Олга Соина. Матрёшино счастье (сибирская сказка)
Картина 53
Ну, стал быть, подумал Иван Исидорович и решил все Закиру про Федьшу рассказать, штобы, значится, один конец и делу венец. Улучил минутку, завел его в кабинетец, и со смущением и некой дажеть заминкою в голосе всю энту любовную притчу ему и обсказал.
Смотрит, а Закир сидит, спокойно так слушает, только в руках гранатовые четки перебирает и вздыхает, легонько так. Выслушал, возвел глаза кверху, чуток призадумался да и ответствует:
«Ай, батька, Иван Исидорович, ничего ж ты мне особливо нового не сказамши, потому как я давным-давно разглядел, што Федор энтот, Сергеев брательник, коего я уже как человека увидел и распознал, поскольку себе, женке да деткам у его обувку за зиму покупамши, оченно в мою кызымку (то есть, дочерь, по-вашему) до отчаянности влюбился и теперя не знает, как с энтой любовью и дальше жить. И от, все энто видимши и понявши, должен я те, батька, сказать, што пока со своей Асией, мамкой Асмы, не посоветуюсь, ничего тебе решительного об энтом деле сказать не могу. А Асия, как тебе ведомо, у меня женка не только на диво умная и в житействе сведущая, но и дажеть провещательная, потому што она подумает, сначала у Бога совета попросит, а потом свои женские уменья применит и, соединивши все энто и ишшо раз обдумавши, мне определительный совет подаст. И, скажу я тебе, хозяин мой любезный, Иван Исидорович, што решенье ея в таковых случаях завсегда было на удивление правильным и удачным; и потому я без всякого сумления ему в делах следовал и никогда, вот никогдашеньки, ни в каких случаях не прошибался. Потому как от такое тебе я, батька, час свое рассуждение даю: потерпи малое время – ну, день, другой, третий, а там я сам тебе наше обоюдное семейное решение полностью обскажу и уж заранее тебя упреждаю: штоб в таком роде дело шло без обид и утаек: и ни ты, ни Федьша, ни ейное семейство на нас с Асмой зла не держали. Якши, хозяин?»
«Ну, якши, якши», - со смирением вздохнул Иван Исидорович, вдруг поняв про себя, што ни торопить, ни упрашивать Закира ни при каких, дажеть самых крайних житейских обстояниях в таком-от особливом деле не годится: мужик гордый, волевой, с карахтером, да и бабочка у его, ох, и непростая – как умишком своим, так и норовом. Тут зачнешь их дергать да понужать, так оне, с места сымутся, все дела побросают, оставив Матрёшеньку недолеченной да хозяина без подмоги.
Словом, порешился Иван Исидорович терпеть и ждать, да Кузьмовне намекнул, штоб она Федьшу малость поуспокоила и к Асме бе надобностей не лезла.
А Асма-то между тем Матрёшу все пользует да пользует; и от бабочка прям на глазах новой жизнью наливается, раскрасавилась так, што глаза мужнины к ей прямо так и льнут и об супружеской любови умоляют.
Она энто, конечно, осознает и, в свою очередь, на Ивана Исидоровича с особой лаской смотрит: «Ну, от потерпи, муженек любезный, ишшо маленечко, доведет лекарка дело до конца и вся я тут рядом с тобой пребуду, никуда не денуся!»
Так-от прошло в ожидании решенья Закирова дён пяток, дажеть, могет быть, немного более и вдруг, по утрянке, ишшо дажеть не успел Иван Исидорович позавтракать как следовает, штоб день, значится, зачать в полном здравии, как слышит, што в дверь стучатся да весьма настойчиво и как бы, дажеть, с неким вызовом.
Тут Иван Исидорович шумнул, штоб входили без сумления и видит: стоит на пороге Закир, но не в рабочей одеже, а как бы слегка принаряженный и сурьезный донельзя.
«Ну, знать, решение принес определительное», - успел подумать Иван Исидорович; шепнул стряпухе, штоб она хороший завтрак на двоих снарядила, усадил Закира супротив себя и изготовился его слухать. Тот посидел, помолчал немного, важно так длинными своими перстами опять-таки четки перебирает да и начал возглашать семейное решение-от.
«Мы, - говорит, - с Асией обтолковали энто дело со стороны родных, Аллаху, Богу нашему неоднократно обое помолились, штоб Он нам Свое решение подал, опять-таки Асия и свои женские уменья применила и от што мы, батька, вырешили.
От, перво-наперво, поняли мы обое, што такая большая да сильная любовь не есть дело грязное и обнакновенное, но особый, свыше данный человеку дар, препятствовать коему другим людям нельзя и даже отчасти запретительно. Потому так мы обое, я и женка моя Асия, Федорову любовь признаем и запрещать ему любить нашу кызым права не имеем.
Одначе насчет его чувств мы тожеть свое решение полагаем; и оно во многом случае непреложным будет. Тут, во-вторых-от, надоть сказать, што Асма ишшо молода шибко, только што шестнадцать годок ей идет, а он, слыш-ко, мужик зрелый и к семейной жизни более чем годный. Значится, в таковом случае мы с Асией свое особливое мнение на то имеем! Пусть-ко соискатель любви нашей дочери ишшо годочка два холостым походит, да девчоночку нашу как-то к себе расположит, потому как без ея на энто согласия, никакая свадьба, стал быть, совсем невозможна. А тут уж по третьему кругу пойдем, и дело так обставим. Есть у нас, у татар, такой особливый обычай и он называется в шутку: «Мин синэ яратам, приходи к воротам». Энто, стал быть, нареченные жених с невестою раз в неделю, в день оговоренный у ворот али у изгороди дома встречаются, но беспременно под надзором мамки али брательника, али ишшо некой родовы и разговоры промеж себя ведут да подарочками обмениваются, штоб, значится, друг к другу приобвыкнуть и в в настоящее чувство войти. Притом никаких вольностев нареченным туточки вовсе не полагается; и себя оне до свадьбы в великой чистоте хранят.
И от тут опять-таки наше с Асей обоюдное решение будет: коли Федор-от, Сергея пимоката брат, девствительно дочерь нашу до невступности любит, пущай-ко он энти два годочка ишшо холостым погуляет, а я, со своей стороны, как мужик-от и отец за им наблюдение вести буду, потому как для дочери моей хочу не гуляку и бабника, а человека чистого душой и телом, штоб, стал быть, они мне впоследствии и внучаток добрых принесли. При энтом обещаюсь ему в два энти испытательных годка Асму никому не обещать, не просватывать, одначе прошу и тебя, и его о нашем сговоре тайность держать, а то вдруг дело-то расстроится ; и девка моя выйдет незадачливой. Якши?»
«Якши, якши, - ответил довольный Иван Исидорович, - а как же твоя милость об деньгах за девку да об верах ихних решать будет? Ить за такую-то красотку писаную по вашим обыкновениям, как я слыхал, немалый калым полагается?»
Тут Закир усмехнулся слегка, опять же четки тронул и ответствовал: «Ай, батька, Иван Исидорович, дай маленько чайку испить да лепешку прикусить, а уж об энтом, житейском малом и духовном большом, мы посля завтрака, не торопясь потолкуем».
Ну, на том и порешили, поскольку нутро тожеть своего требовает и в больших решениях не последнее слово имеет.
(Продолжение следует)