Двигайся больше, проживешь дольше

               


    Утро выдалось на редкость туманным не случайно. Как поговаривала бабка Прасковья, гадая на кофейной гуще…
«В тумане кочет пляшеть…крылами машеть, а кто-то маслом хлеб в тумане мажеть.  В тумане мышка села с сарицей на горшок, кто в это утро с девкой рядом ляжеть…от счастья и помреть.  Сам черт не разбереть, чье в бабе семя. Кто семь раз подряд себе нальеть, тот видимо на заговень в тумане и помреть. Откинеть  капыта свои  в темень. Пред этом обязательно кого-то обмишурит.  Соседке пасквиль, штырь свой всунеть. Пописает с крыльца на славу, горечь, мед… и медленно уйдеть, с достоинством уйдеть, как тать от трех медведей.   Он видимо его зоветь. Ослушаться нельзя, судьба ведь косу точит, ум заплетаеть в косы, и знаеть наперед, осмыслив все, бездельнику пророчит. Невидимое разумом прочтеть, щель для песка найдеть.   А времечко течеть, течеть, ко мне никто нейдеть. Дурь грязи ком найдеть, посолить, сунет в рот… живи и радуйся, пока дождь с градом не польеть»

                *  *  *


   Анатолия Герцовича Махнова знал в городке каждый. У него ум   заперто- багажный … все помнит. Час радости и в меру неудач, он точно знает,- почему болеет врач… и почему болезнями пугает некий сверху… и почему везде в России срач.  Анализы тасуя … маски продлевая… в игре чахоточной с крапленой карты игры начиная... карта не в масть… он пас. нет времени и денег с дьяволом играть
   Как приговаривала бабка Прасковья деду в опочивальне: «Двигайся сукин сын больше, -проживешь дольше». На что дед
отвечал молча, про себя громче: «У волчьей ямы и окурок толще.»
  Дед Пахом двигался дольше, а умер в Польше.  Поехал навестить места дедов, места уж не родные больше. Там и околел…
а бабка горевала так, что запамятовала, ныне яблочный спас…и поминальный день. Соседушка тоща, пришла усопшего помянуть, всплакнуть. В руке кутья, в словах скелет не давешний леща. Прищур в глазах… мозоли на руках… и мысли не по теме. Новостей скопила целое беремя. Многие готовы с руками оторвать.
Платок в чернь ворона крыла. Рот, нос в помаде. Прасковья встретила её не дружелюбно.
-Пришли кости в гости.
-В щель проскользнула кое как…/ умиротворено пропищала дивная соседка Маша/ Ты Просковья ведунья, знаешь, что произойдеть, и мне напомнишь, кто перед дверью рая среть. И видишь даль на многие века… Во что одет был сезарь, почем в Египте пшённая мука. И где злая дьяволица, Савская сариса от горя померла. Ты прямо сатана… но только в юбке. А вот скажи, внучок твой младший в Братске… чем занимается? Иль мается, как дед твой Чародей… какие мысли?  Пьеть небось?  Кого …, того… бабенку или Гея?  Под тридцать лет, а девкам уж не нужен? С острова Буяна скарапея, небось достанется ему.
 -Табе соседушка дерьма, и задарма налью,- пить будешь? 
-Нет! Я лучше помолчу. Давай помянем твово деда. Выпьем, покушаем блины, кутью. Любил Пахом покойник выпить, а кутью жевал отрадно…тем и щеголял, и выпивал досель… пока не польет из рта обратно. А ночи на пролет, вытапливал Просковья из тебя жирок. В кого пошел внучок? В соседа или деда?
  -У нас вечер , у них там  ночь. Храпит себе внучок родимый. А в животе борщ птицею поеть. А что его гнететь? в квартире пахнет псиной. Чтоб оградить его от сверх невзгод, поставлю свечку ныне.
               
                продолжение