Юрка шел за новым приятным знакомцем. Он зауважал его за то, с каким достоинством тот выдержал схватку, и при этом нисколько не разозлился и не сподличал, а бился честно. Свой пацан, думал Юрка, свой в доску. Хоть и напоил гадостью. Вренас раскланивался с редкими встречными, как ни странно, ему отвечали поклонами, хотя Юрке показалось, что поклоны были несколько поспешными и пугливыми.
Они шли недолго красивыми зелеными коридорами, словно бы обклеенными мягкими ворсистыми обоями. Юрка вел рукой по стене, и рука покрывалась тонким слоем влаги. Юрка облизал руку и с изумлением обнаружил, что это самая обыкновенная вода. Время от времени из ворса выглядывали большие глаза навыкате или даже целые ребячьи головки на тонких шейках, золотисто-смуглые и улыбчивые. Словно бы ребятня пряталась внутри густого ворса, как в колыбели.
На симпатичном перекрестке располагалось не менее симпатичное заведение, вывеска гласила просто и безыскусно: «У Махши». Внутри воздух был не так сух из-за обилия всевозможных растений, они струились по стенам и обвивали окна и двери. За барной стойкой… нет, вернее, верхом на барной стойке восседал маленький рыжий человечек в курчавой зеленой шубке. Изящный что-то пошептал маленькому зеленому человечку, стреляя глазами на Юрку, и очень быстро ретировался, а человечек подошел к Юрке.
- Голоден? – спросил он мягким певучим голосом.
- Ага… - Юрка сглотнул. – Но сначала бы в туалет…
Субъект в шубе хмыкнул: - Иди за мной, - коротко приказал он.
Юрка пошел за ним и оказался в нормальном вполне человеческом туалете, только вода постоянно тихонько стекала по внутренней стенке и очень приятно пахла.
- Ух ты, у вас тут вполне цивильно, - отметил Юрка.
- А вы нас никак за варваров держите?
Субъект уставился на него, он уставился на субъекта и ляпнул: «Спасибо!». Тот, снова усмехнувшись, вышел. Юрка вздохнул с облегчением. Ну и нравы! Он что, собирался на него глазеть?
- А теперь накормим гостя дорогого, - протянул человечек, встречая Юрку, словно конвоир заключенного из камеры.
- У меня денег нет… совсем нет…
- Свои люди – сочтемся, - пропел человечек. – Махша, приятно познакомиться, - и он протянул Юрке зеленую ладошку.
- Юрка-пацан, - автоматически произнес Юрка, как заклинание.
Не прошло и трех минут, как на столе появились блюда. Наконец-то Юрка увидел настоящую еду. И набросился на неё, как изголодавшийся зверь. Сочное ароматное мясо с салатом, пухлый пшеничный хлеб, густой и сладкий беловатый напиток - вроде молочного киселя с малиновой желейной розочкой сверху, – все было невероятно вкусно и сытно. И напоследок сладкий, хрусткий, глазированный пирожок. После еды Юрка почувствовал, что его потянуло в сон. Но за кормежку требовалось как-то отблагодарить. Юрка достал из кармана последний заныканный листик и протянул хозяину. Махша хмыкнул. Листик исчез в ворсе шубы.
- Сыт? – бархатный Махша непрестанно шмыгал носом и при этом ласково улыбался.
- Сыт. Спасибо огромное!
- Я рад, всегда рад услужить дорогому гостю. Но вот «спасибо» не слишком сытное, и на одежку не годится, а денег маловато, ох, совсем маловато, на полный обед не тянет. - Махша продолжал льстиво улыбаться, но голос его стал жёстче. – Придется отработать.
- Ага… я что… я готов… как смогу… отработаю… - стушевался Юрка.
- Я рад, всегда рад. Имеются очень почтенные люди, которые прибыли в город инкогнито по причине чрезвычайно важных дипломатических задач. Им нужен помощник. Люди богатые, платят наличными, а уж накормлен будешь с утра до вечера.
- Я… подумаю… - промямлил Юрка.
Голос бархатного стал совсем жестким и даже каким-то жестяным: - Думать нежелательно. У вас просто нет выбора, мой безденежный друг.
- А как же с мани? Ну, с денежками на транспортные и прочие расходы?
- Забудьте, любезный друг, - голос не стал ни на йоту сочувственнее, напротив - окреп. – Сначала работа, потом плата. Докажите, что вы достойны оплаты и нашего доверия.
- И как я вас найду после… выполнения?
- Об этом не беспокойтесь, юный друг. Мы сами вас найдем. А теперь позвольте вывести вас наружу особым тайным путем.
И снова Юрка уныло плелся за странным человечком. Убежать? Но куда? И как убежать, если Махша не повел его на основную магистраль, а завел в узкий тоннельчик и заставил идти по нему впереди, тыча в спину острый палец. А вдруг он вооружен? И очень опасен?
В конце концов, он обещал выполнить работу, а ему обещали по выполнении изрядное вознаграждение. Может быть, он даже потребует вернуть его назад – и плевать ему на все местные заварухи и хитросплетения. И, в конце концов, играть – так играть, ва-банк, у него на крайняк осталось верное средство – сигарета с зажигалкой, если что – пугнет, как недавних жирняков.
Сколько они так петляли, Юрка не знал, поскольку его часы давно встали, словно застряв в тот миг, когда он залез под чертов диван. Он просто потерял счет времени. Часов тут не наблюдалось, смена дня и ночи происходила точно по чьему-то приказанию свыше. Да дневные и ночные звуки различались.
Тонкое беспрерывное гудение, шорохи и эхо шагов то и дело перебивало неприятное хлюпанье носом зеленого человечка. «Простуженный он, что ли? Или инфекция какая?» - совсем расстроился Юрка. – «Мне только инфекции не хватало!»
- Любезный, ты не болеешь ли? – спросил Юрка нарочито участливо.
- Не задавай лишних вопросов, - прогундосил Махша. – Тебе лично болеть не стоит. Даже не пытайся отлынить. Ты мой должник.
- А может, ты заразный, кто вас разберет, вот и заболею невзначай, - буркнул раздосадованный Юрка. – Деньгу забрал – и все ему мало, почем я знаю, может, это ты мне даже сдачу должен?
- Какую-такую сдачу? – изумился бархатный. – Пришел в частный элитный ресторан – и решил расплатиться одной зеленой? Прикуси язык, среди моих клиентов – одни благородные, побирушек не держим.
Шморганье и посапывание Юрку ужасно раздражало. Но гораздо больше сердил командный тон зеленого недомерка и властность его голоса.
Рано или поздно движение завершилось, впереди забрезжил свет, и Махша вывел Юрку на новую улицу. И прямо перед ними сияла всеми цветами радуги красочная вывеска: «Три кустика смородины»! Как и описывала Иветта, дверь харчевни была богато изукрашена густолиственными ветвями с обильными гроздьями черных ягод, совсем не похожих на ту черную смородину, что знал Юрка.
Продолжая подталкивать Юрку в спину, Махша буквально впихнул его внутрь оживленной харчевни. Первым делом Юрка огляделся. Поскольку он понятия не имел, сколько времени прошло, у него не оставалось никаких надежд повстречать тут Иветту. Собравшееся общество дружно замолчало, повернуло головы и напряженно воззрилось на вошедших. Юрка буквально физически ощущал это тяжелое напряжение и подозрительность.
- Вода водой, песок песком, пора посева настала, - проговорил Махша. Общество расслабилось. «Ага, вот оно, тайное общество», - подумал Юрка с некоторым облегчением, - «игра становится все интереснее, это тебе не пожиратели дерьма», - и тоже принялся разглядывать присутствующих.
Первый был высоким и мощным, даже атлетически сложенным, широкоплечим и усатым, с крупными и грубыми чертами лица, с бритым черепом и очень смуглой кожей. Он был одет в чёрное кожаное пальто и высокие военные сапоги.
Его спутник, напротив, обладал сложением хрупким и грациозным, взглядом – томным, а цветом кожи – бледным до голубизны. Он был кудряв, затянут в жатый голубой шёлк и нежный бархат, пальцы – унизаны перстнями, в ушах – затейливые серьги.
Третий, в широкополой шляпе блином и в буроватом плаще в серую полоску, выглядел бесформенным кулём, понять его формы и рост под широким плащом не представлялось возможным.
А четвертым… Юрка обомлел. Четвертым в компании являлся старый знакомец Червер, только он в споре не участвовал, а смирно сидел поодаль.
- Трутте, иностранец, анархист, - представился куль. Он говорил с легким акцентом и приятно пах.
- Лайш, космополит, либерал, - представился голубой. Он слегка наклонил голову, обдав тонким ароматом духов.
- Граф Тит, - пробасил усатый, воняя потом. – Социал-демократ. А ты кто такой? Из какой семьи?
- Эээ… Юрка Мохов я. Пацан.
- Ооо, - уважительно протянул граф, – Значит, свой. Вот вам пример интересной мимикрии, - произнес он и похлопал Юрку по плечу. – Я бы его задействовал, товарищи.
- Не поучаствуете ли в нашем споре, милейший?
- А о чем спор?
- Спор, извольте, на революционную тему. Какой способ разрушить существующий строй вы предпочитаете? Какие методы борьбы с правительством, и какая власть должна установиться после свержения? Вот в чем вопрос.
Юрка растерялся. Надо ли говорить, что в истории он не был особо сведущ, равно как и в естественных науках. А спор потек своим чередом.
- Разрушать изнутри! Тотально! Иначе не построишь новой империи – кипятился куль.
- Душить снаружи, – растягивая гласные, томно возражал голубой, любуясь маникюром на своих длинных ухоженных пальцах. – Перекрывать воздух. Это оригинально, и никакой грубости, никакого насилия.
- Разрушать изнутри!
- Душить снаружи.
- Разрушать!
- Душить.
- А вам не кажется, что это одно и то же? – вмешался в разговор Махша, непрестанно шмыгая носом.
- Нет, Махша, средства порою бывают куда важнее цели, - пропел голубой субъект и потрепал Махшу по густой бархатистой шевелюре.
- Создать базу для потомства, - проскрежетал граф. – Ради счастливого будущего потомков все средства хороши.
Юрка слушал завороженно – вот это напор, вот это революционеры!
- Что скажешь? – осведомился детолюбивый Граф с кажущимся добродушием. – Что ты понял?
- Если и услышал что, то ничего не понял, кроме революционных лозунгов. У нас тоже такие в ходу.
- Значит, ты готов к борьбе за правое дело?
Юрка не особо врубился, в чем состоит правое дело, но раз по игре требуется… и он кивнул.
- Очень правильное решение, - поддакнул Червер. – Очень правильное! – и он подмигнул Юрке.
И Червер с Юркой получили по небольшому, дымчатому, плотно набитому мешочку с острым, но приятным запахом.
- Ты знаешь, в чем состоит задание и что надо делать? Червер не раскололся?
- Червер никогда не колется! - надулся Червер. – Вы еще мне спасибо скажете.
- Червер, предатель, ты бросил меня на полпути, забрался в дупло, а потом ищи-свищи!
- Вот как? – усатый прищурился. – Недопустимое поведение. Наглое и беззастенчивое вранье недостойно истинного революционера. И что теперь с тобой делать? Судить?
Червер съежился и тихонько заскулил: - Я его вёл, чесслово, вёл, но он сам потерялся, меня нельзя судить…
Юрка ощутил угрызения совести – ведь именно Червер его честно накормил-напоил первый раз и подсказал, как устроиться на ночлег.
- Всё о'кей, - сказал он, стремясь спасти друга. – Все хорошо, я сам виноват, он прав, он не бросал меня, я сам потерялся в ваших лабиринтах.
- Тем более подозрительно. Выдавать революционные тайны, а затем терять новичка, чтобы его схватили ищейки? Скажи спасибо, что он вышел на вренасов, а затем на Махшу. Махша никогда никого не подводил. И что тебе этот предатель рассказывал? Он выдал все тайны нашего общества?
- Ничего я не знаю про ваше общество. Червер молчал как в гробу! Клянусь.
- Червер молчал, потому что провалил задание. Он потерял драгоценное снадобье, - встрял бежевый куль Трутте.
Добродушного вида у заговорщиков как не бывало. Еще бы, революционеры же.
Усатый граф надвинулся на Червера, навис черной глыбой. Юрке показалось, что усы его угрожающе шевелятся. Червер попятился и тихонько заскулил: - Они меня преследовали. Я не потерял. Я его спрятал…
- И забыл, где?
- А что я мог сделать, если дупло заросло? Поверьте мне! Проверьте меня!
- Что это за снадобье? – осмелился подать голос Юрка.
- Лекарство, отбивающее нюх ищеек, - пояснил граф.
- А кто вас ищет и почему?
- А за что ищут и преследуют революционеров? – вздохнул Тит. – За то, что они борются за равноправие эмигрантов с основным населением. Мы такие же, как они, легитимные граждане, которые ищут защиты от притеснений. Юрка Мохов, ты здесь такой же бесправный эмигрант, так поборемся же за наши права! Докажем, что мы тоже сила! Защитим демократию от произвола! Иначе мы все окажемся в тюрьмах или на выселках, подвергнемся депортации и угнетению...
- Понятно. За правое дело чего ж не побороться.
- Мешочкам нет цены. Снадобье должно быть распылено по как можно большей территории.
- Так это запросто. Ну очень просто. Проделываешь маленькую дырочку, игольную, и ходишь себе как ходил. А оно и сыплется по крупиночке – итого куда больше рассыплется, чем если сразу бухнуть по мешку!
– А ты сообразительный малый, - усатый совсем расслабился. – Действуй! А награду получите по исполнении. Когда предъявите пустые мешочки. А трафик я вам составлю самолично. Теперь строго конфиденциально. Как всем известно, негодяи-эмигранты – да-да, среди нас есть и такие злодеи-ренегаты, - замышляют похищение принцессы Веточки.
- А, я уже слышал об этом, – встрепенулся Юрка.
Усатый подозрительно поднял брови: - И от кого же?
Юрка спохватился: - Да так… по пути… народ говорит… - и тут же понял, что несет чушь. Откуда народу знать? А откуда знать заговорщикам?
- Сплетни разносятся быстрее ветра… - притворно вздохнул Тит. – Недопустимая халатность властей, допустивших утечку. Информационная безграмотность нынешнего правительства переходит все пределы разумного. Итак. Принцессу следует срочно предупредить. Ибо нам известно точно, кто и когда именно совершит покушение.
- А чего же вы сами, лично не предупредите?
- Увы… - усатый горестно вздохнул, – мы сами – бесправные эмигранты, и нам не будет доверия. А вы – человек новый, с общественными порядками незнакомый, вами заинтересуются, а вы и сообщите министру известие – мол, знающие люди достоверно сообщают, но сказать могут только при личной встрече, ибо опасаются за свою жизнь.
- Ага. И где же искать её? Веточку, то есть?
- Я не могу дать вам карту, увы, это опасно для вашей же жизни. Поймают с поличным приграничники, отведут в крепость, и вы пропали. А так – всегда можно сказать, что вы забрели случайно.
- Юрка, соглашайся, - шепнул Червер, - мы с тобой обогатимся так, как тебе и не снилось. Эх, я даже завидую тебе. Мне-то никогда не поручат такого важного дипломатического задания по причине юридической необразованности…
Юрка почувствовал, что велеречивый Тит слишком патетичен и не вполне логичен, хотя убедителен. А с другой стороны… Кто их тут разберет. Юрке в любом случае необходимо выбраться, он уже не рад, что ввязался в игру, но честь игрока – превыше всего, да и Червер местный, он не сомневается, что их не обманут.