Петухи уже охрипли,
А их совесть всё ещё спала!
Во внутреннем дворе королевского дворца в Стокгольме происходил ритуальный развод караула и обряд только начался, когда Гари (Гарик) ступил на брусчатку своим туристическим “сапогом”! - Ну вот и ещё один ареал вероятного обитания и влияния интересующих меня англосаксов, - сказал он себе под нос.
Всем зрителям, радостно глазевшим на этот развод, как на выпавшую им удачу, периодически давались указания, в их же интересах, куда отойти и насколько, чтобы не мешать караулу традиционно использовать большую часть двора!
После пятнадцати минут просмотра и прослушивания командных окриков он подошёл к ближайшей караульной будке одного из главных входов во дворец, и задал вопрос стоящему на вытяжку круглолицему и розовощёкому караульному: а вам говорить с проходимцами можно?
К приятному удивлению, караульный оказался говорливой девушкой, одетой в гвардейскую форму. Униформа была историческая и в её покрое не было предусмотрено необходимых деталей для женских абрисов! Это и ввело его в приятное заблуждение: она выглядела как молодой служащий и оказалась словоохотливой. Пампушечка объяснила ему, что устав гвардейской службы не запрещает общение с назойливыми посетителями.
Он попытался узнать, когда же это разрешили женщинам служить в карауле, но она была в весёлом неведении.
Затем он перешёл к важной фазе знакомства и предложил ей сделать перерыв в караульной службе и пойти с ним в ресторан или кофейню: может и это уже разрешено.
Она радостно засияла, но вспомнив о долге перед родиной, а скорее об ожидаемой зарплате, поправила сдавливающие мундиром груди и, с угасающей улыбкой, отказалась.
Вздохнув многозначительно печально, для её же удовольствия, и оглядев окружающий его праздник жизни, Гари решил по-королевски украсить своё одиночество посещением ресторана. Его неутомимые стопы понеслись в один из замеченных им, по дороге сюда, злачных мест.
В приглянувшимся итальянском ресторане из всех динамиков звучала песня "Just a Gigolo" устами Луи Примы (американский итальянец).
Тот беззастенчиво уверял, как на английском, так и на итальянском, что он очень уж одинок и ему не хватает любви и понимания, но в то же время, дребезжащая интонация его своеобразного и натурально-обаятельного голоса нагло выдавало противоположное.
Подпевающие Луи в этой же манере партнёры, наслаждались его баламутной манерой изложения несуществующей проблемы, явно нацеленной на объятья очередной милашки из сонма тогдашних его поклонниц, и они с удовольствием подыгрывали ему голосами в его же шкодливом музыкальном стиле.
Всё происходящее вокруг выглядело, как в уже ставшей для Гари родной Америке: вокруг разглагольствовали на английском, манеры поведения и детали внешнего вида были одолжены из голливудских фильмов, интерьеры пестрели американским стилем, а подскочивший официант принял заказ - конечно же на аглицком.
Стоявший вокруг человеческий гул, всегда способствовал вхождению его в состояние созерцания окружающего мира, порой кажущегося ирреальным!
Воистину одиночество – это не отсутствие кого-либо рядом, а бесцельность и бессмысленность существования.
До его, всегда растопыренных во время поездок, ушей долетел уставши-снисходительный тон истых британцев, сидящих за соседним столом.
Их манера и особый выхоленный диалект всегда его забавлял, хотя это и был современный истинный английский!
Было очевидно, что каждый из присутствующих там мужчин, строил из себя джентльмена, а откуда это претензионное понятие возникло он прекрасно знал из колониального прошлого британской империи.
Это было наследие прошлых веков, когда после перенасыщенной грубости и жестокости в заморских владениях, эти “сверхлюди”, возвращались в метрополию и доказывали, прежде всего себе, что они не звери, облачаясь в персоны с особыми обходительными манерами. Позднее, они стали примерами для подражания.
Его панорамный взгляд на трапезную зафиксировал многочисленные фотографии знаменитостей, развешанных на стенах, где в основном превалировали лики кинозвёзд и их изречения вперемежку с описанием их деяний в стиле: поев у нас он здесь икнул, потом расслабившись рыгнул, затем кому-то подмигнул …
На нескольких, развешанных вокруг, телеэкранах гоняли заокеанские фильмы и показывали новости.
Уставившись на ближайший, он распознал голливудскую дребедень: героиня фильма, чуть было не попав на закуску акуле, врезала ей в морду в её же среде обитания! Хищница, не ожидавшая такого подводного хамства, издала положенный голливудскими стандартами звук под водой, и, то ли от боли, то ли от героини рванула в нужном для режиссёра направлении, координируя пластичность хвоста с показом оператором прелестнейших частей тела нимфетки порой в скабрезных ракурсах.
Особо “впечатляло” то, что вопреки отсутствующим бицепсам, изящные ручки героини мощно держалась за скользкий плавник извивающейся на скорости акулы.
От экрана его отвлёк внезапно заскуливший через те же динамики Фаусто Папети на своём “сексофоне”. Его передёрнуло от этого претенциозного и кичливого инструмента, ассоциирующего с похотливостью и наглой претензией на душевность. Этот надрывающийся соблазнитель женских сердец стал одним из олицетворений западной бездуховности и культа телесной извращённости.
- То ли дело кларнет или флейта, эти достойные потомки древних духовых инструментов, несущее тоску по сакральному; Акер Билк, со своим исполнением - "Stranger on the shore" или "The Lonely Shepherd" Джеймса Ласта были бы кстати, - взгрустнул Гари!
Другой же экран расточал последние новости через “спевку” девочек-припевочек и мальчиков-удальчиков, которые поверхностно и весело, с хихоньками и хахоньками, обсуждали важные политические события и проблемы.
Это был модный и стильный западный образ информационной доступности!
На канале фильмов боевиков, герой-мордобой, после расправы над очередным соперником, театрально и эффектно, так видимо считал постановщик, швырял испитые бутылки пива в невинный океан.
На религиозном же канале, вглядываясь пронзительно в виртуального зрителя, церковный деятель выуживал занудными заклинаниями: скажите мне наедине, что там у вас в душе на дне …
Короче, телевидение на полных оборотах формировало современного зрителя на уже ставшем маленьким земном шарике!
Всё стало до зевоты схоже на всех телевизионных каналах почти что всех стран.
Мир как бы сжался под напором скоростных дорог, поездов и самолётов, вездесущего интернета и беспроводной связи – они, как пояса цивилизационного корсета стягивали тело обхваченной ими планеты.
А в ещё более маленькой и крохотной Европе всё съёжилось до коммунального сожительства, где, к примеру, чихание на британских островах сопровождалось пожеланием здоровья со стороны материковой части или наоборот.
Как следствие этого кажущегося пространственного сокращения, с особой силою и стремительностью стала проявляться стадная человеческая традиция, повторявшаяся не раз в истории. Это было схоже с преклонением, а точнее с пресмыканием перед доминирующей на данный момент времени культурой.
Этот процесс протекал при Эллинской и Римской демократий, Французской Республики, и во времена Прусской Германии, - тогда все были очарованы превалирующим языком и социальной системой доминанта, подобострастно желая стать её частью.
На текущей период истории взметнулась Англо-Саксонская цивилизация. Основанная на английской культуре, она стала объектом мирового обожания благодаря своей, подавляющей всех остальных, научной, экономической, военной, информационной, политической и общественно-социальной мощью.
Глядя на довольное собой благополучное настоящее, память Гари невольно окунулась в жуткое прошлое, в один из самых страшных тогда моментов, когда на бывшей его родине, приватизация бесхозяйственности привела к стабилизации хаоса, а перестройка обернулась перестрелкой.
Он и его семья лишились всего - квартиры и родного южного города, где родились и выросли все члены семьи и где были похоронены их родные и близкие.
Растворились в небытие друзья и знакомые, всё то, что составляло их повседневный милый мир, а главное уверенность в будущее и безопасность для детей.
Жизнь семьи была сохранена переездом в Москву, но пресловутый квартирный вопрос и обострившийся - национальный, вынудил его покинуть страну и уехать с семьёй куда глаза глядят. А глаза у всех в 1991 году глядели на Америку!
Видимо не выдержав этого и в оставшиеся дни того же года, оставленная им страна успела развалиться на враждебные “княжества”!
Его переезд, как причину распада можно оспаривать, но факт распада именно после его отъезда невозможно опровергнуть.
К моменту его появления за “бугром”, туда уже перебралась уйма людей, ищущих рая на земле и млеющих от английских звуков.
Как и он, они блеяли на нём с расплывшимися от довольства лицами и генерировали забавные акценты, а в душе каждого из них висел плакат – “Америка, как много в этом слове для люда беглого слилось”!
В их подсознании даже лепетание на примитивном английском льстило их самолюбию и должно было подчёркивать их образованность и привлекательность. Но, к сожалению, их низкий языковой уровень выглядел убожеством и из этого всего виднелась, - прямо-таки торчала, какая-то завуалированная неполноценность. Сказывался упомянутый эффект пресмыкания перед доминирующей культурой!
Были среди них и те, которые стремились в Америку, как в филиал рая на земле, и конечно же, рано или поздно находили изъяны в созданном ими образе, – ну не вписывалась реальность в их ирреальные ожидания.
Некоторых там оказавшихся ему было трудно уважать потому, что перейдя границу они непрерывно “плевались” через неё и щеголяли байками, как они хлопали дверями на бывших и ненавистных им работах покидая их.
Эти - родства не помнящие особи, не сознавали, что, черня и оплёвывая прожитое там время, они предают землю своих предков и их могилы, святость детства и молодости - всё что там было необыкновенно и чисто.
Ненавидя Союз, они после развала его, автоматически перенесли своё лелеемое чувство ненависти на Россию, взявшую на себя все долги и обязательства других “республик свободных”, и выплачивающая пенсии за границей тем, кто обливает её оттуда грязью. Республики же, не платящие им пенсии, их даже не раздражали.
Элементарная справедливость и порядочность, стали для них эфемерными и смехотворными понятиями – это было как бы атавизмом в их новом мире мамоны и права сильного.
Вред, нанесённый такого рода людьми в отношениях между зарождавшейся тогда новой Россией и ставшей им родной Америкой, был чудовищен!
Благодаря бесплатному образованию, полученному в оболганной ими стране, они устраивались во всех эшелонах власти новой родины, денно и нощно источая ядовитые миазмы лжи и наговоров во всех слоях общества.
За время холодной войны, американцы и так были нашпигованы антисоветскими, антирусскими чувствами, а тут и они подоспели со своей свежей мешаниной лжи, правды и полуправды - которая является изощрённой ложью, а значить и более опасной. И местные им радостно поверили – это укладывалось в их понятия.
Видя в этом выгоду, они с садистским наслаждением упивались унижением своей бывшей родины и насмехались над её конвульсиями в агонии выживания 90-х!
Продавали они свою русофобию со злорадством, глумясь над присутствующей там убогостью и дурью. Было ощущение, что они жаждали лучшего отношения к ним здесь при жутком описании того, что было с ними там.
Глядя на них, Гари затруднялся - как это назвать, но был уверен, как их обозвать!
И если когда-то их лица и рассказы были молоды и привлекательны, в те далёкие времена их триумфа, как борцов за свободу и справедливость, то теперь их облики выглядели такими же искажёнными и неприглядными, как и их истории.
Злословие и желчный юмор проступили на их увядших лицах нервными тиками, неприятными чертами, неадекватным поведением и рассуждением.
Ничего кроме жалости к себе они не вызывали, но ни йоты вины своей так и не осознали! - И ждал их Высший Суд!
Любопытно, что люди из этой же категории была особо «зрячими» будучи там - в бывшем союзе, где всё рассматривали под мощным интеллектуальным микроскопом, но попав в Штаты, на них нашло “ослепление” и они перестали замечать даже “брёвно в глазу” будучи зашоренные банковскими счетами, вкладами и, конечно же, необъемным имуществом.
Этому явлению напрашивался диагноз, озвучиваемый как - синдром избирательной слепоты.
Тем же, кто сохранил зрение, они указывали пальцем куда-нибудь и восклицали: ну и езжайте в свою Россию, - забыв, что подобные фразы их искренне возмущали в их прошлой жизни, когда они были обращены в их сторону во времена их проживания в национальных республиках.
Они были настолько абсурдны в своей предвзятости, что даже Англо-Саксонский мат-перемат - эту мерзость оправдывали пафосной фразой: это не сквернословие, как в России, - это Эмоционально-Ненормативная лексика! Умора!
Им очень импонировало подсунутое им и изящно упакованное, а по сути, смехотворное определение.
В их раболепских ушах даже похабщина на английском уже не звучало отвратительно, а ласкало их слух.
Обросшие в Америке барахлом как мхом, они готовы были оправдать здесь что угодно! Кроме того, им было крайне выгодно так считать и поддакивать окружающему и подавляющему большинству. - Их совесть всё ещё спала!
- И всё-таки, - ловил себя на мысли Гари, - если мат в бывшем Союзе крепчал из-за матерной жизни, то почему в Америке и Британии он парит на таких высотах?!
После его трудоустройства на самом западном континенте демократии, на первой же своей работе, работающие с ним на сборочной линии электронной аппаратуры Джоны и Стивы, к его неописуемому удивлению, стали приставать к нему с вопросами о судьбе гимна покинутой им родины.
Спрашивая, они прищуривались, как бы допытывались, что же с ним сделали эти новые власти – не сослали ли они его в Сибирь, а также – не готовы ли продать, как и всё остальное!
Они честно признавались, что многие из них, валяясь на принявших их форму диванах, невольно вставали при прослушивании этого музыкального символа величия и мощи, в то время как большинство одряхлевших членов советского руководства, уже были не в состоянии даже со стульев приподняться.
Он не мог не быть признателен англосаксам за приглашение его семьи начать новую жизнь на их земле и был искренне благодарен за те возможности, что предоставила ему построенная ими система.
Всё в них было прекрасно: и трудолюбие, и упорство, и ум, и независимость, но вот проросшая из всего этого гордость и высокомерие стали их исторической ахиллесовой пятой и проблемой для всех, включая тех, кто вверил им свою судьбу.
Их высокомерие было настолько гипертрофировано, что Стыд - неотъемлемая и существенная часть человеческой психики, - это основополагающее, фундаментальное различие между человеком и животным (у животных натурально нет стыда) неуклонно атрофировалось на протяжении выпавших им благополучных веков.
Вследствие этого - гордыня, один из фундаментальных грехов, перестал рассматриваться ими как недостаток, а гедонизм (самоудовлетворение) стал присущей им чертой и необходимостью: have fun (хорошего времяпровождения), - такого рода пожелание друг другу, стал стилем их жизни!
Как последствие этого - стыд негласно был объявлен неприемлемым чувством в гордо посаженных головах и очерствевших сердцах большинства носителей титула англосакса.
Абсурдность же происходящего в их мозгах объясняет и сама их история.
Ведь Англы и Саксы появились на британских островах с севера Германии. Поэтому кто бы мог предположить, что их подход к своим континентальным прародителям станет таким высокомерным.
Первородные Англо-Саксы, то бишь немцы, после их поражения во Второй Мировой, превратились в паству кающихся и конечно были изгнаны ихними же островными сородичами из рая непогрешимых.
Отныне титул избранности и истинного Англо-Саксонства стал ассоциироваться только с Британией и Америкой, которое было выпестовано чувством победителей.
Реальных же победителей в этой войне – русских они в расчёт не брали и это при том, что почти вся Европа предпочла лечь под национал-социализм, в то время как русские ложились под танки вермахта, чтобы они не прошли!
А вот как начался их крутой путь к “непогрешимости и избранности”!
Выражение “ищите женщину” оказалось, как нельзя уместным в этом эпохальном событии. Король Генрих VIII, разгневался на батюшку всех католиков, этого настырного законника, сидящего на сапог-образном полуострове и упрямо не одобряющего его королевского пожелания развестись с Екатериной Арагонской и сочетаться со следующей, в очереди к нему, пассией.
Но это уже был третий развод, а в католицизме после третьего - четвёртого быть не может!
И разверзлись туманы острова того от гнева Генриха сего, и создал он Англиканскую церковь для своих матримониальных пристрастий.
В основу его творения как нельзя лучше подошёл тикающий высокомерием протестантизм, инициатором которого, как известно был Мартин Лютер.
Кстати, этот …изм “исправно” тикает до сих пор, но время терпит!
После шестого брака, ставшего роковым для его уже некоролевского здоровья и после его величественного вклада в раздробление христианства, Генрих неугомонный был-таки отозван на тот свет, дабы объяснить своё пристрастие к брачным церемониям.
Конечно же, если бы Папа(ша) знал, что лишится целой Епархии на архипелаге этих островов - и каких, он был бы более сговорчив и изощрённее в трактовке законов божьих, и ублажения их властелина.
Но, скорей всего, ум понтифика был затуманен иллюзиями о незыблемости и всесилия католической церкви.
Как результат сего религиозного упрямства, создалась ещё одна конфессия в отдельно взятой стране - третья по величине христианская община того времени.
Надо отметить, что, отойдя от восточной Римской Империи (Византии), католики сами инициировали ставшей им ненавистной тенденцию – “разделяй и паствуй”. С этого и пошло бесконечное деление христианства, но уже с посеянной и пожатой в ней гордыней!
Конечно же катализаторами этого, прежде всего, был Лютер и упомянутый Генрих, но беспрецедентный пример сектантам был дан самими же католиками!
И вот, гордо вскинув голову, распространившийся протестантизм презрел католицизм, считая, что может общаться с богом напрямую и по-своему трактовать библию, оставив священников в католической рясе без посреднической работы.
Священнослужители здорово разобиделись от такой маячащей участи и судя по тому, что они организовали в ответ - они были взбешены.
Итак, два смертных греха - высокомерие и ненависть сошлись в рукопашную, и вся Западная Европа оказалась местом выяснения их отношений начиная с 1546 - и далее сто лет. Началось всё вспыхнувшей войной Шмалькальден, а закончилось Вестфальским миром, где в промежутке были: резня в Париже, известная как Варфоломеева Ночь, Тридцатилетняя война и много, много ужасного.
Как оказалось, протестантство было тактическим преимуществом для того времени, но с заложенными проблемами в будущем!
Их высокомерие взметнуло островных англосаксов высоко над континентальным миром и раскрепостило их в сравнении с остальными, но оно же и было червоточиной, которая разъедало божественные и моральные устои общества своей неуёмной гордыней.
Этот библейский грех породил цепную реакцию деления и каждое отделившееся течение, проявляло своё специфическое высокомерие с уверениями о непогрешимость своего нового и неправильности трактовки библии предыдущим!
Процесс протекал с настойчивой периодичностью и сопровождался измененьями отношений, границ, имущества и религий; католики становились протестантами, а те обращались в баптисты, евангелисты, мормоны, амиши и других.
Безбожность стремительно и явно нарастала, и продолжает возрастать с каждой последующей деноминацией, а их Воскресная Служба всё больше и больше выглядит, как собрание в клубе!
Подсчитано, что их размножилось более двух тысяч, и каждая истолковывает библию по-своему, продолжая заниматься её расщеплением, но уже на секты
Нынче высокомерие, она же гордыня, является неотъемлемой частью их жизни и хорошо приживается в их хладнокровных телах, почти что полностью замещая стыд и раскаяние.
Они хладнокровно молятся, хладнокровно любят, хладнокровно сожалеют; а если, не дай бог, вздумали извиниться, то тот, перед кем извинились, отныне и во веки веков будет ими ненавистен: он как бы был источником их унижения.
Так у них воспринимается это где-то в глубине подсознания, и при этом так глубоко, что только со стороны возможно заметить.
И пусть те, перед кем они извинились, ожидают от них изощрённых подлых действий, поднесённых с гарниром улыбки и садистки-вежливой приправой!
Если же кратко проанализировать “Высокомерие”, то можно заключить, что это производная глупости, сопровождаемая нагромождением неразумных поступков, приводящих к конфликтам среди людей и войнам между странами; а как результат этого – к возрастающим национальным долгам и проблемам!
И если высокомерная спесь, она же гордыня со всеми её производными были их обожаемым чувством, то самым постыдным и ненавистным, как было сказано, стал стыд.
И свелось воспитание молодых англосаксов к следующему: не сомневайся и не смей стыдиться, - “Стыдись Того, Чтобы Стыдится”! - И насаждали они это словом и примером в своих детях.
Благополучие на Британские острова высадилось вместе с итальянскими и испанскими купеческими кланами.
Эти заезжие с континента были смешением европейских и еврейских семей ринувшихся искать безопасную территорию для своих активов и активности.
После опрометчивого выбора Голландии они остановили свой взор, а затем и выбор на островах Туманного Альбиона, а позднее и Америки.
В отличие от замков и крепостей, огороженных всего лишь реками или рвами с водой, эти островные и континентальные территории были натурально защищены непроходимыми водными преградами, то бишь морями и океанами, от постоянных набегов и сопутствующих разорений со стороны буйных соседей в европейской “коммуналке”. Там страны с патологической периодичностью и через короткие интервалы мира, отправлялись в военные походы друг против друга, дабы решить свои финансовые и территориальные проблемы, а это, конечно же, изрядно ослабляло все конфликтующие стороны и даже сопредельных соседей.
Именно из-за упомянутых континентальных бедствий, на этих богом забытых туманных островах, но прекрасно защищённых от войн и конфликтов, и стала расцветать перебравшееся с юга Европы, братство поклонников мамоны уже организованные в некие масонские ложи. - Деньги и возраст обожают спокойствие и порядок!
Со временем британские острова оказались малы для возросших запросов закулисных вельмож и любителей лож, и возжелали они целый континент, северная часть которого была уже колонизирована британской империей.
Как результат этих амбиций, часть северной Америки была прибрана к рукам масонов с помощью таких, как Джордж Вашингтон - клятвопреступник, присягавший британской короне, но воевавший против неё на стороне своих единомышленников. Вот и пример возвеличенного предательства!
К неописуемой своей радости, масоны создали своё первое государство во главе себе подобных, и страна необыкновенных возможностей начала свой особый путь!
Сбылось ненасытное тщеславие любителей секретности и интриг, этих амбициозных членов великих лож: больше знать и столько же скрывать; упиваться своим особым положением играя как дети в тайны, заговоры и войны; брать от жизни больше других и чваниться этим; считать себя избранными, а в старости, одряхлев, умирать с ужасом ожидая смерти и потусторонней неопределённости – жуткой тьмы преисподней и неотвратимой ответственности за свои деяния: лишь на смертном одре постигали они ничтожность своих целей и гордыни!
К слову сказать, созданная без них и вопреки им соседняя страна – Канада, добилась ещё больших социальных достижений и открывшихся возможностей, не прибегая к помощи этих любителей извращённого подхода ко всему плохо лежащему.
Потомки семей, переехавших в Америку из-за гонений в Европе, учредив это государство решили, что здесь всё должно быть по-иному, чем в пропитанном многовековой межнациональной ненавистью старом свете.
Но фактор многонациональности и разнообразия конфессий, заставил отцов американской демократии найти другое объединяющее и вдохновляющее всех понятие, и по сути, главной религией Америки был провозглашён патриотизм и ещё раз - патриотизм!
Порою он так неистовствовал, что затмевал здравый смысл необузданностью своего проявления.
Реющие символы любви к родине - большие и малые флаги вывешивались по любому поводу и везде, куда могла дотянуться рука патриота, а особенно в день независимости.
У некоторых, как минимум, один торчал на стене дома, а другой реял над кузовом грузовика, носящегося по улицам от избытка патриотизма, безделья и бензина.
На пляжах и пикниках можно было увидеть индивидуумов, щеголявших в шортах, трусах, плавках и купальных костюмах, пестревших национальным флагом.
Как правило, самой природой упитанной частью тела, эти горе патриоты утюжили символ родины на любой подвергнувшейся поверхности, без возмущения со стороны привыкшего к этому зрелищу обывателя: в этом отношении напряжение мысли не практиковалось.
Постепенно патриотизм перерос в шовинизм, подпитываемый каждым новым президентом, который ублажал сограждан уверениями в их избранности и непогрешимости под руководством его мудрой партии (демократической или республиканской), и с благословления самого господа Бога, не утруждая себя показом какими-либо свалившихся с неба доказательств.
В унисон политикам вторили благообразные клерики с экранного или деревянного амвона, ссылаясь на некий глас и знамение божье.
Эта лесть бальзамом лилась на душу народа играя на опасных струнах вседозволенности и непогрешимости. - Так уж мы люди примитивно устроены!
Американцы были напичканы также и всяческими парадоксами.
Например, считая себя христианами, большинство из них по-варварски, а в лучшем случае нетерпимо относилась к некоторым странам их же веры, но другой конфессии, - особенно к России. Подспорьем в этом им была лояльность католической и протестантской Европы, подчинившей себе православную Грецию, Румынию, Болгарию и агрессивно действующих в отношении России и Сербии, оставшихся независимыми от их безнравственных диктатов.
И было бы интересно узнать бомбила ли какая-нибудь исламская страна себе подобных для защиты христиан, как поступил Запад с Сербией из-за мусульман?
В беседах со своими американскими друзьями Гари восклицал: - это же варварство и верх лицемерия, считать себя христианами и так относится к своим же собратьям!
Но он заметил, что только религиозный подход к этой проблеме заставлял их хотя бы призадуматься, всего лишь сморщить лоб, все остальные аргументы отскакивали, как шарик в пинг-понге, - и их совесть всё ещё спала!
Было очевидно, что беспрецедентная мощь Америки провоцировала её лидеров на употребление силы вместо разума, а в результате этого злоупотребления терялась - Мощь: страна была наделена столькими “авианосцами”, что утратила способность остерегаться грубых ошибок или извиняться за них, а значить делать правильные выводы. - Это подрывало не только экономику, но и мораль нации!
Изнутри общества было видно, что англосаксы с детства практиковали панибратство со старшими, которое им навязывали сами же взрослые, уподобляясь подросткам.
- Привет, приятель (hey body), - можно было услышать в коридоре школы исходящее от проходящего по коридору педагога или директора к ученику, да и любого взрослого к малолетке.
Не зная того, они активно злоупотребляли мудрой восточной пословицей - "Ум не в бороде, а в голове", - не ведая меры и границы её применимости.
Конечно же люди не могут без перегибов и в этом они были “настоящие люди”!
Кстати, если уж и был упомянут Восток, то сравним его с Западом упрощённым и наглядным образом: видя толстушек – на западе разбегаются, а на востоке сбегаются! Они обречены на несовместимость, как бы не тужились: у них совпадать могут лишь интересы.
Что же касается России, то из-за своего географического положения меж ними, она склонна к проявлениям обеих тенденций - это показывает история и современность.
И ещё о разнице менталитетов, - восточный человек хочет, чтобы ему все сочувствовали, а русский готов всем сочувствовать!
Не будем говорить о их женской половине, но вот когда мужская часть общества с детства не обучена элементарным, - как правильно ходить по нужде, а точнее, как правильно мочиться в унитаз с минимальными звуками и брызгами, и не понимает, что унитаз это не писсуар, и на него надо либо садиться, либо особо приседать, а не стоять гордо, пялясь в потолок и “орошать” вокруг всё, включая самого себя то, что же можно ожидать об остальном, о таком как - немытые рук после туалета, рыганье, сквернословие ... - деградация общества неумолимо надвигалась.
И вот повзрослевшая и обрюхатившиеся изрядным чревоугодием, и пороками - новое подрастающее поколение уже не видело свои ноги (в прямом и в переносном смысле) и наступало на всякую дрянь, а затем искренне удивлялась - откуда такие “вонючие” проблемы!
Были и другие симптомы упадка общества англосаксов!
Например, они очень настораживали своим увлечением, а скорей наваждением и зацикленностью в описании и постановках убийств, жестокостей, садизма, дьявольщины, ужасов и сексуального насилия.
Множество произведений были насыщены подобным содержанием и только этим и привлекали привыкшую к этому, и жаждущую этого особую публику.
Дело в том, что часть англосаксов была настолько уравновешена, что для того, чтобы ощутить остроту жизни и хоть как-то взбодриться, они с удовольствием просматривали фильмы ужасов. Только такие картины и жена могли хоть как-то взволновать этот “биологический айсберг”.
Индустрия этих фильмов рассчитывала исключительно на них, а также и на сдвинутых психикой. Нормальным смотреть такое не рекомендовалось!
Иным примером извращённой морали была титулованная картина Крёстный отец, ставшая американской классикой. Там были задействованы лучшие сценаристы, актёры, режиссёры, операторы, композиторы и певцы, но если вдуматься в суть этого экранного опуса, то видно, что это прославление и создание привлекательных образов мафиози и преступников!
Герои этого фильма были просто неотразимы своей дерзость, бесстрашием, ловкостью и какой-то обаятельной наглостью.
Всё это подкреплялось превосходной игрой знаменитых актёров, располагающих зрителей на сторону отрицательных образов, а на фоне омерзительных поступков звучала возвышающая душу музыка, ассоциирующая с ликами негодяев на экранах!
Такого рода картины хоть и воспевали насилие, но почему-то завоёвывали всевозможные премии. По сути, это был гимн преступности и - это подспудно становилось частью культуры этой страны!
С таким же успехом можно было бы снять фильм об аде, где все черти, а особенно сатана, выглядели бы этакими романтиками с большой дороги и, при этом, лилась бы божественная музыка из преисподней. Пожалуйте в извращённое бытие!
Вот ещё и другой штришок. - По всей Америке, даже в некоторых религиозных общинах, в ночь перед - Хэллоуин (Halloween), дети, наряженные родителями в костюмы и маски экзотических, часто мерзких персонажей из преисподней, совершали обход прилегающих домов для сбора сладостей. Это так нравилось детворе, не понимающей сути происходящего, что стало традицией нескольких поколений.
Советское выражение “маразм крепчал шиза косила”, переживало свой ренессанс, но уже в Америке. Оно великолепно подходило к некоторой части тех, кто, при всём их желании, не смогли обогатиться, но были подобострастным почитателями и обожателями миллиардеров считая, что ум обязательно пропорционален богатству.
Как следствие этого, появились выражения абсурдные по своей логике, например: если ты такой умный, то покажи-ка свои деньги? Или погрубее: где твои миллионы, умник? Такие, ставшие популярными, выражения всё чаще употреблялись в отношении тех, кто хоть и не обладал миллионами, но был человеком умственного труда и раздражал узколобых завистников!
До зубоскалов не доходило, что согласно арифметической составляющей их логики, миллионер был тупее миллиардера, где-то в тысячу раз, ну а люди умственной работы являющиеся мозгами общества, были наиболее убогие умом из-за отсутствия у них миллионов!
Устроившись на работу инженером и, как следствие, этого став частью среднего класса, Гари невольно превратился в активного соучастника всех распродаж, а в особенности в самый провокационный из них - День Благодарения (Thanksgiving), который венчался так называемым днём распродажи - Чёрная Пятница (Black Friday).
Было такое ощущение, что в этот праздник, а также в предрождественские и предновогодние дни, вся нация становилась покупателями и было не понятно откуда берутся продавцы!
Поздно вечером в Четверг, перед этой пятницей, некоторые особые фанаты вещизма устраивались ночевать в спальных мешках у входа в магазины, дабы быть в первых рядах счастливых потребителей.
При открытии дверей, защищаясь от возбуждённой толпы, продавцы отскакивали и устремлялись за свои прилавки, как за крепостные стены, чтобы их не снесли или задавили.
Ажиотаж доходил до абсурдного накала, так как хватали всё, что до этого не было в спросе. Округлые глаза и разрумянившиеся щёки выдавали степень нетерпения покупателя.
Самое же забавное, что после этого безумного дня потребителя, можно было стать ухмыляющимся свидетелем самых длинных за весь год очередей, где вчерашние покупатели возвращали купленное, после падения пелены с их глаз и мозгов.
С самых первых дней своего прибытия в новый свет, а это было в канун рождества, Гари полюбил этот праздник, окрашенный звучанием особых, только этим дням посвящённых мелодий и песен, которых он доселе не слышал.
Они синхронно начинали звучать во всех публичных местах и уже каждый товар в магазинах начинал рассматриваться и казаться рождественским подарком.
Всё вокруг сияло и поблёскивало наряженными ёлками, интерьерами и фасадами домов. Этот праздник, как бы сливался с наступающим новым годом и в волшебстве приближающегося чего-то нового, в душе просыпались детские воспоминания и сокровенные желания. Ему всегда хотелось, чтобы это магическое время года длилось как можно дольше и ярче.
Но вот кончился праздник и на следующий же день вся рождественская музыка одновременно прекращалась везде, хотя ещё оставалась неделя до нового года и, казалось, можно было бы продлить или перемешивать рождественские мелодии с обычными – транслируемыми весь год! Но не в Америке!
За всё время своего трудолюбия в Штатах Гари заметил, что менеджеры обожают устраивать совещания (meeting), где тратиться больше времени, чем решаются проблемы.
Оматерев от этого он вспомнил приятные советские привычки сачковать и стал генерировать “объективные” причины для уклонения от этих пожирающих время сборищ: неожиданно пригодился многолетний исторический опыт.
Уклоняясь от митинга, он мысленно расточал участвующим в нём, успешно усложнить проблему, которую можно было бы решить через имайл или телефон.
Много менеджеров было патологически неспособно решить что-то просто и эффективно, - так и дурак сможет, а вот придать рутинной мелочи важное значение, усложнить её, а потом всё же решить, - это был их стиль*.
Они мысленно или буквально влезали на подиумы и создав позу оракула, ораторствовали в своё удовольствие, ловя и наслаждаясь восхищёнными взглядами смазливых девиц - страстных любительниц дешёвого шоу и безделья!
После решения проблемы изощрённым способом, эти менеджеры преподносили боссу своё “достижение”, делая себя незаменимым в его заплывших зенках.
Порой на бесплатных вечеринках, организованных счастливым от прибыли владельцем компании, когда Гари выпадал шанс впасть в допустимое алкогольное опьянение, он в разговоре со своими уже поддатыми сослуживцами, категорически не соглашался с тем, что американский футбол в Америке называют футболом, а не американским регби или как-то по-иному. По всем понятиям это противоречило логике, убеждал он.
- Во-первых, - загибая пальцы, аргументировал он при разговоре с любым из них, - название Football подразумевает игру с мячом и исключительно ногами, а вы чем балуетесь на поле? - игрушкой похожей на дыню – melon и пасуете её рукой – hand, - жестикулировал он к ним, - и поэтому это баловство должно называться Hand-melon, - апеллировал он ко всем, кто был вовлечён в этот диспут.
Традиционно терпеливые американцы соглашались с ним, следуя по цепочки его логики, но вот когда эта последовательность доходила до умозаключения, они упрямо говорили - Football. После этого он буквально лез на стенку, если она была рядом.
С годами центром мироздания для Гари стал его маленький и уютный cul-de-sac: (круглый тупик с частными домами вокруг), вписывающийся в прилегающую дикую природу, а смыслом жизни – семья, друзья и любимые занятия!
Из окон его дома и встроенного балкона на втором этаже, обращённого к горам, открывался завораживающий вид на вершины, а также на извилистую реку с маленьким водопадом, несущим приятный шум и влагу. После проливного дождя река магически преображалась в ревущую водную мегеру, зажатую гранитными валунами.
Тропа (trail) вдоль реки была частью нетронутой природы и этим манила Гари в свой чудный извилистый мир, где он проводил свой утренний моцион в беге и созерцании.
Из-за типичного американского образа жизни встретить на улице кого-либо, даже соседа, было редкостью, но, когда это удавалось, он искренне улыбался и благодарил их за хороший вид и состояние их дома, и газона, забавляя их необычным аргументом своей признательности: из моего окна я не вижу свой дом, но я вижу ваш!
Каждый повстречавшийся сосед считал своим долгом ввести его в курс последних событий, но конечно же не своих, а других; а так как он периодически сталкивался с разными соседями, то был в курсе дел всех вокруг.
Таким образом в дополнение к наблюдению за поведением общества англосаксов, он невольно был вовлечён в наблюдение и индивидуумов из этой массы, что, в общем-то, дополняло в деталях первое:
Майк, - сосед слева, был то ли оригиналом, то ли наделён особыми бзиками.
К примеру, он всегда старался припарковаться поближе к магазину, чтобы сократить расстояние, а потом ходил в спортклуб, чтобы пробежать на тренажёре длинную дистанцию. Затем, нарушая скорость, он мчался как угорелый на машине домой, как будто его там ждала мисс мира в постели, а не жена на кухне, и всё для того, чтобы, плюхнуться на диван и уставиться в телевизор на пять минут раньше, чем при нормальном вождении, а потом бестолково провести весь вечер с попкорном и бутылкой пива в руках.
Порой на него находил зуд юмора с коммерческим оттенком, - спрашивая о погоде он говорил: почём температура? - и на высокую, реагировал: как дорого!
Майк никогда глубоко, а точнее, чуть-чуть глубже чем обычно, не задумывался над своими поступками и был одним из олицетворений привлекательной непосредственности заокеанского образа жизни.
Сосед же прямо напротив - Тим, или “короче” - Тимоша, был известен в русскоязычных головах некоторых соседей, как Харлей-Девидсонович.
Будучи шестидесятилетним ребёнком, он был счастливым обладателем полномасштабной игрушки - мотоцикла Harley-Davidson.
Каким-то невероятным образом это трясущееся, пыхтящее и оглушительное средство двухколёсного передвижения, в своё время, даже было одним из символов американской индустрии. Возможно вождение этого вибрирующего агрегата, способствовало похудению или наслаждению от приятного массажа некоторых частей тела седока.
Тимоша, - пардон Тим, с очень целеустремлённым и деловым видом выезжал на этой погремушке из своего гаража, да так, будто это было срочно необходимо, но, порой, уже через минут десять возвращался с важным видом и пустыми руками.
Это была традиционная причуда байкеров для оправдания приобретения дорогой безделушки, и он периодически это делал, отдавая дань сложившейся традиции!
Его гордая осанка и безоглядная манера вождения, как бы говорила: “Harley” водить - это не в бирюльки играть.
Затем Тим выходил в ослепительно белых носках, чтобы пройтись по бетонным дорожкам к своей секции в почтовом ящике, который был предназначен для дюжины близрасположенных домов и находился рядом с его особняком.
В тех же носках он выходил постоять статуей достоинства и величия перед своим обиталищем, оглядывая, с видом лорда, прилегающие ландшафты его вотчины.
Если в тёмное время суток, мелькали два белых пятна, то Гари знал, что это Тимоша гордо расхаживает по своей property (территории).
Напротив, слева обитала семья соседа Арта, и вела ту же размеренную американскую жизнь.
Он и его супруга Фелисити были творцами трёх детей, где самый младший был физическим и умственным инвалидом: шнурки от оконных гардин, развеваемые ветром, каким-то образом обвили его нежную шейку в девятимесячном возрасте, а его детские неосознанные движения, затянули петлю, вокруг неё, прекратив доступ кислорода пусть и ненадолго, но это явились причиной умственной и физической немощности ребёнка.
Когда Гари бегал по утрам, Арт, покуривая на веранде при входе в дом, всегда приветствовал его кольцами дыма изо рта. Их объединял разный подход к утренним моционам: Гари пробегал свой любимый километр, а Арт выкуривал за это время любимую сигарету. Каждый уважал традиционность другой стороны!
Ещё один сосед слева - Терри, как типичный либерал был уверен, что все в мире должны быть счастливы, пусть даже насильно. Видимо этим его убеждением воспользовалась молдаванка из бывшего союза и Терри в очередной раз был осчастливлен брачными узами, но с ней!
Как и все женщины из покинутой ею страны, она любила общество, а особенно сидящее за столом, поэтому вечера и застолья в их доме были не редкостью. Большинство её знакомых были, как на подбор, русскоязычные подруги из разных союзных республик, но мужья были исключительно американцы!
Супруги некоторых из них, точнее - более половины, неистово не любили Россию, отождествляя её с бывшим ненавистным им Союзом, оставшаяся же часть - просто недолюбливала эту странную для них страну.
Неприязнь возникла и закрепилось в школе, где их обучали как под партой надёжно защититься от русского ядерного удара. Это было “гениальное” изобретение Запада, а точнее прививка ненависти к России!
К тому же, из рассказов их учителей, государство это было неправильное и эгоистическое потому, что обладало чересчур большой территорией, ресурсами и другими выгодными только для себя преимуществами.
Обе категории этих окольцованных англосаксов подсознательно тешились мыслью, что они облагодетельствовали своих honey (пчёлок), вырвав из объятий адской советской системы; и теперь, когда Россия возрождалась, этот ореол спасителей блёк, и эти неблагодарные жёны, могли послать их подальше в пределах этого континента, а сами вернуться на другой и отдохнуть от своего акцента.
Большинство этих мужчин, когда-то были женаты, и прошли через гадкое горнило американского развода. Воспоминания об этом процессе, изнуряющем и опустошающем не только душу, но и сберегательные счета, были ещё свежи в их памяти.
Теперь вернёмся на одну из вечеринок у молдаванки, куда был приглашён Гари. Одна из участниц этого вечера оказалась обладательницей трубного иерихонского голоса и доминировала им среди присутствующих там женщин.
Кличка – громкоговоритель, невольно прилепилось к ней в его голове. Тут же рядом блистал нескромностью и муж этой “трубы" Клиф.
Когда-то в прошлом он слыл холостяком, и это незыблемо соблюдалось им во времена всех американских войн, в которых он успел принять участие: корейской, вьетнамской и других. Будучи тогда пилотом вертолёта и обладателем исключительно лёгкого, и настроенного на развлечение характера, он порхал над вражескими территориями и непринуждённо уничтожал всё, что двигалось на её поверхности.
Клиф иногда, закатив глаза, вдавался в воспоминания о своей далёкой молодости, когда у него было наиприятнейшее хобби, занимаясь которым он оставил множество наследников без своей фамилии и наследства в тех странах, где он помогал своему непогрешимому правительству внедрять демократию в массы.
В таком вот виде, без каких-либо симптомов угрызения совести, он и сохранился до преклонных своих дней, и на склоне их – женился на женщине из тогдашней страны советов, дабы наконец-то определить меж враждующими системами – кто в этом мире хозяин!
Его натура помогала ему вести лёгкую и беззаботную жизнь, служа примером для некоторых, слишком уж чувствительных сослуживцев.
Благодаря такому подходу, а скорей подлёту ко всему, он мог хорошо провести время даже на похоронах своего близкого друга.
Короче там, где находился Клиф, независимо от событий, было весело и куролесило; а оттого, что в Америке have fun (хорошего времяпровождения), являлось основной целью всего общества, то Клиф был, своего рода, живым символом подхода, пардон - подлёта к достижению этой цели.
И вот с таким багажом Америка – эта сборная мира унесённых сюда перестройками в разных эпохах и у разных народов, вступила в 21-е столетие, и всех там оказавшихся, в поиске решения напирающих новых проблем и подпирающих старых, стало швырять из одной крайности в другую.
Амплитуда шараханья, в приступе самоистязания за рабовладельческое прошлое, оказалась немыслимой и для Гари, когда он стал свидетелем унизительного обмывания ног и поцелуя сапог наглых чернокожих погромщиков, белыми подростками.
Даже последовательность англосаксонской совести не блистала справедливостью: ведь если перед кем-то им и надо было каяться, то первыми в очереди должны быть индейцы, миллионы которых были истреблены, а оставшиеся изолированы в лагеря.
За ними тянутся ирландцы, чьи предки были первыми рабами, завезёнными англичанами в Америку, а уж потом и остальные!
* Черчилль об американцах - "Испробовав все неверные решения, они в конце концов находят единственно верное"