Женька грустил. Смотрел на коробки, ящики и большие баулы как попало расставленные вдоль стен, и никак не мог смириться с мыслью о скором переезде. Родители утром поспешно убежали по делам. Женька забрался на подоконник и прижался лбом к холодному стеклу, с другой стороны которого барабанил дождь. На детской площадке никого. Вернулся в кровать, телефон почти зарядился. Мальчик подержал, покачал его в руках и вернул на место. Сообщений нет.
Три дня назад он с Мишкой как-то нехорошо попрощался. Про то, что они семьей уезжают сам узнал неделю как, сказал другу, а Мишка не подал виду, сразу стал меньше общаться, а в последний день быстро ушел домой. Женька некоторое время метался, написать или нет, спросить, в чем дело, а потом рассудил, что не надо. И всё-таки непонятное тяжелое ощущение застряло где-то внутри, не давало радоваться.
Незаметно для себя Женька уснул.
И быстрые сборы, и перелёт, и первые недели на новом месте так и проходили – словно во сне. В школе его посадили на предпоследнюю парту, буквы на доске расплывались, и то, что учитель объяснял и показывал, пролетало мимо. По некоторым предметам повезло – здесь проходили старые темы, которые Женька учил еще в своей школе. По новому материалу начались плохие оценки. Женька очень удивился первой тройке, а потом как-то сразу смирился, продолжал отвечать невпопад, и блуждать мыслями непонятно где.
Домой Женька добирался долго. Пожалуй, это самое любимое время шагать, куда хочешь, по незнакомому городу. Женька оживал и во все глаза разглядывал улицы и дома, украдкой смотрел в окна. Там, он однажды увидел подвешенные к потолку на тонкой леске планеты и космические корабли, а на стене краешек карты со звездным небом. Иногда на подоконнике важно восседал серый пушистый кот, щурил желтые глаза и рассматривал мальчика придирчивым взглядом. Так и спрашивал: «Ты кто еще такой?». И Женька мысленно отвечал: «Я – Женька, учусь в пятом классе», но кота это сообщение мало впечатляло. Дальше путь приводил мальчика к дому, в окне которого на белой вате стояли старые выцветшие игрушки, и порой их положение менялось. Женька придумал, что они живые, ночью двигаются, а днём стараются не шевелиться. И чтобы их не смущать, Женька делал вид, что просто идет мимо. Папа рассказывал, что когда приручают животных, нельзя делать резких движений, и торопиться. Третье заветное место мальчик обнаружил за огромной территорией каких-то полуразрушенных складов, когда неожиданно по утоптанной дорожке вдоль бетонного забора вышел на маленький аккуратный деревенский домик, с деревцами и цветущим палисадником - уютный, чистенький и светлый. Тропинка вела мимо домика и скоро выныривала за высокие стены на оживленную улицу. Так, постепенно выстроился обязательный маршрут: окно кота-астронома, игрушки и домик.
Мама ругала Женьку, если узнавала про долгие гуляния. Поэтому, Женька приходил домой, по-быстрому прямо из кастрюли ел и бежал в магазин покупать то, что мама написала, а потом мыл посуду и раскладывал на столе учебники. Всё равно домашние задания он не делал, сидел в телефоне. Потом прибегала мама, следом папа, они все вместе ужинали, и родители опять уходили на подработку или учебу. Попытки пристроить сына на какой-нибудь кружок или секцию не увенчались успехом, здесь Женька проявил завидное упорство и от него на некоторое время отстали.
А вот в классе долго наблюдали за неулыбчивым новичком, потом мальчишки несколько раз попытались втянуть Женьку в дружбу или драку. А Женьке ничего не хотелось в этой школе. Всё здесь казалось чужим и даже враждебным. За полгода мальчика записали в безнадежные тихие троечники, и одноклассники его больше не замечали. Только не Мишка с последней парты. И имя у него особенно задевало Женьку. Потому что этот Мишка совсем не походил на того, и вообще, постоянно задирал и посмеивался над Женькой. Женька, конечно, мог бы и звездануть в ответ на издёвки. Мишка этот довольно щуплый, длинный и языкастый, Женька гораздо крепче, но когда он пару раз подходил к обидчику, глядел в его серые насмешливые, испуганные глаза - вдруг становилось так пусто внутри, и желание ударить напрочь пропадало. И ничего с этим Женька поделать не мог, а Мишка как чувствовал, и каждый день придумывал, чем бы досадить, и цеплял, цеплял.
Зимой Женька продолжил прогулки после школы, только идти приходилось быстрее, зато появилась возможность заруливать в неизведанные переулки. К своим находкам мальчик добавил горку, что образовалась на склоне рядом с гаражами за домом с игрушками. Рядом с накатанной горкой петляли зигзагообразные тропинки и валялись картонки. Раза три Женька съезжал на картонке, потом относил её наверх и спускался, стоя на ногах. Если видел ребят на горке, то шел мимо. Ему невыносимо было слушать смех и крики, шум и гвалт детворы. И тогда еще быстрее он шел к маленькому домику с заснеженным палисадником – почти безлюдное место.
Пока однажды чуть ли не нос к носу столкнулся там с ненавистным одноклассником Мишкой, который выводил со двора маленького дома с палисадником старенькую бабушку, и вдруг обернулся и зло прикрикнул на растерявшегося Женьку.
- Что стоишь? Иди отсюда!
Бабушка охнула и посмотрела на Женьку прозрачными голубыми глазами:
- Ты, Мишенька, на товарища не кричи. Он, может, помочь пришел нам.
Как тебя зовут?
- Женька, Женя. Да, я помогу.
- Вот и хорошо, а я баба Оля. Ты держи меня справа, а Миша слева, так и пойдём потихоньку. Вишь, ноги-то не держат совсем, а скорая сюда не заедет, перегородили всё. Так, мы сами.
Мишка сердито пыхтел с другой стороны, а бабушка Оля тихонько рассказывала про то, что мишины родители должны приехать завтра, а её на скорой увезут в больницу. Из-за забора вынырнули двое мужчин и женщина, оказалось это со скорой. Замахали руками на Мишку, что позволил бабушке самой идти.
- Это я сама. Мне всё неспокойно было. – Оправдывала внука старушка:
- Вдруг, думаю, не знают куда ехать, вдруг не найдёте.
Бабушку еле уложили на носилки и донесли до машины. Медсестра записывала данные, мерила давление, сказала Мише, чтобы за бабушку не волновался, дала номер телефона больницы и закрыла дверь. Они уехали. Мишка и Женька остались одни. Молча направились в обратную сторону. Потом Мишка посопел и выдавил из себя:
- Спасибо. Может, зайдёшь?
Женька кивнул, и они пошли в дом. Долго топтались на крыльце, отряхивая снег с обуви, потом зашли внутрь. Там оказалось так же чистенько и уютно, на полу лежали вязаные длинные половички, на узеньких подоконниках стояли горшки с цветущей геранью.
- Тепло, – заметил Женька.
- Да. Мы с бабулей печь протопили. Чаю налить? Горячий. И хворост будешь?
- Хворост? – переспросил Женька.
- Это вроде печений таких, - поморщился Мишка, деловито расставляя на кухонном столе чашки, варенье, сахарницу.
- Ты что ли один будешь ночевать?
- Да. Родители завтра после обеда приедут. Но я не боюсь. Я уже оставался.
Мальчишки разговорились, потом сели играть и не заметили, как наступил вечер.
- Ох, вот мне попадёт, - запереживал, засобирался домой Женька, когда увидел пропущенные звонки от родителей.
- Хочешь, вместе пойдём, - неожиданно предложил Мишка.
- Еще бы. Можно уговорить маму, чтобы ты у нас переночевал.
- Не. Дом нельзя без присмотра оставлять. Я ненадолго.
Дома, весь мамин сердитый вид показывал, что она собралась сильно ругаться, папа с укоризной смотрел то на мальчишек, то с сожалением оглядывался на компьютер, из которого доносились звуки игры. Мама помолчала, а потом резко выпалила:
- Так! Ладно! Раздевайтесь и марш на кухню! Быстро! Там поговорим.
От неожиданности Мишка начал быстро-быстро расстегивать замок на пуховике, забыл про пуговицу, и она щелкнула, оторвалась и отлетела прямо на кухонный стол.
Женьке вдруг стало очень смешно, и он не удержался и громко захохотал, и никак не мог остановиться, а следом засмеялся Мишка и папа с мамой. Смеялись до слёз и колик в животе, а потом успокоились и все вместе сели ужинать. Выслушали мальчишек, и папа предложил отпустить сына с ночевкой.
Вечером по городу зажглись фонари, под ногами хрустел снег, мороз не жалеючи пощипывал за нос и щеки, а Женька впервые за долгое время чувствовал внутри себя горячую, легкую радость.
2021 год.
Инга Соколова.