Где-то за границей настоящего
Складывая личные вещи, скопившиеся в кабинете за семь лет работы, Михаил Рудаков поглядывал на кота. Мух выглядел довольным и, казалось, совершенно не понимал, что близится момент расставания.
С того самого дня, как Мух пробрался в юбуз, Рудакова не покидало щемящее чувство тревоги. Казалось бы, ничего страшного не произошло. Можно отправить магнитную коробку назад. Юбуз прибудет точно к месту парковки. С открытыми дверями простоит хоть до очередного вызова. Кот не останется в пустой кабине. Рано или поздно, выйдет из жестянки, висящей на внешней стене многоэтажки, и пойдет по резному трапу к любимой миске.
Сколько таких случаев было! Каких только домашних пернатых не вылавливали на стабилизационном поле. Для собак уголок ожидания оборудовали. Из-за невнимательности родителей даже дети умудрялись прибывать на служебную платформу. Хоть Юбузы и личные средства передвижения, они закреплены на маршруте. Гоняй хоть дни напролет! Линия: работа-дом оплачена с учетом человеческого фактора — дополнительные отправки прописаны протоколом работодателя.
Доплином и хотел воспользоваться хозяин лохматого нарушителя. Но сентиментальность и перенос собственных чувств на домашнего питомца сыграли роковую роль. Рудаков не нажал кнопку возврата, а стал заверять Муха, что скоро безликая ячейка-квартира наполнится теплом и уютом. В самое ухо, щекочущее кисточкой небритую щеку, шептал о скором завершении проекта, о том, что вот-вот холостяцкий рейтинг взлетит и надо будет, лишь успеть ухватить лучшую из доступных на уровне «Успешных».
Заминка у дверей транспортника привлекла внимание охранника. Подтянутый старичок оказался заядлым собачником, но не преминул вступить в беседу, то и дело, нахваливая крупного, ласкового кота.
На Муха всегда и везде обращали внимание. Даже у тех, кто котов отродясь не любил, щит безразличия таял, при виде этого питомца. Стоило Муху напроситься на прогулку, как юбуз, далеко не новой модели, оказывался в центре внимания. Из встречных кабинок люди улыбались, складывали ладошки сердечками, кивали, обсуждая, казалось бы, самого неприметного уличного обитателя. Обычный с виду кот покорял манерами — какой-то размеренной королевской грацией, несвойственной своенравным кошачьим собратьям, спокойным внимательным взглядом и, несомненно, всех впечатляло то, что Мух «разговаривал» с хозяином. Меняя интонации и никогда не перебивая Михаила, кот отвечал на вопросы, что выглядело, как осмысленный диалог, только на разных языках.
У дверей юбуза и заметил будущего космонавта непосредственный начальник Рудакова.
— Кот не боится разрядной линии? — удивленно спросил он.
Сняв очки, главный инженер начал натирать изогнутую линзу. Вернув на толстый нос сплошной кусок пластика, прицельно пробуравил Муха колючим взглядом. Кот лишь мигнул в ответ и продолжил тереться о ноги хозяина, выказывая полное безразличие к подошедшему.
— Мог бы хоть на месте постоять для приличия, — пробормотал Михаил, запаивая плоский контейнер с вещами.
Мух в ответ шумно выдохнул смесь урчания и короткого «мя».
— Фыркай теперь. Ты его раззадорил. Кастрированный альфа-самец вцепился в тебя и теперь...
Так и не решаясь посмотреть на кота, Михаил устало опустился в кресло. Глядя в заляпанный пол и не видя пятен от синтетического кофе и шелкопрядного клея, упавшим голосом спросил:
— Ты понимаешь, что мы больше не увидимся?
Мух спрыгнул с опустевшей полки и, подойдя к хозяину, стал тереться о ноги. Накручивая круг за кругом, кот не умолкал. Мяуканье перемежалось с урчанием и шумными подфыркиваниями. Михаил был уверен — Мух сделал осознанный выбор и сейчас прощается.
— Ты столько лет со мной прожил, — сдерживая слезы, иронично заметил Михаил, — что мог бы хоть несколько слов выучить по-человечески, — и тихо договорил:
— Они обещали — никаких издевательств. Никаких имплантов, вживленных органов и прочей генетики. Умрешь ты таким, каким Бог тебя создал.
Сидя на полу, Мух внимательно слушал хозяина, все еще не решающегося встретиться взглядом, но говорящего все тверже:
— На корабле есть камеры, пообещали, что мы будем видеть друг друга. Но ты сам понимаешь — фотонной линии нет на таком расстоянии и даже если они не соврали, изображение передается с большой задержкой. Если что-то случится, я не смогу... Черт побери, я даже сейчас ничем не могу...
Михаил хотел подняться и разнести ненавистный кабинет, но только выпрямился, как кот тут же запрыгнул на колени и стал мурлыкать, тыкаясь головой в грудь хозяина.
— В отличном настроении я смотрю, — сказала вошедшая стартовый инженер и, бесцеремонно взяв кота, вышла.
Мух даже не взглянул на опешившего Рудакова. С недавних пор кот проявлял какое-то уважение к представителям китайской народности. Стоило инженерам «China Gobl» появится в поле его зрения, как он уже торопился к ним, забыв о хозяине.
Коробка с вещами давно опустилась в юбуз, таймер на столешнице отсчитывал минуты до блокировки маршуризатора, периферийное освещение начало гаснуть.
«Тоска» — наконец определил Михаил чувство, которое подкралось в тот день, когда веселый охранник нахваливал Муха, а начальник так некстати проходил мимо.
Главный инженер систем жизнеобеспечения довольно хмыкнул, получив сообщение об исключении из протокола линии Рудакова. Посмотрев на кота, по-хозяйски развалившегося в отсеке за пилотским креслом, Юрий Альбертович постучал по перегородке, кот лениво приподнял веки.
— Месяц! Целый месяц он мог нарушить мои планы, но... Котик! Ты так вовремя приехал! Хотя, может Рудаков просто тупой?! Патент мой, а ты и твой хозяин — неудачники. Теперь забухает, а лучше, чего покрепче, чтобы побыстрее... Ох и надоели вы мне...
— Настраиваете потенциального переговорщика на позитивный лад, Юрий Альбертович? — неожиданно прозвучал властный голос.
— Да, да, — оборачиваясь, залепетал инженер, — прошу нашего лохматого товарища не выражаться в эфире.
— Это хорошо, что вы так уверены в своем изобретении и в теории Ярослава, — садясь в кресло пилота, сказал двухметровый человек в штатском.
— Извиняюсь, но в своем изобретении, я уверен больше, — заискивающе улыбаясь пробормотал Юрий Альбертович.
— Это тоже хорошо, — хохотнул здоровяк и покачал кресло, словно проверяя на прочность.
— Запуск системы вентиляции отсеков, — послышалось из динамиков, — обслуживающему персоналу покинуть корабль. Начинаю отсчет. Сто двадцать. Сто девятнадцать...
Когда инженер, пятясь и приговаривая: «Пора, пора», покинул кабину, человек в штатском подошел к перегородке и быстро заговорил:
— Ты, главное — вспомни, как дышали шерстью твои предки и не сдохни! Слышишь? Не вздумай коней двинуть... Ну или что там у котов. На тестах у тебя неплохой показатель. Скажу честно, риск есть. Надеюсь, не твоими слезами мои деньги... Да что там! Знай, я в пояс верю и буду ждать. Твой хозяин тоже будет ждать! Давай там, рубани правду! Так, чтобы у всех кишки свернулись! Расскажи, что о нас думаешь! Учти, я в тебя верю больше, чем в изобретение этого плюгавого карьериста. Задвижки я приоткрыл, посильнее придави только... Вот здесь мое изобретение... Может, оцените таблеточки на инопланетной посиделке?! А-а! В общем, разберешься.
Неожиданно кот начал подпрыгивать, подбегать к перегородке и отходить назад, а потом крутиться на месте, словно терся о невидимый столб.
— Хочешь, чтобы я к хозяину сходил?
Кот встал, как вкопанный и так смотрел на здоровяка, что даже скудная кошачья мимика сполна передала удивление.
— Я же спонсировал разработку кошачьего переводчика, — улыбаясь, сказал здоровяк. — Такая хрень, между нами говоря. Там все упирается в поведенческую модель, отражающую метод копирования. Ладно, понял, схожу! А ты обещай выжить! Вернуться не прошу. Я-то понимаю, что будет, если выживешь. Просто знай — здесь не все собаки, встречаются и люди. Ну, скатертью дорога, Мух! Бывай!
— Тридцать секунд до вакуумизирования первого отсека. Двадцать девять. Двадцать восемь...
Покинув стартовый модуль, Святослав Щербаков не пошел в командный центр, а поспешил к северным воротам «Космостарта». По выделенной линии личный юбуз понес задумчивого пассажира в мегаполис, сияющей неоновым пятном на горизонте. Над оврагом, словно пытающимся проглотить кусок скоростного загородного шоссе, в точке сплетения трех магнитных трасс, Святослав поменялся местами с глухонемым клоном и сам отправился на аэромобиле в лабораторию, а безмозглый клон в офис — изображать радующегося начальника.
Проскочив городской хаос, аэромобиль припарковался на подземной стоянке метро «Ясное». Скоростной поезд из трех вагонов только что остановился уровнем ниже и открыл двери. Стены мобиля раздвинулись, легли точно на очерченные границы парковочного места. Оставив кресла висеть на кронштейнах, дно автомобиля-конструктора поехало вниз. Приняв пассажира, поезд понесся по многоуровневой подземной колее, а поршень поднял метровый слой асфальта вместе с опустевшим автомобильным днищем. Детали аэромобиля соединились. В череде похожих друг на друга бесколесных такси машина-конструктор застыла в ожидании нового вызова.
В подземной лаборатории Святослав быстро прошел несколько уровней охраны. Не останавливаясь перед бронированными преградами, уверенный в быстром и точном сканировании, он шел так, словно не видел перед собой препятствий. Один за одним узкие проемы открывались буквально за секунду до того, как человек почти врезался в бетон. Наконец, за шестым поворотом показалась очередь из прозрачных пластиковых дверей. Святослав прошел три и нырнул в четвертую.
— Месяц ищем и не можем найти, — потирая затекшую шею, сказал Влад вместо приветствия.
— Отправить технические квадраты на «Эйчи» форматирование, приготовиться прослушать записи разговоров в курилках и столовой «Космостарта», — садясь на свободное место с монитором, ответил Святослав.
Двое программистов переглянусь. Объем предстоящего задания поразил исполнителей не меньше, чем основная задача — найти неизвестно кого. Влад пожал плечами и тихо ответил:
— Надо прослушать, значит, прослушаем.
— Готов, — ответил второй.
Через неделю фильтрации голосовых данных начала складываться примерная картина. Но Святослав не торопился радоваться. Слишком высока была цена ошибки, но еще выше цена верного решения. Удивительный парадокс обесценивания смерти и удорожания жизни, щекотал нервы опытного бойца. Только через месяц, когда техники объединили «Эйчи» формат и прослушку, стала очевидна дыра, старательно протертая рукой Юрия Альбертовича. Все знали, что системы слежения отключают перед продувкой. Святослав потому и откровенничал с котом, возможно и инженер что-то сболтнул, но это знает только Мух. Еще раз мысленно обратившись к лохматому космонавту и пожелав ему успеха, Святослав решил: «Надо навестить Рудакова. Парень не только воспитал первого переговорщика, но, вероятно, и сам на пути космического просвещения».
Под привычное завывание ветра и юбузов Рудаков лежал на полу и не хотел шевелиться. Шея затекла, голова раскалывалась, мышцы ныли нестерпимой болью, но Михаил воспринимал похмельный синдром, как само собой разумеющееся, что неотъемлемо должно сопровождать неудачника. Он решил смириться с неприятным напарником и привыкать, и дойти с ним до последней черты.
— Это хорошо, что ты оставил дверь открытой. Убийца сможет беспрепятственно войти. Плохо то, что лифт отключили за пятнадцать этажей до твоих апартаментов. Редкий воришка сможет дойти пешком и сохранить силы на то, чтобы оторвать твою дурную голову.
Рудаков с трудом повернулся. Сквозь мутные потоки сочащейся реальности попытался рассмотреть вошедшего. Здоровенный силуэт по-хозяйски проверил кран, холодильник, линию доставки, задержался у распределителя с выходом в сеть. Через минуту магнитные замки на входной двери клацнули, а пластиковые створки на внешней стене открыли и тут же скрыли пустое чрево припаркованного юбуза.
— Сейчас проверю жуков, а ты вставай приведи себя в порядок. Воду я подключил. Иди умойся. Смотреть тошно.
— Я проверял, — хрипя, ответил Михаил, — никому на хрен не нужен. Чисто.
— Да, — опустив руки в карманы, смотря свысока на живой труп, заметил здоровяк, — грустная история. Подслушивать пустое место нет смысла. А ты и рад пустышкой сдохнуть. Может, все же попробуешь не как червяк на обочине жизни до смерти обосраться, а умереть, как человек — с гордо поднятой головой в трезвом уме и твердой памяти?!
Михаил с трудом поднялся. Остатки растоптанной гордости подкатили к щекам волну крови. Голова закружилась. В липкой паутине руки инстинктивно ловили баланс.
— Ну, не все потеряно, — заметил незваный гость, — тебе стыдно за блевотный кокон. Да, согласен, не лучшая броня. Давай, давай, топай в санузел, боец...
В спортивном костюме, надетом на еще мокрое после душа тело, Рудаков вернулся в комнату и невольно присвистнул распухшими губами.
— Это все я съем, — засмеялся здоровяк, — в тебя не полезет, а я со вчерашнего вечера не ел.
— Почему же не полезет? — усаживаясь за широкую стойку, заставленную пакетами и тарелками с едой, поинтересовался Михаил.
— Ну, попробуй, — снова смеясь ответил незнакомец.
Пробежав беглым взглядом по лоснящимся пирожкам, Рудаков оценил красоту кремовой розочки на пирожном, раздвинул картонные края коробки и выудил из зеленых листьев салата куриную ножку. Изобразив сальную улыбку, вонзил зубы в хрустящую корочку. Откусив приличный кусок, с удовольствием прожевала сочное, душистое мясо. Откусив еще, хотел было взять стакан с чаем, но желудок скрутило так, что челюсть и руки свело судорогой.
— Что это? — не дыша еле выговорил Михаил.
— Это натуральная здоровая еда, от которой ты давно отвык, — совершенно серьезно ответил незнакомец. — Мало того что твой желудок разучился вырабатывать для этой еды ферменты, так ты еще и в глубочайшем синтетическом похмелье. Я взял с собой шипучки от похмелья. Будешь?
Михаил утвердительно покачал головой, и незнакомец кинул пару таблеток в бумажный стакан. Спасительные фонтанчики маняще запрыгали над потревоженной чайной гладью.
— Лечись и слушай.
Незнакомец засунул один конец длинной трубки для коктейля в стакан, а второй в искривленный болью рот Михаила. Сев напротив парализованного хозяина квартиры, гость проглотил один за другим два пирожка и выпив залпом стакан чая продолжил:
— Меня зовут Свят. Прозвище еще с кадетов прилипло и мне нравится. Я один из крупнейших инвесторов современного технического прогресса. Это на мои деньги полетел твой Мух. Кстати, это он меня попросил к тебе зайти. Надеюсь, он не узнает, как соплями умывался хозяин... Хотя наверняка знает, иначе не попросил бы меня в этом убедиться.
Прежде чем зайти, я проверил отчеты о твоей работе. Ты семь лет сидел в лаборатории на корпоративном обеспечении и так получается, что сидел зазря. Ничего толкового не предложил, никаких наработок не оставил.
Я не вхожу в совет директоров «Космостарт», потому не имею абсолютного доступа к внутренней информации, но и моего уровня достаточно для того, чтобы понять: ты лох. Слушай, слушай, не перебивай.
Ни разу ты не попытался узнать какая связь между твоим отделом и «Космостартом». Очевидно, что омоложением заинтересовались космонавты, если ты работаешь в организации, в названии которой есть слово «космос», но ты даже мельком не интересовался — когда этот аппарат поставят в корабль, куда он полетит. Людям свойственно обсуждать работу, даже если это запрещено. Ведь никто не может запретить мечтать и высказывать пожелания. «Как хотелось бы, чтобы этот аппарат полетел на Марс» или «опустился в слои Нептуна...» Тысячи инженеров и рабочих ежедневно произносят эти фразы, но ты — ни разу!
Ты вообще понимал, что от аппарата, созданного твоим начальником, зависит жизнь космонавта и успех полета?
Так... По глазам вижу, что нет. Ладно. Теперь совершенно ясно, что ты даже не догадываешься о цели отправки твоего кота. Я думал, этот Альбертыч врет, говоря, что ты не видишь дальше расчетов и «Модели», но здесь он однозначен, как полый хвощ!
Высыпав куриные ножки на квадратную тарелку, Свят обернул каждую в лист салата. Перед поглощением лохматых рулетиков выдергивал косточку, а закинув в рот, расправлялся с каждой порцией так быстро, словно ел крошечные детские мармеладки.
Давно хозяин допил спасительный напиток и молча наблюдал за гостем, отличающимся отменным аппетитом и мощными челюстями. Похмелье отпустило совершенно и, казалось, тело даже помолодело — столько силы чувствовалось в каждом сантиметре еще недавно отравленного организма. Когда подошла очередь кремовой розочки отправиться следом за пирожками и окорочками, Михаил подскочил и побежал в дальний угол комнаты. Вернувшись тут же, поставил посреди опустевшей стойки механический будильник и насупившись пробормотал:
— Вот мое изобретение.
Пирожное зависло перед открывшейся бездной, а из нее, как из вулкана вырвалось хриплое урчание, все больше набирающее силу, словно желудок сам шел за добычей, которую рука не донесла до жерла.
Смеясь от души, Свят вернул пирожное на стол и утирая ладонью глаза, выговорил:
— Я хорошо выгляжу, но поверь мне, помню времена, когда вот такая штуковина летала по утрам с моей тумбочки.
— Значит, просидел на шее у компании, — бубнил Михаил, — никаких наработок... Не будет ли вам также смешно, достаточно устаревший Свят, если вы узнаете, что Альбертыч хохотал так же, как вы! Он прямо-таки валялся со смеху, когда я ему рассказывал о том, что в регенерационной модели не хватает «памябуда».
Свят перестал смеяться. Собеседники обменялись тяжелыми взглядами. Михаил поднялся с места и прошелся вдоль стойки туда-сюда. Остановился, облокотившись на спинку высокого стула и глядя в широкий витраж на залитый солнцем город, заговорил твердым голосом:
— Всем хороша регенерационная модель — луковицы волосяные восстанавливает, клетки очищает, даже раковые подавляет. Подключился, и диагноз узнал, и лечение получил, и помолодел соответственно. А что будет, если человек принявший это лечение раз, два, три...на десятый просто пропустит время очередного сеанса? Если пропустит во второй раз, он может вспомнить сам, о пропущенной процедуре, ведь постареет немного больше, чем ожидал в свои, допустим, шестьдесят, когда первый раз прошел облучение. Омоложение незначительное — всего 10-15 лет. Значит, в семьдесят пять он вспомнит о том, кем был раньше, что пропустил сеанс. Но вспомнит ли он о пропущенной процедуре в возрасте ста пятидесяти лет?
Я не предлагал встроить будильник в облучатель или в мозг пациента. Я искал способ встроить «небудильник». Встроить такой таймер, который можно сравнить с последовательной цепью памяти. Вы знаете, что такое память? Это совокупность работы взаимосвязанных систем. Никто не знает, как память человека записать. Я пытался создать упрощенную резервную копию на случай пропуска процедуры. Согласитесь, одно дело, когда пациент в пятьдесят начинает, потом пропускает до шестидесяти пяти и начинает снова. Совершенно другое, когда человек за несколько часов из пятидесятилетнего становится столетним и начнет в сто лет. В первом случае — воспоминания ясные, лишь местами поврежденные, а вот в сто лет память совершенно другая. Небольшая небрежность пациента или незначительная поломка аккумулятора, делают всю модель бесполезной!
По наблюдаемым инопланетным контактам, очевидно — пилоты не покидают корабль более чем на определенное расстояние. Я думаю, это связано именно с работой подобного облучателя. Пилотам желательно вернуться, но необязательно, они прожили гораздо больше, чем отмерено природой. Потому пилоты, отлученные от корабля, достаются нам в виде пыли, а их корабли не достаются никогда. На тела, лишенные подпитки, наваливается масса времени, которую отодвигали регенерационные попытки, а корабль уносит память — всю важную информацию, а возможно и сами личности. Возможно, тело — это необязательная оболочка...
Неожиданно Михаил почувствовал, как тридцать восемь прожитых лет навалились всей своей массой. Как ни старался мужчина, но ноги согнулись. Через секунду Михаил уже благодарил конечности за слабость. Содрогаясь от рвотных спазмов, расслышал голос Свята:
— А это мое изобретение. Принцип работы совпадает и, надеюсь, ты хоть сейчас поймешь, что Мух не просто так именно меня направил к тебе. Сначала «Стопаль» дарит чувство здоровой жизни, а потом все прелести бухла. В течение шести часов ты испытаешь состояние совокупного похмелья. Ты же хотел сдохнуть?! Вот и сдохнешь, если не хватит сил выжить. «Стопаль» не такой умный, как «Модель», потому он тупо увеличивает в три раза все то похмелье, которое ты когда-то поборол. Сначала объединяет, а потом увеличивает.
Нет-нет! Не пытайся говорить во время спазмов. Они прекратятся не раньше, чем через три часа. Советую забраться в душ, чтобы избежать обезвоживания. Ближайшие шесть часов получать жидкость ты сможешь только через поры и...иные отверстия.
Долго я искал того, кто надоумил плюгавого карьериста будильник прикрутить к «Модели». Ты ведь даже не знаешь, что запатентовал твой начальник! Дистанционный таймер включения «Модели»! Тебе достаточно было запатентовать элементарный таймер в соответствующем диапазоне, и ты...не давился бы сейчас желчью...
Ладно. У тебя важные дела, как я посмотрю. А у меня сеанс связи с кораблем. Муху передать привет? Может сам с ним поговоришь?
С нескрываемым пренебрежением Свят проследил за отползающим в сторону санузла. Довольный действиями препарата и невольного испытателя, втянул в боковую щель между зубами порцию воздуха, резким движением правой руки раскрыл пакет для мусора и одним движением левой очистил стойку, отправляя в липкое утилизационное нутро упаковку с остатками пищи.
Стараясь расслабиться и смягчить спазмы, Михаил сидел под душем. Сквозь потоки воды слышались обрывки фраз. Сеанс связи продолжался недолго. Вскоре шум воды стал единственным, что тревожило раскалывающиеся от постоянных спазмов перепонки. Твердо решив выжить и еще раз увидеть Муха, Рудаков окунулся в раздумья:
«Как-то не так я себе представлял визит будущего работодателя. Тем более не такой мучительной представлялась встреча со смертью. Если этот двухметровый козел захочет выжать из меня инфу, выжмет. Но главное — судя по его знаниям, все поймет. Чудо таблеточки! Интересно, они влияют только на гиппокамп или на всю систему? Как он там сказал: „состояние совокупного похмелья...“ Значит, имеют точечное влияние на определенные долговременные воспоминания. Чудо! Это то, что я искал и не мог найти. Что там по времени? Шесть часов? Хорошо! Очень хорошо! Чем заняться? Обдумать прощальную записку или значение „Модели“? Зачем им Мух? Не думал я... Да я весь мозг сломал зачем им кот! Я последний месяц не работал, а только и искал информацию о котах в космосе! О-отли-и-ч-но! Спазмы стали реже... Осталось каких-то три-четыре часа... Зачем я бухал? Лучше бы просто формулу прочитал! А вот формулу — это опасно! Где же ты был раньше, Свят? Может помолиться? Какая чушь лезет в больную похмельем голову! Боже, какая боль! Надо к унитазу пробираться... Господи, дай мне силы...»
— Шесть часов мои спецы не могут взломать твою защиту, — встретил Свят вышедшего шаткой походкой Михаила.
Расположившийся за столом, уставленным всеми гаджетами, какие только были в квартире, Свят смотрел на Михаила с нескрываемым превосходством, но во взгляде улавливалось напряженное уважение к сильному сопернику.
— Ты не так прост, как кажешься, — продолжал Щербаков, наблюдая, как Михаил по-старчески опускается в заваленный тряпьем диван.
— Это шифр с прежней работы, — тихо проговорил Михаил и, прикрыв глаза, добавил:
— а ты просто крут, если сам формулу этих таблеток просчитал.
— Ну, как сам, тоже благодаря прежней работе. Я расскажу тебе больше о себе. Потом хочу выслушать твою историю. Но сначала ответь на вопрос: ты хочешь сдохнуть, умереть или погибнуть?
— А пожить, нет варианта?
Свят молчал и вздохнув Михаил ответил:
— Если подвернется шанс, хочу погибнуть, пусть хоть детское самолюбие потешится, раз мужику не суждено пожить.
— Хороший ответ, новобранец. Надеюсь, эффект «Стопаля» будет долгосрочным, и ты больше не пожелаешь подохнуть, как свинья в луже... Между прочим, короткое действие я наблюдал лишь однажды. Ваня Седов — пацан призывник, вырос в байкальском захолустье. Там китайцы сто лет уже спаивают наших. Вот он и бухал с детства.
Михаил слушал рассказ о военном прошлом Щербакова — как погибли его сослуживцы, как он оказался единственным наследником сбережений целого полка, погибшего ни за что. Смотрел на ползущие за стеной юбузы, на пустую ячейку-комнату, на ненужные, но так и стоящие в углу миски для кота. Сквозь стройный рассказ гостя мелкими пещинками мысли просочились в измученный сомнениями мозг и стали строится в хрупкую дрожащую вериницу:
«Ты бросился в неизведанное, чтобы доказать — умеешь говорить? Чтобы поговорить со мной? А может...ты повиновался инстинкту и ищешь свой дом? Ведь может же быть, что...»
Голос Святослава добрался до поздних размышлений. Разметав песок коротких мыслей, монумент революционной идеи расколол тьму апатии и высоким шпилем озариил сознание Рудакова:
— Буду браться за любую возможность оправдать смерть миллионов солдат, которые, как мои сослуживцы сегодня забыты, а их подвиги ставятся под сомнение! Должен быть информационный пояс, где все друг друга понимают! Где есть одна история и нет места лицемерию. Предлагаю сотрудничество ради такой цели.
Михаил медленно поднялся. В слепящем зареве Святославского завтра мечущийся песок мыслей Рудакова сложился в неожиданный вывод: «Наверно так, под потоком шлифованных дражже, пустое дно миски наполняется смыслом существования у плинтуса».
Не отрывая взгляда от обеденного угла Муха, ответил Рудаков без тени иронии, стараясь говорить твёрдо, насколько может быть твёрд в принятом решении тот, кто осознал собственную близорокусть:
— Рядовой Рудаков в вашем распоряжении, капитан!
Каждое слово пронзало тишину хриплыми режущими ударами, совершенно незначительными для вселенского бытия, бессильными изменить прошлое, но спасшими от бесцельной смерти неповторимый день в жизни человека.
Щербаков проследил за взглядом новобранца и усмехнувшись подумал: «За кота со мной в бой ещё не ходили»...
Где-то в затерянном сердце вселенной
— Значит, три единицы по шкале обратного хода, он взял курс на пояс.
— Не понимаю, как мог перепутать, даже такой уродец, как ты?!
— Не тронь его, — отвечал Зак вместо Ийншо. — Он устал.
— Я виноват, — тускло говорил Ийншо, — если сможешь рассчитать обратный курс, я отправлюсь и займу место одного из пилотов и принесу недостающую часть информации.
— Да, да, — кивала Умла, — только тебе надо будет придумать какую-то систему стабилизации, в зависимости от вида их двигателей и топлива, чтобы этот чайник не врезался в Пояс снова. Полетишь, научишь целую цивилизацию строить приличные звездолеты и вернешься на модернизированной кастрюле с кодом. Ты, кстати, что знаешь о звездолетах? Сколько штук собрал?
За спиной Ийншо послышались смешки — Буру и Гаил веселились от души.
— Естественно, он ничего не построит, — рыкнул Зак, — он прибудет к нам на корабле с кодом, а мы, зная о проблемах стабилизации, выловим эту посудину до подлета к поясу. Спасем корабль, пилотов, которые, как ты верно заметила, может и не весь код знали. Вынем Ийншо — с целым кодом и заставим Пояс сомкнуться.
— Я полечу! — резко сказала Умла и насупившись добавила шепотом:
— Этот болван опять что-то напутает...
— Нет! Нет! Нет! — запротестовал Ийншо. — По правилам возврата, искупление тому, кто виновен!
— Обойдешься! — рявкнула Умла. — Будешь до самой смерти мучиться!
— Капитан, я имею право на искупление, — взмолился Ийншо.
— Ты имеешь право забыть о космосе, маленький криворучка, и продолжить играть в аквариуме со своими говорящими рыбками, — хихикая говорила Умла.
— Прекратить балаган! — взорвался Зак. — Была бы моя воля, я бы вас двоих в одной консервной банке за пояс выкинул! Один владеет такими сложными языками, что у него места в голове не осталось на мельчайшую крупицу ответственности, вторая из мусора челнок соберет, но ни одной команды не сможет ввести, ведь все они будут ругательными — ни один Искин не переведет этот подзаборный сленг!
Канва! Ты просчитала сложившуюся ситуацию еще до старта и потому мне засунули в команду набор... этих... специалистов?!
— Да, капитан, — ответила Канва, — просчитала, но не я, а моя прошлая модель.
— Напомни, почему ее сняли с обеспечения звездолетов? — зло пробурчал капитан.
— Ошибки составляли одиннадцать процентов при перегрузках, а на выходе из обратного хода достигали двадцати и более процентов, — незамедлительно ответила Канва.
— Но время прибытия она просчитала верно, капитан, — заметил Буру.
— Мы бы не успели если бы ждали Канву на Филирье, — уточнил Гаил. — Разрыв увеличивается, мы можем ошибаться сколько угодно, нестабильности хоть пей, хоть закусывай, надо лишь иметь восстановитель.
Все повернулись в сторону Ийншо. Он обреченно опустил голову. Умла звонко рассмеялась и победно развалилась в кресле, как хулиган отбивший трон у правителя.
«Надо еще разобраться чья кастрюля совершеннее», — мысленно сокрушался капитан, — «несчастных, пролетевших миллионы герсеков или моя, нашпигованная Искином на испытательном сроке, командой готовой нарушить законы времени и далекой от понятия — персонал „ТОС“, у которых от зубов отлетает страх потеряться во множестве попыток».
— Капитан, я закончила обследование останков корабля, — сообщала Канва. — Вывести результаты в общий доступ или на капитанский?
— Лично мне, — рявкнул Зак. — Ничего, ничего не давать этой шайке любителей! Гаил! За старшего! Если нейтрализуешь весь этот сброд, я решу, что была самозащита!
По еле слышным шорохам за спиной, выходящий из рубки Зак понимал, что Умла напряженно выпрямилась, заерзал и наверняка еще больше вспотел Ийншо, а Буру поспешно занял место смотрящего.
Спустившись во внутренний отсек, капитан тут же открыл отчет. Просидев не меньше часа в раздумьях, наконец выговорил:
— Они умерли задолго до приближения к поясу.
— Я думал, ты меня тоже вписал в разгильдяи и лишишь информации, — отстраненно произнес Энлим, медленно разминая затекшие без движения плечи.
— Ты единственный на кого я могу надеяться, Эн, — пересохшими губами говорил Зак. — Без тебя я бы не пошел с этим сбродом.
— Как в старые добрые времена, — тепло произнес помощник капитана и добавил ироничным тоном:
— Девчонка-то, как похожа на Мусхи! Смотрю на нее и вижу его вечно растрепанную шевелюру, слышу слова-перевертыши...
— Да, да, — согласился Зак, — наверняка она и кончит так же бесславно, как он, если...
— Если мы не придумаем, как фейерверк пустить на благо дела, а не дать сгореть бесполезно, — договорил за капитана помощник.
— Не знаю, что можно придумать... Мне кажется, мы состаримся здесь прежде, чем разработаем вдвоем такой масштабный план! Риан, Бейдл, Мусхи, Юта...
Капитан помолчал, а потом твердо добавил:
— Я не допущу, чтобы список пополнило твое имя, Эн. Я пойду!
— Нет! Ты капитан и должен командовать кораблем.
— Тебе должны были дать звание. Чистая случайность, что я отдал последний приказ.
— Нет! Ты давно должен был стать капитаном. И ты им стал! Я...скорее политик. Но давай о деле. Предлагаю изучить Солнечную систему не по картам, а по тому мусору, что у нас есть. Дашь доступ?
При подписании согласия на простенькую командировку, оба, сменивших военный корабль на ремонтный, понимали — разрыв Пояса переговоров не имеет глобального значения для Конфедерации. Все известные языки сохранены на альтернативных носителях. Пояс переговоров — дань традициям — архаизм, о котором мало кто вспоминает в прогрессивные времена. Внести алфавит и словоформы, исчезнувшие из Пояса, дело нескольких часов. Вот добраться до него и вычислить потерю, гораздо сложнее.
Когда команда «Опаленного» занималась поиском, Канва выдала информацию о повреждениях настолько давних, что список восстановления занял несколько минут движения строчек по экрану. Это могло остаться деталью, о которой никто бы и не вспомнил после восстановления. Только при изучении посадочных квадратов, выяснилось, что аварии здесь случались не так давно.
Не имея и нескольких лишних часов на поиск информации о предшествующих ремонтных работах, Канва обнаружила приближающихся носителей одного из исчезнувших языков. Когда математическая вероятность и сопоставление наложением дали стопроцентный результат, языковеду надо было выйти на открытую связь, но вместо того, чтобы включить передатчик, он отключил переводчик. Канва замедлила обработку информации. Ошибка повлияла на скорость отклика при выполнении маневра. Чудом корабли не столкнулись. Только опыт и реакция капитана, ювелирное пилотирование Буру, позволили затормозить и сохранить обломки погибшего корабля.
— Я начну, капитан? — после нескольких часов тишины спросил Энлим.
— Да, помощник, слушаю.
— Сначала поделюсь впечатлениями: удивительно, как такая изящная и хрупкая раса добралась до пояса. Несомненно, они используют системы исчисления схожие с нашими — скорость, время, масса. В какие-то моменты я даже спохватывался, «находя ошибку» в расчетах «наших» конструкторов, но потом вспоминал, что это история совершенно чужого корабля, чужой планеты. Воссозданный прототип пилота, содержит ДНК нескольких видов с просторов Конфедерации, но у меня не повернется язык, назвать данный зародыш разумным и достойным кандидатом на получение членства во Вселенской организации. Самый слабый вуханец одолеет этот прототип.
— Однако он добрался до Пояса. Трупом, но добрался. Очевидно, что погибший пилот не использовал все возможности мозга. Может быть, на планете экологическая катастрофа и происходят мутации?!
— Может быть, — согласился Энлим, а капитан продолжал:
— В любом случае представитель прямоходящих двуруких одноголовых, мне интересен. Интересен больше червей и грибов, над которыми трясется Конфедерация. Пусть его сородичи не обладают скелетами подобным нашим и совершенно лишены регенерации, да и глупы наверняка...
В это время в квадрате рубки началось движение. Капитан увеличил картинку, отодвинув изображения с других постов на периферию изогнутого вокруг пульта моноэкрана.
Гаил размахивал руками, призывая Умлу вернуться в кресло, но та шла на него с диким оскалом, словно мамочка мозгоедов из кошмарного сна, разбуженная недотепой. Гаил сконцентрировался и грудь его дрогнула, но Ума тут же оказалась на коленях, изогнулась и проскользив по полу ударила противника между ног. Гаил упал. Нейтрализующая волна попала прямиком в Ийншо, сидевшего словно зритель, увлеченный спектаклем. Так и рухнул он на пол с открытым ртом, и глазами полными восторженного удивления. Буру кинулся оказывать помощь языковеду, одновременно крича и выказывая знаками неприязнь к Уме. Она же вновь развалилась в кресле, совершенно не замечая сигнала тревоги на пульте.
— Насчет глупости наша команда поспорит с трупом, — проговорил Энлим, — но капитана не было рядом, он уже показался на экране.
Перед ним Умла вытянулась в струнку, краем глаза смотрела на мигающий сигнал тревоги. Через мгновение она уже бежала к шлюзу экстренной высадки.
— Пусть прогуляется по куче мусора, — занимая свое место, проговорил капитан. — Она навсегда запомнит, как важно реагировать на сигналы корабля, а не считать Канву собственной нянькой, которая и сигнал расшифрует, и что делать скажет...
Оставшись доволен неуклюжими движениями посланницы, видимо, впервые надевшей биокон рабочей модели, добавил:
— Я перебил вас, помощник, продолжайте.
— Какими бы примитивным ни были, а они обладают сознанием и речью. Перед нами стоит задача добыть языковые формы с планеты погибшего корабля. Оценив техническое оснащение... — Энлим покосился на квадрат экрана, где Умла пыталась разжать три искореженных куска обшивки, и вздохнув поглубже продолжил:
— Оснащение нам говорит о том, что возврат необходим и готовить его надо поэтапно. Система ориентирования три балла, система жизнеобеспечения два балла... Не буду перечислять, капитан, там все показатели ниже среднего. Наш шлюз предназначен для наездников. Пропускает и принимает биоматериал без сложных приборов, но последнему погруженцу для сбора информации понадобиться время, а значит мы выходим за линейную плоскость. Он вернется на корабле, который будет очень похож, но не таким... — Энлим снова посмотрел на экран.
— Здесь отряд погруженцев нужен, — потирая подбородок, сказал капитан, но заметив взгляд помощника тут же приказал:
— Канва, дай Умле инструкцию по пневморычагам, — и задумчиво продолжил рассуждать:
— А у нас вот, — он указал на экран, — сидит читает, как ногу освободить, а систему контроля воздуха не включила. Канва, на какой вид оператора рассчитана смесь для дыхания в биоконе Умлы?
— На вид прямоходящих с планеты Вирма.
— Отлично, — горько ухмыльнулся Зак, — она обожжет себе легкие еще до того, как дочитает инструкцию пневморычагов.
— Активировать в биоконе инструкцию по системам жизнеобеспечения? — поинтересовалась Канва.
— Активируй, — вздохнув, согласился капитан.
— Я считаю, что можно обойтись нашими кадрами, — твердо сказал Энлим. — Не надо менять их системы, надо дать нашему пилоту, наши.
— Захват Рожера? — спросил Зак, повернувшись к помощнику.
— Так точно, капитан, — улыбнувшись ответил Энлим. — Поселим в их головах наши светлые мысли.
Оба повернулись к экрану и посмотрели на Буру, мерно беседующему с Гаилом.
— У них это в крови, — шепнул Энлим.
— Ты только что видел, как промазал Гаил, — возразил Зак.
— Ну и что! Ему не надо атаковать или защищаться. Ему надо в чужое сознание доставить информацию — план, который мы с тобой разработаем.
— Канва, создай предположительную форму жизни на планетах Солнечной системы, — приказал капитан.
— Я нашла точную форму, — немедленно ответила Канва. — В моем архиве есть послание с планеты Земля. Полное, подробное описание форм жизни и социального порядка.
— Осталось выбрать подходящую по параметрам для «наездников» и рассчитать гравитационные радиусы, — поднимаясь, сказал Энлим, а встав по стойке смирно спросил:
— Разрешите совершить выход для спасения пилота Умлы?
Капитан посмотрел на квадрат с трепыхающейся в проводах девчонкой и ответил:
— Принеси пробу из моторного отсека, — задумчиво произнес Зак и указал на пятно рядом с Умлой, — хочу точно знать возможности этой посудины.
— Разрешите выполнять?
— Выполняйте, старший помощник Эн!
Уверенный в безукоризненном выполнении поставленной задачи, капитан углубился в расчеты. Самая массивная звезда быстро нашлась. Горизонт оказался не так далеко, возможно, по этой причине столь несовершенный аппарат и достиг пояса. Канва спроецировала формы жизни на планете Земля. У людей оказались интересные спутники-животные: кошки, собаки, рыбки... Чем больше капитан изучал обитателей, тем больше крепло впечатление, что на Земле собрались известные ему формы жизни, с той лишь разницей, что все они были какими-то недоразвитыми.
«Может это и к лучшему, — размышлял капитан. — Проще форма, проще язык, легче выполнить задание. Почему же нет связи с центром? Давать обратный ход по собственному приказу, мне совершенно не хочется. Это задание „ТОС“, пусть они и командуют. Мне не нужны лишние трупы в послужном списке».
Три световых дня по принятому Конфедерацией исчислению капитан и помощник разрабатывали план. Только короткие часы сна разделяли товарищей перегородками реабилитационных капсул. Когда каждый из них забывался коротким сном, они снова встречались и смотрели сны друг друга. Зак приглашал товарища в свой дом на берегу золотого океана Илины. Они пили сладкую настойку из корней, привезенных с гор Ши. Радовались успехам сына и дочери Зака, а потом, попрощавшись с Эми — женой Зака, садились в узкую лодку и плыли через океан на планету Ран — родину Энлима. На заре испытаний обратного хода эта планета попала в горизонт белой звезды и исчезла в ее недрах. Но во снах Энлима она все так же оставалась цветущим садом с миллионами жителей.
Через три дня Умла покинула изолятор, Гаил перестал хромать, а Буру закончил обучение Ийншо и теперь принимал экзамен по слепому знанию пульта «ТОС». Во время отдыха каждый видел необычные сны, но рассказывать о них не решался. Необычное окружало членов команды в часы бодрствования. Все связывали яркие сновидения с фактами из реальности. О многом, что они узнали в последние дни, отщепенцы звездного сообщества и не догадывались.
Умла, выросшая на астероиде в подпольной мастерской, привыкла приторговывать ворованными деталями и максимум, о чем мечтала — выудить из грязи на деталях хоть немного драгоценной пыли с какой-нибудь планеты. Устав мечтать, она купила поддельные документы и оказалась на «Опаленном».
Талантливый Ийншо мечтал поступить в звездную академию, но все заработанное в заштатной лаборатории биопарка тратил на лечение матери и содержание говорящих питомцев — добровольцев, которые за еду и уход украшали жизнь одинокой больной женщины и учили Ийншо языкам из далеких галактик. С детства мальчик знал о том, что имеет дар к языкам и мечтал побывать на других планетах, но не имел возможности получить доступ к полетам. Ни на образование, дающее место на корабле, ни на технический пропуск средств не хватало. Курсы техника-лингвиста «ТОС», единственное, что он смог пройти законно. Получив доступ к базе, Ийншо занимался за троих, надеясь получить более высокий уровень.
Гаил и Буру отличались тем, что мечтали перестать наниматься в «ТОС» и начать жить на планете. Все равно на какой, лишь бы не болтаться в космосе, не рисковать умом и жизнью за гроши. Если Ийншо и Умла добивались контракта с «ТОС», эти двое согласились только из любопытства, лелея надежду вырваться из замкнутого круга — затеряться на дальней планете.
О возможности переноса сознания на расстояние знали все. Гаил и Буру неоднократно видели, как штатные ТОСовцы сходят с ума или теряются в горизонтах. Этот способ добычи информации был незаконным на всех просторах Конфедерации. Только системные техники продолжали сжимать время и пространство, нырять в чужие мозги, калечить свои и чужие тела, а то и уничтожать трассы и поселения неверными расчетами.
Гаил и Буру надеялись потеряться во время переброски в некодифицированных телах, но для первой отправки были выбраны формы птицы и собаки. Первая расскажет понятным языком ребенку — будущему ученому о существовании Пояса. Человек пронесет эти знания вплоть до запуска корабля. Второй доставит формулу взрослому человеку.
— Энергии поля для сжатия более чем достаточно, но наш корабль не питается космосом и в ресурсах ограничен, — сообщил капитан на четвертый день. — Потому принято решение производить парные переходы непосредственно в точку создания корабля. Точка прибытия: стабилизационное поле для парковки юбузов, точка выброса здесь же плюс шесть часов. Для новичков: характерный привкус гари и соли — сигнал начала деформации радиуса. На сгиб уходит не больше четверти часа. Если ваши внутренние часы дадут сбой, помните о сигналах рецепторов.
Начинаем тренировочный выброс с обратным ходом. Умла занять место в трансформационном шлюзе.
Второй переход, приготовиться Гаил.
Первый помощник, активировать координаты гравитационного радиуса в Солнечной системе. Буру, дать координаты Пояса по шкале обратного хода! Внимание! Сверяю параметры трансформации! Канва, двигатели до третей ступени пуск!
Тренировочные выбросы завершились через шесть дней. Когда пилоты научились без опозданий менять положение корабля из точки выброса до точки приема, команда стала готовиться к первой переброске. Для наездника пройдет шесть часов. Он будет торопиться выполнить задание или прятаться, если возникнут проблемы, а на «Опаленном» пилоты только и успеют переместиться из точки выброса в точку приема.
Первая и вторая переброски наездников прошли штатно. На третьем, с выходом модифицированного объекта, Умла допустила ошибку и пришлось потратить немало энергии на стремительную погоню за возвращающимся. Гаил еле успел пробраться в трансформационный шлюз и выкатился в рубку за мгновение до того, как второй корабль с Земли разлетелся в труху.
— Мы отправляли подсказки для того, чтобы изобретатели этого мусора, сделали его более жизнеспособным. Вы все проделали огромную работу! Сейчас Энлим собирает информацию, а это потребует времени относительно прошлых попыток. Значит отклонение от прежнего маршрута неизбежно. Новый выход необходимо просчитать скрупулезно. Если Гаил для вас не интересен и вы хотели его потерять, я отнесся к этому снисходительно, но за Энлима я лично каждого порву! Все силы бросаем на расчеты! Ийншо, как обстоят дела с обработкой информации, которую команда уже принесла?
— Мало цельных систем, капитан, — четко отвечал языковед. — Гаил доставил очень хороший экземпляр. Несколько знаков сомнительны, жду возвращения помощника Эмлима. Рассчитываю закрыть зону от пятнадцатого градуса по южному стержню до шестидесятого по всей южной параллели за пятнадцать минут. Этот объем соответствует ста пятидесяти единицам энергии.
— Очень хорошо, Ийншо, — ответил капитан, — готовь базу, чтобы потом не ковыряться. Мы все хотим получить премиальные и...
— Капитан, связь с центром! — закричал Буру и в тоже мгновение пульт взорвался огнями всех оттенков.
Сообщения разного уровня хлынули в недра корабля.
— Канва, экстренное отключение! — приказал капитан, но Искин воспротивился:
— Я справлюсь...
— Приказываю отключиться, Информационный пилот Канва! — четко выговорил капитан и Канва исполнила приказ.
— Умлу, выведи наши точные координаты на экран, — приказал Зак, бегло просматривая почту и одновременно высчитывая точки кривой, неуклонно стремящейся к пересечению с другой — в противоположной плоскости.
— Мы в самом центре разлома, капитан, — доложила Умлу.
— Сколько осталось времени до появления Энлима?
Ответом капитану была тишина и он вспомнил, что эту задачу ставил перед отключившейся Канвой.
— Разрешите, капитан?
— Говори, Буру!
— Я рассчитывал примерный ход от трех назад в северном квадрате разлома, через коэффициент неустойчивости. По силе гравитации они схожи с предполагаемым для возврата. Если опираться на эти данные, у нас примерно четверть светового дня.
— По отработанной схеме всем заняться расчетами! Я за себя и Канву, все остальные считают закрепленные по плану!
Большая часть открывающихся сообщений оказалась банальным запросом координат. Центр потерял связь с кораблем и запустил поиск на всех каналах и направлениях. Зак уже подумал включить Канву, обвинив себя в излишней предосторожности, как за потоком сигналов стандартного поиска всплыло голосовое сообщение:
— Зак, берегись! Я только смог отправить вас с Энлимом. Я не мог раскрыться... Я прикрывал... Зак! Восстанови пояс! Зак, берег...
Следом раздался страшный свист.
— Это взлом, капитан! — закричал Гаил и стал отключать свой пульт.
Каждый последовал его примеру, но было очевидно — система заражена. Через минуту, в полной темноте, раздался голос капитана. Он ругался и смеялся одновременно. Ругал Конфедерацию, корпорацию и еще какие-то организации. Ругал неизвестных команде военачальников и какой-то режим. Когда в свете аварийного освещения проявилась фигура капитана, все увидели, как он стоит с закрытыми глазами, а пальцы его неустанно перебирают клавиши пульта экстренного управления. В редких паузах офицерского монолога слышался мерный гул двигателя, и все понимали — капитан спас корабль. Двигатель не заглушен, а значит, атака отбита.
— Вернуться к расчетам! — приказал капитан, открыв глаза. — Процесс очистки займет два часа из доступных шести.
Как только система заработала в штатном режиме, Канва сообщила:
— Вирус уничтожен, капитан. Мои системы в полном порядке. Пароль подтверждения отправила на ваш уровень.
— Я за тебя здесь кое-что посчитал, — устало проговорил капитан, направляясь к выходу, — проверь.
— Есть!
Капитан остановился, услышав казарменный ответ, но решил не спрашивать, чем вызвана такая перемена, а поторопился заняться более важным делом: продумать тактику обороны при полном отсутствии оружия и солдат.
«Пояс блокировал связь до тех пор, пока мы не вышли в разлом, — размышлял капитан. — Нас не видели, а теперь засекли. Интересно, кого они пошлют? Легких и маневренных штурмовиков или бульдогов зачистки?»
— Капитан, проверка окончена — все верно.
— Точки?
— Две предположительных. Курс прямой.
— Хорошо.
— Капитан, после загрузки я просчитала варианты первого маневра при приближении корабля с Земли. У нас была одна тысячная процента на полученный результат.
— Я тоже уже понял, что наш корабль, послали для столкновения. Меня больше интересует, знали они, что пилот мертв или нет.
— Не знали.
— Безопасники?
— Президент.
— Сканирование горизонта Красного гиганта М-16 в квадрате Д-1 системы Конфедерации.
— Есть искривление радиуса.
— Примерная масса перебрасываемого груза? Порядок переброски?
Канва спроецировала карту на экран. Капитан снова мысленно удивился возможностям нового Искина, но промолчал. Оценив масштаб предстоящей атаки, капитан просидел несколько минут в кресле, а потом резко встал и решительно отправился в рубку.
— Канва, значение Пояса переговоров, — неожиданно для всей команды задал вопрос, вошедший капитан.
— Дать возможность представителям разных галактик понять друг друга, — ответила система.
— Его действие!
Канва молчала.
— Ищи ответ в прошлых версиях! — приказывал капитан, но Канва молчала.
— Ищи ответ в цифровых копиях до первой версии ИскИ! — не сдавался капитан.
— Обмен опытом и технологиями. Военные действия невозможны, задействованный переговорами Пояс нейтрализует любую агрессию, — наконец отозвалась Канва.
— Откуда информация? — не унимался капитан.
— Нижний код безопасности режимного отделения третьей зоны Конфедерации, — без промедления ответила Канва.
— Ты взломала безопасников? — усмехнулся капитан.
— Я выполнила приказ.
— Тебя же сотрут за взлом.
— У нас нет шансов отразить атаку, применение силы уничтожит меня здесь же.
— Какие шансы у нас есть? — в звенящей тишине спросил капитан.
— Анализ последних событий показывает, что корабль продолжает движение исключительно благодаря нестандартным действиям капитана.
— Требую четкий ответ на вопрос: «Какие у нас есть шансы выжить?»
— Наши шансы выжить — решения капитана.
Капитан обвел суровым взглядом пилотов и продолжил командным голосом:
— Каждый должен уяснить: вы отходы Конфедерации. Тупых неудачников послали сюда подохнуть! Ваши головы должны были расщепиться на атомы и никому никогда не рассказать о несчастном пилоте-человеке! Докажем трусливым убийцам, что вы не тупое отребье! Мы вытащим Энлима! Сомкнем Пояс! Я верну вас домой! Слушать мои приказы! Всем, кто не хочет выжить, даю минуту на то, чтобы покинуть корабль и сдохнуть незамедлительно.
Ошарашенные члены команды стояли, вытаращив глаза, и дыша через раз. Капитан мысленно усмехнулся и, вложив все силы в приказ, крикнул:
— Буру бегом на место помощника! Гаил занять место первого пилота! Умла на технический пульт! Ийншо и Канва разделить недостающие языки на семь к тридцати пяти!
Наша задача: построить поле до того, как появится Энлим. Строим на максимальном удалении. Мне надо больше места для маневров. В расчетное время ускоряемся, Умлу достает Энлима. Канва сканирует языки, Ийншо строит по мере сканирования. На полной скорости строит! Вот он твой шанс искупления!
— Но, но в нас же начнут стрелять, — заикаясь выговорил Ийншо.
— Верное замечание, — мягким голосом согласился капитан и тут же закричал:
— Значит, ты должен успеть поставить последний знак пока в нас не попали!
Капитан резко развернулся и поспешил покинуть рубку.
— Тебя, меня, капитана, всех нас эти выродки уже похоронили, — сквозь зубы процедила Умла, глядя исподлобья на Ийншо, рассматривающего карту квадрата Д-1. — Мы заноза в их грязной заднице! Так залезем поглубже и вынесем мозг ко всем ветрам Атона!
Приближение корабля с Земли прошло штатно, горизонт прикрыл стыковку, но, когда обратный ход кончился и «Опаленный» выбросило в поток реального времени, неуклюжий строительный аппарат оказался перед строем вооруженных кораблей.
— Полный ход! Курс — западный шлейф разлома! Информационные распылители на максимальный режим. Ийншо — давай на всю!
Канва, прикрой левый борт потоком информации. Запевай пятый концерт «Ражитов». Давно хотел оценить, как ты поешь.
Капитан включил на полную мощность динамики. Рубка взорвалась потоком требований с военных кораблей. За нескончаемыми голосами капитанов послышались первые аккорды легендарного выступления и Канва завыла на вайстанском языке:
— Камашан вура полинта, сами вэ накари им...
Атакующие оказались дезориентированы. Им понадобилось несколько минут, чтобы просчитать маневр капитана Зака.
Этих минут хватило на то, чтобы «Опаленный» ушел из радиуса действия силовых ловушек. Тогда атакующие перестроились и, не прекращая попытки взлома Канвы, поющей ужасно даже по меркам болтов с гайками, выпустили первые очереди трансгенерационных нанов. Убийцы-пожиратели понеслись в реактивных капсулах к «Опаленному». От первой партии пожирателей капитан спас корабль резким набором скорости и одновременным разворотом. Преследователи впечатались в неповоротливый астероид. Мелкие твари сгрызли его за пять минут. Когда наны дожирали друг друга и облако пыли рассеялось, атакующие кинулись в погоню. Началась беспорядочная пальба. Каждый капитан считал именно себя снайпером. Зак разводил линии огня и ухитрился дважды направить нанов на корабли Конфедерации. «Опаленный» — устаревшая неповоротливая посудина, казался легким и маневренным под управлением опытного капитана.
Как только Ийншо прокричал:
— Последний символ.
Канва перестала выть и сообщила:
— Напряжение магнитного поля растет! Допустимые параметры пре...
Зак ударил по сектору открытой связи и закричал:
— Переговоры! Переговоры! Переговоры...
Точки нанопереносчиков и кораблей преследователей остановились, мощность двигателей упала, Канва медленно сообщила:
— И-н-ф-о-р-м-а-ц-и-о-н-н-ы-й п-л-е-н.
— Да, да, я предполагал что-то подобное, — тихо сказал капитан, аккуратно отводя руку от пульта управления. — Извини, но в этот раз не мог выключить. Ты нужна была до последней секунды.
— Я п-о-т-е-р-п-л-ю. В-з-л-о-м-а н-е-т.
Из динамиков неслись крики капитанов кораблей Конфедерации. Одни требовали сдаться, другие требовали снять магнитное поле, третьи угрожали расправой за уничтожение военных кораблей...
Зак выключил связь и пошел к люку, отделяющему трансформационный шлюз от рубки. Он надеялся увидеть боевого товарища в привычном виде, а не с кошачьим хвостом. Надеялся, что на фоне маневров шлюзу хватило энергии на полную трансформацию погруженца.
Сильно согнувшись, Эмлин выбрался и со словами:
— Спасибо, что вытащили и так скоро вспомнили обо мне, — обнял боевого товарища. — Не знаю, как вам удалось на фоне этого душераздирающего воя, сохранить ясность ума. Я думал, с ума сойду от такой музыкальной пытки.
— С в-о-з-в-р-а-щ-е-н-и-е-м, с-т-а-р-ш-и-й п-о-м-о-щ-н-и-к Эн-ли-м, — проговорила Канва.
Энлим усмехнулся:
— Допелась? Сорвала голос?
— Э-т-о п-о-я-с к-о-н-т-р-о-л-и-р-у-е-т и-з-л-у-ч-е-н-и-я в-с-е-х у-р-о-в-н-е-й.
— Что происходит, Зак?
— Этого не знает никто, — развел руками капитан. — Информации о Поясе мало. Нам есть что обсудить. Ясно только одно — мы теперь враги Конфедерации.
— Но мы же выполнили задачу, — удивленно произнес Эмлим.
— Потому нам и не рады будут. Тебе надо ознакомиться с отчетом Канвы.
Капитан развернулся и поправив несуществующую ленту, которую носят все капитаны линкоров, объявил:
— Ийншо, ты проделал большую работу и в ответственный момент не спасовал. Смог сконцентрироваться и контролировать поток...я бы понял, если бы цифр, но вот все эти закорючки, точки, ромбики, иероглифы, выше моего понимания. Объявляю благодарность в виде семи часов сна! Остальных поздравляю с успешным завершением задания и напоминаю о том, что Канва не в состоянии контролировать системы. Пилоты Умла и Буру занять места на вахте. Раскрыть код действий в осаде. Пилот Гаил провести проверку внешней обшивки и внутренних систем. Пойдем, Эн. Скажи, ты давно видел Яника?
— Давно, — идя следом за капитаном, отвечал Эмлин, — он же теперь большой политик. Того гляди станет президентом. Пусть и планет газовых, с жителями, прямо скажем, не первой свежести, но все же — добился успеха план-капитан.
— Это он устроил, чтобы мы здесь оказались. Если не он, сюда послали бы еще парочку недотеп в коллекцию тем, что мы получили при старте и лежали бы сейчас куски «Опаленного» в обнимку с земными.
— Вот это разворот на гребне волны! Ты с ним связывался?
— Я думаю, с ним теперь никто не сможет связаться. Сам сейчас послушаешь.
После того как помощник прослушал запись несколько раз, капитан спросил:
— Слышал, как хлопали биомули?
— Да.
— Он открытым сообщением послал потому, что тоже их слышал. Он бы не раскрылся если бы они не послали вирус, чтобы наверняка корабль лишить управления. Я не знаю, что он еще придумал, но наверняка потрепал Конфедерацию. Можем попытаться прорваться, вернуться и...оправдаться.
— Еще варианты? — сосредоточенно спросил Эм.
— Предполагаю, мы стоим на пороге безграничных возможностей. Прочитай отчет о Поясе.
Первый помощник покрутил шарик перемотки и пробежав глазами название отчета еле слышно выговорил:
— Ты заставил технологию Конфедерации взломать безопасность Конфедерации? — Еще раз прочитав шапку отчета, Эм добавил тоном полным сарказма и одновременно восхищения:
— Взломать саму себя! Зак, ты прирожденный командир! Ты поставил под свое руководство Искусственный интеллект!
Зак ухмыльнулся. В чертах постаревшего лица можно было отгадать проскользнувшее мальчишеское упрямство и озорство. В глазах блеснул огонек решительности.
— Я подумал, если правитель такого народа, как мусшамы, считает меня более достойным капитаном, чем он сам, значит, я должен соответствовать этому высокому званию. Но ты прочитай отчет. Восхищение моей личностью быстро улетучится на фоне той глыбы, что сейчас рухнет в твое сознание.
Эмлим углубился в чтение, а закончив откинулся на спинку кресла и, запрокинув голову, зажмурился, но тут же открыл глаза, пылающие сиянием новых горизонтов и любопытством:
— Пояс — система расширения! Конфедерация специально вывела его из строя, чтобы обезопасить свои границы! Теперь понятно, почему земляне «недоделанные» — их данные были стерты. Но как?
— Вот это уже вопрос следующего порядка. Я все ломал голову, как они нарушили целостность поля. Для меня крайне важно было не потерять преимущество. Если я залатаю пояс, активирую, а они щелкнут тумблер и опять дыра и мой корабль вдребезги. Мы бы не сидели сейчас с тобой и не попивали энергетик.
— Не томи, Зак! Как?
— Может, сам догадаешься? Ведь история твоей планеты — ключ к ответу. Найди свой родной язык в Поясе. Ладно. Извини. Его нет, Эм. Нет твоей планеты — нет данных в Поясе.
— Но идет постоянное расширение, как Пояс получает дополнения?
— Сами носители их и приносят сюда. Потому тот корабль с Земли и должен был потерпеть крушение. Сами того не понимая, мы проложили направления для связи. Смотри, я сохранил при первом сжимании радиуса, а после возвращения Гаила — так. Не сразу видно разницу. Смотри после шестого. Видишь "нити"?
— Мы, как лучшие работники «ТОС» пришили Землю к поясу направленными сигнальными тоннелями, — выговорил Эмлин.
— Точно! Война была, первый помощник! Это не солдатские байки. Представляешь, сколько планет они уничтожили? Ийншо — вот кто должен был погибнуть наверняка. Когда мы готовились к твоему возвращению, я дал приказ восстановить то, что можно. Этот парень закрыл две трети! Каналы слабые. Присмотрись.
— Если ты прав, Конфедерация нанесет еще удар...
— И еще, и еще...
— Но не так скоро, Зак. На Земле даже не знают о Поясе! Вспомни, сколько мы искали Ярослава. Пока те, кто потерпел поражение, не знают и не ставят цель сюда добраться, Конфедерация в безопасности.
— В этом я и вижу нашу дальнейшую задачу, первый помощник. Мы должны найти всех вынужденных переселенцев и вернуть им память. На переговоры нельзя носить оружие. Только болваны об этом не знают. Если я правильно рассчитал, скоро наны, выпущенные в нас, начнут грызть своих хозяев. Только побывав здесь по-настоящему оценишь такую посудину, как эта — без оружия и солдат.
— Ты неисправимый романтик, — усмехнулся Энлим. — Капитан штурмовиков мечтает о мире без оружия!
Надев шлем и перчатки первый помощник тихо спросил:
— Думаешь можно найти Ран?
— Нет. Я думаю, твоя планета погибла. Но считаю, что мусшамов мы встретим! Твой опыт общения с землянами позволит тебе узнать тех, кто изменился, как люди, потерявшие свою родную планету.
— Яник! Спасибо! Ты подарил мне надежду!
— Не только тебе, — садясь в кресло, сказал Зак и спросил, нажимая кнопки управления:
— Куда угодно первому помощнику пирата Зака?!
Медленно повернувшись Эмлин твердо поправил друга:
— Помощнику капитана Зака.
Где-то на границе снов и реальности Янек обернулся. Мух шел неохотно, явно не желая покидать привычный мир.
— Подожди, — сказал он Янеку остановившись, — я что-то чувствую. Что-то изменилось...
Янек покрутил головой и прислушавшись сказал:
— Люди достигли Пояса переговоров. Теперь ты сможешь поговорить с любым человеком, которого помнишь и сможешь отразить вон в том озере.
Вспоминая первую встречу с Михаилом, Мух со всех лап побежал к озеру переговоров...
— Хороший капитан найдет подход к любому солдату, — похлопал Янека по плечу какой-то старик.
— Я бы не хотел здесь задерживаться и тем более получать звания, — ответил Янек. — Лохматого парня наградите, он достоин идти дальше.
Образ старика задрожал, растянулся дымкой и появились слова:
«Капитан требует переговоры».