Однажды Андрей обедал с друзьями на открытой террасе ресторана в центре города. Дело было в девяностых, и многие бизнесмены, скорее отдавая дань моде, чем ощущая реальную опасность, везде появлялись с телохранителями, которые обычно располагались за столом в углу зала и резко выделялись среди по-летнему одетых посетителей своими темными костюмами.
За соседним столиком сидела милая старушка, как раньше сказали бы «из бывших», но довольно просто и аккуратно одетая. Рядом на стуле сидела ее болонка. Собачка выглядела более ухоженной, видно, на двоих денег в семье не хватало.
Женщина явно вышла прогуляться со своей любимицей, но привлеченная прекрасным днем решила побаловать себя чашечкой кофе с пирожным.
Видно было, что для нее это целый ритуал, который она нечасто может себе позволить.
Болонка с маленьким потешным бантиком на голове чинно сидела на плетеном стульчике и с обожанием глядела на хозяйку.
- Сейчас, милая, я и тебя угощу, - женщина сняла собаку на пол и аккуратно положила кусочек пирожного на салфетке перед ней.
Не успела собачка полакомиться, как из-за кустов, ограждавших террасу, на миг закрыв солнце, показалась огромная фигура гицеля в грязной спецовке и, перегнувшись через зеленое ограждение, стальной петлей на длинной палке выхватила белый комочек из-под ног хозяйки.
Все произошло в одно мгновение.
Отчаянный крик старушки заглушило тарахтенье мотора отъезжающего фургона.
Все на мгновение оцепенели.
Андрей, наблюдавший картину с самого начала, так как сидел прямо напротив, пришел в себя первым.
Он подскочил к ближайшему охраннику и схватил со стола ключи от машины.
Тот, не ожидая такого от друга хозяина, не успел даже сообразить, что происходит.
Пока все приходили в себя, а отчаянный крик хозяйки болонки еще звучал у каждого в ушах, Андрей уже гнал машину вслед фургону…
Тут нужно рассказать о гицелях, которые, к счастью, сегодня уже редко встречаются на улицах наших городов.
Классическим образцом живодера-гицеля является персонаж повести «Собачье сердце», ярко описанный Михаилом Булгаковым, - заведующий отделом истребления бездомных животных Полиграф Полиграфович Шариков.
Андрей с детства ненавидел их всем сердцем. Он знал, что более презираемых людей, чем гицели, не существует на свете.
Часто вместо отлова опасных больных животных, за которыми нужно было побегать и проявить сноровку, гицели хватали домашних ухоженных собак, рассчитывая, что хозяева дадут за них приличный выкуп.
Причем, специально следили за тем, когда хозяева отпустят животных побегать, а иногда и вырывали прямо из рук с поводком.
Если хозяева замешкались и не сумели приехать вовремя за своими любимцами, животных уничтожали.
Сколько настоящих трагедий в семьях было с этим связано.
Подобные истории передавали из уст в уста, стараясь, чтобы их не услышали дети, но те, конечно, все знали.
В дачных поселках собаки ходили по двору свободно, никому не приходило в голову привязывать болонку или пуделя, а заботливая советская власть в один прекрасный день запретила на дачах все заборы. Так сказать, чтобы побороть мелкособственнические инстинкты и еще больше сплотить советских людей. Мало того, те ограды, которые своими силами уже поставили дачники, заставили убрать.
Так было и на даче у Андрея. Чудную кованую ограду, сохранившуюся еще с дореволюционных времен, заставили сломать – осталась только красивая узорная калитка между двух витых столбов с аркой и шпилем наверху. По поводу калиток советская власть отдельных предписаний не выдала.
Было довольно странно заходить через калитку, одиноко стоящую среди пустого пространства вокруг. Правда, родители посадили кусты по периметру, и со временем выросла живая изгородь, но для животных, как и для детей, она преградой не могла послужить.
Местные дети, завидев приметный гицельский фургон кричали: «Прячьте собак! Будка едет!» И бедные бабушки, которые обычно были на хозяйстве одни, бросали все и бежали, рискуя получить инфаркт, спасать своих любимцев…
Вот впереди показался знакомый фургон, из которого на всю улицу раздавался многоголосый собачий лай.
Андрей нажал на сигнал, из окна фургона высунулась рука с согнутым средним пальцем и стала издевательски покачиваться вверх-вниз.
Андрей прибавил газ, обогнал фургон и, резко вывернув руль, нажал на тормоз, перекрыв перед фургоном дорогу.
Еще когда Андрей садился в машину, он увидел между сидениями кобуру с пистолетом.
Вот и пригодилась.
С пистолетом в руке он выскочил из машины. Толстый кривоногий водитель тоже вылез и неспешно шел на Андрея, перекладывая монтировку из руки в руку. По пути он в характерных выражениях рассказывал, что он сейчас сделает с Андреем, его мамой и остальной семьей.
Андрей сам не заметил, как пистолет в его руке выстрелил несколько раз.
Правое переднее, правое заднее… Воздух со свистом и, казалось, облегчением вырывался из покрышек. Машина резко осела на бок.
Поведение водителя мгновенно диаметрально изменилось, он упал со всего маху на колени, будто воздух выпустили из него, и, срываясь на фальцет, закричал: «Не убивай! Только не убивай, у меня дети, ма-ма-а-а…»
Андрей, не обращая на него внимания, обошел фургон. Выстрелы. Левое заднее, левое переднее. Андрей рванул пассажирскую дверь, где сидел гицель.
- Уйди, сука! - гицель с высоты пытался ударить Андрея ногой в голову, но тот увернулся. Грязный ботинок попал ему в плечо, оставив там след.
Стрелять в безоружного Андрей не собирался, несмотря на весь накопившейся с детства гнев к этой мерзкой породе людей.
Он поймал брыкавшегося за ногу и изо всех сил резко дернул на себя.
Гицель мешком вывалился на асфальт, по дороге приложившись головой к порогу, и обмяк.
Что было дальше, Андрей помнит плохо.
Подоспели друзья. Они увели сопротивлявшегося Андрея, заверив, что с собаками все будет хорошо. Они тоже их любят и позаботятся о них.
Маленькую дрожащую болонку вручили Андрею, чтобы он сам передал ее хозяйке. Правда, для этого пришлось ехать в больницу, куда ее увезли из кафе…
Несмотря на стрельбу в центре города с участием коммунальной службы, скандал быстро замяли.
Один из друзей, тот, у которого Андрей «одолжил» пистолет, был сыном крупного милицейского чина.
Все выдали за криминальные разборки за сферы влияния в коммунальных службах города, да и хозяйка болонки оказалась вдовой погибшего при исполнении много лет назад от бандитской пули милиционера, старинного сослуживца и приятеля министра.
Андрея, по ее убедительной личной просьбе, даже хотели тогда наградить, но он отказался.
Тонкие души гицелей не выдержали такого стресса, и они сразу уволились «из очистки», или их ушли от греха подальше, но история об этом умалчивает…