Пять раз.
Подготовку к взрыву моста через реку Райвола проводил сержант Шпаков Ульян Елисеевич. Ульян стал подрывником в первые дни войны, это дело пришлось ему по душе.
Первое боевое крещение он получил при подрыве моста через р. Вуокса. Враг вел сильный огонь из минометов и пулеметов, осколки постоянно рвали электросеть. В короткие промежутки между налетами Шпаков исправлял сети, так что, получив приказ, он его моментально выполнил. Но при этом Ульяна сильно контузило, ударной волной его придавило глыбой земли. Он потерял сознание. Его откопали и унесли в безопасное место, там он пришел в себя и отдышался.
Готовить к взрыву мост через реку Райвола начали с вечера. Отделение работало спокойно, бой велся вдалеке. К утру все работы закончили. Приказ о подрыве пришел в 14 часов, в это время бой шел уже на станции Райвола. Там работал наш путеразрушитель, который прикрывал бронепоезд. Выполнив задачу, путеразрушитель и бронепоезд перешли через мост. Финны сразу заметили уход бронепоезда и открыли сильный огонь по мосту, пытаясь препятствовать его взрыву. Детонирующая сеть была перебита, некоторые заряды сброшены с ферм. По мосту короткими перебежками, а где ползком продвигалась отделение Шпакова, исправляя повреждения. Наконец все вроде сделано. Раздался взрыв. Но подрывник обязан убедится, что работа полностью выполнена. Когда рассеялся дым, Шпаков увидел, что уничтожена только четвертая часть моста, т.е. сработали не все заряды, видимо сеть опять перебило, пока горел огнепроводный шнур.
Подрывники опять поползли на мост. Рядом падали мины, пулеметные и автоматные очереди чертили воздух вокруг моста, но бойцы исправили сеть. Взрыв – и снова мост обрушен не полностью!
Снова и снова, по воде, по мосту, под огнем противника ползали бойцы, исправляя обрывы. И только на пятый раз мост был полностью взорван.
На путеразрушителе.
Отделение подрывников ехали на путеразрушителе типа «Червяк», который был в транспортном положении на платформе в голове паровоза. Двигались в сторону станции Олила, кругом был лес. Вдруг боец Михайлов заметил справа тщательно замаскированную в кустах немецкую трехдюймовую пушку и расчет. Немцы пробрались лесными дорогами, хотели обстрелять идущие по ж.д. составы, вызвав панику. Михайлов сразу доложил командиру бригады подполковнику Матишеву, который ехал в тендере паровоза. Матишев приказал дать задний ход. Но немцы заметили паровоз и успели выстрелить. Снаряд ударил в платформу, много бойцов ранило. Паровоз быстро стал уходить задним ходом и вышел из под обстрела. На основе наших данных, по немецкой пушке ударила артбатарея находившиеся в лесу. Вражеский расчет, попав под огонь, бросил пушку. Путь был свободен и паровоз с «Червяком» пошел в нужном направлении.
Труба.
Во время боя на станции Антреа подрывникам Кузьме Степовому и Васильеву дали задание подорвать водопропускную трубу под ж.д. на ничейной полосе. Маскируясь кустарником, по ложбинкам и канавам бойцы поползли вперед на выполнение боевого задания.
Был ясный солнечный день, жарко, местность хорошо просматривалась со стороны финнов. Подрывники благополучно добрались до насыпи, но к трубе подползти было нельзя. Почти непрерывно по насыпи, шпалам и рельсам щелкали, поднимая пыль, пули врагов.
- Не подползти к трубе, - сказал с тоской Васильев.
- А и не надо, - прошептал Степовой. – Ведь когда готовили трубу к взрыву, мы не поленились и вывели детонирующие сети с обеих сторон трубы подальше. Конец рядом с нами.
- Ну значит будем живы и приказ выполним! – обрадовался Васильев.
Трубу взорвали, а подрывники целыми и здоровыми вернулись в батальон. После они часто вспоминали этот случай, - вот как продуманно надо готовить объект к взрыву.
Воспоминания капитана Кургузова. 4 овждб.
Боевой путь батальона.
В начале июля 1941 г. батальон майора Шишкина стоял в Гарболове. Батальон пополнялся, переходил на штаты военного времени. Формировались подразделения, приводилось в порядок имущество.
Пополнение прибыло из Ленинграда и его окрестностей, главным образом рабочие металлисты, фабрично-заводская молодежь. 12 июля формирование было закончено и батальон выехал на станцию Хиитола, на Карельский перешеек, для выполнения боевого приказа командира 9 ождбр по устройству заграждений и эвакуации ж.д. путей.
Было установлено 3 очереди работ:
- 1-я наиболее срочная, на участках ст. Нива – Элисенваара, Шведском и Хельсинском направлениях.
- 2-я от ст. Элисенваара до ст. Хиитола и ст. Антреа.
- 3-я от ст. Хиитола до старой границы.
Кадровому командному составу батальона, которого было сравнительно немного, – майор Шишкин, майор Колоколов, старший политрук Батенин, лейтенанты Спирин, Прокопович и другие, в процессе выполнения боевых заданий пришлось много поработать над сколачиванием подразделений и обучения бойцов и командиров.
Устройство заграждений для большинства приписного состава было делом незнакомым. Учились при выполнении боевых заданий. С работой роликового транспортера были знакомы только двое – командир батальона майор Шишкин и я. Все остальные видели его впервые. Нужно было обучить людей. Учеба проходила в боевой обстановке. В небе летали самолеты противника и падали бомбы. Обучающиеся сидели в укрытиях – кустах, канавах и ямах. Но вот подали подвижной состав, вызвали из укрытий первую партию бойцов. Я расставил их на транспортере, показал каждому его операцию. Учились торопясь, необстрелянные бойцы испуганно вздрагивали, когда начали падать невдалеке бомбы. В результате неподготовленности бойцов в первую ночь работы на участке от ст. Нива удалось эвакуировать всего лишь полкилометра пути, при норме 4 км. Первый неуспех огорчил бойцов и командиров, решили учиться лучше, и во вторую смену уже дали 3 км. Потом дело пошло успешней, задание стали перевыполнять.
Кроме изучения механизмов, обучались обращению со взрывчаткой, организовали их хранение. Хотя практически все в этом отношении были не опытны, но строго выполняли правила обращения с ВВ, в батальоне не было несчастных случаев.
К устройству заграждений приступили сразу же. Техчасть батальона давала расчеты, проектный материал. В некоторых случаях в силу отсутствия опыта закладывали тола больше, чем нужно, так например, при подрыве трубы в Акахарью, в других случаях клали мало взрывчатки, и подрыв не давал должного эффекта. Недостатки эти учитывались, ошибки обсуждались после каждой проведенной операции.
Задания подчас были своеобразными. Так, мы должны были устроить минные колодцы по оси ж.д. пути, не нарушая правил технической эксплуатации. Дорога должна была напряженно работать, чтобы вывозить ценное имущество.
Наши инженеры задумались, как выйти из этого положения! Инженер Пухов предложил устроить пакеты из рельсов и подвести их под путь, чтобы не было осадок после отрывки колодцев. В дальнейшем это предложение усовершенствовали и успешно применяли. Пакеты делали продольные из шпал 1-го типа. Такие пакеты вполне удовлетворяли и минеров и эксплуатационников. Их применяли на линиях Кекогольм, Хиттолово, Антреа, используем и сейчас. Лейтенант Белов предложил устройство для плавной работы «Червяка».
Творческая мысль работала, и к установленному сроку – к 25.07.41 г. устройство заграждений на линии 1-й очереди было закончено. Но тут обстановка на нашем участке фронта резко изменилась. 28 июля финны и немцы перешли в наступление. Получили приказ ввести в действие заграждения.
На Хельсинкской линии работали команды лейтенантов Карсаева и Спирина. Там же находились комиссар батальона Батенин и младший политрук Ходоско. Подрыв объектов производился под огнем противника. Бойцы и командиры вели себя мужественно, все задания были выполнены. При подрыве трубы, осколком мины был ранен политрук Ходоско.
На 209 км. была оставлена команда Нестерова для взрыва трубы. Финны отрезали команду. Два дня бойцы без еды с оружием в руках обороняли свой рубеж, ждали приказа о взрыве. После его получения трубу взорвали.
Во время выполнения задания команда путеразрушителя, возглавляемая лейтенантом Беловым была отрезана. Путь «Червяку» был закрыт. Команда подорвала путеразрушитель и паровоз под самым носом врага и прибыла в расположении батальона.
Заграждения на линии 2-й очереди Элисенваара – Хиитола были приведены в действие в начале августа. Гарнизон под командованием Спирина подготовил на ст. Элисенваара все объекты и ждал команды на взрывы. В это время финны прорвались южнее ст. Элисенваара, в районе ст. Алхо. Связь между батальоном и командой Спирина была нарушена. Команда насчитывала около 200 человек. Перед лейтенантом Спириным встал вопрос – что делать? Взрывать станцию или ждать приказа? Как этот приказ доставят ему? Я находился тогда в батальоне и решил доставить приказ команде. Необходимо разведать ж.д. ветку. Я выехал на «Червяке» в направлении ст. Алхо, впереди пустили дрезину с головным дозором. До ст. Алхо доехали нормально, финны прорвались к этой станции нарушили связь, но не закрепились на ней. На станции было пусто. Решил ехать дальше к Элисенваара. Впереди шла дрезина с 8 бойцами, которые зорко осматривали все впереди, держа наготове винтовки, гранаты и ручной пулемет. Дошли до станции благополучно, я передал приказ Спирину, и его команда привела в действие заграждения до ст. Алхо. Здесь нам сообщили по телефону, что финны перерезали ж.д. южнее ст. Алхо и нам приказали отходить с «Червяком» по обходному пути на ст. Хиитола.
После взрыва ст. Алхо, бойцы под командованием воентехника Павлова отошли в лес. Я вместе с лейтенантом Беловым решили прорваться с «Червяком» до ст. Хиитола, заодно разрушив за собой путь. Путеразрушитель заправили, и потихоньку поехали. Ехать надо было около 5 км. Нервы у нас были напряжены до предела. Вдруг в лесу раздались выстрелы, это были финны, но потом они стихли. Позже у пленных выяснили, что пыхтение паровоза и скрежет «Червяка» они приняли за проход тяжелого бронепоезда, испугались и ушли.
Штаб батальона разместился на ст. Кекогольм. Первая рота заняла участок от Хиитола до Копсала. Вторая рота участок Копсала – Карлахти, а третья рота Карлахти – Кекогольм. Станция Хиитола была выделена в самостоятельный объект, начальником которого был военинженер Пухов, с приданным ему взводом младшего лейтенанта Романова. Я находился на объекте Копсала. Связь с батальоном еще не установили. Между тем обстановка резко осложнилась. Противник приблизился к ж.д. начал обстрел станций из орудий и минометов, поджег станцию Карлахти. Опять мы были отрезаны от батальона. Я отдал приказ роте Прокоповича взорвать все объекты от Хиитола до Копсала. Он выехал на «Червяке» для выполнения приказа, но в силу от него не зависящим, взорвать некоторые объекты не успел. В это время финны прорвались на другом участке, отрезав от нас роту Прокоповича и Пухова. Всю ночь мы работали, устанавливая заграждения на участке Копсала – Карлазти, и к утру подорвали эту линию. В это время шофер по проселочным дорогам по берегу Ладожского озера проехал к нам и привез приказ на отход к расположению батальона. На ст. Копсала осталась группа из 11 человек вместе со мной. Группа получила приказ пройти к Прокоповичу и Пухову, установить с ними связь. Шли лесами, но впереди наткнулись на бой, и пришлось повернуть назад.
Батальон начал работу по заграждению участка Кекогольм – Квиниеми. Работать приходилось под непрерывным обстрелом. Рота Спирина работающая на ст. Кекогольм, была отрезана от батальона в течении 7 дней. Она вела бои вместе с пехотинцами, занимая участок на берегу Ладожского озера. Они прорвались из окружения с частями Донского, выйдя на ст. Раупту. К этому времени рота Прокоповича и команда Пухова, тоже выбрались из окружения. Бойцы железнодорожники, отрезанные от своих, примкнули к пехотным частям. Вместе с ними пробились к Ладоге, где на пароходах ушли в бухту Петиярви, а уже оттуда попали в свой батальон. Встреча была радостной.
В середине августа был разрушен мост через реку Вуокса у ст. Квиниеми. Взрыв производила группа лейтенанта Витковского, но не удачно, мост обрушился не полностью, по нему можно проходить пешеходам. Комбат майор Шишкин приказал полностью подорвать мост. Огонь противника был очень сильным, финны подошли почти вплотную к берегу и стреляли по нам. Группа подрывников во главе с лейтенантом Карсаевым и политруком Галактионовым, на рассвете прибыли к мосту. Скрытно по траншеям, кустарникам и ямам доползли они до холма, откуда виден был весь мост. Днем, на виду противника и начали минировать. Лейтенант Карсаев вместе с бойцами пополз на пролетное строение, проверяя установку зарядных ящиков и проводов сети. Красноармейцы Рычко, Конев, Павлов вели себя просто отчаянно. Боец Пыжов взобрался на верхний пояс моста, и стоя во весь рост устанавливал заряды. Он был отличной мишенью для финнов, рискую жизнью каждую минуту. Но отчаянным почти всегда везет, - остался жив. Подготовка к взрыву закончена, бойцы уползли назад. Сильный взрыв полностью разрушил мост.
31 августа были приведены в действие заграждения от ст. Квиниеми до ст. Васкелово. На ст. Раупту наши бойцы работали без всякого прикрытия, при этом противник вел бешеный огонь. Это был последний этап работы на Карельском перешейке.
Воспоминания капитана Михайлова. 4 овждб.
Огневой способ.
Наша часть отходила к Кекогольму. В районе разъезда Копсала прорвались финны, перерезали дорогу, заняли станцию и господствующую высоту. Группа разведчиков под руководством лейтенанта Хохлова и политрука Арефьева подошли на ружейный выстрел к разъезду, обследовала ж.д. и донесла командованию о расположении финнов и их огневых точках. Поступил приказ подорвать ж.д. путь, чтобы не дать возможности прорваться финскому бронепоезду.
Рано утром команда бойцов под руководством лейтенанта Спирина села на дрезину с двумя прицепами, погрузила взрывчатку, зажигательные трубки и огнепроводные шнуры, и отправилась на выполнение задания. Все бойцы были одеты в зеленые масхалаты. Перед работой выставили боевое охранение, дозоры и секреты. Начали выполнять задание. Во главе шел бесстрашный боец Пыжов и старший сержант Шараев. Заряды клали вплотную под рельсы с двух сторон. Заметив движение на ж.д. враги открыли сильный огонь, но охранение отвлекло их от подрывников. Наши бойцы так торопились, что прятаться было просто не когда. Ведь в 9.00 нужно было доложить комбату о выполнении задания. По мере продвижения к ст. Копсала, огонь все усиливался, все ближе начали падать мины. Лейтенант Спирин боясь потерь, приказал, услышав вой мины, прятаться в канавы. Часов в 6 заговорила финская артиллерия, но снаряды не долетали до разъезда. Наконец весь путь был подготовлен к разрушению. Команда двинулась, назад поджигая огнепроводные шнуры. Сзади следовали взрывы – один за другим. В дыму и поднятой пыли быстрым шагом двигались минеры. За взрывами группа бойцов выводила из строя связь, - пилили столбы, рвали провода.
В 8.10 все было закончено, и в 9.00 Спирин докладывал комбату:
- Задание выполнено, путь разрушен. Бронепоезд противника не пройдет.
Станцию Карлахти можно спокойно эвакуировать.
Воспоминания старшего лейтенанта Макарчук. 1 овждб.
Путь роты.
Наша рота формировалась в Выборге, в июле 1941 г. (правильнее сказать доукомплектовалась до штатов военного времени. Прим. ИМЗ). Командиром роты был назначен старший лейтенант Рагозин. Большинство бойцов прибыло из Рязанской области. Среди них преобладали ремесленники - портные, сапожники и другие специальности, железнодорожное дело им было в новинку. Первое боевое задание рота получила в начале августа. Нужно было эвакуировать ж.д. пути ст. Тиенхаара. На станции было спокойно, но сроки работы были даны очень сжатые. Практически выполняя работу люди учились. Учились не только бойцы, но и командиры самой организации работ. Эвакуировали рельсы, шпалы, стрелочные переводы. Очень часто выполняли работы, не уходя больше суток.
На этой работе отличились бойцы отделения старшего сержанта Бориса Соколова. Он быстро освоил технологию, умело расставлял людей с учетом способности каждого.
После работы на ст. Тиенхаара, рота эвакуировала пути с Выборгского моста.
Позже мы прибыли на ст. Антреа, обстановка вначале была мирная. У нас было мало боеприпасов, на вооружении только винтовки и два пулемета. Выполняли разборку пути. Вечером со стороны сахарного завода, расположенного в километре от станции раздались выстрелы. Стреляли из винтовок и автоматов. Прорвавшиеся к заводу финны хотели с ходу овладеть станцией и мостом через реку Вуокса. Это было совершенно неожиданно для нас. Большинство бойцов были не обстреляны, впервые попавшие в боевую обстановку.
Мы залегли в оборону. Начался бой. Финны получили подкрепление и стали вести непрерывный пулеметный огонь. Наши пулеметчики слабо знали своё вооружение и тактику его применения. Младшие командиры терялись, не умели навести порядок в своих подразделениях. Под сильным огнем противника один из взводов отступил, покинув выгодный рубеж. Необходимо было вновь его занять, иначе враг используя его, нанес бы нам серьезные потери.
Помощник командира взвода Казенкин, несмотря на жужжащие вокруг пули, встал в полный рост и скомандовал: « За мной! Вперед!». Бойцы, увлеченные его примером поднялись, и перебегая от укрытия к укрытию, заняли прежний рубеж.
Командир взвода лейтенант Боговин занимал со своими бойцами оборону в районе сахарного завода. Здесь было самое пекло. Но он умно расставил своих солдат и вел меткий огонь по противнику, не давая ему подняться в атаку. Взвод Боговина стойко держался до подхода подкрепления. Бесстрашно вел себя связной Красносельский, под огнем противника ползал от комбата до командира роты, точно передавая приказания.
Младший командир Громов грамотно руководил пулеметным расчётом в бою. Умело оборудованная пулеметная ячейка, хорошая маскировка – сделали своё дело. Жесткая дисциплина и умелое руководство – четко сработало. Попытки врагов прорваться в этом районе потерпели крушение.
В бою на станции Антреа был ранен командир роты Рогозин, он шел в расположение взвода, когда пуля вывела его из строя. Его эвакуировали в госпиталь.
Первый наш бой на станции Антреа был очень тяжелый. Он показал, что нам надо многому учиться: изучать оружие, тактики ведения боя, устройству рубежа обороны, маскировки. Вместе с тем он проявил, что воины железнодорожники обладают нужной стойкостью и мужеством при отражении нападения врагов. Мы 22 часа продержались в обороне под сильным огнем противника на слабо укрепленных рубежах, дали возможность выполнить все работы по эвакуации и заграждению станции.
Воспоминания капитана Пугач. 38 оплждб.
Станция Антреа.
Рота заняла район обороны под станцией Антреа. Была темная ночь. Бойцы залегли цепью, впереди выставили дозоры и секреты. Под утро я обошел линию обороны, бойцы были спокойны, чувствовали себя хорошо. Утром начался обстрел станции. Эвакуация ещё не закончилась и производилась под огнем. К полудню обстрел усилился, к немцам и финнам подошло подкрепление. Взвод находившийся возле озера, попал под минометный огонь и откатился назад. Надо было вернуть его на старые позиции. Я вызвал ближайшего командира отделения, но когда он пополз ко мне, его убило. Пополз сам ко взводу под огнем противника. Подал команду: «Вперед! На рубеж обороны!». Все поползли вперед. Недалеко от меня полз боец Блатов. Он постоянно подбадривал красноармейцев: «Смелей, вперед! Сейчас доберемся до рубежа!». Ползли между кустов и камней, вдруг Блатов остановился и умолк. Пуля пробила ему грудь. Финские «Кукушки» расположились на высоких соснах и выводили из строя наших командиров и солдат. Пулеметчик Епифанов занял выгодный рубеж и открыл смертоносный огонь по финнам на берегу озера. Враги отступили, нашего пулеметчика заметили и открыли плотный огонь по нему. Два подносчика боеприпасов к пулемету были убиты, но Епифанов постоянно меняя позицию, продолжал стрелять.
Взвод, лежа на открытой местности, бил по врагу из винтовок. Фашисты обстреливали нас из минометов, были большие потери. Вот ранило рядового Солондаева, его понесли с поя боя, а он все кричал: «Бейте их гадов, не жалея!».
Во время боя бойцы Волков и Золин заметили справа, метров в 150-ти вражеский станковый пулемет. Они огнем вывели расчет из строя и решили доставить его в своё подразделение. Поползли прячась в кустах и высокой траве к нему. Вокруг свистели пули. Добравшись до пулемета, убедились, что он исправный, доставили его в роту. (Финские пулеметы «Максим» и ручные стреляли патронами, как и наши 7.62х54R. Прим. ИМЗ). В бою хорошо стреляли братья Старостины, бойцы Тихонов и Гришун. Отлично командовал взводом младший лейтенант Щербинин.
Воспоминания младшего лейтенанта Сукачева. 4 овждб.
«Червяк».
Ранним июльским утром, команда бойцов в составе 20 человек выехала с «Червяком» из Кекогольма на маленькую станцию. Станция находилась во вражеском полукольце. Задача команды была в том, чтобы разрушить ж.д. пути на станции. Для охраны работ была выделена команда под моим руководством. Основная задача охранения была в том, чтобы не дать замкнуть кольцо вокруг станции до выхода путеразрушителя. Поэтому мы заняли рубеж обороны на входе станции по обеим сторонам насыпи. С командиром путеразрушителя договорились, что после разрушения пути от подойдет к входной горловине, и вместе отходим. Для разрушения станции требовалось около 1.5 часа.
Финны начали интенсивный огонь из минометов по станции. Хорошо слышан бой, за взятие станции. Мимо нас стали проходить пехотинцы, державшие оборону, они сказали, что получили приказ об отходе. Помня договоренность с командиром «Червяка», мы оставались на месте, но беспокойство наше росло – время уже вышло. Я решил послать двух бойцов на разведку Ивана Шишкова и литовца Карла Робинзона. Они отыскали путеразрушитель, командир, которого ввиду отсутствия врага, прихватил еще один участок сверх нормы. Так мы перевыполнили задание и вернулись назад. Все пути были разрушены.
На посту.
Мы отошли к старой границе и закрепились на указанных рубежах, сразу выделив команду для охраны двух ж.д. мостов. Немцы и финны вели себя очень нагло. Дни и ночи обстреливали они наши позиции, неоднократно пытаясь перейти нашу старую границу. А ночи были очень темные, осенние, дождливые. Сторожевые посты оборудовали себе землянки у насыпи охраняемых мостов, в которые прятались при минометных обстрелах. У землянок были оборудованы щели и амбразуры для наблюдения за мостами и ведения огня. По несколько раз в день, фашисты устраивали огневые налеты по мосту и прилегающей местности.
Постреляют час – полтора, сделают передышку и снова стреляют. Мосты уже были подготовлены к уничтожению, заложены заряды ВВ и проведены огнепроводные шнуры, не вставлялись только детонаторы – для безопасности. Были случаи, когда из - за обстрела загорались или перебивались шнуры, но взрыва не происходило. В таких случаях бойцам под разрывами мин приходилось опять проводить огнепроводные шнуры к зарядам. Целый месяц стояли бойцы на охране моста, здесь получили они привычку не бояться обстрелов, выполняя свой долг. Даже когда осколком ранило рядового Доронина, он не ушел с поста, продолжая выполнять свои обязанности.
И.П. Глинская.
Майор Д.А. Петрайтис.
Дмитрий Августович Петрайтис был кадровым командиром Красной Армии. Осенью 1938 года он начал преподавать в Ленинградской школе Военных Сообщений дисциплину: «Восстановление и разрушение железных дорог». (Ленинградское Краснознаменное училище Военных Сообщений им. М.В. Фрунзе. Прим. ИМЗ). Дмитрий Августович по специальности был путейцем, окончил Военно-Транспортную академию. Среднего роста, аккуратный, вежливый в обращении, выдержанный и спокойный, он никогда не повышал голос и производил впечатление волевого культурного командира. Он быстро завоевал авторитет среди слушателей школы, хотя был строгий и взыскательный педагог.
9-го июля 1941 г. Петрайтис был назначен комбатом 1-го овждб. Прибыл в район Выборга, где дислоцировался тогда батальон. Майор Петрайтис быстро вошел в работу, разобравшись с тонкостями должности. Он был, просто не утомим, ни одна мелочь не ускользала от его внимания.
- Слишком большая ответственность лежит теперь на нас, - говорил он, - и поэтому нельзя относиться к делу как-нибудь.
Комбат всегда был на решающем участке. Когда в середине августа часть батальона была в бою на станции Антреа, все 22 часа Петрайтис находился там. Он был хладнокровен и смел, не обращая внимание на выстрелы, следил за ходом боя. Недалеко был расположен блиндаж, но он не уходил туда, так как из него управление было затруднено. Он один из последних перешел мост и следил за его уничтожением.
Второй раз батальон принимал бой у станции Райвола. Обстановка была очень сложной, враг вел сильный минометный огонь, постепенно продвигаясь вперед. Комбат бесстрашно обходил подразделения, беседовал с командирами и бойцами, подбадривая их.
Наши части отступали, вражеская мина ударила рядом с Петрайтисом, осколки смертельно ранили комбата.
Посмертно награжден орденом «Красной Звезды». Светлая память о комбате Петрайтис живет среди бойцов и командиров бригады.
На защите Ленинграда.
Фашисты рвались в Ленинград. Отборные, до зубов вооруженные, гитлеровские дивизии нацелились на колыбель революции – Ленинград.
Шли бои на подступах к городу. На улицах и пустырях спешно возводились оборонительные сооружения, строились ДОТы, ДЗОТы, в домах оборудовались огневые точки. Готовились к уличным боям. Рабочие и служащие с фабрик, заводов, учреждений шли на фронт защищать родной город.
Фашистские самолеты бомбили и обстреливали прекрасные здания города. В этой напряженной обстановке, наша бригада получила приказ переформироваться в стрелковую, и занять оборону на подступах к Ленинграду. 16 сентября 1941 г. постановлением Совета Ленфронта 9-я ождбр была переформирована в 9-ю отдельную стрелковую бригаду. Срочно получили вооружение, создавали пулеметные и минометные роты. Бойцы и командиры начали изучать виды вооружения, тактикой его применения, инженерно-оборонительными вопросами.
1-й, 4-й восстановительные и 38 плотничный батальоны стали стрелковыми. 2-я эксплуатационная рота переформировалась в роту связи. 1-й мостовой батальон вышел из состава бригады. В 9 осбр на время пребывания в обороне, влился 40-й овждб, переформированный в 40-й стрелковый и 40-й отдельный минометный дивизион. На базе 38-го плотничного и 40-го восстановительного батальонов была создана 1-я отдельная медико-санитарная рота. 27-я рота механизации не переформировалась и несла охрану железнодорожного имущества бригады на станции.
Таким образом, в 9 осбр входили:
- 1-й осб капитана Чижова,
- 4-й осб майора Шишкина
- 38 осб военинженера 2-го ранга Прохорова
- 40 осб майора Михайлова
- 40 омд капитана Кабахидзе
- 2-я орс старшего лейтенанта Федорова
- 1-я омср военврача 3-го ранга Вайсберг
В бригаду влилось много опытных командиров из пехотных, минометных и пулеметных частей. Началась учеба. В начале сентября бригада получила приказ – занять район обороны по Западному побережью Финского залива, от Старой Деревни вплоть до непосредственного стыка с противником. Впоследствии в район была включена оборона открытой части фарватера морского канала, на протяжении 10 км, т.е. до стыка с Кронштадтской группой, несшей охрану фарватера с другой стороны.
К бригаде на время обороны были приданы:
- 2 сводных стрелковых батальона
- 2 артдивизиона охраны водных рубежей
- 2-е пулеметные роты
- 2-е минометные роты
- буерный отряд
Частям 9-й осбр нужно было срочно укрепить свой рубеж, сделав его неприступным для высадки десанта и диверсионных групп, как в зимнее, так и в летнее время. Вчерашние путейцы, плотники и паровозники стали саперами и стрелками. Бойцы рыли окопы, сооружали огневые точки, ставили проволочные заграждения, создавали минные поля.
Зима 1941 г. началась рано. Залив покрылся льдом. Части приступили к созданию оборонительных сооружений на льду. Под артиллерийским огнем противника, на льду залива в кратчайший срок были поставлены проволочные заграждения, минные поля. Изо дня в день упорной кропотливой работы, части бригады добились того, чтобы крепко закрыть для врага подступы к Ленинграду со стороны залива. Сеть мощных и надежных оборонительных сооружений и заграждений – ДОТов, ДЗОТов и БЛОК-систем. Были сооружены десяти километров линий связи, позиции зенитно-прожекторных установок, боевое охранение, сторожевые посты – все было готово встретить врага в любую минуту.
Части бригады расположились следующим образом:
- в непосредственной близости к противнику стоял 4-й осб
- далее 1-й осб
- клином выходил к берегу 40-й осб
- далее 38 осб
- штаб бригады и 1-я омср в Ленинграде.
Каждая часть укрепляла свой район, учитывая его особенности. Было проявлено много творческой инициативы и смекалки. В батальоне майора Шишкина на самом танкоопасном месте, зимой, где по льду могли пройти легкие танки, соорудили ледяной вал, ставшим противотанковым препятствием. В 38 осб для пулеметных точек использовали вмерзшие буйки-бочки.
В батальонах были созданы взводы разведки. Лучшие бойцы были направлены туда. Так в 4-м осб во взвод разведки попал рядовой Демидов, он стал одним из лучших разведчиков батальона. Ночью, по льду залива команды разведчиков пробирались к Финскому побережью занятую врагом, снабжая наше командование ценными сведеньями о вражеской системе обороны и огневых точках противника. Используя эти данные, наша артиллерия накрывала скопления техники и огневые точки фашисткой обороны. Например комсомольцы Травников и Корочаев первыми проделали проходы в проволочных заграждениях и минных полях финнов. Группа была обнаружена врагами, по ним велся очень плотный огонь из всех видов оружия. Рядовой Прохоров был ранен, по льду постоянно шарили лучи прожекторов, пулеметные очереди кромсали лед. Травников и Корочаев в этой сложной обстановке вынесли раненого из под огня, и несли его 10 км и благополучно доставили в свой батальон.
В метель и пургу, мороз и сильный ветер несли службу боевого охранения на льду Финского залива. Выдвинутые от берега секреты непрерывно наблюдали за льдом. Каждую ночь выходили специальные команды на охрану морского фарватера, между Ленинградом и Кронштадтом, взламываемого ледоколами и судами - единственного пути сообщения. Были случаи, когда враги ночью подкрадывались к фарватеру, чтобы его заминировать, нападали на наши патрули и секреты. Так главный старшина Субботон в секрете, принял бой с 20-ю фашистами, успев сообщить по телефону о нападении и направлении продвижения врагов. Отважный воин пал смертью храбрых, фашисты убив героя надругались над телом моряка. Но вызванное Субботиным подкрепление отогнало врагов.
В сдавленном кольце блокады Ленинграде начался голод. Связь многомиллионного города и фронта со всей страной осуществлялось только по льду Ладожского озера. Сократился подвоз продуктов, не было топлива, электричества, встал транспорт, погас свет, не было тепла и водоснабжения. Люди стали массово гибнуть от истощения артобстрелов и бомбежек. Но мужественные защитники города и героические Ленинградцы решили выстоять во что бы то ни стало, побороть все трудности, не пустить фашистов в город. В армии уменьшился паек, среди истощенных бойцов начались заболевания. От недостатка фуража падали лошади, не хватало автотранспорта и горючего, бойцы восполняли все это своими силами. Работы было очень много, бойцы и командиры отдыхали по 4-6 часов в сутки, и это в сильные морозы. Теплого обмундирования не хватало. Но никакие трудности не могли сломить волю защитников города.
Командир отделения Семен Долушкин приложил все силы и старания, чтобы создать мощную оборону на льду. Ночью он со своим отделением стоял в боевом охранении, днем делал рогатки, сооружал ДОТы и ДЗОТы. Истощенный организм не выдержал – в январе 1942 г. С. Долушкин заболел и умер.
До последнего дыхания работал боец Елизаров. Он ходил в боевое охранение, секреты, отказывался лечь в санчасть.
Комсомольцы Федор Ильичев, Травников, Иван Шашков, командир разведвзвода Сукачев показывали образцы стойкости, мужества и отваги. Нужно отметить бойцов Семичева, Матвеева, Пантелеева, Старостина, Трофимова и многих других.
Отправляясь в разведку бойцы Кириллов, Травников, Воробьев Карачев, Лебедев и Демидов подали заявление с просьбой принять их в партию. Были приняты в партию старший сержант Ульян Шпаков, взорвавший мост через реку Вуокса, сержант Нестеров – трое суток без еды оборонявший заминированный объект, пулеметчик Епифанов, отличившийся в бою на ст. Антреа, военинженер Пухов, выполнивший все работы по заграждению на ст. Хиитола, комбат 38 осб Прохоров и много других.
Всю зиму 1941-1942 г. провели части 9 осбр на страже города Ленина, создали мощный укрепрайон.
В сентябре 1942 г. бригаде была поставлена задача вместе с полевыми частями занять один из ответственных участков обороны города. (Тут видимо идет речь об обороне морского порта г. Ленинграда. Прим. ИМЗ).
57 бойцам и командирам была объявлена благодарность Начальником ВОСО Ленинградского фронта, среди них комбриг Матишев, комиссар Алексеев, комбаты Шишкин, Чижов, Прохоров, комиссары Батенин, Аверкин, командиры майор Диатьян, капитан Пришельцев, ст. л-т Пугач, Николаев, бойцы Кононов, Кузнецов и другие.
Приказом по войскам обороны Ленинграда от 01.02.42 г. «За проявленную инициативу, организованность, умелое и энергичное руководство всеми работами по созданию прочной обороны участка 9-й осбр» 16 командирам и политработникам объявлена благодарность начальника войск внутренней обороны.
Отзыв о бригаде гласит: « За период с 15 ноября 1941 г. по 30 января 1942 г., находясь в составе войск внутренней обороны Ленинграда и обороняя Западные подступы к городу, командованием и всем составом 9-й осбр проделана большая работа по постройке оборонительных сооружений на участке в 28 км по переднему краю.
Заслуживает быть отмеченным, что вся работа производилась при отсутствии достаточного количества транспорта…
Одновременно с работой по инженерному оборудованию участка, начальствующий состав всех категорий непрерывно вел работу по повышению боевой выучки состава бригады, и в этом достиг значительных результатов.»
В феврале 1942 г. в связи с успешным наступлением Красной Армии подвоз боеприпасов и продовольствия в Ленинград увеличился. Фронту и городу потребовались военные железнодорожники для работ по развитию и эксплуатации прифронтовых ж.д.
Бригада получила приказ НКО – сдать район обороны и выехать на Ладожский ж.д. узел для выполнения специальных заданий. Приказом ВС Ленинградского фронта 12.02.42 г. бригада, согласно постановлению ГКО и приказу НКО, вновь стала железнодорожной.
Воспоминания капитана Кургузова. 4 овждб.
На берегу залива.
30 сентября 1941 г. батальон майора Шишкина, став стрелковой частью, занял линию обороны Ленинграда от Старой Деревни до острова Вольного. Через несколько дней, впрочем, нас перебросили на оборону Угольного порта, и наконец, 4-го ноября закрепили за нами участок – Турухтанный остров, Угольный порт и Южную и Северную дамбы Морского канала. Противник был очень близко, поэтому район надо было срочно укреплять. Особенность участка и трудности обороны состояли в том, что в нашем распоряжении были узкие полоски земли, покрытые камнями и редкими кустарниками, на которых создание нормальной глубины обороны не представлялась возможным. Роты принялись за рытьё траншей, окопов, строительство блиндажей и ДОТов. В ясные осенние дни было хорошо видно, что творилось на немецком передовом крае. Противник часто обстреливал нас.
Залив замерз рано, и мы принялись за создание линии обороны на льду. Ставили проволочные заграждения, минные поля, противотанковые препятствия. На самом берегу создали громадную наледь. Воду для него носили ведрами из залива. Через неделю сказочный, до трех метров высоты ледяной вал, неприступный для танков и для пехоты, возвышался на берегу залива. На солнце он поблескивал, как зеркало.
Единственной коммуникацией, связывающей Кронштадт с Ленинградом, была трасса, проложенная ледоколом через замерзший залив. Морской фарватер был бельмом на глазу у немцев. Они хотели заминировать его, тем самым нарушив связь с Кронштадтом и Ораниенбаумом. Каждую ночь немецкие разведчики пытались пробраться к фарватеру. На его охрану выходили команды наших бойцов, выставлялось боевое охранение, лыжные дозоры.
Воспоминания капитана Михайлова. 4 овждб.
На дамбах.
Рота Прокоповича занимала рубеж обороны на Южной и Северной дамбах. Узкие каменистые косы, ни домика, ни дерева, один тростник и кустарник – такова была местность. Бешеный ветер носился над заливом. Земля уже промерзла, стояла поздняя осень. Начали сооружать блиндажи, ДЗОТы, землянки, рыть окопы. Работа была спешная, приходилось выполнять её днем и ночью. Днем противник хорошо просматривал нас и постоянно устраивал огневые налеты. За несколько дней работы мы создали неплохой укрепленный район обороны, систему траншей, ДОТов, которые могли выдержать прямое попадание снарядов полевой артиллерии противника. На обратных от противника склонах дамбы соорудили землянки для жилья.
Боеприпасы, продукты и материалы, пока не замерз залив, мы доставляли ночью на лодках. Лодки были худые, пробитые осколками и пулями, постоянно пропускали воду, и бойцы – перевозчики всегда приезжали мокрыми, продрогшими. Когда залив замерз, мы стали ставить заграждения и препятствия на льду. Немецкая разведка была очень активна, они постоянно пытались проникнуть ночью по льду к стоянкам кораблей для совершения диверсий. Не раз наше боевые охранение вело бой, отгоняя фашистов от рубежей обороны. Был момент, когда, не выдержав нашего сильного огня, немцы настолько спешно отступили, что бросили на льду приличный запас ручных гранат. Эти гранаты мы использовали как учебное пособие для наших бойцов.
Воспоминания старшего лейтенанта Макарчук. 1 овждб.
Оборона.
В октябре 1941 г. рота заняла оборону в районе Хлебного порта. Сооружение элементов долговременной обороны было для нас делом новым. Сперва мы ошиблись при постройки ДЗОТов, но тут же исправили положение. Тяжелые труды роты были не напрасны. Скоро рубеж был готов к применению, бойцы старательно изучали вооружение, знакомились с опытом ведения боя в обороне, ночью ходили в боевое охранение на лед.
Отлично и бдительно нес службу в боевом охранении красноармеец Матвеев. Он всегда предельно внимателен, готов в любую минуту вступить в бой, часто он говорил:
- Мы должны гордиться, что нам железнодорожникам доверили защищать Ленинград. Это доверие мы должны оправдать! Сегодня от каждого зависит не пустить немцев в город.
Бойцы стойко переносили тяготы блокады. Сократился паек, люди были истощены, ослабели, но бодрости духа никто не терял. Всегда был весел и энергичен боец Синельщиков, даже в самые тяжелые минуты он не проявлял слабости, наоборот, всегда старался объяснить другим:
- Нам сейчас тяжело. Но от этого мы должны ещё лучше нести свою службу, так как во всех трудностях виноваты немцы. А им мы должны мстить, а не ныть и вздыхать!
Воспоминания капитана интендантской службы Коршунова И.Д.
Боевое охранение.
Когда-то на эти места ленинградцы приезжали в выходные дни отдыхать. Здесь место погребения Декабристов и стоит скромный гранитный памятник – куб. Здесь мы встали на защиту родного города, чтобы ни одного сантиметра земли не отдать врагу. Время летело быстро, дорога была каждая минута, враг наседал. Зима пришла сразу с сильными морозами, снежная. Ускоренными темпами создавались оборонительные сооружения, землянки. Бойцы работали без перерыва и днем и ночью. Ночью после работы часто шли в боевое охранение.
Немцы рвались к городу, воздушные тревоги сменялись артобстрелами, но крепчала наша оборона – враг не прошел.
В Ленинграде начался голод, умерших не успевали хоронить, трупы их лежали в саду, на улицах, в противотанковых рвах.
В одну из таких ночей иду проверять боевое охранение. Связной Акимченко доводит меня до ротного НП. Сильный ветер дует в лицо, метет снег. От КП идем к крайней точке глубоким сугробом. Эта точка капитана Викентьева. Сразу вспомнил, как осенью, когда задули Западные ветра, вода резко поднялась в заливе, и затопило окопы, землянки, бойцы затаскивали тяжелые станковые пулеметы и боеприпасы на нары, стоя по пояс в воде. А сейчас все было скованно льдом.
Немцы освещают свою передовую линию ракетами и прожекторами. Они совсем близко, рукой подать. Идем по звонкому льду, правда, для танков он тонковат. Обходим все точки. Бойцы так хорошо замаскированы, что вздрагиваешь, когда внезапно перед тобой вырастает солдат. Тихо окликают часовые. Впереди проволочные заграждения, сделанные нашим подразделением. Дальше минные поля. Нет, фашисты тут не пройдут!
Хозяйские работы.
Зимнее раннее утро. Передо мной задача - не имея ни капли бензина, доставить в часть продовольствие, не имея ни клочка сена – накормить лошадей, не имея дров – организовать стирку белья и подготовить баню. Все это выполняется благодаря самоотверженному труду бойцов и командиров.
Боец Аношин запрягает единственную ходовую пару лошадей. Лошади ужасно худые, мохнатые, костлявые, но сколько нужно труда, чтобы сохранить их! Бойцы Клюев, Силантьев, Федоров и другие ходят по пустырям, разгребают снег, косят жесткую траву, собирают опавшие листья, ломают и рубят ветки. Дрова собирают на берегу залива – вырубают топорами плавни из льда. Воду для стирки носим из залива. Начпрод батальона Ефим Борисович Коган всегда ходит озабоченный и серьезный – чем сегодня кормить бойцов? Но зато сияет, когда удается получить хорошо выпеченный хлеб или приготовить сравнительно приличный обед.
Смотрю на похудевшие лица бойцов, знаю, что некоторые из красноармейцев уже заболели, ослабли, но все равно стойко несут свою боевую вахту. Мощный оборонительный рубеж, созданный нами фашистам не по зубам, Ленинград выстоит!
Воспоминания старшего лейтенанта Рагузина.
Минометчики.
Минометные расчеты круглые сутки стояли в окопах на берегу залива, готовые в каждую минуту открыть огонь по врагу.
Зима была суровой, питание плохое, люди были сильно истощены и мерзли в окопах. Бывшие железнодорожники быстро изучили миномет. Выделялся среди всех расчет Антилова, он метко умел накрывать цель. Наводчик Полуэктов наводил точно на цель миномет за 20-25 секунд. Хорошо овладел специальностью Качканян.
Свободные от дежурства минометчики изготовляли рогатки, проволочные заграждения, ездили за бревнами для рогаток. Истощенные лошади при перевозке бревен валились, бойцы сами впрягались в сани и волокли их. Работали все горячо и дружно, даже больные вставали с нар и помогали разматывать колючую проволоку. Все понимали, что главная цель – не пустить врага в Ленинград.
Воспоминания лейтенанта З.В. Велогурского.
Пулеметчики.
Каждую ночь станковый пулемет «Максим» Николая Штукатурова выдвигался в боевое охранение на лед за 2 км от берега. Пулеметчики в масхалатах сливались со снегом. Стояли большие морозы, сильный ветер гулял по заливу. Для того, чтобы вода в кожухе не замерзла, мы добавляли в пулемет 30 % глицерина. Но иногда этого было не достаточно, приходилось добавлять 50% глицерина и через каждые 1.5 – 2 часа разогревать пулемет стрельбой. Два раза за одну ночь я ходил проверять боевое охранение. Наши пулеметчики несли службу бдительно, готовые в любую минуту открыть огонь, не допустить врага к городу. В плохую видимость – метель, бойцы располагались цепью, на расстоянии 10-15 метров друг от друга.
С рассветом пулемет уходил со льда. Но бойцы в середине зимы так ослабли, что расчет из трех человек, к тому же намерзшийся на открытом льду, не мог справиться с пулеметом. Я высылал с берега на подмогу еще 2-х человек, и только 5 бойцов тащили пулемет. (Станковый пулемет «Максим» на станке Соколова весил 65 кг без патронов и воды в кожухе, каждый магазин с лентой на 250 патронов 10 кг. Прим. ИМЗ).
Воспоминания капитана Пугач. 38 оплждб.
Рота в обороне.
Рота получила участок обороны. Болотистая открытая равнина, кое где поросшая кустарником, грязная речонка Смоленка, позади кладбище, впереди залив. Глухое пустынное место. Справа и слева местность была значительно живее. Нас предупредили, что как раз в таких глухих и пустынных местах возможна высадка вражеского десанта.
Была поздняя осень. Под ногами чавкало болото. Шли дожди. Нужно было строить укрепления, создавать рубеж обороны. Из штаба получили чертежи оборонительных сооружений и принялись за работу. Блиндажи и окопы нельзя было рыть в земле как обычно, их моментально заливало водой. Пришлось делать насыпные позиции. Работали по колено в воде, в грязи, возили землю, делали насыпи, обкладывали их дерном. Бойцы и командиры на объекте ходили промокшие, перемазанные черной болотной грязью. Задача роты состояла в том, чтобы сделать свой рубеж обороны неприступным для врага. Работали с увлеченьем и подъемом. Все знали, что судьба Ленинграда в их руках. Для нас железнодорожников работа была не знакомая. Надо было учиться с ходу. Много ценной инициативы вложили бойцы и командиры в строительство укреплений.
Валялись на берегу залива выброшенные штормами бочки – буйки. Лейтенант Козлянский походил около них, внимательно осмотрел, замерял толщину стенок. А стенки были толщиной 10-15 мм, сталь очень прочная. И принял решение использовать их в системе обороны для пулеметных гнезд. Притащили их на линию обороны, прорезали входное отверстие, отверстие для амбразуры пулемета, вкопали как огневую точку. Все это делалось вручную, с увлечением и энтузиазмом, получились защищенные огневые пулеметные гнезда на славу.
Взводу Викентьева достался особенно тяжелый участок. Место здесь было очень низкое. Однако блиндажи и ходы сообщения были выстроены лучше, чем у других. В ходах сообщения построили даже уборные.
Когда подул Западный ветер, вода из залива хлынула на берег, была темная осенняя ночь. Холодная вода ринулась в блиндажи и ходы сообщений. Объявили тревогу. Вода все время прибывала, к полуночи дошла до пояса. Получили команду выносить вооружение и боеприпасы и занять рубеж обороны на более высоком месте. Все мокрые, замёрзшие бойцы тащили тяжелые пулеметы и ящики с патронами, вытаскивая их из воды. Начали строить вторую линию укреплений на возвышенности. Работали всю ночь и весь день. Оборудовали запасную линию на случай наводнения. Ею пришлось пользоваться два-три раза. Когда вода спадала, занимали первую линию.
Скоро весь берег залива был изрыт ходами сообщения, сооруженными блиндажами, ДОТами и ДЗОТами. Ходить по ним особенно ночью – сущее мучение. Идешь как по лабиринту, сплошные повороты, изгибы – чиркнуть спичкой нельзя. Для того, чтобы не плутать, по главному ходу сообщения, на уровне руки к стенке прибили направляющую рейку. Держась за нее, бойцы в темноте спокойно могли ходить, рейка шла до КП роты.
Зима пришла рано, залив замерз. Нужно было устраивать минные поля и рогатки на льду. Для рогаток требовался лес. Его искали на берегу, на ближайшем заводе, на складах. Бревна таскали на себе, так как от бескормицы лошади падали. Нужно было сделать три тысячи рогаток, сроки поджимали. Бывали дни, когда на каждого бойца приходилось по 15-18 сделанных рогаток.
Работать было тяжело, сказывалось недоедание. Бойцы слабели, но старались не сбавлять темпа работы. Особое усердие показывал молодой боец Федор Ильичев. Он всегда старался быть впереди, не жалел себя, тащил самые тяжелые жерди, самые большие бухты проволоки, никогда не говорил, что устал, хочет есть. Он всегда подсмеивался над солдатами, которые теряли бодрость, которые вели разговоры: «Сколько бы я сейчас съел!». Ильичев похудел, сил оставалось не так много, но работал наравне со всеми. Иногда отдышится, руки трясутся, но дел не бросал.
- Я буду отдыхать, а другой тоже захочет, да и третий не прочь… Надо скорее блокаду прорывать, защищать наш город. С этим все соглашались
Хороший пример показывал командир отделения Николай Старостин. Он всегда был бодрый и веселый, требовал от своих бойцов, даже в трудные минуты собранности и подтянутости. Многие бойцы от недоедания стали вялыми не умывались. Старостин строго следил за такими товарищами, поговорит, ободрит, если нужно устыдит.
- Вот еще гостинец для немцев, - говорил он после установки новой рогатки или противопехотных мин.
Готовые рогатки люди тащили на залив ночью, днем немцы сразу замечали и открывали артиллерийский огонь. В начале зимы лед был еще тонким, трещал, ломался, люди проваливались в ледяную воду. Каждый вечер, с наступлением темноты, на лед выходило боевое охранение. Километров в двух от берега стояли бойцы, в светлые ночи на расстоянии 200-300 метров друг от друга, в темные на расстоянии 10-15 метров. Зима пришла очень холодная, свирепый ветер гулял по заливу, мороз доходил до - 30 градусов. Бойцы мерзли, одежда была неважная. Далеко не у всех были валенки и полушубки. Много было шинелей и ботинок. Перед выходом на лед санитары мазали людей мазью от отморожения, проверяли сухость портянок и качество обмотки вокруг ног. Ни одного случая обморожения в боевом охранении не было. В более чем километре от берега, стояла на мели, вмерзшая в лед разбитая баржа. На ней в каюте устроили пункт обогрева для замерзших бойцов. Здесь жарко топилась печь. Это была настоящая находка для нас, так как идти до берега было далеко, и не все замерзшие и ослабевшие красноармейцы смогли бы дойти до берега. Перед выходом на лед командиры тщательно проверяли вооружение и обмундирование. Шли в масхалатах, соблюдая тишину. На льду никаких ориентиров не было, сильный ветер заметал даже тропу в снегу, шли по компасу, стараясь не сбиться к направления. Служба в боевом охранении считалась очень тяжелая, но за все время не было ни одного серьезного нарушения её.
Помощник командира взвода Виноградов всегда сам водил боевое охранение на лед, расставлял посты, присутствовал при смене группы и секретов. В неожиданное время он всегда приходил, проверяя службу бойцов, на месте ли сигналист – ракетчик, знает ли он сигналы, как чувствуют себя бойцы, нет ли движения у немцев.
Отлично несли службу бойцы – казахи Газис Илешев и Кинжигар Карагузин. Газис приходился родным дядей Кинжигару. Оба они жили дружно, любили работать вместе. Маленькие, неутомимые, бодрые, они были образцовыми бойцами роты. Они легко переносили морозы, преодолевали большие расстояния, были выносливые и терпеливые. «На то и война!» - говорили они. Оба любили ходить в секрет. В снежных сугробах бойцы отрывали себе укрытие и оттуда наблюдали за местностью. Небольшой рост казахов, как раз подходил для окопчиков. В белых халатах, осторожные, терпеливые и внимательные, в пургу, ветер они несли свою службу в секрете. Из окопчиков секрета была протянута проволока до КП охранения, чтобы тихо и сразу объявить тревогу.
На берегу, на чердаке полуразрушенного здания, размещался ротный НП. Отсюда хорошо просматривалась местность. Круглые сутки трое бойцов дежурили на НП. Только заухают немецкие пушки, сейчас же с НП звонят командиру роты. Вот так мы и несли службу по охране рубежей любимого Ленинграда.
Воспоминания капитана Николаева. 1 овждб.
Саперы.
Когда мы стояли в обороне на льду Финского залива, штатного минно-подрывного взвода у нас не было. Почти все подрывники ушли в минометную роту. Остались только пять человек, желающих изучить саперное дело: Шпаков, Мудров, Власов, Рыжков и Иванов.
Пятерка готовилась к предстоящим минно-подрывным работам очень серьёзно. Изучали конструкцию мин, их типы и виды, изготавливали деревянные корпуса для них. Работали с увлечением и старанием. С каждой роты обучили в помощь себе по 10 человек.
Когда залив замерз, нами уже были подготовлены мины, для закрытия переднего края обороны. Ночью вышли их ставить. Была страшная гололедица, бойцы скользили в своих ботинках, падали. Мины маскировали снегом. Немцы заметили движение и открыли огонь из пулеметов и орудий. У нас появились раненые и убитые, но ни один боец не струсил и убежал. Минные поля были установлены. Но необходимо было постоянно следить за ними. Вода поднимавшиеся из полыньи, после артобстрела топила поля, мины вмерзали в лед, приходилось вытаскивать их и устанавливать по новой. Часто после взрывов снарядов мины детонировали, и приходилось устанавливать новые, при этом ночью нужно было не провалиться в образовавшиеся полыньи.
В этой работе отличились бойцы: Рыжков, Шпаков, Мудров, Воронов, А. Иванов. Кроме того подрывники провели серьезную работу по установке противотанковых заграждений в устье Невы. Воины саперы не пожалели сил, чтобы сделать участок обороны неприступным для врагов.
И.П. Глинская 1977 г.
Из архива Историко-Мемориального Зала ЖДВ ноябрь 2021 г. В. Петропавловский.