Честно признаться, я всегда с презрением относилась к женщинам, одиноко сидящим на скамейке. Понятно, если ты немощная старушка, или мамочка и выгуливаешь малыша. Но что ты высиживаешь, в самом расцвете физических сил и лет, в полном одиночестве?
В общем, как это и бывает, Жизнь, а может Бог преподнесли мне урок. Я сломала ногу и лишилась мобильности. При моей любви к движению, страшнее кары придумать нельзя. Замурованная в четырёх стенах я ковыляла на костыле по квартире постепенно переполняясь злобой.
- Выползи хоть на улицу, что ли, - посоветовала мне соседка.
- Ну и что я там делать буду?
- Хоть подышишь воздухом, а то вид у тебя... Хочешь, помогу до скамейки дойти?
- Ты предлагаешь мне сидеть на скамейке?! - возмутилась я.
- Ну, да. А что не так?
- Я не привыкла, - пробормотала я, подавляя ненужное раздражение. Ведь одна Ирка стоически ухаживает за мной в "переломные" моменты моей жизни, коих ввиду моего характера, предостаточно.
- Ничего, привыкнешь, - успокоила она. - Лиха беда начало.
Правда, надо выйти, а то скоро на стены бросаться буду.
- Ир, отведи меня на детскую площадку, - попросила я. - Пусть все думают, что я чья-то мама.
Ирка критически оглядела мою не стриженную голову и запечалилась.
- Ну ладно, - сломалась я, - бабушка. Молодая!
И вот я сижу. На скамейке. Женщина, полная физических сил и в расцвете лет. Ладно, чёрт с ней, с женщиной! Бабушка. МОЛОДАЯ! Но с костылями.
Закрываю глаза, чтобы никто из СТАРУШЕК не приставал с расспросами. Мир полон разнообразных звуков: детский лепет, плач, смех, голубиное воркование и воронье жестяное карканье. Хорошо!
- А ты? - раздаётся голос.
- А что я? Я боюсь подойти к нему...
Скамейка прогибается от тяжести тел. Я приоткрываю один глаз и понаблюдав, как рядом устраиваются две молоденькие мамашки, опять крепко зажмуриваюсь, чтобы никого не видеть. Мне просто удивительно - неужели другого места нет? Видят же, что травмированный человек сидит. Нет, именно здесь нужно угнездиться!
- Какая ты странная, - удивляется одна мамашка,- чего ты боишься? Он твой муж. Или руки распускает?
- Да нет, не было такого. Сидит, молчит и только желваками играет.
- Ну ты даешь! Желваков испугалась...
- Ага, ты бы видела... Его даже свекровь побаивается, когда он в таком настроении. Старается десятой дорогой обойти.
- Ерунда всё это. Я бы не стала это во внимание принимать...
Они продолжили эту тему, а мне вдруг вспомнились папа и брат, которые никогда голос даже не повышали, а просто "играли желваками" так, что все старались их обходить в такие моменты. Одна я желваков не боялась и всегда могла их растормошить. Папу тем, что душила объятиями, пока он не засмеётся, а с Алькой у меня был "секретный" приём, который срабатывал на 100%.
Чтобы он перестал "гонять" желваки просто-напросто нужно было укусить его за ухо.
Правда, там была одна сложность, потому что он не всегда давался. Но при известной доле изворотливости и напора, всегда можно было подкрасться к нему сзади, и произвести такую несложную манипуляцию. После этого, можно было брать его "голыми руками".
Дело в том, что мама часто отсутствовала, и я болталась на совести сестры и брата. Лёлька, хоть и была самой старшей, но вечно ныла, что ей недосуг, поэтому моей персоной приходилось заниматься Альке. И он, бедняга, развлекал меня, как мог, лишь бы я не орала дурниной и не влазила в какие-то травмирующие игры.
Я обожала, забравшись ему на спину, представлять себя наездницей на горячем скакуне. Если он уставал от бесконечных понуканий и пришпориваний и начинал упрямиться, я просто кусала его за уши. Уж не знаю, какой там механизм срабатывал, но только после этого действа он становился покладистее, и безропотно продолжал скакать и даже ржал как-то веселее.
Потом я подросла, и игра "в лошадку" потеряла свою прелесть, но Алька почему-то бесконечно возвращался к этим моментам нашей жизни, и всем радостно повествовал, как я его кусала за уши.
Видимо, он таким образом пытался обесценить значимость моих укусов, как сильного мотивирующего действа, для его физического и умственного развития. Все смеялись, и я тоже, потому что он был прекрасный рассказчик и умел в самом сером и будничном увидеть забавное, и сделать из него конфетку.
Но я вывела из всего этого теорию, что покусывание ушей ( там же много всяких полезных точек) стимулирует в мозгу какие-то центры удовольствия, поэтому даже во взрослом возрасте часто нападала на него, чтобы укусить за ухо и поправить его плохое настроение.
И сколько бы он ни отбивался, а мама ни уверяла меня, что так себя взрослые, нормальные люди не ведут, я всегда добивалась поставленной цели. То есть кусала ухо, после чего Алька приходил в радостное настроение. Видимо, у него была сильно развита точка, отвечающая за передачу в мозг этого самого хорошего настроения.
Потом я поставила такой же эксперимент на муже, и тоже получила вполне удовлетворительный результат. Правда, когда это случилось впервые, он немного оторопел, но после того как было разъяснено суть происходящего, засмеялся и в дальнейшем всегда улыбался, пусть и вымученной улыбкой, в ответ на мои старания вывести его из минора.
В общем, как вы видите, это было не какое-то случайно найденное и шарлатанское средство для исправления плохого настроения, а вполне себе серьезное научное открытие с крепкой доказательной и экспериментальной базой.
Поэтому, ничтоже сумняшеся, я открыла глаза, и посоветовала мамашке:
- Ты его за ухо укуси.
Они обе ошалело посмотрели на меня и красноречиво переглянувшись, стали сползать со скамейки.
- Проверенное, безотказное и совершенно бесплатное средство, - крикнула я им вслед.
- И что это за волшебное средство? - поинтересовалась Ирка, подойдя к скамейке.
- Укусить его за ухо.
- Кого?
- Да, без разницы. Но в данном конкретном случае - её мужа.
- Хватит уже людей смешить, пошли домой.
Когда мы проходили мимо мамашек, пересевших на другую скамейку, я не удержалась и сказала:
- Ну и что тебе мешает? В конце-концов вы хоть объяснитесь. А то так и будет - он желваки гонять, а ты трУсить и жаловаться подружкам.
***
В общем, пока я не могла прыгать далеко от дома, у меня появилась привязанность к сидению на скамейке. Оказалось, что там, среди стариков и старушек, можно встретить очень интересных собеседников. Некоторые были фундаментально образованы и развиты так, что на их фоне, я периодически чувствовала свою ущербность.
Некоторые были наблюдательны, добры и проявляли такое бескорыстие и готовность помочь ближнему, что я только диву давалась. Конечно, встречались и другие, ведь без них не обходится ни один коллектив, но, в основном, процент доброжелательных и мудрых на единицу человеческой особи в этой возрастной группе, в целом был гораздо выше среднего.
Некоторые мамашки тоже были вполне "удобоваримые" и с сочувствием относились к моему положению. А если я ещё проявляла интерес к их чадам, то они готовы были в знак благодарности, отнести меня до парадной, а не то что помочь допрыгать до дверей.
Короче говоря, я пересмотрела свои взгляды на сидение на скамейке и теперь не упускала случая, при наличии свободного времени и подходящей погоды, приземлиться где-нибудь на неё самую и впитывать разнообразные звуки города, ощущая при этом всю полноту бытия.
Вот и сегодня. Закончив деловую встречу пораньше, решила в офис не возвращаться, а "премировать" себя прогулкой по осеннему саду, благо погода радовала солнечными деньками. Вдоволь набродившись и пошуршав листьями, засыпавшими аллеи золотистым ковром, присела на скамью и, закрыв глаза, погрузилась в свои мысли.
Очнулась оттого, что кто-то жалобно всхлипнул рядом со мной.
- Ларчик, ну не надо. Не плачь. Он того не стОит...
- СтОит, не стОит... Откуда ты знаешь? Мне плохо, когда он такой. Целый вечер молчит, а когда спать ложимся, он на самый край ляжет, чтобы только не прикасаться и храпит, как ни в чём не бывало... А я целую ночь не сплю. Всё думаю, как теперь всё исправить... Просто умереть хочется...
Заинтересовавшись разговором, я приоткрыла один глаз. На другом конце скамейки сидели две совсем юные девушки, одна из которых ласково обнимала подружку за плечи, а та худыми ладошками возила по щекам, вытирая зарёванное лицо.
- Во, дурёха, - подумалось мне с высот своего жизненного опыта,- сколько ещё всего с тобой приключится в этой жизни! И если по каждому поводу умирать, то когда же ты жить будешь?
- Знаешь,- сказала ей подружка, утешающе похлопывая по плечу, - есть один способ. Но он такой странный... Даже не знаю можно ли им пользоваться...
- Скажи, пожалуйста, скажи!
Зарёванная умоляюще сложила руки на груди.
- Ой,- с сомнением в голосе протянула подружка, - вряд ли такая глупость поможет.
- А вдруг!
- Понимаешь, - подружка огляделась и увидев, что я сижу с отстранённым видом и полузакрытыми глазами, понизила голос и сказала: - надо укусить его за ухо...
Я замерла, и вся превратилась в слух. На другом конце скамейки воцарилось гробовое молчание.
- И что?... Всё? - запинаясь поинтересовалась та, которую звали Ларчик.
- Ну, да. Вроде всё...
- Глупость какая-то, - сказала Ларчик.
- Вот и я так считаю... Но Милка говорит, что ей психолог посоветовал.
- Психолог?
- Ну, да. Они же с Олегом чуть не разбежались. Она даже к психологу ходила. Вот он посоветовал.
- Ну и...?
- Живут вместе. Поэтому Милка считает, что это действенное средство.
- Просто-напросто... укусить за ухо? Может ещё надо что-то? Какие-то манипуляции...
- Ой, ну откуда я знаю! Мне это вообще не нужно. Я же ещё ни с кем не разбегалась.
- Послушай, Юль, а ты можешь у Милки поточнее узнать как и что? А то как бы хуже не вышло.
- Это точно,- согласилась Юля. - Укусишь, а он тебе в зубы... Здесь надо аккуратно.
- Юлечка, солнышко, побыстрее только! А то я с ума скоро сойду.
- Вот этого я тебе обещать не могу. Милка с Олегом в Италию поехали. Просила не звонить. Там роуминг знаешь какой дорогой.
- Я готова заплатить, сколько бы это не стоило! - поклялась Ларчик. - Пойми, на кону моё счастье.
- Простите,- вмешалась я. - Я здесь случайно услышала ваш разговор...
- А вам подслушивать не стыдно? - заметила Юля.
- Стыдно, - согласилась я. - Очень стыдно. Но если это вопрос счастья то, думаю, большого греха на мне нет. Я к тому, что вы без сомнений можете пользоваться этим средством.
- А ваших советов никто и не спрашивал! - возмутилась Юля.
- Юль, не кипятись, - одёрнула её Ларчик и, повернувшись ко мне спросила: - А вы откуда знаете? Ну, что поможет? Вы разве психолог?
- Нет, не психолог, - сказала я, поднимаясь со скамейки, и пряча улыбку. - Круче. Психотерапевт. И я знаю, что это очень действенное средство, которое, в большинстве случаев, помогает.
- Послушайте, - закричала мне вслед Ларчик, - так как его правильно применять? Может быть ещё что-то надо?
Я стала вполоборота, чтоб она не видела моего улыбающегося лица и сказала:
- Больше ничего. Просто обними, и слегка укуси его за ухо...