Порой перед сном, закрывая глаза я вспоминаю о навсегда ушедшем детстве, о том прекрасном времени, когда окружающий мир ещё казался огромным, бескрайним океаном, а каждый новый день дарил невероятные открытия и исключительно яркие эмоции в жизни наивного ребенка.
Мир красивых грёз и забытых сказок так аккуратно вплетенный в эту серую жизнь через старые книги и мультфильмы, через слайды проектора на мятой простыне и сладкие колыбельные, что тихо пела мне мама перед сном, заставляли меня искренне верить в добро и красоту детской, хрустальной мечты.
Я помню так же старый дом в котором мы жили на окраине Богом забытой провинции. Первый этаж нашей маленькой квартиры: треснувшие, деревянные окна которые выходили во двор. Ближайший детский сад был лишь в девяти долгих остановках. Возможности посещать то заведение у моей семьи просто не было. Родители тогда выкручивались как могли: порой брали с собой на работу, порой бабушки и тети оставались со мной дома, а иногда даже просто добрые соседи и друзья нашей семьи нянчили меня как родного. В те дни доверия к людям было гораздо больше чем сейчас, так же, как и искренности в улыбках…
Думал ли я в те детские годы о грядущем и холодном одиночестве, наверное, нет. Помню, лишь что соседские мальчишки, те, кто были постарше на пару лет, с особым азартом любили издеваться над бездомными животными и теми, кто был явно слабее, и младше, и надо ли говорить, что «дружба» у нас сразу не заладилась. Я не забуду, как в те «славные дни» моего детства, среди серых сараев и убогих, покосившихся гаражей с облупленной краской на поредевших заборах, они пытались хитро взять меня «на слабо», заставляя хладнокровно убить камнем черного, бездомного котенка, что якобы громко мяукал по ночам, мешая им сладко спать. Я не понимал их злости, ни тогда, ни сейчас… И за отказ выполнять тот страшный приказ, мне разбили губу тонкой веткой клена, словно хлыстом внезапно ударив несколько раз по лицу… С тех пор, металлический вкус крови во рту намертво ассоциируется у меня с человеческой подлостью и моральным уродством.
Позже, я часто, проводил время наедине с собой… изучая рисунок на выцветшем гобелене, что висел на холодной стене нашей гостиной: «безмятежная прогулка мамы медведицы и её медвежат», лишь позже я узнал, что это была дешевая репродукция знаменитой картины «утро в сосновом лесу» легендарного художника пейзажиста Ивана Шишкина. Любовь к искусству уже тогда перевешивала во мне дворовые компании ровесников и ребят постарше. Я много читал в те дни, стараясь в книгах найти настоящих друзей словно по наитию понимая, что литературные герои в сто крат лучше живых людей.
Помню во дворе нашего усталого дома, старые, покосившиеся качели и огненно ржавую, круговую карусель, что издавала до жути тягучий скрип, который был слышен на всю округу, особенно страшно это выглядело поздней осенью, когда густые сумерки во всю смеркались и накрапывал, косой, колючий дождь… Алые гроздья спелой рябины вперемешку с пожухлыми листьями мрачно украшали холодную землю городской окраины. Добавьте к этому пронзительно жалобный вой одичалых собак и получите картинку из фильма ужасов… Представили?! Чтож добро пожаловать в мое детство…
Если верить городской легенде нашей забытой улицы, то давным-давно в этом месте, на тех самых старых качелях повесился молодой парень от неразделенной любви.
Его одинокий силуэт можно увидеть промозглой, ноябрьской ночью, предшествием встречи с призраком будет как раз жуткий скрип той самой, круговой карусели…
Нужно ли добавлять, что встреча с покойником никогда не несет ничего хорошего для мира живых, зачастую являясь предвестником горя, бед и даже смерти. И знаете, кто то в округе действительно верил в это, а кто то считал, это глупой байкой для маленьких детей, но замечу, что и те и другие со странной настороженностью относились к этому месту с "проклятыми качелями".
Соседские дети втайне боялись эту легенду, но старались не показывать этого, пытаясь при встрече храбро бравировать друг перед другом, той отчаянной мыслью, что в этот ноябрь они то уж точно обязательно выйдут после полуночи в одиночку к старым, проклятым качелям, и тем самым развенчают леденящий, городской миф этого жуткого места, но, как и бывает подобно всем глупым детям, вся их бравада заканчивалась сразу после громкого, родительского «Домой!» из квартир близлежащих домов.
Я отчетливо помню ту ночь, после которой закончилось детство… Мне было десять лет...
В ярком свете ноябрьской грозы я своими глазами увидел проклятую душу самоубийцы, чей силуэт одиноко покачиваясь тихо болтался из стороны в сторону, словно до дыр истрепанная, и навсегда забытая, старая рубашка на бельевой веревке… Я застыл на мгновение, скованный леденящим душу зрелищем… И вдруг висельник, словно почувствовав это, медленно обернулся в сторону моего окна… Он увидел меня… Клянусь я детским нутром почувствовал это. Следующее мгновение раскат грома, яркая вспышка молнии и его уже нет…
Помню, что не мог уснуть в ту долгую ночь, помню, как сильно трясло под одеялом, помню, как молился всем Богам, хотя не знал ни одной молитвы, и все это было больше похоже на искренние просьбы маленького ребенка на защиту и спасение.
Признаться, все это дико напугало меня… Родители со временем заметили во мне изменения, а именно замкнутость и отрешенность, я не хотел делиться ни с ними, ни с кем-то другим, тем, что увидел в ту ночь, ведь тогда они сочли бы меня трусом или пустым воображалой, хотя сейчас понимаю, что возможно всё же стоило им всё рассказать.
Три долгих дня спустя, поздним вечером, я услышал стук в окно. Пытаясь себя успокоить подумал тогда, что виной всему была ночная птица, или злосчастная ветка деревьев, качающаяся от ветра, но через минуту стук повторился, уже отчетливей и громче, а затем ещё и ещё… Любопытство взяло вверх над детским страхом, и я решил посмотреть, в чем же была его причина, но увидел тогда в окне, лишь своё одинокое отражение. Не придав этому значение я наскоро постарался заснуть, и уже во сне увидел его… Молодого парня с петлей на шее, одиноко качающегося на старых качелях… Помню, что он странно улыбнулся мне, холодно сказав при этом, что знает кто я, затем тихо спросил не хочу ли я с ним поиграть..? на что я тревожно ответил, что сейчас никак не могу, а он лишь спокойно добавил, что мы с ним ещё увидимся через девять лет… увидимся и поиграем... и я проснулся… проснулся в холодном поту, а на часах зеленым циферблатом горело ровно три часа ночи. Лишь позже я узнал, что это был час дьявола или мертвое время. Странное совпадение…
Порой мне кажется, что мое детство было совсем не таким как у всех "обычных" детей нашего района, судите сами. Вереница серых дней помноженная на тревогу и одиночество бессонных ночей. Часто я как заворожённый смотрел в усталое окно на ночную улицу двора пытаясь ясно понять привиделось ли мне то видение или же я действительно воочию видел бледного покойника в мире живых...
Однажды мама привела к нам в квартиру старую соседку бабу Тоню, она жила этажом выше, и вроде бы читала старые молитвы и заговоры простым людям от всякой хвори, якобы лечила и детей. Прочитав молитву надо мной и посмотрев в мои глаза бабушка тихо сказала:
- Он знает, что ты его видел, он знает, что ты его почувствовал. Он уже не отстанет… Он ведает...
На расспросы матери, кто знает, и кто чувствует, она суетливо засобиралась к себе домой, причитая: «Свят! Свят! Свят!». Деньги, впрочем, не взяла, сказав, что дитятко в церковь нужно отвести, там должны помочь, и это не её случай. Отец вернувшись с работы сильно ругался, узнав от матери, о том, что произошло, и кто к нам приходил. Ни в какую церковь мы не поехали…
Годы потихоньку шли, и я уже почти забыл о том пугающем сне, лишь изредка вороша ту ноябрьскую ночь в своем сознании, и знаете… прошло почти девять лет, и я снова стал слышать тот шепчущий голос из забытого сна.
Засыпая, стал все отчетливее слышать слово «девять», или страшную, пугающую фразу «скоро… уже совсем скоро»… Все это дико пугает меня, словно преступника перед расстрелом... я неделю не могу спать, и почти ничего не ем… Я очень устал... Скинул десять килограмм за десять дней, и до того, как попасть сюда к вам, я даже обратился к одной старухе - ведьме из нашего провинциального города. Лишь увидев меня она с порога громко заявила:
- Покойникам я не помогаю…
Решив тогда, что она просто старая, поехавшая на всю голову сумасшедшая, я развернулся и ушел, наверное, тогда сыграла гордость, о чем сейчас признаться сожалею, возможно упади тогда я на колени, мне бы ещё можно было хоть как то помочь. Не знаю… ну а возможно я просто верю в то, чего нет…
Попав в клинику и пройдя обследование врач психиатр сообщил, что у меня обостренная шизофрения, вкупе с хронической паранойей и то, что я слышу чужой голос в своей голове является подтвержденным диагнозом моей болезни: полиморфное психическое расстройство, и к счастью всё это поддается лечению, обнадеживающе, не спорю (признаться никогда не думал, что буду так счастлив услышать диагноз шизофрения) но, вот что меня действительно пугает, так это то, что совсем скоро я перешагну рубеж той даты из своего детского сна, и возможно уйду навсегда из этой жизни… Чтож я до конца верю в лучшее…
P.S.
Санитары нашли тело Матвея во время утреннего обхода территории больницы, причина смерти механическая асфиксия. Пациент повесился с помощью бельевой веревки на верхнем каркасе качелей заднего двора. Во время обыска палаты была обнаружена тетрадь пациента, с разрешения родных я публикую этот рассказ.
Дата смерти Матвея 9 ноября…