Давно, как раз накануне кризиса 2008 года училась я в США.
Академия располагалась в небольшом городке на полуострове Флорида прямо на берегу Мексиканского залива. То есть сами учебные корпуса и гостиницы для студентов растянулись вдоль центральной улицы так, что для избалованной публики между зданиями постоянно курсировал белый бусик, перевозя с места на место непоседливых посетителей. По правде говоря, Флорида – это уже тропики, ходить пешком под палящим солнцем настоятельно не рекомендуется.
Но тем не менее, основной корпус располагался практически на берегу. И если выскакиваешь на перерыв, то, пробравшись сквозь ряд олеандров, можно видеть большие стаи фламинго, флегматично черпающих что-то в заливе своими внушительными клювами. Весьма впечатляющее зрелище.
К основному корпусу прилепился ресторан. Да так удачно, что попасть в него можно, просто пройдя по внутреннему переходу, что мы – студенты – и делали по меньшей мере три раза в день. Есть-то хочется. А какой еще есть выход, если ты – в чужой стране, живешь в служебном отеле, где максимум, что можно себе позволить, так это при помощи кипятильника сварить чай или кофе. Да и за продуктами пешочком не больно-то прогуляешься: далеко и жарко. Не приспособлены Америки для пешеходов. Словом, - в ресторан.
Американцам подавай исключительно закрытый зал с кондиционером. Зато итальянцы и «русские» - то есть любой, кто говорит по-русски, неважно, откуда он родом, за русских легко сходили казахи, латыши и единственный кыргыз – предпочитают волю. Воля – это терраса уже непосредственно на берегу, можно сказать, она нависает над берегом. Столики, зонтики, все как положено, плюс – воздух, вода и свобода.
Сидишь на террасе, а перед тобой, как в кино про дикую природу: чайки, цапли, еще какие-то птицы разного размера. Вдали – фламинго пасутся. Иногда – редко, приплывают дельфины. Большущие, метра по три-четыре в длину, приплывают просто так покрасоваться-пообщаться.
И, конечно, Сережа.
Если быть абсолютно точной, то итальянцы прозвали журавля Серджио. Ясно, что русские немедленно окрестили пернатого Сережей.
Это – громадная птица с серым опереньем, ростом под метр тридцать. К этому нужно добавить полуметровый и весьма острый клюв, а также длинное черное перо, кокетливо свисающее с головы на манер челки. Время от времени журавль по-лошадиному взмахивает головой, закидывая кокетливый локон назад. Но шаловливое перо вновь занимает свое привычное место, делая птицу весьма похожей на героя-любовника.
Сережа – неизменный метрдотель террасы.
Он встречает каждого, кто только выходит подносом из кондиционированного до легкого холода пространства на жаркую, освещенную тропическим солнцем террасу. С высоты своего роста сверху вниз озирает придирчивым взглядом поднос, словно проверяя, все ли в порядке. Спорить с Сережей не принято. Он – абориген, а мы – всего лишь гости, прибывшие на время и не нам устанавливать местные порядки. Да и опять же, как ты будешь спорить с существом, у которого клюв запросто дотянется куда угодно. Не подносом же отбиваться. Тем более, что пронырливые скандалистки-чайки бдительно следят, не обломится ли им какой лакомый кусочек. Поневоле, будешь с Сережей дружить.
Делает он свою работу отнюдь не бескорыстно. По его мнению, ему полагается все, что человек по любой из причин решил оставить в тарелке. Крайне не рекомендуется оставлять поднос без присмотра, пернатые «присмотрят» молниеносно. Причем наглые чайки оттеснят интеллигентного журавля вместе с его кокетливым пером. Воевать с чайками бессмысленно, гораздо проще угостить Сережу.
Что я и делала почти тринадцать лет назад.
И вдруг, совсем недавно я узнаю, что журавль по-прежнему служит метрдотелем на террасе ресторана Академии.
Журавли живут долго, говорят, в Японии один дожил аж до восьмидесяти семи лет. Я надеюсь, что когда я поеду на курсы повышения квалификации, мы с Сережей снова встретимся.