В воскресный день 6-го октября в Идринской районной библиотеке состоялась встреча красноярского поэта Ивана Клинового с творческими людьми села. Собрались люди, неравнодушные к поэзии. Среди слушателей были члены идринского литературного клуба «Вдохновение» Нина Шестакова, Максим Истомин, Светлана Рудских, Елена Шушунова. Присутствовал на встрече и автор этой заметки.
Ивана Клинового считают поэтом молодым. Он лауреат фонда Виктора Петровича Астафьева, был отмечен и московской премией, и то, что он приехал в наш отдаленный район, можно считать, данью уважения нашему району. Ему 32 года. Он член союза российских писателей, но написал он не так уж много. Издано всего две небольших книжки.
Началась встреча с декламации поэтом своих стихов. Читал он тихо, лишь под конец разошелся и вызвал заслуженные аплодисменты. На вопросы слушателей отвечал витиевато, уклончиво. На вопрос, почему в его творчестве отсутствуют темы любви и природы, он ответил, что человек он городской, вырос среди городского шума и толпы, что, по моему мнению, не может толковаться как весомое оправдание.
Не могу говорить за всех присутствовавших слушателей, но мне декламация, да и творчество Клинового не очень-то понравились. Накануне встречи я ознакомился с его стихами и сделал заключение, что в них много пессимизма. Первое же стихотворение натолкнуло меня на такую мысль. Вот некоторые выдержки из этого стихотворения:
«Я пью таблетку за таблеткой…
… Картинка за окном всё та же…
… И в этом мире нет чего-то
Чему бы радовался глаз…
.…И все соседкины беседы
Не стоят боли головной…
На подоконнике безбожном
Цветет нездешний бальзамин
И в этом мире невозможном
Я остаюсь совсем один.
Вот ещё капля пессимизма:
Ведь мы с тобой уже который год
Глядим на мир усталыми глазами
И, кажется, живем наоборот
Никак того не понимая сами.
Сказано хорошо. Но есть в стихах Клинового и неудачные, на мой взгляд, сравнения. Он часто глядит в окно и видит там, что «город оспою изрыт», «грубые фаллосы труб заводских»
И ещё: «Кто бы мог подумать, что ты настолько сильно войдёшь в меня, как в булку хлеба нож».
И ещё: «И нимб как пепел осторожно. Стряхну потухшей головой». Как голова может быть потухшей? Она может быть поникшей.
Пессимизм сквозит во многих его стихах, а окно фигурирует как окно в большой мир. Поэт часто заводит разговор о смерти. Он недоволен мироустройством, что, в общем-то, свойственно многим поэтам. Но в стихах Клинового это недовольство повторяется и повторяется:
Заснежен Вавилон, посмотрим строже
Мир, кажется, на кубики разъят
Я только и могу вздохнуть: «О, Боже!»
И опять пессимизм: Но прочитаю, вздрогну, зачеркну
И, повернувшись к бедному окну,
Увидев только снег, дома, машины,
Пойму, что для стихов тут нет причины…
А вот строчка из Блока; «Ночь, комната, трюмо, аптечка…»
И строчка из Высоцкого: «И кюхельбекерно порой…».
Но не зря, видно, приняли его в союз писателей. Есть в его стихах и удачные сравнения: «Поэт попался не нарочно
Как муха в каплю янтаря…
Да, тут с ним можно согласиться. Поэзией человек «заболевает», и эта болезнь не отпускает его всю жизнь. Поэзия – это сладкий плен. Виктор Петрович Астафьев сравнивает её с недугом, с наградой и наказанием господним. Поэзия – это, на мой взгляд, мука духовная, душевная и мозговая. И не согласен я с Клиновым, когда он утверждает, что «Он включит заново кассету. И примется стихи писать» Так просто сесть у окна и написать шедевр едва ли получится. Для этого нужно пожить среди людей, набраться от них ума-разума, нажить опыт. Стихи рождаются на почве жизненного опыта, в муках, и прав В. В. Маяковский, когда говорит, что «перевернёшь тысячи тонн словесной руды, единого слова ради». Клиновой, на мой взгляд, не перелопачивает эти «тысячи тонн», и я с ним полностью согласен, когда он утверждает, что зашел к Орфею в гости:
Кто я такой, теперь лишь объясню
Тебе, читатель, не кривя улыбкой
Я тот, кто тем несчастным утром
Зашел к Орфею в гости…
Да, зашел, но пока только в гости. А впереди ещё много работы нал собой, над словом, над рифмой.