В темном зеве пещерки что-то или кто-то влажно дышал, ворочался и посапывал – убежище было занято, Юрка спрыгнул и побрел дальше. В следующей норе, едва он всунулся, ему в лицо пахнул едкий отвратительный запах, и Юрка, отпрянув, едва прочихался. В третьем, в самой глубине, точно угольки, тлели чьи-то мелкие злобные глазки, и Юрка поспешил убраться куда подальше. Четвёртый лаз оказался мокрым и липким. И только на пятый раз Юрка обнаружил более-менее подходящее и, главное, сухое и незанятое помещение: неглубокую и удобную нишу, где можно было худо-бедно усесться. Предварительно, поразмыслив, Юрка без труда сорвал с одной из дыр подходящего размера трухлявую затычку и забаррикадировал отверстие. Если не загородит от напасти, то хотя бы будет под рукой как хилое оружие. Это было даже приятно, потому что напомнило ему, как в детстве он залезал в деревне на чердак бабушкиного дома и прятался там от друзей, а однажды так и уснул там, на соломе, и бабушка не стала будить, а только укрыла старым байковым одеялом.
Юрка устроился на ночлег вовремя. Последние грибы потухли, и воцарился полный мрак.
Ночное Дерево оказалось наполнено звуками, и звуками не самого приятного толка. Эта ночная симфония состояла из близкого, не очень близкого и совсем отдаленного скрежета, хруста, попискивания, чавканья, хриплого шёпота, невнятного бормотания, бульканий, всхлипов, взрыкиваний и невероятного количества всевозможных шорохов, покряхтываний, чпоков, шелестов и возгласов. Некоторые звуки раздавались совсем под боком, за стенкой, некоторые продвигались по коридору – сначала усиливаясь, затем ослабевая. Хуже всего было то, что в кромешном мраке Юрка никак не мог их идентифицировать. Иногда ему казалось, что мимо ползет змея, иногда – что пролетает летучая мышь, иногда – что в двух шагах плещется прибой, или кто-то чего-то или кого-то ест, причмокивая. Конечно, уснуть в таких условиях не было возможности. Мало того, ночью заметно похолодало, словно угасшие грибы являлись одновременно и обогревателями.
Раз Червер сказал, что в норе безопаснее, значит, так и есть. Ведь он же, Юрка, не стал соваться в занятые апартаменты и выгонять хозяев, значит, и его не выгонят. К тому же, у него имеется универсальное эксклюзивное оружие – зажигалка и последняя драгоценная сигарета, которую теперь, увы, придётся беречь и лелеять на самый крайний случай. Юрка всё же уснул, и в полудреме все вспоминал уютное бабушкино байковое одеяло…
…Юрке показалось, что он и вовсе не спал. Словно едва он сомкнул глаза - и тут же подскочил, как ужаленный. Вернее, оглоушенный. Ибо подле его убежища раздалась заливистая, многоголосая трель. И тут же, словно в деревне, при перекличке петухов, с разных концов понеслись ответные трели. Неизвестные певцы выводили замысловатые рулады старательно и чрезвычайно громко.
- Вы чего тут распелись над ухом? – недовольно крикнул Юрка, пытаясь перекричать ближнего певца, а заодно разглядеть его в щель рассохшейся крышки. – Не видите – частная квартира!
- Как что – распелись? – ответил недоуменно звонкий, явно девичий голос. – Так утро же!
- Утро… - пробормотал он. – Значит, утро. Значит, когда утро, то можно вопить благим матом. А как ночь – так только шуршать и скреготеть?
Он рывком откинул крышку, услышал испуганный взвизг и увидел краешек чьего-то пёстрого цветного платья. Недовольный, не выспавшийся Юрка вылез наружу и принялся разминаться. Снова отчаянно хотелось есть, но еще больше – пить: густой сок скорее насыщал, чем утолял жажду. Он нашарил в кармашке джинсовой рубахи завалявшийся леденец и с наслаждением забросил в рот.
Юрка вылез и стал вспоминать, в какую сторону ему поворачивать. За ночь все воспоминания о передвижках с Иветтой и Червером испарились. Мимо важно просеменил странный толстый субъект в красном плаще в серую полоску, за которым тянулся шлейф невыносимой вони. От вони сразу запершило в горле и защипало глаза, потом субъект легко взмахнул плащом, точно крыльями, запах шибанул сильнее. Юрка шарахнулся и рванулся прочь, неважно куда, лишь бы подальше.
Он петлял до тех пор, пока шлейф запаха не смягчился, и очень скоро выскочил в параллельную магистраль. И после этого понял, что теперь-то уж ему точно не светит отыскать эти чёртовы три кустика смородины, и выполнить поручение прекрасной Иветты. Ибо коридоры, в которые он попал, разительно отличались от первоначальных. Свет здесь был тусклее, стены более корявыми, прекрасные татуировки уродовали бурые наросты, подозрительно напоминающие грибы. Чем дальше он продвигался, тем мрачнее становилось вокруг.
Коридор, по которому он сейчас шагал, был обшарпанным, в непонятных пятнах и разводах, щербатый пол - с сучками и задоринками, крышечки на норах по стенам скукожились, растрескались, сопрели, а вместилища и поилки оказались пустыми. Все здесь казалось нежилым. Стало ясно, что Юрка очередной раз заблудился. Раз за разом уходя все дальше от цели.
Цель? Какая цель? Раньше ему казалось, что у него есть цель, очень важная цель – сыграть достойно отведенную роль и стать героем. Теперь ему просто хотелось вернуться назад. Но он ни за что не признался бы в этом никому из случайных знакомцев. Это называлось по-пацански – давить фасон. А он все же был пацаном до мозга костей.
Вот впереди показалась странная процессия. Одинаковые фигуры в белом с ног до головы выглядели привидениями и шли плотным строем. Правда, у каждого привидения на боку висел сосуд, из которого время от времени вздымался фонтанчик бесцветной жидкости, и эта жидкость воняла куда ужаснее, чем плащ полосатого, точно арестант, субъекта.
- Карантин! – утробно завывало из-под белых одеяний. – Карантин! Район закрывается на карантин! Просьба укрыться!
Юрка закашлялся и снова нырнул в первый попавшийся проулок. Пропадать – так с музыкой! Хватит изображать всезнающего препода. Вот он увидит народ и первого попавшегося спросит, где тут харчевня «Три кустика смородины». Он бежал и бежал, а сзади все чудилось ему завывание «Карантин!»
Сказать, что Юрка устал – не сказать ничего. А уж настроение его было куда ниже плинтуса.
Первым попавшимся, вернее, примазавшимся, оказался хлипкий мальчонка, ковыляющий позади так тихо, что Юрка его вначале и не заметил. Мальчонка был тощ, всклокочен, бледен, и в потертой серой одежонке гляделся изголодавшимся и больным. И все жался, жался к Юркиной ноге.
- Ты кто? – спросил Юрка. – Ты здешний?
Мальчонка пожал плечами и жалобно всхлипнул.
- Ты тоже голоден?
Мальчонка яростно покивал.
- Можешь показать мне поилку?
- Не-а, - наконец-то ответил мальчонка. – Я не пью. Вернее, пью, но совсем не то.
- Ага. А чего не это?
- А вот того, - насупился незваный попутчик. – Аллергия у меня на это.
- А на то, стало быть, нет.
- На то нет, - охотно согласился мальчонка.
- А где твой дом? Ты хотя бы это знаешь? Может, тебя домой отвести?
Мальчонка понурился угрюмо: - Один я.
- Ладно. Хорошо. И чего же ты от меня хочешь? Я ничего тут не знаю и не могу привести к тому, что ты пьешь. А ты сам-то знаешь, где оно, что ты пьешь? Можешь показать мне? Я бы тоже попил…
Мальчонка осклабился и прижался к Юркиной ноге. Юрка вздохнул. Вот еще на его голову беспризорник взялся. Уж лучше бы Червер, тот хотя бы сведущ и пронырлив.
- Ладно, идем, - решился Юрка. – Найдем сначала то, что я ищу, а там и решим, что с тобой делать.
И странная парочка отправилась, куда глаза глядят. Навстречу ему, виляя бедрами, шла группа из пяти хорошеньких, пухленьких, юных мулаточек с пышными шевелюрами. Юрка так и присвистнул от восхищения.
- Девочки, вы куда? С собой не прихватите? – приосанился он.
- Идем, коль не шутишь, - ответила самая бойкая. – Только от спутника своего избавься.
Спутник зашипел и прямо таки вжался в Юркину ногу.
- Э… а может, вы его пристроите куда-нибудь? Я тут не слишком ориентируюсь. А?
- Иди, - милостиво разрешила бойкая. Девушки снова зашагали, покачивая бедрами. Юрка пристроился рядом.
- И куда мы идем, красавицы?
- На ристалище, - так же игриво ответила девушка.
- Спортплощадку? Вы спортсменки?
- Можно сказать, и так, - белозубо улыбнулась девушка.
- Случаем, не знаете, где «Три кустика смородины»?
Девушка неодобрительно покачала головой: - Мы следуем на площадь Бугров, это наша территория, а «Три кустика» - это чужая территория. Если ты не с нами, то против нас, и тогда лучше сразу проваливай.
- Нет, нет, - замахал руками Юрка. – Я ваш с потрохами, я с вами!
Они свернули пару раз за угол и оказались на обширной пустой площадке, вся окружность которой была словно огорожена, отмечена крупными наростами. Почти такими же, которыми они с Червером хрупали, только с фиолетовым оттенком. На площадке уже выстроились такие же спортсменки, только белокожие, жилистые и худые. Там же расположились уличные музыканты, настраивая инструменты: большой барабан, длинные трубки типа дудок и нечто струнное – что именно, Юрка не опознал, поскольку не очень разбирался в музыкальных инструментах. Сверху, из окон, свешивались зеваки и зрители.
Грянул барабан, отбивая ритм. Девушки начали разминку, приплясывая. Ритм нарастал. Девушки встали ряд против ряда и сжали кулаки.
- Ага, я понял! – возликовал Юрка. – Уличные бои! Давай, девочки, давай, мулаточки! Двинем хопчиком по захолустью!
Начиналось все просто как танцы. Мулаточки были изящны и гибки, белокожие энергичны и напористы. Музыка напоминала скорее какие-то варварские африканские дикие звуки, чем нормальный хип-хоп.
Да и танец совсем не похож был на «хопчик», а больше на игру «вышибалы». Девушки сталкивались бедрами, коленками, извивались, перемещались кувырками и перепрыгами. Вылетающая за фиолетовые пределы танцорка застывала ненадолго, но снова возвращалась в круг. Скорость нарастала. Девушки подпрыгивали все выше, норовя обрушиться на соперницу. Либо перекатывались ей под ноги, либо выставляли локоть, ставили подножки, и это уже переставало походить на танец, хотя сохраняло изящество и виртуозность.
Свешивающиеся из окон болельщики визжали, пищали, гугукали и хлопали в ладоши. Юрка тоже хлопал и кричал «Давай, давай, давай!»
Внезапно музыка прекратилась. Музыканты застыли с воздетыми руками. Девушки тоже застыли, а потом разошлись по исходным позициям, каждая оперлась о фиолетовую «колонну» и застыла, словно в трансе. Увлекшись зрелищем, Юрка забыл о своем незаметном спутнике, который жался к его ноге.
Юрка вдруг почувствовал укус. Он дернулся и ойкнул. Его непрошеный попутчик снова стоял вплотную и довольно ухмылялся, облизывая остренькие зубки. Юрка ощупал бедро – рука стала влажной от крови. Юрка ощерился и разъярился.
- Ах вот ты какой, гаденыш-вампирёныш! – прошипел он и схватил мальчонку за шиворот ветхой рубашки. – Сейчас я от тебя мокрое место оставлю! Я отведу тебя в полицию! Ты у меня под суд пойдешь! На зону для юных отморозков!
Ворот затрещал. Мальчонка проявил чудеса изворотливости и оказался на редкость жилистым. Пока Юрка пытался его трясти и поддавать коленом по тощей заднице, тот лягался и все пытался ухватиться за него растопыренными ручонками. Юрка саданул посильнее. Мальчонка-кровосос взвизгнул. Он извивался так энергично, что наконец-то буквально вывинтился из его рук.
Зеваки поблизости хихикали, но не вмешивались. Одно зрелище сменило другое – только и всего. Разнокалиберные головы из окон теперь следили за новым поединком, пока девушки стыли в некоем трансе.
- Так его! – крикнул кто-то белокожий, распахнув окошко. – Давно пора прищучить! Да ты по голове его, по голове трахни!
Но одинокий выкрик не нашел отклика. Напротив, мальчонка начал подпрыгивать, снова намереваясь в него вцепиться. Юрка молотил кулаками, пытаясь «трахнуть» по голове по совету бывалого зрителя. А гаденыш напрыгивал на него и ускользал.
Наконец Юрка отпихнул его ногой что было силы, пацаненок отлетел к стенке и словно прилип к ней. Ристалище разбитных девиц потеряло привлекательность. Юрка решил слинять, не ожидаясь новой атаки упертого мальчонки. Он побежал. Ему все время глючилось, что мальчонка отлепился от стенки и снова длинными скачками бежит вслед. Наконец он остановился и огляделся. Никаких вампиров поблизости не было. Но побег оказался не зряшным. Кажется, он нашел то, что искал. Или почти то, что искал.
На развилке стояло покосившееся прямоугольное сооружение без окон и опознавательных знаков. Ибо никаких рекламных плакатов, табличек и вывесок с названием на сооружении не значилось. Но похоже на то, что это какое-то увеселительное или питейное заведение, либо закрытый клуб, ибо из-за полуоткрытых дверей то и дело вырывались взрывы хохота, и довольно приятно тянуло чем-то съестным. «Какое-то бистро», - решил для себя Юрка. – «А чему ещё быть на перекрестке?» Владелец бистро наверняка знает, как найти «Три кустика смородины».
Юрка зашел внутрь. В бистро пировала весёлая компания в забавных головных уборах. Все новоявленные фрики, как на подбор, были тонкие, изящные и хрупкие, и различались только ростом. Играла разудалая, но не без приятности, музыка. На небольшом возвышении вроде подиума две симпатичные глазастые брюнетки, похожие как две капли воды, видимо – двойняшки, в шелковых черных юбчонках, открывающих длинные ноги на высоких шпильках до самых ягодиц, синхронно извивались и выстукивали каблучками замысловатый ритм.
Остальные звонко чокались пивными кружками, хрустели какими-то аппетитными палочками, хлопали друг друга по спине и беспрерывно хохотали. Они были одеты довольно разнообразно, но франтовато и подчёркнуто опрятно, преимущественно в черно-белое, а некоторые были увешаны металлическими украшениями, словно рокеры-металлисты. У всех были крупные челюсти и мелкие зубы, выпученные глаза и губы «бантиком», словно у кукол.
Тем не менее, эти посетители забегаловки показались куда как приятнее предыдущих жирных едоков, жалких и уродливых. Не иначе местная артистическая тусовка. Юрка приободрился и почувствовал себя увереннее. Его моментально заметили, приветливо замахали руками: к нам, к нам! Но он вежливо покачал головой и присел за свободный столик.
- Дружище! У вас очень озабоченный вид. Неужели с таким славным и симпатичным юношей могло произойти что-то неприятное? – участливо осведомился тоненький и хрупкий с виду субъект, затянутый в строгий чёрный костюм, с бабочкой на кружевной сорочке, скользнув к его столику.
- Да так, - небрежно бросил Юрка. – Пришлось кое-кому надраить фейсы. Чтоб жиртрестам неповадно было на гостя нападать из-за угла.
- Неужели вам встретилась компания отщепенцев-бомжей? Этих отбросов общества? Неряшливых уродов-дебоширов, полнасов?
- Именно.
- Какой ужас!
- Но я их так шуганул, - не утерпел и похвастал Юрка, – надолго запомнят.
- Прелэстно, прелэстно!
- Вы просто герой!
Франты дружно зааплодировали. Девушки на подиуме издали восхищенный «ааах!» и закатили глаза.
- Да ладно, какой там герой. Просто тренированный, - небрежно отозвался Юрка, приосанившись. - Они, конечно, пытались трепыхаться – но куда там. Кишка тонка.
Каждую его фразу сопровождал взрыв веселья, но выспрашивающий оставался серьёзен. Из чего Юрка заключил, что он у них главный.
- И куда же они побежали? То есть, куда вы их погнали, любезный? – спросил чёрный, подкручивая лихо загнутые усики.
- Как раз в розовый коридор. Я гнал их до самого зеленого светильника. Потом решил, что не стоит тратить на них, убогих, время. И завернул сюда.
- Ай, молодцом!
Компания снова покатилась.
- Будь другом! Иди к нам, – наперебой заговорили франты. – Выпей с нами!
Юрка помотал, было, головой, но один из лощёных, холёных франтов уже ухватил его за руку, на редкость цепкой и сильной семипалой рукой, и подтянул к столу. Девушки спрыгнули с помоста и встали по бокам, стреляя глазами и повиливая бедрами. «Пей до дна! Пей до дна!» - скандировали они умильными голосами.
Другой франт уже подносил к самому его рту кружку, и Юрка, вдохнув приятный хмельной дух, принял питье и пригубил. Очень даже ничего, похоже на сладковатое пиво, а главное – можно наконец-то напиться! И он с жадностью осушил кружку полностью.
Франты завели вразнобой разудалую песенку, к которой Юрка в другой раз с удовольствием бы присоединился, врезав в компании, но сейчас ему было не до пения. Ибо напиток моментально оглоушил, в глазах помутилось, желудок болезненно сжался, ноги ослабели. Еще бы, ведь он давно толком ничего не ел, и странный алкоголь на голодный желудок моментально ударил в голову.
Юрка сел на услужливо придвинутый кем-то стул и откинулся на спинку. Но местный стул не годился для тяжелого человека. Ножки его хрустнули, спинка треснула, и Юрка смачно шлёпнулся на пол. Увы, более на него никто не обращал внимания.
Франты внезапно перестали смеяться и болтать, встали из-за столиков и по одному тихо и незаметно потекли к выходу, причём те, у кого на пути валялся Юрка, просто с брезгливостью через него перешагивали. Последним он увидел перед самыми глазами тонкие острые каблучки и гладкую попку. Он на миг отключился, и пришел в себя в холодном поту.
Юрка кое-как дополз до выхода и там, хватаясь за косяк, ухитрился подняться на ноги. Чувствовал он себя отвратительно. Едва он сделал по стеночке несколько шагов от забегаловки, как его вывернуло наизнанку. «Сволочи! Они меня отравили!» - с тихой ненавистью подумал Юрка. – «После этого связывайся с папиками!» Тем не менее, на улице Юрке стало немного легче, в глазах прояснилось, следы опьянения прошли. Он встряхнулся.
Следом за ним бесшумно вышел один из изящных. Последний.
- Плохо? – участливо осведомился он.
- Сволочи! – с тихой ненавистью произнес Юрка.
- Не сволочи, а вренасы, - с гордостью ответил изящный фрик.
Юрка потерял дар речи. Вот эти вот лощеные красавчики – самые вредоносные из вредоносных? Как легко можно ошибиться…
Изящный и лощеный словно бы услышал его сомнения.
- Без вренасов не было бы полнасов, - снисходительно пояснил изящный фрик. – А без полнасов не было бы вренасов, - и добавил презрительно: - Эх ты, малявка!
Несмотря на свое плачевное состояние, этого Юрка стерпеть не мог: - Кто малявка?
- Ты малявка.
- А ты не малявка?
- Я вренас.
- Я те ща покажу малявку, вредоносина! – И Юрка надвинулся на изящного, схватил за грудки и тряханул.
- Осторожнее, - заверещал тот. – Попортите наряд!
Юрка не отступался, и изящному пришлось защищаться. Они свалились и покатились по гладкому скользкому полу. Оказалось, что изящный умеет кусаться, и зубы его были ой-ёй-ёй зубы, мелкие и острые. Зато Юрка был тяжелее и с увесистыми кулаками. И неизвестно, чем бы закончилась схватка, если бы с неба… вернее, с потолка из вдруг открывшегося люка на них не свалилась вместе с потоком воздуха удивительная красотка в готическом духе, ломая Юрке кайф близкой победы. Мускулистая, затянутая в кожу с клепками, пряжками и цепочками, в массивных армейских ботинках, с развевающимися черными кудрями. В руке её угрожающе покачивалось длинное копье с острым костяным наконечником.
- Братва, толстяков не встречали? – осведомилась она звучным низким голосом, поигрывая копьём. Изящный вздрогнул и застыл, пропустив зуботычину, и испуганно покачал головой. Амазонка разочарованно хмыкнула, подозрительно оглядела их, словно раздумывая, не подойдут ли они вместо толстяков, и вновь нырнула в ближайший тоннель, который словно бы открывался, повинуясь её взгляду.
- Кто это? – спросил околдованный Юрка.
- ЗО - Залетная Охотница, - шепнул изящный, - самая крупная хищница, лучше с ней не связываться.
- И за кем она охотится?
Но немедленного ответа Юрка не получил, потому что, воспользовавшись замешательством, изящный вывернулся из-под него и вскочил на тонкие ножки.
– За всеми охотится. Припасы делает, - пояснил он, утирая зеленоватую кровь из разбитой губы. – Ты классно дерешься. Айда к нам в оппозицию.
- И что там, у вас, в оппозиции, делать?
- Да что хочешь. Ходить на митинги. Протестовать. Бороться. Писать лозунги.
- С кем бороться? Кто вас угнетает? Против чего протестовать?
- Против всего.
- Зачем?
- Так веселее.
- Ну, давай, коль не шутишь, - Юрка ухмыльнулся. Нормально они тут время проводят. Все время протестуют, митингуют, дерутся, вывешивают листовки и посещают тайные собрания. Похоже, им тут больше делать нечего. Первое, о чем он услышал от Иветты, первой встреченной, были те же протесты, диверсии, шпионы. Веселенькая игра.
- Тогда пошли. Только имей в виду. Согласился, значит, подписался.
- На роль? – усмехнулся Юрка. – Давно пора выдать роль. Сколько можно дуриком водить.
Изящный одобрительно хмыкнул.