Я часто слышу –он умнее,
а этот – ну, совсем дурак.
Вот я, достиг , и я умнее, а остальные – просто шлак!
Привычно слышу.
И вот гуляя по листве осенней,
Шурша листвой, я увидал,
Свой образ на ступеньке летней ,
Которого я гнал.
Они сидели на ступеньках,
Стаканчик на полу стоял,
И пёс, большой и рыжий,
Стаканчики пустые , охранял.
Я пса увидел изначально, потом его,
И понял , хоть я есть собачник,
Но, я почувствовал его,
Увидел всё - и про сарайчик.
Где мы скрывались от того.
От этих грохотавших пушек,
От этих всяческих невзгод,
И от оставшихся игрушек.
И он и я, всё пережили,
Похоже- разно, но, не суть.
А суть теперь, что я в блаженстве,
А он собакой кормит жуть.
А что не жуть, как есть всё это?
Сидящий на бетоне человек,
И на подстилке пёс огромный,
Ему и друг, и «человек».
И я не собираюсь возвопить,
И помогать ему не собираюсь,
Собаку жалко, не его,
Он сам сумел создать своё – страдаясь.
Однако не о нём сейчас,
Я видел и другую сцену.
Когда молоденький бугай,
Усаживал старьё на сцену.
Он придавил старье к земле,
Он сам подставил ему чашку,
Сказал ему – сидеть и собирать,
И не пищать! А тот сидит вторую чашку.
И я неделю прохожу, и вижу,
Сидит старик, и кровь по жилам,
Но, я же знаю, он-не-он,
Его заставили по жизни.
И я ,как родственный душой,
Тем старикам, кто мне ровесник,
Я умоляю Небеса, Спасите нас,
Меня, Его, и всех собак,
От жизни этой, проклятущей,
- От имени собак.