(рассказ написан специально для журнала и опубликован в "Союзе писателей" №5.
Я просыпаюсь с неясным чувством счастья. Хороший сон? Возможно… Я не помню своих снов, но это не значит, что я их не вижу.
Настроение улетучивается вмиг, едва рядом начинает истошно вопить будильник. Ненавижу! Какую приятную мелодию не поставь, через день она вызывает раздражение, затем — злость, через неделю — желание схватить чёртов телефон и запустить его со всей силы в стенку. Пару раз я так и поступала. Как ни странно, хрупкая техника после моих сумасшедших выходок продолжает работать. У меня всё работает — «кривые» программы, полусдохшие принтеры, компьютеры такой давности, что молоденькие мальчики из техподдержки осторожно интересуются — не закралась ли ошибка в дату их выпуска?
Будильник продолжает надрываться. Жизнерадостная мелодия резко контрастирует с осознанием того прискорбного факта, что мне пора вставать, ползти в ванную умываться и переться в офис. И в тысячный, а может, и в миллионный раз повторяю себе, что мне ещё повезло, я тружусь не на заводе и не вскакиваю в пять утра, чтобы успеть на первую электричку метро. Правда, личный лимузин с шофёром у подъезда меня тоже не поджидает, однако, маршрутка в девять — совсем не то, что переполненный вагон в шесть.
Палец с остервенением скользит по стеклу экрана, отключая проклятое пиликание. Зачем я вообще ставлю себе время подъёма, если просыпаюсь именно тогда, когда мне нужно? Ничего для этого не делая, просто говоря себе, ложась в кровать: «встать в семь сорок». Или «сплю до восьми». И всё! В семь тридцать пять или без шести восемь неведомая сила заставляет меня открыть глаза. Одновременно заканчивается ощущение тепла и неги, сопровождающее меня во сне. День несёт с собой только проблемы и ожидание постоянного подвоха. Моя коллега по работе, Татьяна, называет меня пессимистом, скептиком, занудой и ещё множеством похожих слов. Я не обижаюсь. Если честно, она права.
Завтрак мне не нужен. Как и обед. Я вообще не понимаю, зачем надо есть три раза в день. «Положено». Кем положено, куда положено? Риторический вопрос. Своё мнение я никому не навязываю, на шуточки не отвечаю. Ем я тогда, когда чувствую голод, а аппетит у меня разыгрывается часам к шести вечера. Если не задерживаться после работы, как раз успеваю вернуться домой. В крохотную квартирку на седьмом этаже панельного дома, похожего на прямоугольную обшарпанную коробку. Опять-таки я ежедневно твержу себе, что это не так уж плохо, могла бы жить с соседями в коммуналке, или в одной комнате с родителями, или с постылым мужем без возможности разъехаться. Главное — чтобы работал лифт, потому как подниматься на седьмой этаж тяжело не столько физически, сколько из-за тошноты от табачного дыма и застоявшихся запахов. Почему-то считается, что выставленный за дверь мусор благоухает исключительно для соседей.
Сегодня лифт работал. Это не обрадовало, это не огорчило. Как и короткая пауза в зарядившем с вечера дожде. Не терплю зонты — какой от них прок, если при порыве ветра всё равно нижняя половина туловища мокрая? А обувь моментально пропитывается влагой и промокает? Пробежка до остановки маршрутки, под так называемую крышу. Кто придумал, что для зашиты от дождя можно ограничится кусочком пластика сверху и полосками с перфорацией по бокам? Он явно не ездил на общественном транспорте. Или родился и жил не в этом городе, где из низких серых туч не зависимо от времени года постоянно что-то льётся, сыпется и моросит мне на голову.
По дороге на работу пытаюсь дремать. Не получается. То ли именно эта дорога совокупность всех возможных ям, то ли машина старательно выбирает их между нормальным асфальтом. Я вообще не люблю дороги. Есть в них нечто неправильное, не могу объяснить, что. В глубине души я убеждена, что их просто не должно быть. Тупо пялюсь в окно. Дождь опять начинает накрапывать. Пролетающие мимо автомобили соревнуются, кто кого сильнее обдаст грязью. Глаза закрываются…
Небо. Бесконечное, ясное! Простор, свежий воздух! Ветер, ласковый и тёплый, обнимает меня и нежит в потоках. Где-то далеко внизу — земля, пленительное сочетание яркой зелени лесов и голубизны озёр, над белоснежными вершинами парят крылатые силуэты…
— Остановка — «Бизнес-центр»! Побыстрее на входе и выходе!
Ожесточённо проталкиваюсь, едва успевая выпрыгнуть из закрывающихся дверей. Конечно же, в лужу. Подъехать к тротуару водитель не удосужился. Светло-коричневые туфли жалобно хлюпают, мокрые носки с ними полностью солидарны. Здравствуй, начало нового трудового дня!
В офисе шумно: у кого-то из сотрудников свадьба. Все поздравляют, желают счастья и любви, не вдумываясь в смысл этих слов. Становится тоскливо. У меня нет ни того, ни другого. Не потому, что не хочется, просто… не сложилось. Ни разу не дрогнуло сердце. Всё, что у меня есть — работа и дом. И тысячу раз проклятая дорога между ними.
Татьяна встречает меня мрачнее тучи. Странно, обычно она с утра излучает бодрость духа и оптимизм. Вежливо здороваюсь — надо же поддерживать отношения с единственным человеком, с которым я сблизилась за годы работы.
— Инга, ты не поможешь? Комп не включается! Всё перепробовала, в техподдержку звонила, а там, уроды, ответили, что «приняли заявку и в течении дня разберутся»! В течении дня! Меня шеф через час с сводной ждёт, представляешь, что он мне выскажет, услышав жалкий лепет о «технических проблемах»?!
Сочувственно вздыхаю. Шеф у нас строгий, властный и требовательный. Татьяна неделю готовила ему запрошенный отчёт, буквально вырывая данные из других отделов. Подхожу, дотрагиваюсь. Экран отвечает свечением, на заставке — картинка, заставляющая криво усмехнуться. Сказочный замок на фоне гор в окружении фантастических созданий. Мило…
— Вот, всё в порядке.
Сдавленный вздох. Оборачиваюсь. Коллега смотрит на меня выпучив глаза и открыв рот. А в руке — вилка от компьютера…
— Эт-то к-как?! Я же воткнуть не успела, а он работает! И обои — не мои!
Перевожу взгляд. Работает. Над замком по ветру развеваются флаги, одно из существ грациозно потягивается, разминая крылья… Забираю из обмякших пальцев вилку, втыкаю в розетку. Заставка исчезает, зато появляется окно с требованием пароля.
— Главное — ты со сводной успеваешь.
Одно слово «сводная» приводит Татьяну в себя. Чудеса — это маловероятно, а суровый шеф — это реальность. Оставив коллегу наедине с покорённой техникой, сажусь на своё место. Прохладный пластик мыши, лёгкое нажатие пальца — и на мониторе… всё тот же замок. Крылатые как по команде взмывают в воздух, превращаются в тени и уносятся к вершинам.
Крепко зажмуриваюсь, трясу головой и открываю глаза. Стандартная картинка с абстрактным рисунком. Шутки техподдержки? Выверты сознания? Списываю в ту же область, куда я привыкла отправлять всё странное и нелепое, происходящее со мной.
Ворох неразобранной электронной почты заставляет на время забыть обо всём. Письма, договора, приложения…
— Инга Сергеевна!
Шеф собственной персоной. За годы совместной работы на моих глазах он создал из мелкой фирмочки вполне преуспевающую компанию. Он предан своему делу настолько, что вместо юной грудастой и длинноногой красотки по-прежнему предпочитает держать помощницей меня — полную и невысокую даму под пятьдесят. Считающую ниже своего достоинства молодится и тратить сбережения на пластику лица, зато знающую своё дело, не капризничающую, не сплетничающую, не выклянчивающую премии и готовую трудится сверхурочно. Шеф одинок, замкнут и нелюдим, фирма — смысл его жизни. В остальном он самый обычный мужчина примерно моих лет (точно не скажу, никогда не интересовалась).
— Да, Владимир Петрович?
— Договор с «Арт-плюсом» подписан? Через десять минут жду вас с ним в переговорной!
На месте я минута в минуту. Чувство времени меня никогда не подводит. С тремя экземплярами договора, необходимыми приложениями и календарными планами в папке с фирменным логотипом. Терпеть старую грымзу там, где по умолчанию предполагается прелестная ассистентка, допустимо лишь когда она превосходно исполняет свои обязанности. Стучу, открываю дверь, делаю шаг…
Океан света. Солнечные лучи касаются меня, щекочут шею. Ветер лижет лицо и плечи, внизу проплывают башни. Флаг над главной из них — герб нашего рода…
— Инга Сергеевна, проходите, не стойте.
Глаза у шефа цвета неба над замком, голубые и бездонные. Поэтому я всегда избегала встречаться с ним взглядом.
— Присаживайтесь. Вы…
Серый безликий ковролин под ногами вдруг разбегается мозаикой из разноцветных каменных плит, в отполированных до зеркального блеска стенах отражаются колонны. Натяжной потолок с галогеновыми лампочками исчезает, и вверх взлетают своды…
— Инга! Тебе плохо?!
Хорошему сотруднику не может быть плохо на работе, это всем известно. Я должна поскорее взять себя в руки и извиниться. Вместо этого я всматриваюсь в постепенно меняющиеся черты лица склонившегося надо мной человека.
Тонкий нос, высокие скулы, жёсткие губы. Волны светлых волос. И лишь глаза остаются по-прежнему цвета неба.
— Инга! Ингер! Ты слышишь меня?!
О, ещё как! И впервые за эти годы я понимаю, что происходит! Почему я не помню родителей и самого своего детства, оставшегося смазанным пятном, отчего я на встрече выпускников своего университета не узнала ни одного из сокурсников, откуда у меня способность чувствовать время и влиять на технику…
И почему за всё это время я не увидела ни одного сна.
Пощёчина вышла хлёсткая — за вынесенные мной издевательства! Сломанные лифты и дороги в ямах, мою уродливую внешность и уверенность в том, что я старуха!
— Значит, «посмотрим, как ты обойдёшься», да?! Ты позволил отправить меня в мир, полностью утративший магию! Где мне стёрли память, заставили думать, что я человек! Отняли крылья, лишили снов! Я жила в этом кошмаре столько лет! Ходила ногами, мокла под дождём, ездила на эту чёртову работу — а ты каждый день был рядом?!
— Вот именно.
Его голос тоже стал звучать иначе — глубоко и проникновенно:
— Я бросился вслед за тобой, чтобы быть вместе! Оберегал и защищал. И в отличие от тебя, Ингер, я помнил, чего лишился! Каждую минуту я сравнивал наш мир и этот, мучился без магии, страдал от невозможности подняться в воздух, терпел непогоду, иногда неделями не видел солнца! И всё потому, что ты своими неосторожными словами разозлила совет Старейших, и они решили проучить тебя подобным образом! А я вымолил у них разрешение сопровождать тебя — при условии, что ничем себя не выдам…
Голубые глаза глядят мне в душу:
— Кто из нас был наказан больше? Ответь! Ты, что считала себя человеком, или я, оставшись аэргом в человеческой оболочке? За эти годы я ни разу не обернулся, хотя каждую ночь во сне взмывал в небо!
Я всхлипываю и утыкаюсь ему в грудь.
— Наказание отбыто, Ингер. Нам дозволено вернуться. Старейшие сочли, что преподали достаточный урок девочке, заявившей, что прекрасно обойдётся без магии, оборота и крыльев.
Плачу от счастья. Больше мне не придётся сражаться с этим миром. Лифты и дороги останутся в прошлом. В Аэрре нет дорог, они не нужны, крылья несут нас в даль и поднимают в высь. Но вопросы, мучающие меня, принадлежат Земле:
— Как же мы уйдём? Ты бросишь фирму?..
Тот, кого я считала своим шефом, забирает из моих рук папку и вкладывает в неё ещё один лист:
— Я добавляю к договору с «Арт-плюсом» бессрочную генеральную доверенность на ведение дел. Твоё заявление об уходе по собственному желанию уже завизировано и передано в бухгалтерию. Я же почувствовал, что блокировка слетает. Ингер… Ты ничего не хочешь мне сказать?
Мы стоим на границе миров. Половина за моей спиной принадлежит Земле — скучное офисное помещение с деловой мебелью и вечно моросящим дождём за окнами. Вторая половина — Аэрр, колонный зал нашего замка, струящийся через витражи свет и зеркала, отражающие истинную меня — поджарого, крылатого аэрга. Глупую пятидесятилетнюю девчонку, обрёкшую на страдание самого дорого ей человека.
— Прости меня, Влайд. Пожалуйста, прости!
Он обнимает меня обеими руками, словно крыльями:
— Теперь ты начнёшь ценить то, чем обладаешь?
— Если ты имеешь в виду моего мужа, перенёсшего ради меня такие испытания — я нежно целую его в губы, — то им я восхищалась и дорожила всегда. И стану любить ещё сильнее — все сотни наших будущих лет. Идём домой, Влайд.
08.2021.