Все дразнили его "Юный Ленин" . Он смущался. Осторожно теребил себя за редкие волосы, и чувствовал, как красные пятна медленно тонут в белизне его лица. Втянув голову в хрупкие плечи, закутав в чёрное пальто своё худенькое тельце, он шел вперёд, боясь, что порыв ветра сдует его на мостовую. Он и хотел взлететь, и боялся этого. Как здорово быть былинкой и, подхваченной сильным ветром, нестись по воздуху вверх, всё выше и выше! Смотреть на эти серые крыши с торчащими антеннами, на улицы, кишащие прохожими... Ах, как было бы здорово! Но... Ноги его дрожали. В этих огромных и тяжёлых туфлях он чувствовал себя мультяшным Нильсом в деревянных башмаках. Кутаясь в пальто, в красно-белое кашне, он бродил по улицам и жалобно смотрел на этот мир, словно прося о пощаде.
"Юный Ленин!". Слова долетали до него и шлепали по спине, как метко брошенный снежок. В своих тяжёлых туфлях он плыл по тротуару, словно в лодке, и мысли, сжавшись в комок, пульсировали где-то на уровне сердца. "Хвостик" от кепи топорщится, словно мачта, и невидимый юнга указывал направление. "Быстрее, быстрее!". И он уже летел, подхваченный ветром, раскинув руки... Чёрное пальто мешало, тянуло к земле, ботинки цеплялись один за другой... И он вновь находил себя в этом пустынном сером городе, и немой крик подстреленной птицы разрывал его грудь.
-Смотрите, юный Ленин!
Он испуганно озирался, ловил взгляды прохожих и, сжавшись в комок, опускал глаза.
Солнечный день не радовал. Мозаика на тротуаре, сплошь из света и тени, пугала.
Бесконечный путь в никуда. Ты можешь идти по нему хоть всю жизнь, но так и не узнаешь, куда он тебя приведёт.
На душе становилось холодно. Сломанные крылья волочились по асфальту. Пальто, как каркас, держало это хрупкое тельце, и не было сил вздохнуть. Ах, если бы можно было улететь далеко-далеко!... "От себя не убежишь", - грозно чеканил юнга. Он замер на секунду, как от страшного приговора, но тяжёлые туфли вновь толкнули его вперёд, призывая продолжать свой путь...