал. Картина предсрассветного пейзажа на стенах сменилась, превратившись в бурю. Толстые деревья, покачиваясь под порывами ветра, гнулись то в одну сторону, то в другую, на черном небе сверкали ножи.
“Хорош страдать”.
Порфирий снова хлопнул в ладоши. Рука арестованного зажила. Закурив, Участковый достал блокнот и чернильницу. Окунув острый указательный коготь в баночку, он принялся за допрос.
***
Добытчик Драгоценных Камней с ревом моторов опустился на посадочную площадку астероида. Крепкие руки парковочных хватателей сжали хрупкое тельце звезолета и металл космического аппарата пронзительно скрипнул. В заднем проходе звездной лодки открылся люк и один за другим на посыпанную лунным грунтом площадку, высекая искры из-под подошв, вылезли на землю чумазые шахтеры. Желтые комбинезоны, похожие на надувшные шарики со стеклянной кабинкой для головы, подсдулись и вся пыль, которая была на резиновой поверхности скафандров, поднялась в воздух, застыв, от недостатка гравитации. Теперь шахтеры выглядели как солнечные боги, прорывающиеся сквозь пояс астероидов. Один за другим солнечные боги угасли, выйдя из зависшей в воздухе грязи. Один из горняков отряхнул стекольце шлема и включил дворники. Струйки омывательной жидкости взлетели в безгравитационном пространстве, примагнитившись к основанию головного убора. Большая ультразвуковая щетка, слово теплое полотенце, прошла сверху вниз, осветив кудлатое рыло шахтера антимикробными лампочками.
Остальные шахтеры последовали примеру первого, потому что перед начальством главное было “не ударить в грязь лицом”. Начальство не любило рабочих, лицо которых было грязным. Грязным могло быть все остальное, но не физиономия. Очистив “рылья” от инопланетного пушка, шахтеры дружным маршем направились в Отчетную.
В отчетной не было ни души. Лишь одинокий робопёс стоял возле миски с маслом, сверкая начищенной до блеска шкурой. Шахтеры ввалились в воздушный шлюз и пёс метнулся в сторону, взвизгнув, как ужаленное пчелой дитя. Главный из Шахтеров снял шлем, повесив “ракушку” на присоску на потолке. Подключив к висящей на лицевой пластине, проводок зарядного устройства, Главный вошел в вестибюль Отчетной. Пес с радостным лаем метнулся к старому другу, лай животного сменялся на рык, блеяние, жужжание пчелы и кашель. Кто-то кашлял в коридоре офиса и все шахтеры слышали это через расставленные повсюду динамики. Мимихимический цветок перед открывшейся дверью изогнулся в сторону. На пороге показался старик с запавшими в череп глазами. Шелковый халат, покрытый золотыми письменами, шелохнулся.
“Пройдемте внутрь, мальчуганы”.
Главный из шахтеров и Остальные Шахтеры втиснулись в кабинет начальника. Дверь медленно притворилась.
На столе у начальника лежали Проходные Карты. Старик снял со стены световодную линейку и принялся, задумчиво бубня себе под нос какие-то слова, чертить вокруг одного из символов на карте геометрические узоры. Закончив черчение, Начальник пододвинул карту к Главному из шахтеров.
“Вот, полюбуйтесь-ка, голубчики. Ведь говорили вам не соваться в Пятый Тоннель, разрази вас хотчедуйка!”
Главный из шахтеров долго-долго смотрел на карту и глаза его ширились от удивления. Старый Начальник, не дожидаясь объяснения от подчиненных, крутанулся в кресле, подъехал к чайнику и налил себе полную чашку дурно пахнущего инопланетными травами отвара. Посыпав “черлюк” сахаром и будоражащимся кремом, Главный по Добыче Ценных Ископаемых вернулся к разговору. Он долго распекал подопечных, говорил им, что не стоит доверять машинной выписи и прочим технологическим ноу-хау, а в конце, вздохнув, сказал то, чего боялся не только старшина-шахтер, но и каждый, кому довелось работать на добыче Полезмина.
“Придется вам теперь вытравливать яйца горноживущих зубодробов своими руками!”
Вытравливание яиц было самым сложным и опасным испытанием в нелегкой шахтерской жизни. Каждый световой год от хвостов, шипов и самовзрывающихся яиц космических динозавров погибали тысячи и тысячи покорителей глубокого космоса. Услышав начальника, шахтеры, все, как один, безвозгласно вздохнули, но делать было нечего, ведь наступало Время Обеда, а до Обеда каждому шахтеру полагалось доделать все важные дела.
Протиснувшись сквозь черный вход, покрытую сияющими банановыми шкурками мембрану купола, горняки направились к шахте. Огромная масса ненадкусанной горы угрожающе нависала над входом, отчего вход в шахту был похож на пасть инопланетного хищника. Глаза пещеры сияли ослепительным гало прожекторов. Осветительные приборы, расположенные по краям глубокого отверстия в горе, приветствовали смельчаков-покорителей астероидного пространства светоочистительными вспышками. Спортсмены-тяжеловесы один за другим вошли на подсвеченный ринг лифта. Таинственный автоматический комментатор из глубин шахты предупредил рудокопов о том, что поездка начинается и лифт, скрипнув суставами, ухнул в темноту.
Захватив с полки оружие, Главный из шахтеров на полпути к Первой Двери понял, что забыл самое важное. Удачливый Медальон остался висеть на штурвале звездолета. Главный из шахтеров называл медальон Удачливым, потому что найденная им однажды в обломках грунотзаборного аппарата вещица не раз изменяла жизненные обстоятельства в лучшую сторону. Оставшись без Медальона, Главный почувствовал, как на его тело вот вот набегут капельки пота.
Остальные шахтеры не подозревали о том, что творится с их вожаком. Столпившись вокруг рычага управления, рудокопы отважно спорили друг с другом, решая, кто первым войдет в Зубодробье Царство. Один из шахтеров предложил тянуть жребий. Все, кроме Главного, согласились. Удивленные взгляды проползли по командиру рудокопов, словно змеи. Когда жеребьевка началась, Главный из шахтеров отвернулся. За его спиной, скрежеща эмоциями, группа собирателей полезных ископаемых билась с Судьбой.
Достаточно было взглянуть на Первую Дверь, чтобы понять, что испытание предстоит не из простых. Первая дверь представляла из себя гигантский люк с выпирающими из краев заклепками. В середине люка, словно заклепки, вылезали наружу похожие на шпили башен деформации металла. Местами казалось, что остроносые волнистости на поверхности Двери вот-вот лопнут, как гнойный нарыв и из отверстий польется под ноги ядовитая жижа или высосется под титаническим давлением какой-нибудь смертоносный газ. Газ шахтерам был не страшен, а вот от ядовитой жижи стоило сторониться. Мягкие самонадувающиеся скафандры были плохой защитой от челюстей инопланетного зверья.
Ампулка из алмазного стекла взвилась в воздух. Сквозь замедлившееся течение времени, шахтеры наблюдали, в какую геометрическую фигуру из нарисованных наскоро на грунте, упадет патрон-кипяток. Огнестрельного оружия шахтерам иметь при себе не полагалось. Возможно горнодобывающие корпорации опасались восстаний, а может что еще, но защищаться от угроз рудокопам педставлялась возможность термосами с кипяченой водой, иными словами Чайниками.
Ампулка с “чаем” разбилась с громким хлопком. Один из шахтеров потерял равновесие и, взмахнув лапками, как жук, повалился наземь. Товарищи жука долго пытались поднять потерявшего сознание от страха рудокопа. Тот не спешил приходить в себя, ведь ему предстояло “чаевничать” первым.
Входной люк вдруг содрогнулся от удара. Заклепки заходили ходуном. Свет во входном пространстве шахты на мгновение погас. Вернувшись, потускневшие лампы заморгали аварийными всплесками. Ржавый остов заброшенного Проходчика, оставленного после появления зубодробов шахте, пришел в себя. Заворчал, лязгнув, мощный мотор. Автоматический лампы-схватчики и могучие клешни завращались, калибруя себя раз за разом.
Главный из шахтеров оторвал прилипшую к Рычагу Открытия руку вытянувшего жребий горняка и встал во весь рост перед Дверью, преграждая своим товарищам путь вперед. Второй удар сопровождался скрежетом когтей, зубов и нетерпеливым рычаньем. От третьего удара одна из заклепок вылетела из крепления, словно пуля. Шахтеры отпрянули назад, в спешке раскипячивая Чайники но Главный остался стоять, непоколебимо. Спокойно.
Когда обшивка Двери затрещала по швам и чья-то когтистая лапа высунулась из огромной пробоины, Главный из шахтеров отпрыгнул в сторону и нажал на кнопку у себя на рукаве. Проходчик завращал острыми зубьями, вспахал колесами землю, и с размаху въехал в тут же заскулившую Дверь. Взрезав Первую Дверь, словно консервную банку, Проходчик принялся методично расчищать себе путь. Ни зубы, ни когти, ни хвосты отчаянно боровшихся с непонятным зверем хищников, не могли остановить чудо человеческого гения. А человек, венец творения Вселенной, мог.
По команде Главного из шахтеров в ход пошли Чайники. Водопады кипяченой смеси накрыли отступающих зубодробов. Смертоносные животные, похожие на крокодилов и червей в львиной шкуре, светились изнутри разноцветными всполохами, падая на землю. Пещера наполнилась дискотечным сиянием. Главный из шахтеров, на волне эйфории, включил в шлеме записанную на далекой Земле музыку. Залив в чайник ароматной подливки, он принялся методично добивать верещащих уничтожителей человечества. Шахтеры топтали гадов ногами, били прикладами и орали что-то вроде “руки, руки за голову!”
А проклятые антигосударственные крокодилы извивались, словно ужи на сковороде, не поддаваясь аресту. Один из оппозиционеров попытался добраться до ружья, но тут же получил заряд электрической дроби в толстый живот. Задрожав, словно осенний лист на тонком черенке, предатель Родины взвизгнул, заскулил и попытался забраться под диван, откуда его выудили три молодца в балаклавах, с переброшенными на плечо автоматами.
“Прокипятись-ка, гнида!”
Главный из шахтеров поздно понял, что произошло. Он попытался пригнуться, но волна кипятка уже охватила его. Перед смертью, он подумал о Медальоне Удачи, оставшимся далеко на поверхности. Предложивший кинуть жребий у Первой Двери шахтер, заглушил мотор Проходчика, добил трепыхающихся зубодробов прикладом автомата и подошел к бывшему начальнику.
“Предателя видно издалека. Если ты не хочешь мочить гадов, то сам гад!”
Тьма.
***
Старый Начальник приоткрыл дверь своего кабинета в который раз. За куполом с банановыми шкурками сгущалась тьма. Кто-то заменил табличку на двери Начальника. Теперь, вместо слов Главный по Добыче Ценных Ископаемых, на железной оболочке сияла новенькая надпись “Начальник по Надзору за Студенческой Деятельностью”. Начальник по надзору за студенческой деятельностью откинулся в кресле, достал из стола кипятильник и заварил чай. На столе, рядом с компьютером и кипой бумаг, стояла фигурка крошечного монстра из какого-то аниме сериала. Монстра деду подарил внук. Он, монстр, выглядел с одной стороны, как лев, с другой как крокодил, с третьей, как черти что.
Вздохнув, Начальник отхлебнул из кружки и принялся изучать новости, то тут, то там всплыающие на экране компьютера.
Рабочий день закончился давным давно и пора было возвращаться домой, но Старый Начальник упрямо сидел в своем кабинете и работал. Он проверял соцсети, мессенджеры и ютуб каналы студентов ВУЗа на наличие антигосударственного контента. Наконец, в корпусе для экономии электричества выключили свет. Освещенный экраном компьютера с одной стороны и тусклым светом уличных фонарей с другой, Начальник, замерзший от недостатка тепла (в офисах ВУЗа никогда не топили из-за недостатка природных ресурсов), в тяжелой военной куртке с меховой оторочкой, походил на медведя или космонавта в скафандре.
Открыв одну из Дверей в интернете специальным кодом доступа, доступным только Высшим Чинам, Начальник принялся изучать содержимое одного интернет ресурса, которым сразу же заинтересовался. Это была любовь с первого взгляда. Лощеные страницы блога одного из абитуриентов ВУЗа пестрели самыми вызывающими лозунгами, кое где Начальнику попадались даже режущие глаза выродки-фразы “Слава Красно-Белой Демократии” и “Колосьям с Синим Небом Свет, пусть подавится Медвед!”
Такого допускать было никак нельзя. Попав в воронку государственной службы (а ВУЗ принимал на обучение исключительно будущих защитников Родины), такой работничек мог поставить под угрозу все Дело Жизни. Внимательно изучив каждую запись в сетевом дневнике будущего студента, Начальник покачал головой и рука его потянулась к очертаниям телефонной трубки. Подняв рогалик, студнадзорный набрал номер и подозвал к телефону на другом конце провода кого-то из Внутренних Органов.
Майор Печень внимательно выслушал ориентировку и немедленно выехал к месту предполагаемого преступлепния. На пассажирском сидении старенького фольксвагена, закутавшись в фуфайку из красного шелка, сержант Почка, уткнувшись в телефон, бубнил себе под нос непонятные для обывателя слова.
“Старый металлический ботинок, десятый уровень, золотая каска-фиолетовый лут, желтый маркер для снятия напряжения, дает бонус к перистальтике...”
Неприметный фольксваген тихонько катился по узким улочкам города, превращая палые листья цвета киновари в грязевое пюре. Серые облака на небе сжались и по лобовому стеклу милицейского авто под прикрытием покатились капли. Дворники разъезжали катящиеся крупицы воды в разные стороны, а водителю то и дело приходилось прижиматься грудью к рулю, чтобы лучше рассмотреть дорогу.
“Проклятые дворники нихера не работают, говорил же на станции починить, но у них видите ли импортных запчастей не хватает, не завозят. Да завозят, только для определенных, знаем мы эту систему, не первый год живем...газа нет, бензина нет...ты дров в машину подкинул?”
Услышав эти слова, фолькваген как будто опомнился и встал на середине проезжей части, требуя дозаправки. Ехавшие позади участники движения начали неистово сигналить. Вместо извинений, Майор Печень поставил на крышу намагниченный синий флажок. Сигналить сразу же перестали. Милиционеры вышли из машины. Открыв заднюю дверь, они вытащили с сидения охапку дров и ухая, охая, поскальзываясь на мокром асфальте, потащили ношу к багажнику. Сквозь туман, дым, созданный другими печемобилями, стали потихонечку прорываться пыхтящие машинки, похожие на рикши. Были среди объездунов автомобили и посолиднее. Паровой лимузин, блестящий, как начищенный до блеска ботинок, переключившись на электрическую тягу, с визгом покрышек дал по газам и пронесся мимо милиционеров на ошеломительной скорости.
Сержант Почка, матерясь, поднял с земли измазанную в грязи фуражку. Погрозив нарушителю движения толстым жезлом, он спросил у проезжающего мимо рикши, не заметил ли тот, что за номер красовался на боку у Гражданского Лайнера. Рикша покачал головой.
Заправив печковоз свежей порцией сухого топлива, милиционеры продолжили движение.
***
Закончив писать рассказ, абитуриент ВУЗДЖВа (Высшего Учебного Заведения Дела Жизни Вождя), отложил тетрадку в сторону и нахмурился. В выключенном зеркальном экране компьютера отразилась помятая, сонная физиономия подростка. Лицо будущего студента было изможденным, тощим, словно набросок линий на куске картона. Цвет лица был таким же, картоночным. Иными словами студент не спал и не ел несколько ночей подряд. Готовился ли он к поступлению, строил ли себе мост в светлое будущее? Ответить на этот вопрос будущему погрызцу науки помогла колика в пустом желудке.
Поднявшись из-за стола, Студент отправился на кухню. Открыв холодильник, он извлек с полки завернутый “втроянку” пакет. Развернув упаковку, голодающий понюхал лежащий в кубиках льда кусок чего-то отдаленно напоминающего то ли курицу, то ли собачатину. Аккуратным движением руки, словно ножом, студент размял мясистую кашицу на две половинки и, распахнув форточу в окне, разжег буржуйку. Конец буржуйки уходил в самодельную дыру в стене. Сваренные наскоро металлические упоры сдерживали тяжесть камней, наседающих на коротенькое рыльце дымохода. Дырки между стыками были “забиты” кусками ткани и мусором.
В остальном, кроме пустого холодильника, пустых газовых труб и электрических кабелей без тока, квартира Студента выглядела неплохо. Обои плотно прилегали к стенам, на потолке не было пятен сырости, под полом не скакали голодные крысы. Было даже подобие гостиной с радиоприемником вместо ненужного в эпоху безэнергэтической жизни телевизора. В телевизоре вместо экрана была кадка с растениями. Студент подошел к прорывающимся сквозь густую землю побегам и полил зеленые черенки.
Вдруг что-то хлопнуло в одной из комнат. Студент опрометью кинулся к компьютеру. Но было поздно. Дымящийся кусок электрического провода, подсоединенный к странной конструкции, похожей на аккумуляторную батарею, скрещенную с умывальником, вырвался из соединительного отверстия. “Подсаженный” электропровод, ворованное электричество с еще работающих пока уличных линий, пылал. Языки пламени старательно тянулись к стенам и деревянной оконной раме. Студент с трудом поднял кадку с химическим раствором и опрокинул ее на окно. Все зашипело и обуглилось. Закашлявшись, Студент вышел из комнаты, пооткрывав все форточки в жилище.
Пообедав подгоревшими котлетами, Студент стал думать, что делать дальше. Единственным его заработком был сломанный теперь компьютер. Каждый вечер Студент садился за печатную машинку, подключенную к здоровенной башне вполпотолка с крошечным цветным экраном и комментировал. За комментарии платили нежирную монету, на которую можно было купить еды на одном из рынков, разбросанных по городу, словно мусорные кучи.
Студент не знал имени своего работодателя и рода его занятий, знал лишь то, что он называл себя Свободолюбивым Асуке и платил исправно, а иногда, когда платить было нечего, привозил к дому Студента скромные пожитки и еду на полуэлектрической Тойоте. Работодатель всегда носил маску и лисью морду на нашейной цепочке и никогда не выходил из машины. Он отправлял еду и вещи в плетеной корзинке наверх, на последний этаж, при помощи крошечного паукообразного робота.
Спустившиь с последнего этажа на земной, Студент поднял трубку уличного телефона и набрал номер с пометкой “ТОЛЬКО ПО ОСОБЫМ СЛУЧАЯМ”. Трубку подняла какая-то женщина. Стремительно проговорив паровозом фразу из тысячи японских слов, она повесила трубку. Студент удрученно вернулся домой. Через несколько часов кто-то постучался в дверь.
Свободолюбивый Асуке зашел в прихожую и долго осматривал жилище своего Доверенного Лица. Затем, покачал головой и выругался по-японски. Лицо Асуке сана помрачнело. Заиграла тихая ориентальная музыка. Сквозь открытые настежь окна в жилище Студента ворвались снежинки. Не было лишь сакуры, но и она появилась позже, на крошечном экране мобильного телефона, который поднял Асуке, нажав на кнопку “ПРИНЯТЬ ВЫЗОВ”. Поговорим с кем-то несколько минут, Работодатель положил трубку и снял ботинки. Студент пробормотал что-то вроде “не стоит, тут и так грязно”, но Асуке проигнорировал слова подчиненного и уверенно отправился в комнату, осматривать доверенное Доверенному Лицу оборудование.
Компьютер догорал. Останки Матричного Кольца лежали, свернувшись клубочком, а дне опаленной консервной банки, разноцветными змеями. Кожа у змей слезла плавленым сыром, смешанным с краской, обнавжив острые хребты тугоплавких кабелей. Осторожно приподняв прожженные до основания платы куском какой-то компьютерной железяки, Асуке нахмурился и первый раз заговорил на поятном Студенту языке.
“Ну пиз*ец, приехали, хоть хокку сочиняй: жил был молодец, в холодной квартире ел холодец, глаза ушли в сторону, испортилось светлое будущее молодца...”
“Провод соскочил...”
Пробормотал Студент, но работодатель тут же поднял руку, приказав юному самураю “остановить речь”. Где-то внизу, во дворе, расклешенном грязевыми линиями, завизжала милицейская сирена.
***
Сержант Почка и Майор Печень добрались-таки до места предполагаемого преступления. Вогнавшись в грязь двора по самые колесные арки, милицейский автомобиль осовательно застрял. Попытавшись сдать назад на электрической передаче, милиционер плюнули на все и отправились к Точке Приема пешком. Грязь во дворе вскоре затвердела и покрылась льдом. Одиокий фольксваген, словно застрявший во льдах корабль, тоскливо ревел включенной сиреной.
Снежные хлопья. Сначала мало помалу, а потом все пуще, и вот небо заволоко снежинками. Голые деревья, покосившиеся заборы и сломанные автомобили покрылись сугробами в считанные минуты. Такого снегопада в Городе не было давно.
Поднявшись по лестнице на последний этаж полузаброшенного здания, милицонеры подошли к двери одной из квартир. Достав бумажку из кармана бушлата, майор Печень дал знак Сержанту Почке. Тот разложил лежащую в кобуре резиновую дубинку. Майор Печень постучался в дверь.
***
Зальцбург, хотите верьте, не хотите, погуглите, четвертый по величине город Австрии после Вены, Граца и Линца. С немецкого название города переводится как Соляная Крепость. В городе действительно есть крепость, а в крепости расположена одна из многочисленных Стартплощадок. Кому пришло в голову располжить Стартплощадку в древней крепости, единственном сохранившемся на Земле доказательстве существования мира ДО, не знает даже Творец Миров, но факт остается фактом. Каждый день основание крепости содрогалось от мощных вспышек посадочных двигателей исполинских китов-звездолетов.
В дни Старого Света в Зальцбург приезжали туристы со всего мира. В городе было много достопримечательостей и развлечений для простого люда. В дни Нового Света, Зальцбург стал местом паломничества Звездолетоловов. Люди со всего мира приезжали в Зальцбург чтобы посмотреть и запечатлеть в интроглазья парад космических кораблей всех цветов, размеров и оттенков. Словно воздушные шары на каком-нибудь староземном фесивале, исполинские рыбы на дне небесном плавали в антигравитационном пространстве вокруг Стартплощадок, ожидая посадки.
Удерживаемые мощными потоками антигравитационных лучей, могучие махины, погасив движители, стояли в очереди на разгрузку. Среди многообразья бороздителей звездного пространства, выделялся один из кораблей. Его звали Энкай. The relationship with Enkai is essential to the tribe. Особенностью Энкая было то, что он мог жить независимо от людей. Именно поэтому Энкая и прозвали Гора Богов. Миссией Энкая была забота о скоте. Энкай, он же Ковчег Завета, он же многие другие вещи, описанные в прошлом жителями Старой Земли, путешествовал по просторам Пунктирных Миров, помогая их жителям найти спокойную гавань для жизни. Энкай не был продуктом цивилизации, он был произведен в те далекие времена, когда в космическом пространстве только-только зарождались огоньки жизни.
Полностью автономный остров-переместитель живой массы, разумное существо, подстраивающееся под пространство, презирающий законы физики корабль-воин, троянский конь, Фараон, Сфинкс и прочие мистические поверья стран и народов Допотопных Континентов. Он пробыл на Земле долгое время, уходил, но всегда возвращался. Второе пришествие случилось на стыке Старого Света и Света Нового. Энакай стоял в доке, прячась от глаз цивилизации, мимикрируя под железных птиц созданных человеческими руками и руками братьев человеческих. “Все люди братья”. Так говорилось в древних, давно забытых писаниях. Никто из живущих в Новом Свете не подозревал, что чудеса прячутся среди них, маскируясь под обыденное, под простое и понятное глазу.
“Все люди братья”. А как же те, кто не похож на нас? “Мы все едины”. У каждого свой удел, своя стезя. Так говорил Энкай своим пассажирам. Но попасть на Энкай было делом не простным.
Студент, Свободолюбивый Асуке и Главный из шахтеров сидели среди моря Звездолетоловов, ожидая посадки. Каждый из них держал в руках билетик. Прозрачную, отливающую радужным светом пластинку. Другие Звездолетоловы держали подобные пластинки руками, щупальцами, хвостами и зубами. Когда один из звездолетов опускался на Стартпощадку, толпа редела. Пассажиры струйками вливались в посадочный отсек своего корабля, готовясь отбыть в Новый Мир.
В Зальцбурге всегда стоял закат. Знающие законы физики люди, говорили, что время в Городе Отбытия замедлилось из за антигравитационого влияния Стартплощадок, и рассвет наступает раз в тысячу лет. Это было одной из причин, по которой Зальцбург разросся, расширился, превратившись в целое государство. Зальцбургцы считались привелигированной нацией и входили в Совет Обновленной Земли. Особым почетом Город Отбытия пользовался у пожилых жителей Нового Света. Каждый год в Зальцбург приезжали паломники со всей Земли и близлежащих миров, чтобы омолодиться. Некоторые оставались в Зальцбурге навечно. Пораженные красотой и спокойствием Мира в Мире, чужаки проникались спокойному течению Бытия и, не желая возвращаться в мир насущный, уходили в так называемые Монастыри Спокойствия.
Монастырское влияние особенно ощущалось там, где сияли, поглощая закатные лучи солнца, Стартплощадки. Монахи Спокойствия разгуливали среди сидящих на газоне зальцбургцев и туристов, наблюдая за порядком. Иногда они взлетали с места, раскрывая могучие крылья и тогда все вокруг сразу же начинали фотографировать необычное зрелище.
Студент, Свободолюбивый Асуке и Главный из шахтеров с холма наблюдали за творящимся над городом представлением. Стартплощадки то и дело вспыхивали, разрывая антигравитационные пузыри и звездолеты, включив полную тягу, давали дёру из атмосферы планеты. Причудливые небоскребы старой части Зальцбурга, растравленные новоделами-грибами, рассеивали свет от своих гладких, отражающих поверхностей, сравниваясь по яркости с солнцем. Новоделы-грибы, называемые в народе Сендвичными Мегаполисами, постепенно увеличивали влияние, вырастая то тут, то там. Могучие муравейники, города в городах, чумой поражали искусно сделанные кварталы старой части Зальцбурга. Построенные по разнопланетным чертежам, с использованием разнопланетных технологий, грибообразные небоскребы во сто крат уступали по красоте творению землян, но они были нужны Зальцбургу. От перенаселения было никуда не деться.
Один из Монахов Спокойствия подошел к Ожидающим Отбытия и присел на траву. Указав на величественный город внизу, он спросил.
“Спешите покинуть Землю из-за этого?”
Студент и Главный из шахтеров не поняли вопроса, а Свободолюбивый Асуке, приметив что-то в выражении лица Монаха, ответил.
“Не в этом дело. Величие в красоте бытия”.
Монах улыбнулся, похлопал Асуке по плечу и удалился, насвистывая себе под нос песенку, которая показалась Студенту и Главному из Шахтеров очень знакомой. Земляне посмотрели друг на друга.
“Баллада о смертьпереходце!”
Прошептали они одновременно. Асуке удивленно поднял бровь вверх.
“Баллада о чем?”
“О смертьпереходце, это старая история, которую все земляне в отличие от тебя знают с самого детства. Говорится в истории о том, что существует место, про которое никто не знает и которое никто не замечает, но это место является переходным звеном между жизнью и смертью”.
Очередной Звездолет “взорвал воздух” попрощался с Землей. Асуке сказал, поежившись от внезапно набежавшего порыва холодного ветра.
“Ты считаешь, что Зальцбург является Переходным Звеном?”
Студент пожал плечами.
“Дело в том, что я помню голод и боль, а теперь сижу на траве, здоровый, сытый и счастливый. Такого ведь не бывает”.
Главный из шахтеров вмешался в разговор.
“У меня почему-то такое же чувство...как тебя звать-то?”
“Анатолий”.
“А-нн-а-тооо-лий....а меня Dj’tjo’k”
Задумчиво пробормотал Главный из шахтеров и произнес что-то, отчего Студент вздрогнул и сморщился, зажав уши.
Оба “землянина” вдруг увидели себя в истинном свете.
“Так вот ты какой!”
Воскликнули хором Шахтер и Студент, затем они медленно перевели взгляд на сидящего рядом Асуке. Асуке оказался львом. Львом со стальной цепью на шее. На цепи висел пульсирующий в багровой жиже драгоценный камень, похожий на глаз. Асуке мяукнул, подмигнув землянам. Пушистый хвост льва обвился вокруг Студента и Шахтера и они начали метр за метром подниматься ввысь в прозрачном куполе-воздушном шаре.
Лев летел впереди шара, ворочая в упругом воздухе пушистыми лапами. Вскоре Зальцбург исчез из вида и перед глазами землян предстал звездолет. Он завис на облаке. Скрытый от всех, космический корабль повернул громадный нос к путешественникам в подпространство. Лев аккуратно посадил шаттл на посадочную платформу и исчез, оставив Студента и Шахтера одних, посреди бескрайнего пространства, сотканного из облаков. Под облаками вдруг открылся люк и земляне оказались внутри могучей машины. Энкай поприветствовал гостей.
***
Порфирий перестал строчить в блокноте и поднял на задержанного тяжелый взгляд.
“То есть ты считаешь, что в Отделении поверят твоему рассказу про межпланетных шахтеров и говорящие звездолеты и не посадят тебя за употребление трибинокубыра в публичном месте?”
Задержанный кивнул. Порфирий вздохнул, подумав про себя, что задержанный все-таки самый настоящий трибинкубыровый торчок. Собравшись “расписать” Документы о Посадке, Дед-законовед вдруг вздрогнул. У лежащего на земле парня начался приступ отхода. Задержанный извивался на земле, царапал себе тело и шептал. Губы быстро быстро шевелились, превращаясь в слова, от которых у бывалого милиционера затормозило сердце.
Мир, в отдалении напомниает плоть.
От плоти в плоть выходим, не рождаясь.
В волокнах времени теряясь безвозвратно, идем ко дну.
И нет сопротивленья, тому, что принимает все решенья.
Желаешь называть это Судьбой, иль Роком?
Все равно. Возмездие падет тяжелой глыбой на тех,
Кто в данный ему час катается в грязи.
Когда б мне было худо, голодно и сухо, всегда держу открытым Божье Ухо.
Страдания проси. Еси на небеси.
В игольное ушко продев свои стремленья, знай, что не все решенью поддается.
Тянуть остаток нити через силу не стремись.
Остановя круг времени - молись.
Молитва - разговор по телефону с Судьбой Злодейкой.
Услышит ли, или быстрее Отбой настанет и положат трубку,
Те, что положили кости в ступку?
Изобретатели Божественного Провидения,
Не знаете куда устремлено Его хотение.
И нет ответа. Трубка холодна.
Попробуйте подняться-ка со дна!
“Молись, дед, молись! Ведь жизнь скрывается за маской. Не все дается тем, кто сказкой...привык считать былинный шум, глуп тот, кто скачет слепо, наобум...”
Прохрипел торчок и тут же, это почувствовал и сам милиционер, сердце подследственного остановилось. Порфирий долго стоял в куполе, думая о том, что скрывалось за последними словами мертвеца. До самой ночи просидел он в комнате для допросов, пока наконец к нему не пришло ясное осознание произошедшего.
***
Энкай поприветствовал гостей. Он выглядел вполне себе современным звездолетом Пятой Ступени. Широкий чан в центре зала, охваченные растениями круги, концентрические окружности люминисцентных стяжек, называемых в корабельной среде Матричными Кольцами. Змеились по фальшборту высокого зала гудящие провода, ворчал в задней части моторного отсека кипящий Клоб.
Энкай пригласил пассажиров пройти в навигационную рубку. Студент и Шахтер шагнули к переносной платформе и та понесла их сквозь мириады коридоров к сердцу корабля.
Пролетая сквозь светящиеся точки то ли окон, то ли проходов, ответвлений в могучем организме звездолета, земляне думали. Каждый о своем. Наконец платформа опустилась у ног исполинской статуи, изображающей греческого бога, метающего диск.
“Олимпиада, - фыркнул Энкай, - греческие боги, Атлантида. Не поверите, но даже в вашем времени человечество верит во всю эту ересь”.
“Я ожидал услышать более величественный тон...”
Кашлянул Асуке, неизвестно как пробравшийся на борт. Львиная шкура еще покрывала лисье лицо разнопланетянина, но было понятно, что человеком он никогда не был, был Братом.
“Все мы братья, так говорил Иисус. Братья во Христе. Возлюби ближнего своего, совет тебе на будущее, когда будущее подойдет так близко, что тебе захочется закрыть глаза и завыть от ужаса. Придется привыкать к уродству бытия”.
Студент и Шахтер понемногу стали приходить в себя. Они поняли, что между Асуке и Энкаем установлена какая-то связь. Они были то ли единым организмом, то ли разными существами, занимающимися одним и тем же делом.
“К чему пустые формальности, Дрелеб, - усмехнулся звездолет, - они сами все поймут если не сейчас, то чуточку позже. Чаю?”
Пучки света сконцентрировались вокруг голов Шахтера и Студента и у их животов материализовались вполне себе человеческие подносы с чаем и сладостями.
“Курения не предлагаю, думаю вы и так достаточно накурились, чтобы сюда попасть”
Энкай материализовался следом за чашками. Он был полупрозрачен, как занавеска в спальне. Женственная фигура бесполого существа сияла, как голографическая проекция.
Наконец один из гостей, Студент, робко заговорил.
“Погодите, так куда мы попали?”
“Это сложно описать словами. - Асуке (Дрелеб или же Лев с Медальоном) хмыкнул, нарисовав в воздухе кольцо. - Когда Данте, был такой чувак у вас три тысячи лет назад, написал свою Божественную Комедию, он немного просчитался по части дизайна. Ад...”
Круг в воздухе перед Асуке сложился пополам.
“Ад это вторая часть бытия, первая часть бытия - это там, где ада нет. Мы вполне себе ладим...”
“Довольно, Асуке! - насупился Энкай, - Мы пришли показать им Звездную Карту”
“Точно, бл*дь, прошу прощения, следуйте за мной...”
Поклонившись Студенту, который изо всех слов странных существ разобрал лишь ему знакомое и родное “бл*дь”, Асуке материализовал лестницу по которой вся процессия поднялась на последний этаж. Энкай вновь вселился в себя и включил Раздаточное Колесо. Круги у черной стены закружились, смыкаясь, вспыхивая, а после стена отошла в сторону, обнажив беззвездное пространство. Крыша тоже куда-то делась. Пассажиры Звездолета оказались запертыми в безвоздушном пространстве с одной единственной светящейся точкой.
“Математическая закономерность, помните, где про точки, - продолжил Энкай, - я в человеческих науках не силен, но если вы помните хоть что нибудь, то вот эта точка в пространстве, одновременно находится и в других. Мы сейчас далеко от Земли. Так далеко, что вы даже представить себе не можете...”
Асуке проассистировал товарищу и нажал на пучок света, который разросся тонкими линиями. Тысячи и тысячи нитей протянулись сквозь черное пространство на много миль и лишь в нескольких из нитей не хватало кончиков.
“Я могу отвезти вас в любую из этих точек, но обратного билета не дам. Выбирайте. Земля вот тут”
Одна из нитей приблизилась, утолщилась и земляне увидели что-то, отдаленно напоминающее...
Млечный Путь.
Шахтер молчал, а Студент изо-всех сил пытался что-то сообразить.
“А какой в этом смысл?”
Наконец спросил он.
Асуке пожал плечами, ответив голосом Энкая, вернее голоса удвоились, разбежавшись в пространстве.
“Никакого, так заведено. Я особо не вдаюсь в подробности, просто делаю свою работу, как этот, как его, который переносит души, однако...”
“Однако, его зовут Харон...”
Подсказал замявшемуся товарищу Асуке.
“Так вот, я вот этот самый Харон и есть, только для вас вырядился в форму звездолета, как на Хэллоуин, от слова Хэл, помните древнеанглийский?”
Студент кивнул. Шахтер пробормотал что-то на своем языке, Студент сжал уши и вскрикнул.
“То есть мы можем вернуться на Землю, если захотим?”
“Вполне. - ответил Студенту Асуке. - вопрос захотите ли, остается открытым”.
“Есть ли Бог?”
“Прости, что, ты серьезно сейчас? - Энкай мгновенно материализовался рядом со Студентом. Он осторожно положил прозрачную руку на лоб паренька. - Температуры вроде бы нет, ах да, совсем забыл, тела то вам с друганом я не доложил”.
Студент, отчего-то вдруг осмелев, перешел в наступление.
“То есть ты не Бог?”
“Я? - удивился Энкай, - ни на столечко!”
“Тогда кто ты и почему издеваешься над нами?”
“Помилуй Боже!”
Энкай поменял форму, превратившись в копию Студента. Тощий паренек стоял напротив такого же тощего паренька, уперев руки в бока.
“Я ни над кем не издеваюсь, а просто исполняю мое предназначание, работаю так сказать, на благо общества”.
Тут Асуке подошел к Настоящему Студенту и сильно ткнул его в лоб пальцем.
“Ты и Энкай, вы совершенно не отличаетесь друг от друга. Это он тебе хотел сказать, дурья башка!”
“Тогда почему я...”
Тут до Студента дошло и он вспомнил. Милиционеров, допросы, дубинки, раскаленный утюг, черенок в одном месте и остановку сердца в вставшей посреди дороги из-за недостатка топлива карете скорой помощи.
“Ты мертв. - кивнул Энкай, подтвердив догадку парня, - Что бы это ни значило”.
“Но ты живешь - добавил огня в правду Асуке, - потому что на самом деле ты бессмертен”.
“Тогда какого хера я делаю здесь? - трое посмотрели на Шахтера. - Да-да, какого хера я делаю здесь, когда дома меня ждут...”
“Уже не ждут, - поправил землянина Энкай, а Асуке удовлетворенно кивнул. - Твои пожитки вечности пропали в Бесконечности. Назад пути нет, да я и не дам тебе вернуться”.
Шахтер попытался бросится на Энкая, но был остановлен железной рукой. Асуке выступил вперед, держа на готове длинный самурайский клинок.
“Сейчас мы вам все расскажем, но вы должны внимательно слушать и не перебивать...а тем более не бесить меня и моего товарища. Повидали мы таких на своем веку с целый вагон”
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...