Anesthetic cream for anal sex
--------------------------------------
В тот год в Минске открылись частные комиссионки, и я устроился в одну из них приемщиком. Работа непростая. Кроме того, что нужно знать материальную часть, широкий спектр - шмотки, хрусталь, электроника, должен быть хорошим психологом.
Помню, день был напряженный, я работал один, не мог отойти, стоял, покуривал в вентиляцию. Зашла бикса лет тридцати пяти, одетая вся со стадиона Динамо. Долго распаковывывалась. Из одной коробки достала другую. Вижу, двухкассетник Шарп 777, модель старая, упаковку где-то на антресолях хранила, паспорт в целофановом пакетике. Спрашиваю:
- Сколько вы за это хотите?
Говорит:
— А сколько вы дадите?
— Нет, так разговор не пойдет. Вещь ваша, желаете продать, назовите цену.
Она какую-то несуразную цифру залепила. Говорит, новая.
Ага, думаю, такая же новая, как ты. Взял зубоврачебное зеркальце, посмотрел головку. Спрашиваю:
— Какую музыку любите?
Она мне так с вызовом:
— Джаз, а что?
- А какие у вас любимые джазовые музыканты?
- Луи Армстронг, Элла Фицджеральд.
Так заученно трудные имена выговаривает.
Я ей говорю:
- Похоже вы на нем слушали Аббу и Бони М.
Спрашивает:
— Почему вы так думаете?
Отвечаю невозмутимо:
— Галоука стерта.
- В смысле, что вы имеете ввиду?
- Много приятной музыки на нем играли.
Она говорит:
- Да, было время. Подарок близкого друга. Ни за что бы не продала, но срочно деньги нужны.
— Друг обидится, когда узнает, что вы его подарок продаете.
— Не обидится.
— Неужели погиб в Афганистане?
— Нет, уехал в Америку.
— Пишет?
— Один раз открытку прислал с видом Бруклинского моста. Нафига его этот мост. Мне жить не на что.
Вижу, говорит правду. Назвал ей половину того, что она просила. В другом месте и того бы не дали. Засветил бабки. Она деньги увидела и сломалась, говорит:
- Согласна. Стал оформлять. Давайте без оформления. Без оформления, накинул ей сотню. Взяла деньги и сразу ушла.
Вдруг слышу:
— Профессиональная работа. И называет меня по имени. Я только сейчас заметил этого штымпа. Он сидел в углу на одном из деревянных откидных сидений. Хозяин целый ряд выкупил в разорившемся кинотеатре.
Встал, подошел ближе. Разглядываю, не узнаю. Спрашиваю:
— Мы знакомы?
— Мы с тобой с девятого класса вместе учились. Я у вас комсоргом был.
Я посмотрел на него и подумал, что у этого говноеда дела, ведь, не очень. идут. Советский костюмчик, галстук, на пиджаке след от значка. Редкая бородка. Неухоженные зубы, запах изо рта. Какие-то шузы местной фабрики, типа школьные. Чувств своих ему не показал. Спросил:
— Чем могу быть полезен?
Он говорит:
— Берлинскую стену возьмешь?
— В смысле, Берлинскую стену.
Достает из сумки (позорный поддельный аддидас) пакет, из пакета кусок какого-то строительного мусора.
Рассказывает, что был в командировке с кукольным театром в Западном Берлине. Старшим группы. Валюты дали мало, а покупать на стороне побоялся. Тогда еще расстрельные валютные законы были действительны.
Гостиница хорошая, за счет принимающей стороны. Халявный завтрак. Только сели поесть, прибегает кто-то из артистов и кричит:
— Там Берлинскую стену ломают, пошли смотреть!
Кинули все побежали. Всей труппой. И, ведь, знают куда идти. Я, конечно, с ними. И точно, вижу ломают стену с обеих сторон. Кирками и молотками бьют , экскаватор приехал. Народу тьма. А те куски, что отбивают, не выбрасывают, а по сумкам и по карманам рассовывают. Я у девушки переводчика спрашиваю, нафига они это делают. Она говорит, на сувениры. Эти куски бетона через десять лет огромных денег будут стоить. Эпохальное событие. Конец холодной войны. Весна новой жизни! И себе кусочек выбирает. Тут я влез, всех растолкал, схватил приличный. Потом взвешивал, здесь два килограмма и тридцать пять грамм. С него все время сыпется, я в пакет собираю.
— Что мне с ним делать? - удивившись необычному предложению, спросил я.
— Я уже обдумывал этот вопрос. Можно разделить его на кусочки и наделать сувениров, а можно будет продать американскому музею. Американцы любую фигню возьмут. Нужно только подождать лет десять. Это типа вложения.
— А как доказать, что тот самый кусок? — спросил я, — а не с ближайшей стройки.
— Очень просто, — сказал он. — Спектральный анализ.
Я, наконец, не выдержал, расхохотался. Он все понял и спросил:
— А парфюм берешь?
— Смотря какой.
— Фирменный.
Он стал выгружать из сумки маленкие коробочки, бутылочки, баночки, тюбики. Я понял, что он это все наворовал в немецких гостиницах, очищая туалеты и ванные комнаты. С другой стороны — бизнес, это был товар, который хорошо и быстро раскупали. Я стал перебирать эту коллекцию, увидел, что одна баночка уже открывалась и сказал:
— Эту не возьму, она коцаная.
Баночка нежного розового цвета, на ней голубым надпись на английском: «Anesthetic cream for anal sex»
— Что здесь написано? - спросил он.
— Не знаю, — сказал я, — в школе немецкий изучал.