День 1
У меня родился сын.
Я назвал его Джа'го.
Сильное имя.
Он станет усердным прославителем великого E'ккэри О Кари.
Настоящим ки’рим.
День 2
Танцую перед сыном Три Шага Вознесения к спасителю нашему E'ккэри О Кари.
Он не смотрит.
Недобрый знак.
День 3
О, помилуй меня мой Повелитель.
Моя душа слаба – я не отдал тебе всего себя, танцуя Три Шага Вознесения.
Мое лицо было обращено к сыну, а не к тебе. Теперь ты наказываешь нас.
Справедливый E'ккэри О Кари, твое учение всегда мудрое!
Я буду выполнять семь кобса ежедневно до следующего раскрытия Ока E'ккэри О Кари.
День 34
Телима забрала Джа'го ибо сегодня последние семь кобса.
Я должен устоять ибо я полностью твой, милостивый E'ккэри О Кари.
Я бремя, а ты – чаша весов. Прошу, определи мою судьбу!
День 40
Чувствую в своей ладони ладонь Джа'го.
Теплая. Сильная.
Семь кобса раскрыли мне путь.
Я буду танцевать Три Шага Вознесения перед Джа'го, когда мудрость E'ккэри О Кари освещает нас.
Я буду танцевать первые семь кото из двадцати одного кобса славного Уджа'ма Кета, когда заботливый E'ккэри О Кари присматривает за нами своим Оком.
И будет день, переполненный сиянием мудрости бесподобного E'ккэри О Кари, когда Джа'го станцует для меня Три Шага Вознесения в кругу Тценточи Арума и пойдет по пути прославителей бесконечного E'ккэри О Кари, по пути ки’рим.
Год 3
Сегодня три года как Джа'го балует собой взгляд E'ккэри О Кари.
Я знаю, любвеобильному E'ккэри О Кари по нраву мой Джа'го!
Сегодня мой сын повторит за мной семь последних к'ха из первого шага на пути вознесения к недосягаемому E'ккэри О Кари.
Я танцую завершающее кото. Моя аранчи смотрит на меня, но видит живое воплощение души E'ккэри О Кари. Бой барабанов неумолим. Я отдаю всего себя за сегодня, завтра и двенадцать последующих Очей в последнем взмахе руки.
Джа'го твой выход!
Меня забрала Тохес
Я в райском саду.
Самому E'ккэри О Кари неведомо столь изысканное наслаждение.
Здесь нет места заботам.
Здесь есть только я и удовольствие.
Я и Тохес.
Я сбежал.
Я посреди черепов. Тохес привела меня сюда. Моя кожа горит и пузырится. Мои кости – уже угли, а глаза, лишь зеницы пустоты. Но мне нет дела до этого. Боль куда сильнее этой заставила меня пойти за Тохес.
Джа'го упал.
Он не выполнил даже одного к'ха. Чхок'cа, сын Пумчи ступил на территорию второго шага. Кита, сын Хеама, выполнил что требовалось, семь последних к’ха, но выполнил безупречно. Почему Джа'го упал?
Мой Джа'го не мог упасть.
Моя аранчи кричит
Конечно она кричит. Лезвие моего та'хиль видит стены нашего дома.
– Чьей кровью ты собрался накормить свой та'хиль? Здесь нет ни одного тен'ро.
– Телима, глупая ты женщина! Нашего Джаго забрал нечестивый Ака'ир Ан. Это не Джа'го! Это мерзкая кукла Ака'ир Ана!
Аранчи закрывает собой куклу Джа'го. Мой острый та'хиль отражается в ее темных зрачках.
– Ты предлагаешь мне выбирать между честью ки’рим и тобой, женщина-аранчи?
– Ты уже выбрал между Тохес и великим E'ккэри О Кари!
Мой та’хиль выскальзывает из обессиленных рук. Как можно держать та’хиль этими грязными руками? Руками, что клали сердце Тохес в мои уста!?
Женщина-аранчи, как же ты права!
E'ккэри О Кари проверял меня на верность.
Он знал, что я предам его доверие.
Поэтому Джа’го упал!
А я стал предателем.
Двадцать одно кобса Уджа'ма Кета
Шаман Яку отмечает меня краской умчи. Ворота моего разума закрыты от козней Ака'ир Ана.
Шаман Хорхе отмечает меня кровью семерых тен’ро. Я в одиночестве убивал их в открытом поле под тенью E'ккэри О Кари после очередного Ока.
Кровь моих злейших врагов лучшая защита от капканов коварного Ака'ир Ана.
Шаман Ки’ран рисует знак тотчли на моей груди доброй кровью моей аранчи.
Каждое Око все невесты E'ккэри О Кари проливают добрую кровь.
Ни один ки’рим не способен пролить добрую кровь. Только невесты E'ккэри О Кари, будущие аранчи, способны на такое волшебство.
Кровь льется, хотя ни один та’хиль не обнажён.
Загадочный E'ккэри О Кари – твои замыслы непостижимы!
Добрая кровь моей аранчи – той, что подарила плоть моему сыну – не подпустит ко мне похотливых джури.
Я иду выполнять двадцать одно кобса Уджа'ма Кета.
Одно кобса – одно Око.
Всего двадцать одно Око.
Тяжелейшее испытание.
Лишь легендарный Уджа’м Кет смог завершить сей путь прославления.
Я далек от славы Уджа’ма Кета, но это единственный путь вернуть доверие E'ккэри О Кари.
Седьмое кобса
Мои чресла стенают. Все мое естество воет о помощи. Коварные джури шепчут мне о Тохес.
Тохес...
Тохес...
Тохес!
Тотчли на моей груди пугает их, однако он не может заткнуть их поганые рты.
Рты.
Положи сердце Тохес в свои уста!
Прими сердце Тохес своим чревом.
Пускай Душа Тохес воцарится в твоем разуме.
Воссияет твой разум чистотой непорочной Тохес.
Тысячи сплетений заискрятся мириадами новых звёзд. Очищающий жар волнами пронесется твоими венами. Проникнет в самые недра каждого замученного уголка твоей бедной плоти.
И исцелит.
НЕТ!
Прочь проклятые джури! Я уже изменил отцу моему E'ккэри О Кари с Тохес однажды. Сейчас я на пути двадцати одного кобса и вам не сломить мой дух!
Четырнадцатое кобса
ТОХЕС!
ТОХЕС!
ТОХЕС!
Я мёртв. Изнутри. Снаружи.
Где бы ни был я – меня больше нет.
Иссушенная пустыня на месте оазиса.
Сухая ветошь. Падаль. Смерть. Я мёртв.
Сил моих больше нет.
Дышать? Больно.
Смотреть? Нечем.
Только танцевать.
К’ха за к’ха выводи каждое кото, складывай из многочисленных кото величественное кобса!
Танцуй, даже если в тебе не осталось души!
Двадцать первое кобса
Шумит ветер. Он проходит мимо меня. Я и есть ветер.
Я лишь к’ха. Бесконечная череда к’ха. Линия фрески о жизни и небытии. О рождении и смерти. О любви и страдании. Все что было во мне живого воплотилось в неповторимом кобса.
Нет печали. Нет сомнений. Нет гнева. Нет радости. Есть лишь бесконечное прославление E'ккэри О Кари, даровавшего мне благость прославления его.
Открывается Око E'ккэри О Кари.
Мое сознание вознесшееся над всей долиной видит пугливых тен’ро прячущихся по своим норам.
Мое тело выводит последние семь кото двадцать первого кобса.
Не понимаю кто я.
Я ветер? Я лишь к’ха.
Маленький Тим’чи
Восемь раз присматривал за нами наш надежный хранитель E'ккэри О Кари, с тех пор как я завершил двадцать одно кобса, а на девятое Око моя аранчи стала Тценточи Аранчи – подарила мне второго сына.
Я назвал его Тценточи Иммануэль Ман’чи.
Моя Тценточи Аранчи нарекла его Тим’чи.
Мне нравится.
Хорошее имя.
Я уверен, он превзойдет своего отца на пути ки’рим.
Двадцать один день до первого посвящения Джа’го
Через двадцать один день Джа’го исполниться семь. Я вынужден оставить моих последователей в храме, чтобы передать последние семь кото третьего шага своему первенцу.
С тяжестью на сердце иду я на встречу с ним.
Ибо ревность одолевает моих последователей. Они хотят постигать мудрость от завершившего двадцать одно кобса Уджа'ма Кета.
Или же вернее сказать двадцать одно кобса Ка’рума?
Я обманываю себя!
Тяжесть в сердце моем, ибо властитель мой, E'ккэри О Кари не простил мне моих грехов. Сколько бы не отдавал я себя служению ему, он не простил мне моих интрижек с Тохес.
Мой Джа’го все еще не может освоить даже одно кото.
Вот он, Джа’го стоит передо мной, исхудавший, ибо я запретил моей аранчи давать ему пищу.
Я спрашиваю Джа’го освоил ли он первые два шага и четырнадцать кото третьего шага?
Джа’го показывает на птицу.
– Это птица, Джа’го. Своими крыльями она танцует особое кобса во имя E'ккэри О Кари. Танцуй и ты Джа’го, покажи чему ты научился за время моего отсутствия.
Джа’го показывает. Я отворачиваю взгляд, ибо движения его черны.
Мне, Ка’руму, завершившему двадцать одно кобса не подобает смотреть на такое.
Вижу Тим’чи. Он тоже пришёл в сад, тренировать Три Шага Вознесения к E'ккэри О Кари. Бесподобный малыш. Отточенные движения его к’ха увлекают меня, и вот я уже танцую рядом с ним.
Джа’го смотрит на нас. И я вижу тень в его глазах. Коварную тень Ака'ир Ана.
День посвящения Джа’го
Последние семь дней я убивал тен’ро. Я решил убивать по двадцати одному тен’ро и жертвовать их плоть всепоглощающему E'ккэри О Кари. Может быть сладкий вкус их крови размягчит сердце моего владыки?
Вечер.
Барабаны начинают отбивать ритм прославления.
Двадцать один новых ки’рим выходят к племени в круг Тценточи Арума.
Среди них мой Джа’го.
Все смотрят на них. И я смотрю.
Барабаны слегка замедляют свой темп – это вступление.
Первое к’ха – самое важное. Как начнешь свой путь так его и закончишь.
Джа’го делает его, достаточно точно, но вдруг прерывается, чтобы поймать бабочку, пролетающую мимо.
Глубочайшее понимание озаряет вдруг меня! И омрачает одновременно.
Нет никакого сына Джа’го.
Есть сын Тим’чи – настоящий подарок от E'ккэри О Кари.
Сын Джа’го – обманка, пустышка, иллюзия.
Гнусная уловка Ака'ир Ана.
Выхватываю свой та’хиль.
Три широких прыжка. Взмах. Голова мерзкой куклы Ака'ир Ана катится прочь, а кровь её ложится замысловатым рисунком на лица рядом стоящих ки’рим.
Мой сын Тим’чи плачет.
Моя аранчи кричит.
Пускай кричит.
Если бы она не подарила мне Тим’чи, её голова лежала бы сейчас рядом.
Путь ва'cан
Годы прошли с момента, как я избавил сей мир от одной из ядовитых проказ Ака'ир Ана, похабной куклы Джа’го. Я отдыхал в саду созерцая фреску на которой начало начал E'ккэри О Кари делился мудростью с первыми жрецами ки’рим. Как вдруг Тим’чи, мой первенец, подошёл ко мне с вопросом.
– Отец, скажи мне, о великий отец Ка’рум, завершивший двадцать одно кобса, почему ты не дал моему старшему брату Джа’го пойти путем ва’сан?
– Сын, мой Тим’чи, не совершай таких скверных ошибок. У тебя не было никакого брата Джа’го!
– Но как же, отец, я помню у меня был старший брат Джа’го. Он любил птиц и насекомых. Любил лежать в тени деревьев и смотреть на небо. Любил читать книги. Отец, ему точно был уготован путь ва’сан.
Моя рука невольно тянется к та’хиль. Неужто и этот сын тоже! О, горе мне за мои греховные деяния! Сколько же я могу платить за то, что было так давно?!
– Сын мой, Тим’чи. Пути ва’сан не существует, слышишь меня? Это ложный путь.
– Но отец Ка’рум, сегодня шаман Яку рассказывал нам о пути ва’сан. Он говорил все шаманы приходят к нам по дороге ва’сан.
– Он лгал тебе, сын Тим’чи.
– Отец, я не понимаю. Зачем ему лгать?
– Ты еще слишком мал, чтобы понять, сын. Но ты задал вопрос, я отвечу тебе.
Шаманы не мужчины, сын мой. У них не бывает аранчи. Путь ва’сан забирает твое мужское начало. Это ложный путь.. Мои сыновья никогда не пойдут по пути ва’сан.
– Я не думаю, что понял тебя, отец.
– Этого и не требуется, Тим’чи, ты еще слишком мал. Лучше скажи, освоил ли ты четырнадцатое кото двадцать первого кобса своего отца Ка’рума?