Вечер провели дома.
Сидели рядышком на диване и разговаривали, не зажигая света, до самой темноты. Вспоминали бабушку – какой она была раньше, когда-то давно: весёлая, улыбчивая, как любила шутить с Мартой: «Смальцу у тебя не мае!», а та, не до конца понимая украинскую речь, думала, что бабушка говорит: «ума нет» – и обижалась. Потом, когда не стало дедушки, бабушка была уже не та – она сдала резко – и умом, и телом – похудела, точно вся ссохлась, стала маленькой, согнутой, еле-еле передвигалась на больных своих ногах и всё повторяла: «пора до дому, до дому!» А иногда, глядя на пожелтевшее от времени фото дедушки, гладила его узловатыми непослушными пальцами и говорила: «Вот человик у мэне був! Який гарний чоловик!» Как его звали, она уже не помнила.
У неё была такая грустная старость! Хотя и жила в большой семье, но точно всё время одна, отгороженная ото всех стеной непонимания и подозрения. Сейчас, проводив её, вместе с естественно человеческой печалью, все испытывали и облегчение.
Как-то незаметно от воспоминаний разговор перешёл на сегодняшний день и заботы. Мама спросила об учёбе, о работе, потом о Кидане.
Но разговор получился необычный: внезапно дочь начала говорить маме о жизни и смерти, о том, что смерть – это не конец; о том удивительном мире, который рядом и который влияет на нашу жизнь и поступки; о своих снах; о тех странных и непостижимых вещах, которые во множестве начали происходить в её жизни с тех пор, как в ней появился этот загадочный человек – тот, кого она называет любимым, но не понимает до конца; о том, что они, к сожалению, плохо ладят друг с другом, но то, что их связывает, могущественнее этих недоразумений и ссор: они точно чувствуют друг друга на расстоянии и притягиваются друг к другу, как два полюса магнита, как две части единого существа…
Говорить она умела. Мама слушала, открыв рот и затаив дыхание. Сама она прожила долгую жизнь: дом, семья, ответственная работа на руководящей должности, партия, друзья, поездки в отпуск с семьёй – это была её жизнь, ни о чём другом она не думала, ничего иного не замечала.
А вот дочка – она всегда была какая-то… «Подкидыш» – называла её мама в детстве. Они жили в разных мирах. А в этот вечер мир дочки показался матери таким удивительным и ярким, а главное, она почувствовала: есть иная жизнь! И мама её не исчезла, не скрылась в могиле холодным трупом, нет! Она есть, она жива, просто ушла куда-то в другое место. Она так чувствовала, а теперь и верила. А для веры не надо слов, ей не нужны доказательства, она имеет доказательства в себе самой, в том чувстве спокойной, мудрой и стойкой уверенности, которую приносит с собой, которая и составляет существо этого непостижимого чувства – веры.
– Да-да, я тебя понимаю! – произнесла она, когда дочка замолчала. – Хотя мне и трудно представить, что всё так происходит на самом деле. Вот только… я уже второй раз приезжаю – и его в это время нет в Киеве. Наверное, не судьба.
Марта, как могла, утешила маму, и они легли спать в спальне – на одной кровати. Так было теплее и уютнее.
Мама не спала: она думала, вспоминала, сопоставляла и даже впервые в жизни пробовала молиться…
Ночь была долгой.
начало http://proza.ru/2021/10/20/677