Герои своего времени
Пришло время служить Родине. Родина захотела, чтобы я служил на ее окраине, там, где за речкой Яхсу начинался Памир. Весной, в мае, на его предгорьях красным живым ковром цвели маки. Мы, вымотанные шестикилометровым кроссом по пересечённой местности, падали в это красное море и плакали такими же красными слезами от счастья, что еще живы.
Книги в армии были небольшого формата, чтобы могли поместиться в карманах широких галифе. Это были уставы. Их не надо было читать, их надо было учить наизусть, для этого выделялось специальное время. И еще в первый месяц службы надо было выучить текст присяги. Уставов было несколько, тексты напечатаны в типографии, но все они сначала были писаны кровью. Вот такое чтение было запланировано на службе, можно было еще почитать газеты в красном уголке или сортире.
Но, как всегда неожиданно, появилась книга, которой я зачитывался, потеряв счет времени. Когда я достойно отслужил полгода, мне были пожалованы чин младшего сержанта и должность заместителя командира взвода.
Несколько слов об офицерах, с которыми пришлось служить, иначе книгу бы я не увидел. В эту «дыру» Родина отправляла «заслуженных» офицеров, хотя как люди они были очень даже нормальные. Мой часто пьющий командир взвода поручил проводить мне, кроме положенных занятий, еще и занятия по специальной подготовке. Для этого он оформил мне допуск в секретную библиотеку (ну как без библиотеки?), где я должен был писать конспект предстоящего урока и подписывать этот конспект у него. Поначалу он читал эти конспекты, потом понял, что я отличаю триггер от блокинг-генератора, и читать конспекты перестал. Вот там, в секретной библиотеке я наткнулся на эту книгу. [14]
Из этой библиотеки книги выносить нельзя, конспекты я писал в специальной сброшюрованной и опечатанной тетради, она тоже хранилась в библиотеке и выдавалась мне под роспись только на время проведения занятия, которое тоже проводилось в секретном классе. Но читать там было можно. Я уходил туда, как только выпадала минутка. Секретчик, то есть библиотекарь, был такой же служивый, как и я. Мы с ним подружились, я отдавал ему свою пайку масла, а он разрешал читать книгу.
Я читал ее как захватывающий роман, с переплетением сюжета, с интригой, с драмами и победами. Все технические термины мне были понятны, а если что-то не осознавалось, я спрашивал у своего командира, иногда повергая его в шок. За всем этим сюжетом я четко видел ученых, конструкторов, военных. Это были никому не известные герои нашего времени, воины беззвучной армии переднего фронта науки. Они громили американскую авиационную технику, каждый раз находя противоядие или изобретая неожиданный и скрытный ход.
Гораздо позже, за полгода до окончания службы, уже в другой части я сдавал экзамен на классность (это как разряд у токаря или сварщика). Успешно сдав на второй класс, я обратился к полковнику, председателю комиссии с просьбой сдать экстерном на первый класс. Полковник усмехнулся и задал мне, как он считал, каверзный вопрос:
– На каком принципе основана работа системы СДЦ?
– На эффекте Доплера, – ответил я и даже написал на доске несложную формулу.
– Первый раз вижу солдата, который может написать формулу, – сказал полковник.
Все, первый класс был получен и вместе с ним предложение о поступлении почти без экзаменов в военное училище. Но передо мной маячили корявые как саксаул судьбы наших офицеров, их несчастные и не в чем неповинные семьи. А у меня был мой, далекий от дисциплины и порядка характер. Военное училище – не моя судьба.
За первый класс платили ежемесячно пять рублей, на эти деньги, накопленные за полгода, перед отъездом я купил в магазине военторга себе джинсовый костюм, а маме чешские туфли.
Технические знания и навыки, приобретённые на службе, определили дальнейшее направление жизненного пути. В мае я вернулся на радиозавод, откуда я ушёл в армию, договорился с начальством о работе только во вторую смену, чему начальство было очень радо. По утрам я садился за учебники и готовился в августе стать счастливым студентом какого-нибудь радио института. Смущало и печалило только одно – надо писать сочинение. Как писать, если из школьной программы не читано ничего?
И тут вновь – Его величество случай, но если он женского рода, то – случайность. Одна моя знакомая, будучи уже студенткой филологического факультета, приехала на каникулы и стала приглашать меня на прогулки. Какие прогулки днём? Если только на пляж, на пляж даже здорово.
– Мне надо к сочинению готовиться,– плакался я.
– Я тебе помогу, – сказала Случайность и принесла мне два журнала.
– Вот, прочтёшь эти роман и повесть, и можешь писать на любую свободную тему по современной литературе. Читал я на пляже. [15]
В романе молодые лесозаготовители, комсомольцы со своим лидером во главе вступают в борьбу с классическим, укоренившимся злом социализма, для которого главное – собственное благополучие. Совсем еще молодые люди проигрывают, а их лидер гибнет. Именно с его гибели и начинается роман. А как иначе?
А повесть – простая история, соответствующая своему времени. Перед главным героем после службы в армии открывается дорога в жизнь, встают
вопросы, от которых будет зависеть, как сложится его дальнейшая судьба.
Литературные герои – молодые парни моей эпохи, такие простые и непростые, как бы лучшая калька нашего поколения, без наставлений и нравоучений. Можно сказать – герои своего времени.
Сегодня, кроме литературоведов, мало кто вспомнит эти произведения. Это ведь большая проблема: срок годности литературы. Единичные произведения живут десятилетия или столетия, в основном же – в том числе созданные и очень талантливыми авторами – уходят в небытие. Но тогда оба произведения понравились, запомнились, и я надеялся написать изложение, это я умею.
Потолок рухнул, стены качнулись, когда, войдя в аудиторию на экзамен по русскому и литературе, я прочёл на доске темы сочинений:
«Печорин – герой своего времени»,
«Быт и нравы «Темного царства»»,
«Ленин в произведениях советских авторов».
Катастрофа. Что делать? Про Ленина я помнил только: «Камень на камень, кирпич на кирпич. Умер наш Ленин Владимир Ильич!»
Писать о Печорине? У него недостатков больше, чем достоинств. Он причина несчастий других людей. Какой он к черту герой? Мучительно вспоминаю, что я помню из «Грозы». Всплывают имена: Дикой, Кабаниха, Катерина. Так, уже неплохо, можно что-то сочинить. Как же звали возлюбленного Катерины? Этот вопрос я отсылаю шёпотом девочке, сидящей рядом. Господи, я никогда не видел таких выпученных глаз, которыми эта девочка посмотрела на меня.
– Мужа звали Тихон, а влюбилась она в Бориса,– сколько сарказма и насмешки было в этом ответе.
Но душа-то встрепенулась. Все встало на свои места. Вот угнетатели, вот угнетенные, вот любовный треугольник. Сочинение было написано на полутора страницах, короткое, емкое, почти лозунгами, как та цитата о Федоре Михайловиче. Тщательно проверена орфография.
Через три часа я был в деканате (не полностью заполнил анкету), когда дверь открылась, вошла женщина с каким-то списком.
– Вот результаты сочинений, – она протянула секретарю список.
Я замер. Женщина ушла, а я робко спросил:
– Можно узнать мою оценку?
– Как фамилия?
Я назвал, секретарь пробежала глазами список и сказала:
– Молодец, у тебя четыре.
Так я стал студентом. Кстати, та девочка, которая подсказала мне, в институт не поступила.
И еще о героях разных времен.
– Вот как надо идти по жизни,– сказал мой сокурсник и сожитель по комнате в общежитии, бросив мне на кровать журнал «Юность». Устав от институтских учебников и конспектов, я прочел повесть из журнала за один вечер. [16]
Я упомянул это произведение только потому, что после его прочтения захотелось стать похожим на героя этой повести. Такое же было со мной при чтении книг о Севере, тоже нравились их герои, но там холод, и мне туда не хотелось. А здесь вот захотелось так же прийти в ресторан очень хорошо одетым и заказать отварную картошку с селедочкой без косточек. Я до этого даже не представлял, что селедка может быть без костей. Самое главное, передо мной вдруг оказалось пособие, как самому себя сделать и повыгоднее продать в условиях социализма и большого города.
Может, действительно нужно действовать по плану, составленному самим для себя любимого, как герой этой повести? И Москва рядом. Повесть понравилась, но жизнь не изменилась.
[14] «Наставление по боевой работе …….» (по опыту войны во Вьетнаме).
[15] Виль Липатов, роман «И это все о нем»,
Василий Чичков, повесть «Эти непослушные сыновья».
[16] Сергей Есин, повесть «Счёт до сорока… или Р–78».