Рождество
- Как у вас дела? - окликнул Андрея сосед. - Как Ирина? Мы пойдем в этом году танцевать на польский бал? А в лес поедем? - Глен, обвешенный разноцветными лампочками, украшал поляну у дома к Рождеству: вешал фонарики и колокольчики, расставлял фигурки гномиков и зверей. К приезду детей и внуков его участок всегда превращался в сказочную страну с горками, елками, домиками и даже маленьким поездом, который, пыхтя, медленно полз по дорожке.
Но, похоже, что гости уже приехали, рядом с Гленом топтался смешной конопатый мальчишка лет 3-4 х в полосатой шапочке и с соской во рту.
- Думаю, в этом году бал пропустим, а в лес съездить было бы здорово! - Андрей подошел и кивнул соседу. - А у вас уже гости? Это внук так вырос?
- Да. Пусть Маша приходит с Даном поиграть, кавалер приехал. - Улыбнулся Глен.
- Да что же кавалер-то до сих пор с соской во рту? - Спросил насмешливо Андрей.
- А что? Раз ему так нравится, пусть сосет. Надоест, сам бросит, я не вмешиваюсь, он у нас самостоятельный. Правда, Дан?
Конопатый Дан, сдвинул соску в уголок рта, совсем как сигарету, и важно кивнул.
- Это вы, русские любите все время бороться, то “за”, то - “против”, а мы привычки не меняем. Захочет - бросит. Ты видел взрослых людей с соской?
- Нет, - признался Андрей.
- Вот. Значит, бросит. А Маша пусть приходит, мы почти закончили.
Андрей подумал, что и им с Машей пора бы заняться украшением дома. Он любил здесь время Рождества, любил эти уютные предпраздничные приготовления. Они напоминали детство, когда отец в Москве доставал с антресолей коробки с мишурой и игрушками, мама с сестрой вырезали снежинки, а они с Валерой клеили разноцветные колечки для гирлянд, а потом кнопками прикрепляли эти гирлянды к старому буфету. Делали они это обычно перед самым Новым годом.
А здесь уже в начале ноября загоралась на улицах нарядная иллюминация , на дверях домов появлялись рождественские венки, в садах - светящиеся олени, зайцы и бобры. Огоньки сверкали и искрились в длинные темные вечера, делая все вокруг праздничным. Хозяева будто соревновались друг с другом, у кого красивее, и фантазии не было предела. Водопады света и блеска, шуточные сюрпризы, мельницы и хлопушки. Становилось сказочно красиво.
А еще хорошо было бы, действительно, съездить и в ближайший лес, который назывался парком, и погулять. Красиво там было необыкновенно! А сейчас всем нужны были положительные эмоции. И как можно больше!
Ирина вернулась из больницы сдержанной, молчаливой. Может быть, просто не было сил. От количества лекарств у нее начали так дрожать руки, что она не могла сама есть. Ее кормила Ирина Константиновна. Ирина переживала это тяжело, она, как любой сильный человек, стеснялась немощи, и от этого все получалось еще хуже. Часто семейный ужин заканчивался нервным срывом, Ирина скрывалась в спальне, а Ирина Константиновна сморкалась на кухне. Андрей укладывал дочь, успокаивал бабушку, и уже сам начал поглядывать в сторону таблеток счастья. Сил не хватало.
Он часто допоздна сидел в кабинете, делая вид, что работает, а сам ждал. Он ждал звонка...
- Ну, позвони, позвони мне, позови, скажи, что ждешь... – Андрей до боли сжимал кулаки, но тут же сам обрывал свои мысли:
- И что? Ты приедешь? Нет, ты не сможешь. Не сейчас, опять не сейчас, потому что сейчас нельзя, может быть, весной, может быть... Но..., хотя бы позвони, просто расскажи про сына, про погоду, мы оба знаем, что погода ничего не значит, но звонок значит так много..., позвони...
Телефон молчал.
- Да, девочки мальчикам первые не звонят. - И он звонил сам.
- Добрый вечер. Как у вас дела?
- У нас все в порядке. Саша здоров, ходит в сад, все работаем. Поздравляю с Рождеством. У вас, наверное, красиво. И у нас город красиво украшен. – голос звучал спокойно, красиво, холодно, Андрей даже название придумал этому голосу – мраморный. Никаких вопросов, пожеланий.
- Пришли мне фотографии...
- Нет, не надо, наверное..., я не умею... – Вот и поговорили. Андрей доставал коньяк и подходил к окну.
Вера выключала телефон и закрывала ладонью рот, чтобы рыданиями не разбудить Сашу.
- Зачем он звонит? Он ничего не может и, наверное, не хочет менять. Тогда зачем он ее тревожит? Просто, чтобы напомнить о себе, показать свою власть? Вернее, подтвердить ее? Нет, ему плохо... Плохо? С чего ты взяла? Ты уже один раз его жалела?... А, может быть, и правда, выйти замуж за Мишу? Он зовет... Нет, Сашу он не простит. И он теперь с Богом... Значит, должен простить... Саша его любит, тянется к нему... Нет, нет, не надо... Будем вдвоем. И Лена. Жаль, что у нее тоже не получается... Надо же, какой бывает первая любовь... У одних - и первая, и вторая, и третья.., а эти двое и расстаться не могут, и вместе мучаются...
Что же делать? А что тут делать? ... Позвони мне опять, я жду каждый день, и каждую ночь..., я уже устала врать себе... Позвони...
Рождество приближалось, Ирина шла на поправку. Мать и дочь подолгу сидели у камина с разговорами. Приезжал психолог тоже с умными разговорами, специальный врач-протезист привез модели бандажа, но этот визит опять привел Ирину в такое состояние, что она закрылась на несколько дней. И тогда приехал врач Лоренс. Андрей заметил, что только с ним Ирина общается нормально, слушает, внимает, соглашается и даже успокаивается. В последний раз именно Филипп объяснил ей необходимость бандажа для прооперированной груди. И Ирина опять согласилась выслушать специалиста, все посмотреть и выбрать.
- Ты ему доверяешь? У вас получатся договориться? - спросил Андрей.
- Он спас мне жизнь. Он - единственный, - Ирина отвернулась и больше не проронила ни слова. Постепенно она начала сама выходить на улицу, но чаще ее вывозила на коляске Ирина Константиновна. Маша пошла в детский сад. Андрей все больше времени проводил на работе. Расходы были огромные, работать надо было много, да и чувствовал себя Андрей на работе спокойнее и увереннее. Но Рождество приближалось.
Как-то подъехав к дому, Андрей еще из машины услышал веселые крики. По участку Глена с визгом носилась ребятня: Дан и Маша.
Глен издалека махнул Андрею рукой:
- Посмотри, как им весело. Маша научила Дана русским словам.
Андрей подошел поближе и увидел ,что между елок и гномиков носится растрепанная Машка, а за ней, вытащив соску изо рта и размахивая ею в воздухе - Дан с воплями: Ку-ухва мать! Кухрва мать!” Буква «р» была ему не очень привычна и польское ругательство получалась на английский манер. Дедушка Глен с довольной улыбкой наблюдал за детьми.
Андрей, прикрыв лицо рукой, быстро пошел к дому, старась не очень громко смеяться. На ступеньках стояли Ирина Константиновна и Ирина.
- Боже мой, боже мой, что кричит этот ребенок, - спрашивала совершенно испуганная Ирина Константиновна. - Я слышу нечетко...
- Думаю, он кричит «Курва мать», - ответил Андрей, - трясясь от смеха. И добавил. - Это Маша его научила, как считает Глен, русским словам..., - и он снова засмеялся. – Возможно, наш совместный рождественский ужин под вопросом..., правда, он ничего не понимает...
- Как, Маша? А откуда она знает такие слова? .... И они же не русские...?
- Из садика, - тоже с трудом сдерживая смех сказала Ирина. - В детском саду много польских детей, вот Маша и выучила за первую неделю: “Курва мать” и “Фок Ю”
- Как же так? Зачем вы отдали ее в такой садик?
- Это хороший садик, мама. Просто дети так разговаривают.
- А дети разговаривают так, как родители. Канада - страна мигрантов. Поэтому, получается вот такая смесь языков и культур, - добавил Андрей и засмеялся опять. - Впереди еще русская лексика. Это уже более сложный лингвистический этап. Бедный Дан...
- Я не понимаю вас обоих, что здесь смешного... Ведь, наверное, можно было выбрать и другой садик, дороже, с меньшим количеством детей.
- Наверное, но я не уверена, мама, что дети там разговаривают лучше. Понимаешь, сейчас социальный уровень семьи совсем не гарантирует ее культурного уровня. Все это надо пройти. И понять, на каком языке разговаривать. Ты же прекрасно знаешь все эти слова, но их не употребляешь, вот и Машу надо научить и убедить обходиться без этой лексики. А скрыть или спрятать все равно не получится.
- Да, но она же совсем маленькая, она не понимает, и как ей объяснить?... Это – ужас какой-то!
- Вот и хорошо, что не понимает, значит и в голове не застрянет, а когда начнет понимать, это будет знакомо и не так интересно. А все же, забавно, как крепко в голове застревает всякая неприличная глупость. Я до сих пор прекрасно помню со школьных времен какие-то непристойные считалки, песенки..., - Ирина улыбнулась.
- Ты? Непристойные песенки?... Ирочка, да от тебя няня ни на шаг не отходила. Дед бы моментально уничтожил любого, кто посмел бы сказать при тебе что-то непристойное... Этого не может быть, - уверенно закончила бабушка. - Это сейчас, ты правильно говоришь, все перепуталось, а ты жила в культурной среде.
- Жила, да, хотя тоже частенько слышала, как дед распекал своих подчиненных. Очень образно и темпераментно. Куда же от этого деться. Все было рядом, мама. И в школе, поверь мне, мы пели не только “Солнечный круг, небо вокруг...»...
- Зато, смотрите, как доволен и внук, и дедушка Глен. Полезно не знать лишнего. Точно говорят: « Все горе от ума»...- Андрей указал в сторону соседа.
Маша и Дан прыгали на батуте, потом полезли на горку. Дан все время вертелся рядом: помогал Машке залезть, поддерживал за руку.
- Смотрите, какой он внимательный, - закричал, обернувшись в их сторону, Глен. - Ухаживает. Дан даже соску Маше предлагал, но она отказалась, - с гордостью похвалил внука Глен.
Вечер Сочельника они провели дома, у елки. Андрей с Машей наконец-то съездили на рождественский базар и накупили еловых веток с шишками, серебристого вереска, маленьких красных яблок и золотых орешков. Собирать шишки, ломать ветки или рвать вереск в лесу рядом с домом было нельзя. Все это можно было купить только на специальных базарах и фермах, где выбор был огромен и разнообразен, а цены - копеечные. В центре базара стоял красивый домик, в котором сидел веселый бобер, и Маша с удовольствием отдала несколько долларов в благотворительную копилку. Рождество – время благотворительности.
Бабушка оказалась замечательной рукодельницей и, посмотрев в интернете, сделала красивый большой венок. Ирина и Маша украсили его гроздьями красных ягод, шишками, яблоками и золотыми орешками. Получилось очень красиво! Маша хотела привязать к венку свой красный бант с котокольчиком, как у Дана на дверях, но Ирина Константиновна вдруг заплакала...
- Мама, ты что? Что случилось? - Ирина встревоженно подошла к матери.
- Да, ерунда..., просто, для меня венок, это – кладбище..., у нас нет такой традиции..., но..., да, получилось красиво. Надо же, как у всех по-разному, но красиво... Я просто соскучилась, наверное...
И они стали вспоминать с Ириной, как наряжали елку чудесными елочными игрушками, которые дед привозил из Москвы. Это были птицы в разноцветных перьях, сверкающие шары всех размеров и блестящие сосульки.
- Ой, а я помню коробку с музыкальными инструментами. Там была крохотная скрипка, и труба, и барабан. Совсем как настоящие! А саксофон сверкал серебром! У него даже кнопочки были..., - Ирина вдруг рассмеялась совсем как девчонка. Маша зачарованно смотрела на мать. Она почти не помнила Ирину улыбающуюся...
- Мама, мама, ты – моя фея! Ты – настоящая фея! – Машка только что насмотрелась и наслушалась про Золушку и могла говорить только об этом.
- А папа..., - она задумалась.
- А папа – кучер на тыкве, - предложил Андрей под общий смех.
-Хояшо. - Машка обняла отца. – Ты - мой кучел...
Ирина Константиновна сделала хороший, как она сказала, «русский стол» : запекла окорок, сделала прекрасное заливное и массу салатов. Взявшись за руки, все покружились вокруг елки. Ирина в кресле посадила на колени Машу и попросила Андрея покатать их вокруг. Потом Машка вытаскивала подарки из мешка, все радовались, с интересом разворачивая красивые обертки.
- Все-таки, у нас Новый год лучше, - вздыхала Ирина Константиновна. Теплее, душевнее... и песенки. Маша, а ты знаешь новогодние песенки? Вы в садике учили?
- Знаю, знаю, бабуля!
Jingle bells, jingle bells,
Jingle all the way.
Oh! what fun it is to ride
In a one-horse open sleigh.
Jingle bells, jingle bells,
Jingle all the way;
Oh! what fun it is to ride
In a one-horse open sleigh.
Маша пела и кружилась вокруг елки в новом платье принцессы и с короной в волосах. Пела она чисто и очень мелодично, именно пела, Андрей залюбовался и заслушался дочкой.
- А нашу, «В лесу родилась елочка...», – ты знаешь?
Но про елочку Маша не знала, и петь ей было некогда. Сегодня она была принцесса. Фея превратила ее в волшебницу и подарила праздник только на один вечер, поэтому надо танцевать, раздавать подарки, радоваться... с мамой, с папой... Маша обняла отца. Андрей взял дочку на руки и закружился в танце. Ему так хотелось разделить настроение Маши, так хотелось снять наконец эту почти постоянную тяжесть в груди. Но... как, как это сделать? Он уже и не помнил, когда беззаботно радовался в последний раз.
-А завтра с бабушкой ты выучишь песенку про елочку и споешь ее Дану как хорошо воспитанная девочка. Правильно? - Андрей улыбнулся и поставил Машу на пол.
Следующий подарок из мешка был как раз для бабушки.
По совместному решению Ирины и Андрея это был красивый конверт с авиабилетом до Москвы и билетом на поезд до Липецка. Было понятно, что бабушка устала и скучает по дому. Андрей думал, что Ирина захочет задержать мать, но она выбрала даты уже в январе.
Увидев подарок, Ирина Константиновна прослезилась, но тут же чуть капризно спросила:
- Неужели я так всем надоела?
И Андрей увидел, как же они похожи с Ириной.
- Это мы тебе, скорее, надоели, мама. Ты устала. Теперь у тебя есть виза на несколько лет, и ты можешь прилететь в любое время.
- Да, конечно, кота покормите, и прилетайте обратно, - пошутил Андрей.
Ирина посмотрела на него серьезно и вдруг добавила:
- А знаешь, мы, возможно, сами летом прилетим в Россию, в Петербург...
- Правильно. Соскучились? – Обрадовалась Ирина Константиновна.
- Да. – Ирина помолчала и добавила. - И дел накопилось.
Для Андрея слова Ирины стали неожиданностью. Разговор об их отношениях висел в воздухе, но он не ожидал, что Ирина начнет его таким образом. Через мать. И в Рождество...
- Ну что ж, может быть, это и к лучшему. Но..., как там звучат мудрые слова: «Мы не будем думать об этом сегодня, мы подумаем об этом завтра.»
Когда основные радости праздника были уже позади, зашел Глен и сказал, что завтра они ждут их всех к трем часам на рождественский обед.
- Значит, и завтра не получится, - улыбнулся сам себе Андрей.
И он даже не представлял, как он был прав.
В три часа пополудни первого дня Рождества вся семья стояла на пороге дома Глена. Ирина захотела и смогла дойти сама, что было встречено криками радости и поддержки. Не удержавшись, Глен взял «соседку-звезду», так он называл Ирину, на руки, перенес через порог и усадил за стол. Началось очередное застолье, которое по разнообразию, накалу страстей, аппетиту и удовольствию мало чем отличалось от русского. Конечно, индейка, конечно, мясной пирог и сливовый пудинг, конечно, масса овощей и рождественский торт.
Сюрпризом оказался рождественский венок на столе, сделанный из еловых веток, украшенный бусами и блестками. Собственно, в самом венке ничего нового не было, это был символ поворота солнца к лету, но рождественская традиция говорила, что те, кто окажутся сидящими рядом за столом, должны поцеловаться и пожелать друг другу счастливого Рождества. Первым, конечно, под общий хохот такое удовольствие устроил себе хитрец Глен, усадив Ирину рядом с собой. Потом отличился внук Дан.
- Ну, весь в деда! – смеялась Элен, жена Глена.
Дан все время то с одной, то с другой стороны подсаживался к Маше и тыкался запачканными в шоколаде губами в ее щеки. Машка терпеливо вытирала щеки, но все же, не выдержав такого накала страсти, полезла под стол. И тут рядом с Андреем появилась Мария...
Еще с крыльца, едва войдя в холл, он поймал взгляд ее карих глаз. Мария сидела на диване с мужем, большим и толстым, похожим на бегемота Стивом, играя разноцветными бусами, и смотрела на Андрея. Бусы в пальцах Марии светились красивыми оттенками, а глаза - нежностью, тоской и надеждой. Это было так откровенно, что у Андрея заныло сердце. Он отвел взгляд, потом - шутил, разговаривал, пересаживался, но все время натыкался на эти зовущие карие глаза. В конце концов глаза встретились, и Андрей почувствовал, как теплая волна волнения и желания начинает подниматься и в нем. Пришлось встать, чтобы отвлечься на рыболовные снасти Глена. Глен получил замечательный подарок от зятя - новый спиннинг, и эта тема очень помогла успокоить эмоции. Но вот теперь Андрей совсем рядом увидел эти глаза и чуть приоткрытые губы Марии. Они были похожи на цветок. Андрей так и сказал:
- Как ты красива, Мария! Твои губы похожи на цветок. И я легким поцелуем коснусь полураскрытых лепестков! Счастливого Рождества тебе и твоей семье! – Слова и поцелуй вызвали бурю восторга, а Андрей быстро пересел к Ирине Константиновне и запечатлел следующий поцелуй ее на душистой щеке. Но спрятаться не получилось. Накрывая кофе,Элен и Мария меняли на столе посуду. И каждый раз, ходя в комнату, Мария сразу же поднимала глаза на Андрея, а, выходя, всем телом звала его за собой.
- А ты, кажется влип..., - услышал он смешок со стороны Ирины. Прозвучало это без привычной издевки и злости, скорее, сочувственно. Андрей посмотрел на жену. Она улыбалась.
- Мама, папа, а Дан писать не умеет! – Машка залезла к отцу на колени и взволнованно вертела головой. – Да-да, я писала, а он смотъел и сказал, что так не умеет. У него памперс...
Надутый серьезный и, похоже, озадаченный Дан появился в дверях гостиной.
- О Господи..., - Ирина прикрыла смеющееся лицо, - какой вертеп! Хорошо, что мама не слышит.
- Между прочим, порядочный мужчина после этого должен жениться на девушке , - сказал Андрей, стараясь не смеяться и строго глядя в сторону Дана. – Что вы там еще вместе делали?
- Он хоеший, хоеший..., тараторили Машка. И вдруг добавила: Но не пъинц!
Родители расхохотались в голос. Хорошо, что громкая музыка заглушила смех. Ирина Константиновна танцевала с Гленом, толстый Стив орал что-то в телефон, Дан нетерпеливо стучал ботинком в дверь, видимо, вызывая Машку. Машка сползла с колен и побежала к другу.
- Конечно, не принц, раз в памперсе, - пошутил Андрей, - хотя, как говорит Глен: «Надоест – снимет! Главное – никаких стрессов». Как ты думаешь, мы обречены породниться с этим семейством? - почти серьезно спросил Андрей Ирину, глядя вслед дочери.
- Не знаю, но похоже, что тебя скорее соблазнит или изнасилует Мария. Смотри, она идет приглашать тебя на танец... Удачи...
Андрей поднялся навстречу, взял руку Марии, она второй рукой обняла его за шею. Ее лицо было так близко, что Андрей увидел тонкие морщинки вокруг полураскрытых губ, красивый лоб, обрамленный темными завитками и изящное маленькое ухо с голубой сережкой, почти спрятавшееся в кольцах волос. Он почувствовал легкий аромат духов, тонкий шелк блузки, тело под его рукой было абсолютно послушно. Мария смотрела на его губы...
- Черт побери, да тут забудешь и честь, и долг, и совесть...
Андрей любил и умел чувствовать страсть. И свою, и чужую. Любил угадывать желание по лицу, по глазам, чувствовать телом. Видеть, как из глаз уходит ясность и смысл, слышать гортанный голос и горячий шепот. Он хорошо владел этой игрой, зная, что для женщины предчувствие - подчас даже большее удовольствие чем само удовлетворение желания...
- Я бы на хрен застрелил этого бегемота – мужа. – Андрей наклонил голову и коснулся щекой шелковистых волос, почти теряя контроль, и тут увидел взгляд Ирины. Она грустно улыбалась. Конечно, она знала и понимала каждое его движение... Ему вдруг стало обидно, что он так легко выдал себя. Но уже очень давно не обнимал он женщину, которая его откровенно хотела и звала, манила взглядом, движением, откликалась улыбкой и дыханием, которая ждала и получала удовольствие от ответа на ее желание, когда не надо слов, разрешения или условий, когда все легко и понятно от одного прикосновения...
Андрей освободил объятие, поцеловал и отпустил теплую руку Марии.
- Благодарю за танец...
Продолжать эту игру не было смысла, даже Ирина Константиновна что-то поняла и, строго поджав губы, взялась за свою сумочку. Глен заметно погрустнел, и только толстый Стив по-прежнему орал в телефон какие-то цифры. Оказывается, он весь вечер играл в лото, выигрыш был очень приличный, а Стив, видимо, достаточно азартен.
- Он все время играет в это лото, все свободное время. – прокомментировала занятие зятя Элен.
- И как успехи? – поинтересовалась Ирина.
- Ну, ты же видела..., - Элен грустно улыбнулась.
Разобрав с дивана заснувших детей, Глен и Андрей просто кивнули друг другу. Андрей был даже рад, что не пришлось обниматься и опять восторженно желать счастливого Рождества. Дома все тоже не стали обсуждать прошедший вечер и быстро разошлись по комнатам.
Но следующее утро принесло новый сюрприз. Звонок прозвенел, когда они все едва встали с постели. Самым готовым открыть дверь оказался Андрей. На пороге стояла Мария.
- Это подарок к кофе. Я жду тебя в три в мотеле за заправкой..., – и она быстро сбежала со ступенек, оставив в руках Андрея коробку с печеньем в виде сердечек. Андрей посмотрел ей вслед, и ему показалось, что занавеска на окне второго этажа чуть шевелится. А, может быть, это просто ветер...
В половине третьего Андрей вышел из дома, включил мотор и стал чистить машину от снега. Через несколько минут на крыльцо соседского дома вышел Глен. За ночь насыпало прилично, и Андрей, ругая себя за то, что не поставил вчера машину в гараж, мел и скреб ледяную корку довольно долго. Наконец, справившись со снегом, он открыл заднюю дверь машины и крикнул в дом:
- Маша, ты готова? Поехали за мороженым, хотя я уже сам как мороженый брикет.
Он усадил дочку на заднее сиденье, махнул и улыбнулся Глену, сел в машину и вырулил на дорогу.
................
Перед самым отъездом к Андрею зашла Ирина Константиновна.
- Спасибо, Андрей. За хлототы, заботу, за Иру... и Машеньку, конечно. Вот, поеду кота кормить, он у меня там один, да, наверное, уже и отвык от меня, мужчины, вы - такие... - она улыбнулась, а потом как-то грустно и серьезно посмотрела на Андрея.
- Я у вас к интернету пристрастилась, почитала, много интересного, но, знаете, ничего нового... Вроде, все и верно, и мудро, а в жизни все не так, все сложнее... , нет советов. Вернее, советы есть, но у каждого получается по-своему. Даже пироги.., - она улыбнулась. - Поэтому надо делать то, что любишь. Наверное, это - залог успеха. Этого я вам и желаю. Всем вам...
Продолжение следует