Гость этот был не типичным гостем в такой праздник. Его бы не посадили за стол перед колбасной нарезкой или оливье, и чай бы не предложили. Яся первым делом предложила ему электрошок в шею и перепутала и без того путаные мысли незваного гостя.
– Алло, милиция! Алло... у меня в квартире неадекватный... пьяный или... Да без штанов он! В смысле без всего ниже пояса... Я его нейтрализовала... Да, записывайте...
Квартира распадалась на мутные пятна, которые тут же начинали танцевать вокруг неё: он увидел высокую, тонкую девушку в рифлёном свитере и с волосами на голове, цвета полной Луны на ясном ночном небе. Он так давно не видел Луну. Случайно заметил, по дороге в релакс-ванны. Её яркий свет, волшебное сияние и...
– И отуда у тя щокер? – бормотал гость во сне.
– У меня и наручники есть! – ответила Яся и, не разбираясь, приковала его к батарее на кухне.
Одет он был странно: словно раздутый горный комбинезон рассекли пополам и ничего для ног не предложили. Яся накрыла его стыд грязным пледом и стала ждать. Время шло, а милиция не появлялась. Незваный гость иногда взрывался бормотанием, нёс какую-то околесицу. Его бесформенная мордашка удивлялась, куда пропала вся «консу*****» и почему пол-Москвы снесли без его разрешения?
– ... новый год целебривал за хородом. А вы там не бували, фигли? Заемательный цой! Приватные румки, кулесная музыка, биллионы жарких нано-ботов трескают по твоей коже и делают за-ем-ца! Вы тока сорянте мя. Я-то не юзкаю ничё эдакого, ну... харамнутого, а в этот раз завишилось! Запрокинулся всем, что гивнули. «Игрик-пи» там был, «Эпсилон-тау»… «Тэ-сорок-семь»! Никода не запрокинивайтесь им, никода! Зато чуття каки были, кода я взумился в рэзэрвуа, ака в криофлюиды... А потом... Ты вахнулась... – гость протянул мизинец, указывающий точно на Ясю.
– Он не пьяный, он сумасшедший, – подытожила она. – Или косит под шизика? Прометей хренов... Где эта милиция, когда она так нужна?!
Когда часы пробили десять, она засуетилась. На другом конце столицы её ждали подруги и, возможно, будущий кавалер. В конце концов, настоящее празднество по редчайшему случаю: первая цифра в году прибавит единицу и не будет меняться ещё тысячу лет. Яся разрывалась между отрывной, уникальной вечеринкой и перспективой встретить новый год в качестве надсмотрщика для душевнобольного. Она решила досидеть до победного в надежде на скорый приход «родных, честных, исправно выполняющих свой долг, проклятых, ленивых, дебилоидных служителей порядка». Каждый новый эпитет здесь – закономерное развитие мысли у Ярославы Сергеевны.
Она действительно была высокой и худощавой, и у неё действительно были волосы на голове, как заметил гость. А ещё в её глазах всегда пребывала грусть, даже когда злость переполняла её. Вот и в этот вечер она казалась понурой, при всём её желании разделять веселье праздника. Ей обещали «лучший новый год в твоей жизни» и её успокаивало, что именно сегодня станет чем-то... другим.
– Это лучший новый год в моей жизни? – спросила она себя, глядя на безжизненное лицо шизика, пускающего слюни на плед.
Когда часы пробили одиннадцать, она уже не злилась. Пустив небольшую слезу и выпив пару бокалов откупоренного «Советского», Яся пробудила гостя парой ударов по щеке и в шутку спросила, какой нынче год. В ответ она получила:
– Это ластецкий год, – сказал он уверенно, словно по приказу. – Финал третьего тыщелетия и... всего мэнства...
«Это лучший новый год в моей жизни», с нервным смешком подумала Яся.
***
Кухонный стол познакомился с ещё одной бутылкой шампанского. Распитие продолжалось, Яся сидела напротив шизика и смотрела ему в глаза. Шизик смотрел в глаза Яси, и так бы могла смениться ни одна полная луна, но гость из будущего моргнул и заливисто рассмеялся.
– Что? – обиженно спросила Яся.
– Ты нереальна, – ответил он, закашляв от смеха. – Мя ферштили о побочках «Тэ-сорок-семь». «Двадцатый век», ферштишь? Ну не факап?
– Так, я ничего не поняла из того, что ты сказал, кроме того, что «я нереальна». В будущем все так разговаривают?
– А я тя понимаю... Я ж эта... – гость посмотрел в потолок и стал говорить с паузами, вспоминая каждое слово. – Я ж вас изучал всех... Вы все сдохли уже!.. Но я вас помню. И язык – тоже. Совпадение ли, что я представил именно это? В ластецкие-то часы жизни...
– Понимания больше не стало, – ответила Яся и запила это очередным бокалом. – А имена в будущем есть? Как тебя..?
– Какая скука! – перебил шизик и ноюще пропел: – Де файные галюны? Чё-ж ты така бу-э—э-э-... – внезапно он подскочил, оголив ноги и... прочее, и торжественно продекларировал: – Добьёмся мы освобожденья своею собственной рукой!
Яся вскрикнула и выставила ладонь, чтобы закрыть для себя неприличные места. Шизик задёргал рукой, словно хотел взять наручники измором или на худой конец – оторвать себе кисть. Девушка испуганно встала и пригрозила ему шокером. Гость, не добившись ничего, устало посмотрел на Ясю и, подумав немного, щедро плюнул ей в лицо, а после чего – рухнул на пол и ударился головой об батарею.
– Что, – сказала Яся, вытираясь праздничной салфеткой, – думал, я растаю, как злая ведьма?.. А болит, небось, как в реале? – она тихо засмеялась и присела обратно.
Гость поморщился от удара, натянул на себя плед, брезгливо взглянул на наручники и спросил:
– А это отуда?
– Откуда? Подарок... – Яся так же взглянула на шокер, покрутив его в руке. – Одного козла...
– Как звать?
– Ну уж нет, эту тему я поднимать не буду! – сказала она и немного всплакнула. Гость захихикал с закрытым ртом, чем рассердил Ясю. – Ну что ещё?!
– Ты не знаешь, потому что и я не знаю! – ответил шизик, говоря всё так же медленно. – Ты снишься ме.
– Это я те снюсь?! Тоже мне, Шива нашёлся! Не велика шапка Творца видимого и невидимого? Ох... – она обхватила голову и стала массировать себе виски. – И зачем ты тут появился?
– «Тэ-сорок-семь. Грань реалити размювается, ака сон перед вэйкапингом», так мне зафершитили. Я сам диву даюсь, зачем я тут... а не другой планете... Каки-ж факнуты ластецкие часы жизни!.. Тьфу!
– Захлопнись! – закричала Яся. – Слушать этого не могу! Что случилось с вашим языком? Почему вы звучите, как тупорылые школьники?!.. Господи, да ты даже не из будущего. Какого хрена я тебе... ох... – она резко встала и убежала из кухни. Гость услышал некрасивые звуки и смыв унитаза, и вскоре Яся вернулась. – Хреново шампанское... Ох...
– Я способен на такое? – недоверчиво спросил гость у потолка.
– На что, емаё? – спросила Яся, продолжая массировать висок.
– Взять, и во сне сотворить думающего, осознающего себя человека? Типа тя... Ты думаешь, что у тя было прошлое? Жизнь, история? Ты веришь в это... – гость выдержал таинственную паузу, а затем заржал во весь голос. – Звиняй! Я... я знаю, кто ты! Ты – моя совесть, да? Моё наказание? Отпусти мя. Что ме сделать, чтобы ты отпустила мя? Я хочу амэйзнуться в последние мгновенья Миллениума!
Яся прекратила массаж, сильно зажмурилась и покинула кухню, чтобы тихо поплакаться в спальне. Фигурные стрелки на часах показывали полдвенадцатого и вместе с тем говорили, что последний год второго тысячелетия нелепо катится в небытие. «Это лучший новый год», повторила она себе. «Или последний». Зажав в руке шокер, она вернулась на кухню и сказала:
– Так, как звать тя?
– Максим я, – брезгливо ответил он.
– Имечко-то старомодное?
– А кому бы понравилось?
– Ну, кто я, чтобы судить?.. Что ж, Максим, я тя отпущу, честно! Но ты уж постарайся удивить меня своим будущим! Давай, вспоминай нашу тысячелетнюю историю. Или придумывай, мне всё равно.
***
Яся сделала причёску и переоделась. Зелёное платье из гипюра преобразило её, но Максиму что старый рифлёный свитер, что вечернее платье – ноль эмоций. Он больше восхищался её волосами.
– Я видел таки на старых фото... – говорил он. – Таки уже никто не растит. Ты ака куча дерьма, из которого вылазит полная Луна.
– Хм, у меня пока два вопроса, – Яся проигнорировала этот странный комплимент. – Первый: где твои... трусы? И второй: у вас что там, конец света?
– Релакс-ванны, хм... предполагают голый низ и... хм, такой верх, – он пощупал комбинезон. – А Миллениум... это не просто конец света... Это... Ух, кулесное празднество избавления и прощения!
– Ладно, – Яся поморщилась. – А что случится? Солнце взорвётся? Или чёрная дыра вас всех засосёт?
– Так, первое: чёрные дыры – это миф! Второе: физически это... конец всего! Никакой материи, никакого этэра. Всё будет дэструто! Весь юнивёрс!
– Да что такого случится?! – Яся загорелась от интриги.
– М-м-м... не знаю. Какое-то релаксоциум... эм-м... затухание! Стринг-лайнинг, мизер флуктуаций... ещё чё-то там... Наши сцеентисты всё подсчитали, и конец произойдёт де-то между девяносто девятым и трёхтысячным...
– Тебе не страшно?
– А должно?
– Не знаю... Мне бы не было, – она разлила остатки второй бутылки по двум бокалам. – Иногда хочется просто сдохнуть. А если и другие сдохнут тоже – даже не обидно! – она почти залпом выпила бокал, встала и предложила второй Максиму. – Это пойло пили во втором тысячелетии.
Максим попробовал и противно зажмурился.
– Шам... панское? – сказал он. – Спиртное? Никода не думал, что чекну этот... забытый веками продукт! Как я додумался до такого? Может, ты и вправду реальна? А я и вправду оказался в прошлом? – Максим задержал взгляд на бокале, как будто рассматривая на нём своё отражение, такое реалистичное, такое правдоподобное, такое... разлетающееся вдребезги от одного лёгкого взмаха руки.
– Какого хера ты делаешь?! – разозлилась Яся. – Это мамин подарок!
– Даже не обидно, – подмигнул Максим. – Стекляшка крашнулась, как крашится сейчас мой мозг. Ты знаешь, каково это юзаться в капсуле с приходом, пока в Мидле всё синее? Синие неоны. Синие фейерверки. Всё светится, всё блайндит. Там счяс та-а-акой карнавал!.. А я лежу в капсуле с приходом и вижу тя... Вот и думай, должно ме быть страшно?
Яся уже не злилась. Она села на пол рядом с Максимом, шмыгнула носом и сказала:
– Да, я знаю, каково это. Я сейчас в такой капсуле, сволочной ты мудила. А где-то там без меня устраивают карнавал. Но знаешь что? Мне пофиг. Без-раз-ли-чно! А ни трохы, бляха, не еб...! Такое понимаешь?
– Да, я понимаю каждое твоё слово. Потому что ты – это я... – сонно проговорил Максим, а Яся только закатила глаза и обессиленно легла прямо на полу, сложив ноги. Максим долго смотрел в одну точку, но вдруг продолжил: – И мне правда наплевать, что происходит с этим миром. Я всю свою жизнь врал себе, что я... живу. Но это была просто череда... страшных снов. Я – младший чекательный сотрудник исторического бюро. Чекаю бумаги на содержание сомнительных и неверных идей. Со студенческих лет. Мне шестьдесят семь уже...
– Врёшь! – донеслось с пола.
– Нет. После смещения оси год стал короче... Так вот я ощущал себя как-то не так. Я видел историю. Я видел жизни прошлого. Вы не такие, как мы. Вы не так говорите, вы утончённее. Вы не так выглядите, вы природнее. Вы... вас больше нет. Но и нас скоро не станет. И никого больше не будет... Чему я радуюсь? А чему радуются люди в Мидле? Они веселятся, потому что они рады, что это было. А я – потому что это, наконец, закончится. Какие же разные причины. Выходит, я просто всю жизнь был несчастлив, пока другие... жили. Я баг, дефект, мутация. Я... идиот, – Максим помрачнел, и комната погрузилась в тишину.
– А кто я тогда? – Яся прервала её. – Я официантка в маленьком кафе. Я еле-еле съехала от родителей. Я... беременна от того козла... – она снова заплакала, но теперь сильнее, всхлипывая и вздыхая. – А теперь я, оказывается, плод твоего воображения?.. Вот было бы здорово!
Максим посмотрел на неё, сосредотачивая свой мутный взгляд, затем посмотрел на свою руку, что не была заключена в наручник. Он ощущал тепло пальцев, поглаживая ими ладонь. Он взял в неё осколок бокала и намеренно вжал его, вновь ощутив знакомое, реальное чувство. Затем он вытащил стекло и потянулся вбок, захватив кисть Ярославы.
– Что ты делаешь? – спросила она, почувствовав липкое прикосновение.
– Ты холоднее, – ответил он и задумался. – Ты же никуда не исчезнешь?
– Ага, тебе всё-таки страшно? – с ухмылкой сказала Яся и, шмыгнув носом, вернулась в сидячее положение.
– Нет-нет! Просто хотел удостовериться, что ты всё ещё заноза в моей заднице! – посмеялся Максим, и Яся тоже посмеялась. – Но ты же веришь, что твоё тепло реально, как и я верю в своё? Как это?
– Ох... – Яся тактично убрала руку Максима в сторону и встала, чтобы найти аптечку. – Мы же существуем, пока мыслим? Верно? Хочется нам этого или нет... Вот, – она достала перекись и вату и вручила Максиму, – если истечешь виртуальной кровью, скопытишься в реальности. Это так работает?
Они обменялись нервными смешками.
Кажется, – добавила она, – президент уже речь толкает. Давай хоть разбавим эту депрессивную ночь очередным оптимизмом...
Максим безразлично кивнул. Яся принесла из соседней комнаты миниатюрный ЭЛТ-телевизор и поставила его на стол.
– Как у меня дома, – сказал Максим.
– У тебя? – удивилась Яся, включая «Берёзку».
– Да, коллекционировал, было время. Я живу в Лоуе, в историческом квартале. Это самое дно мира, но мне было ближе всего, – сказал он это медленно, растягивая каждое слово.
– Лоуе, Мидл... – переключая каналы, перечислила Яся. – Это районы Москвы будущего?
– Москвы давно нет. Есть Город. Он распластан на сотни километров. Потрясающее зрелище, если смотреть со стороны и желательно на большой высоте. Три яруса. Верхний – залитый дьявольски красным; мерцающий купол огибает высочайшие здания Города, центры Корпорации, их шпили уходят выше облаков. Я там работаю. Средний – синий водоворот, центр праздника и веселья. И шума... А ещё Внутренний, он же белый. Местным не нравятся, когда его называют «Лоуе», но я считаю, что обижаться не на что. Это правда Лоуе...
Яся задержала взгляд на Максиме и смотрела с каким-то трепетом, будто представляла, как летит на реактивном кабриолете выше облаков, смачно плюя на исполинскую сверкающую конструкцию, которая вот-вот должна рассыпаться в прах, словно куча никогда не связанных и никому никогда не обязанных частичек бездушной материи. Она совсем забыла о проблемах, о грусти и печали. Её унесло в другое время, в последние секунды существования мира.
– Ты показать что-то хотела, – напомнил Максим.
– Да-да! – Яся опомнилась. – Вот, – и переключила на главный канал. С экранов на них смотрел седой нездорово выглядящий глава страны.
– Я видел его в базе данных, – заявил Максим. – Имени не помню. В истории остался, как человек, подаривший крылатую фразу. Как же там? Была популярной какое-то время в двадцать втором веке после войны клонов... Точно!
И он произнёс её почти синхронно с голосом президента. Чуть опережая его. Яся вновь посмотрела на Максима. Теперь это был взгляд изумлённый, впечатлительный, и читалось в нём одно слово: «Неужели?!».
Забили куранты. Ярослава не нашла, что сказать. Она просто смотрела Максиму в глаза, а он – смотрел в её. И так бы могла смениться не одна полная Луна, но в дверь позвонили. Яся догадалась, что это милиция. Она сжала губы, думая над решением, и всё-таки рискнула, сказав:
– Я обещала, и я освобождаю тебя, – достав из кармана ключ, она провернула его в замочке и амнистировала незваного гостя. – Что теперь будет – не знаю, но тебе лучше спрятаться на балконе... Чёрт, тебе бы штаны, да... поздно! А мне бы кровь твою смыть!
Максим кивнул, а Яся убежала встречать гостей уже приглашённых. В другом углу кухни действительно была дверь, ведущая на балкон, и Максим отправился туда, обёрнутый в старый плед. Любопытство сказало ему открыть ставню, и тут же холодный воздух пробился к его коже и дал почувствовать непознанную раннее зиму. В небе он увидел, как взрываются цветастые фейерверки, а внизу заметил паркующийся наземный транспорт. Всё казалось таким реальным: миниатюрная тусклая Москва, а вместо нависающего «подноса» – звёзды и едва уловимые спутники. Так тихо и спокойно.
– Мог ли я создать вполне осязаемый мир, унесённый за тысячу лет? – бормотал Максим, глядя на город. – «Тэ-сорок-семь» это или... что-то космическое, уникальный эффект затухания?.. Господи, тебя мне запрещали упоминать, но я верил всегда, что ты есть. Ты вне времени и пространства, скажи мне: это мир, созданный моим сознанием? Или я чёртов путешественник во времени? Дай знак...
Он вздрогнул и развернулся.
На кухню зашёл мужчина в форме, высокий, свирепый и агрессивный на вид. Вскоре появилась и Яся, схватила того за рукав и что-то сказала. Максима они не заметили, ведь он пригнулся. И всё могло бы обойтись, но ему послышались следующие слова: «Думаешь, можешь вернуться в новогоднюю ночь, чтобы я всё простила?!». Это побудило его подскочить и ворваться на кухню.
– Так это и есть тот козёл? – спросил он с уверенностью в происходящем.
Яся зажмурилась от стыда. Козёл ошалел от спавшего пледа, но разбавил шок злобной ухмылкой.
– Незаконное проникновение в дом, – сказал он Максиму, – попытка грабежа, изнасилования и, – он посмотрел на его руку, – убийства... Я на тебя всё повешу!
Яся попыталась образумить бывшего, но получила в ответ только:
– Молчи, ты пьяная! – сказал он и, достав пистолет, направил на Максима. – Ну-с, пройдём, поищем тебе штаны, и в кутузку.
Максим улыбался во весь рот, выдавая дурачка, и с места сдвигаться не собирался. Козёл угрюмо вздохнул и медленно приблизился к дурачку. Тот же в свою очередь вдруг перестал улыбаться, охнул и повалился на пол, как тряпичная кукла, накрыв своим животом электрошок, который всё это время оставался на полу возле батареи.
– Что за день? – усмехнулся бывший и наклонился к Максиму. Тогда же Максим перевернулся на спину и резко ужалил козла шокером.
– Ты вообще в курсе, что кнопочку надо нажать? – спросил бывший, схватил Максима и выставил на балкон, так, что шея его оказалась зажата между пистолетом и подоконником, и теперь голова Максима свисала над пропастью в десять этажей.
– Ты мне этот новый год не испортишь, падла! – говорил козел у самого уха Максима. Да только не успел сказать что-то больше. Он забился в конвульсиях и упал, а когда Максим посмотрел назад – увидел Ясю с шокером в руке.
– Я знаю... я знаю, что кнопочку надо нажать, – сказала она бывшему. – Ты научил меня.
Она отдала Максиму плед, который держала в другой руке.
– У этого не будет последствий? – смущённо спросил Максим.
– Вряд ли. Мы доложим о превышении полномочий... Спасибо.
– За что?
– Ты... ты как будто пробудил меня от долгого сна. Я снова чувствую тягу к жизни... Ещё пару часов назад я и думать не думала, что встречу кого-то вроде тебя, но... Это так странно... Что ты будешь теперь делать?
– Не знаю. Но я, кажется, свободен от того, что делал раньше... Я вёл себя странно последний час, да, но теперь я... в норме. Хотя, что такое норма? Что такое реальность? Где прошлое, а где настоящее? Я... я не знаю!
– А хочешь?
Максим посмотрел на дёргающееся тело милиционера, затем – на чистое ночное небо, уже без салютов. В вышине ярко светила убывающая Луна, которая улыбнула Максима и внушила ему, что в этом мире он ещё увидит её полной.
– Какая к чёрту разница? У вас есть какие-нибудь развлечения? – спросил он, а Ярослава закивала. – Тогда покажи мне этот мир. Я хочу увидеть его. И... я хочу, чтобы меня называли Максим... Почаще...
Квартира опустела. И сложно заявить точно: выпал тогда Максим из окна в пылу потасовки и всё происходящее после – это бред его умирающего мозга? Или всё было в точности, как ему внушила убывающая Луна?.. Мы хотим существовать, как о том думаем. Или думаем, так как существуем?.. Так или иначе, в небе вновь засвистели фейерверочные ракеты. Были и такие, что ослепительно взорвались над центром и образовали на ночном полотне надпись «Привет, Миллениум!». Она долго парила там, пока не затухла.