Начало: http://proza.ru/2014/10/31/803.
Жизнь-2.
Мой товарищ иногда доводил меня до нервного срыва и умопомрачения, своими стихами… У нас, какое-то время, было единым всё: мы писали стихи, делились своими мыслями, часто обсуждали написанное… Словом, были эмоционально и душевно близкими друзьями… Я должен был часами выслушивать его переживания и мысли, впитывать его эмоции и чувства, утешать, советовать, давать наставления и извлекать уроки из услышанного – чтобы опять утешать, советовать… Иногда меня мучили сомнения и переживания: я не направил его на истинный путь, не утешил, что-то не то посоветовал… Всё это опять доводило до нервного срыва… Были периоды, когда я настолько проникался его чувствами и мыслями, что сам, как бы врастал в его образ, его душу… Мне снились какие-то сны: с яркими переживаниями и эмоциями… В них неизменным было одно – присутствие моего товарища, его действия и поступки… Потом он как-то сразу ушел из моей жизни… Мы перестали общаться, он перестал отвечать на мои звонки и сам не звонил… Я потерял его из виду…
Прошло около года. Я увидел своего товарища – несколько помрачневшего, осунувшегося, похудевшего, но с каким-то лихорадочным блеском в глазах. Собравшись с мыслями, он начал свой рассказ. Я приведу его с некоторыми сокращениями… Он часто задумывался на какое-то время, вспоминая свою былую жизнь… При этом появлялись новые подробности, не свойственные ему раньше лирические отступления, новые выражения и фразы, которых раньше не замечалось. Как мы помним, он писал стихи. Вот этими-то стихами он и разбавлял свой рассказ.
Сначала, после смерти от передозировки наркотиков полюбившейся девушки, которая вскрыла себе вены, он очень переживал, всю вину, естественно, возложив на себя. В какой-то момент он дошёл «до точки» начал писать отчаянные, грустные стихи. Естественно, рождалось нечто, вроде этого:
На полу - разбитая посуда,
на столе - щемящий бурный стих,
я ищу решений - ниоткуда,
даже ветер в полночи утих...
Водка на столе и корка хлеба,
голубь сизокрылый за окном...
А в стакане - боль, осколок неба,
и рыданий крики - на потом...
Что же делать? Я уже не знаю...
Сизый голубь вскоре улетит...
Я хожу по лезвию, по краю, -
моя мысль кровавая звенит...
На щеке слеза и мысли кротки...
Воет ветер, с тучей, за окном...
И письмо, от ветреной молодки,
не несут, давно, в родимый дом...
Все меня забыли и простили...
Я простился с миром – насовсем...
Мои мысли горькие застыли...
Пью в разлуке водку, назло всем...
(«Разбитая жизнь»).
Как обычно, в таких случаях, он начал спиваться, появились «пьяные слёзы» и воспоминания о прошлой жизни, в отдельные моменты ему не хотелось жить, всё тянуло куда-то, в бездну. В такие моменты он писал:
Снова надвинулось утро
Мыслей моих, как вчера,
Крушит судьба моё нутро,
Видно – в рыданья пора…
Что бы в судьбе моей вспомнить,
Чтобы прошила слеза?
Мыслям плохое напомнить,
Влагой наполнить глаза…
Вспомню я детство и юность,
Вспомню я зрелость тогда,
Вспомню я мыслей ненужность,
Что волновали всегда…
Много я дел переделал, -
Вспомню ненужность я их,
Много ошибок наделал,
В чём-то успеха достиг…
Но не всегда получалось,
Многого я не успел,
Лишнее часто мечталось,
То, что я в жизни хотел.
И получилось слезливо, -
Вспомнил я юность свою…
В ней прошагал торопливо,
Часто – в аду, не в раю…
(«Снова надвинулось утро»).
Иногда наступали моменты просветления, стихи становились светлее, жизнерадостнее:
Подкрались мысли незаметно, -
О смысле дел - для бытия…
Тоска нахлынет непременно,
И будет повод - для нытья…
А утром луч зайдет в оконце,
Развеет грусть мою в мечтах,
А там, глядишь, и выйдет солнце,
Лучи оставив в небесах…
Потом, взойдя, наступит утро,
Зароюсь в мыслях и мечтах…
Решений дел придёт подспудно,
Нирваны нить раздав в делах…
Придет пора для высших истин,
предел земных наступит дел…
Ведь мы судьбу под этим чистим,
И счастлив тот, кто горд и смел…
(«Подкрались мысли незаметно»).
Часто наваливалась тоска, ему не хотелось жить, и только прежняя жизнь и её радости удерживали его от непоправимого:
Заря, и солнце на восходе,
и грусть моя плывёт в тиши,
года у жизни на исходе...
И крикнет небо: "Не дыши!".
Пока же дышится привольно,
и радость пеною бурлит...
Но, так и кажется: "Довольно!",
мне небо криком закричит...
Удел земных постигнув истин,
душа воспрянет ото сна...
От скверны мы её очистим,
любовью будет спасена!
(«Заря, и солнце на восходе»).
Окружающие его люди, как всегда, утешали, давали советы:
Когда становится темнее
И серый волк в долине спит,
Душе становится больнее,
Она в рыданиях кипит.
Душе становится прохладно,
На сердце – вой и грусть до дна,
Тогда любить пытаюсь жадно,
Спасёт в беде лишь тишина…
Когда настигнет шёпот дней
И станет чуточку больней,
Луне поведай о печали,
И станет лучше, как в начале…
…
Когда бросает сердце в тьму,
Душе становится больней,
Повой ты молча на Луну,
И станет чуточку светлей…
(«Когда становится темнее»).
Иногда на него опять находило просветление, боль отступала:
Я шел тропой, печальный и угрюмый,
Я брёл вперёд, под шёпот ветерка,
Я млел в мечтах, как робкий лучик юный
И был хмельной, от этого, слегка…
И шум лесов, далёкий и хрустальный,
И шёпот грез беспечной пустоты,
И рокот волн, то грозный, то печальный,
Дарили боль, разлуку и мечты…
Я вновь желал под солнцем возродиться,
И я страдал – несбыточность надежд…
А луч звезды блестел, стремясь искриться,
И сбросить вновь преграды из одежд…
(«Я шел тропой»).
Ну, и где пьянка, там приключения и «товарищи по несчастью» - собутыльники:
Пошёл я как-то в платный туалет,
чтоб сбросить заодно хоть пару бед,
но - на двери табличка-неудачка,
закрыто напрочь, - новая задачка.
Хоть водки прикупить решил тогда я,
была моя задумка вот такая...
Схватив на глаз, примерно пять бутылок,
стоял я на морозе, как обмылок...
Спешил патруль поймать меня, наверно,
кратчайший рассчитал я путь, примерно, -
нырнул я в новый биотуалет,
решил продолжить после я банкет...
Шныряли патрули, но как-то мимо...
Надел я маску квази-пилигрима,
и вышел с видом я интеллигента,
похожий враз на ихнего агента...
Они мне сразу все заулыбались,
прошли все мимо, так вот мы расстались,
я понял - нужно пить культурно водку,
тогда мне хватит денег на молодку...
Они давно вокруг шныряют мило,
от них и запах - дорогое мыло,
наверно им по нраву те, кто с водкой...
Эх, закручу когда-нибудь с молодкой...
(«Шутейные стихи для Зои-13»).
Иногда рождалось такое:
Стоял я как-то в очередь за пивом,
спросил, на всякий случай: "Водка есть?".
А продавщица, строя глазки мигом,
сказала, что не может, мол, «не есть»...
Тогда решил я парочку бутылок -
на всякий случай тут же прикупить,
чесал со мною рядом дед затылок
и взглядом предлагал мне подсобить.
И тут собралось нас, голов так восемь,
решили раздавить - наверняка,
а ежели мне кто под что закосит,
сейчас же завалю я мудака.
Мы водку запивали молча пивом,
без пива ведь не то, не тот резон,
бомжиха затянула песнь о милом,
и начался тут некий перезвон...
Все стали дружно хаять ту зазнобу,
мол, время ты нашла здесь горевать,
иди тогда скорей отсюда, к жлобу,
и не мешай мужчинам наливать...
Она вдруг тут обиделась, наверно,
и стала матюки нам раздавать...
Она всех колотила равномерно,
судьбу решив хоть с кем-нибудь связать.
Тут я ей замечание вдруг сделал,
мол, ты срываешь нам здесь весь фуршет,
ой, братцы, что ж случайно я наделал,
она вдруг разъярилась вся в момент...
Схватила дрыну и давай там бегать,
и всех нас колотить по головам,
мы стали совещаться, что нам делать,
решили расходиться по домам...
Такая вот случилась заваруха...
Ну, невозможно с бабой рядом пить,
на что спокойной есть моя старуха,
и то мечтает всяк - поколотить...
(«Шутейные стихи для Зои-17»).
Иногда появлялись «шальные» мысли:
Опустилась ночь и крыши скрыла,
Затаилась, - на мою беду…
И Луна средь звёзд уже остыла,
Осветив дорогу мне - в саду…
Нет, чтоб соловья сюда подкинуть,
Он бы - песни новые пропел…
Или мне гармошку в руки кинуть,
Я б тогда и сам не утерпел…
Я б тогда и сам залез на крышу,
Чтоб оттуда - песни голосить,
А потом забрался бы - повыше,
Чтоб у звёзд портвейна попросить.
Задымило - в городе туманом,
И трамвай мне что-то прозвенел,
Жизнь моя казалась мне изъяном,
Словно я чего-то не успел…
Ну и я, за рюмкою портвейна
Так себе о жизни рассуждал:
Не видал Парижу я, Кувейта,
Да и баб хороших не встречал…
Не везло всегда на это дело,
Было все коряво и не то…
Я знакомил их с собою смело,
А они… как будто я никто…
Корчили с себя все недотрогу,
И делились все на дам – не дам…
Породили мне в душе тревогу,
Превратили жизнь мою в бедлам…
(«Шутейные стихи для Зои-25»).
Иногда, вспоминая «знакомые» песни, его тянуло на лирику. В эти моменты он играл на гитаре и пел знакомым женщинам:
Наступила… полная… апатия…
Без конца потребность на вино,
И к «Столичной» у меня симпатия,
Всё равно напьюсь я, всё равно…
Мне всё равно, коньяк или мадера,
Ром, сивуха, виски иль вино,
Мне всё равно – Маруся, или Вера,
Всё равно напьюсь я, всё равно…
Я расцвёл, как вишня распустился,
Не смотри, что сердцем молодой,
И не виноват я, что напился -
Я тебе не нужен - никакой…
Мне всё равно, коньяк или мадера,
Ром, сивуха, виски иль вино,
Мне всё равно – Маруся, или Вера,
Всё равно напьюсь я, всё равно…
Жизнь со мной играет постоянно,
Часто я страдаю, как дитя…
Я смотрю на всё, мигая, пьяно…
Всё я в жизни… делаю… шутя…
Мне всё равно, коньяк или мадера,
Ром, сивуха, виски иль вино,
Мне всё равно – Маруся, или Вера,
Всё равно напьюсь я, всё равно…
Я от слёз все ниже опускаюсь…
Погубила… водка… жизнь… мою…
Я страдаю, мучаюсь и каюсь…
Но… не изгоню я боль свою…
Мне всё равно, коньяк или мадера,
Ром, сивуха, виски иль вино,
Мне всё равно – Маруся, или Вера,
Всё равно напьюсь я, всё равно…
(«Шутейные стихи для Зои-28». Вдохновило: «Вся в цветах душистая аллея», вариант песни Константина Беляева).
Иногда, со смехом, он рассказывал свои приключения в моменты запоев:
Иду я как-то мимо, возле парка,
И вдруг там получилася запарка –
Меня там трое окружили быстро,
И обобрали все карманы чисто…
А руки были заняты пакетом,
Ещё мне угрожали пистолетом,
А если присмотреться, то двумя,
И не было там шансов у меня.
Решил я всё же с ними разобраться,
Подумал – ведь могли и обознаться,
Схватили по ошибке вдруг внезапно,
и может всё вернут тогда обратно…
Но возвращать никто не собирался,
Выходит, всё же он не обознался.
Они все деньги молча извлекли,
Потом меня с собой поволокли…
Я быстро понял, это розыгрыш такой,
Ведь было мало денег - на пропой…
Им, видно, не хватало там чуть-чуть,
Решили в долю взять кого-нибудь…
Потом купили, выпили по триста,
Все засмеялись, корчили артиста,
А тот, который вдаль меня волок,
Уселся молча, с водкой, в уголок.
Я им обиду высказал, наверно,
Но поняли они меня примерно,
Один принес ещё бутылки две,
И сразу зашумело в голове…
Потом мы тихо, молча разошлися,
Ведь всё же мы немного напилися,
Я нёс остатки водки, шёл домой,
Люблю жену, и не хожу к другой.
Мы были все весёлые, наверно,
И дома все вели себя примерно,
А завтра утром, снова напилися,
Потом мы по домам опять плелися.
И тут я предложил - свою идею,
От этих мыслей до сих пор балдею:
Не нужно расходиться нам домой,
А лучше звезды наблюдать гурьбой.
Тогда с утра не нужно нам плестися,
Мы здесь, на месте, все мы напилися,
Пошлем кого-то, в магазин за водкой
И будем все закусывать селедкой…
Идея всем понравилась, наверно,
Меня все поддержали: дескать, верно,
Не нужно нам гурьбой домой плестися,
Ведь мы все тут, уже мы напилися…
(«Шутейные стихи для Зои-30»).
Иногда он рассказывал о своих отношениях с женой, теперь уже бывшей:
Заорёшь тут, с перепугу,
Если семьдесят рублей
У тебя взяла подруга
На бутылку, для друзей.
А ведь славно начиналось,
Подзанял я сто рублей,
Время «робное» кончалось,
Смылся я домой скорей…
А потом вдруг завертелась,
То да сё, купи, неси,
На бутылку засмотрелась,
А потом – ходи, проси.
Нужно трёх, для минималу,
Чтобы всем «сообразить»,
Чтобы не было скандалу,
Чтоб спокойно водку пить.
Как всегда, нас было двое,
Я хотел домой уйти…
Подтянулись сразу трое
И давай меня трясти…
Довелось и мне податься,
Чтоб хватило, всем троим,
Как мне дома оправдаться,
Сразу стану я чужим…
И на мне сорвётся горе,
Будут все меня пилить…
Загуляю… на просторе…
Буду думать, как мне жить.
Я ведь парень работящий,
«Завяжу», смогу, поди…
Будет праздник настоящий,
Жизнь без водки – впереди.
Я под старость точно брошу,
Чтоб здоровье мне блюсти,
Попрошу соседа Прошу,
Чтоб бутылки донести…
И тогда я, обновлённый,
Накуплю себе конфет…
И от водки несломлённый,
Я устрою всем фуршет…
Чай попьем, повеселимся,
Потанцуем - гопака…
А пока – опохмелимся,
Чтоб поправиться слегка.
(«Шутейные стихи для Зои-31»).
Иногда у него появлялись целые «видения-галлюцинации»:
Мне талон к психиатру в субботу
Вдруг навеял несвежую мысль –
Не пойти ли в леса, на охоту,
Заарканив залётную рысь?
На опушке две липы цвели,
Брёл я молча, хромая на ногу,
На поляне мимозы росли
И показывал заяц дорогу.
Волки молча тянули плуга,
Для посева готовили поле,
и растаяли где-то снега,
тигр томился, рыдая, в неволе…
Под Луну и ушедший рассвет
Я люблю прогуляться под ветром,
Посылая всем встречным привет,
Забросав все просеянным пеплом.
Тихо стонут под ветром леса,
Не найти мне оттуда дорогу,
Позовут меня вдаль голоса,
Испытаю на сердце тревогу…
На поляну сбежались ручьи,
Крикнул заяц седой из оврага,
Белки в ветках скакали ничьи,
И мешала отплясывать шпага…
Мне бы в вихре юлою нестись,
Запивая все танцы водою,
Но указывал голос: «Проснись,
Все не вечно под этой Луною»…
(«Шутейные стихи для Зои-33»).
Иногда, начитавшись чужих стихотворений, он придумывал своё, обработанное:
У меня под кожей – вода,
Всё немного разбавлено виски,
Проглотил я два кубика льда,
И за ними глотаю ириски…
Всю неделю я песни пою,
И от горя и нервов страдаю,
Заливаю я горе и пью,
И песчинкою в дыме летаю…
Сигарета прибавит ума,
И поможет расшатанным нервам,
В бликах света мелькают дома,
Знаю, буду сегодня я первым.
Раззадорюсь и в ритм я войду,
Ведь судьбу понимаю я верно:
Я живой, я по жизни бреду…
И судьбу обыграю, наверно…
(«Шутейные стихи для Зои-35». Вдохновило: Девочка Витя "У меня под кожей - вода", http://www.stihi.ru/2015/05/23/2391).
Появлялись иногда и новые варианты стихотворений, в его «мутной» голове:
У меня под кожей - вода,
Всё немного разбавлено виски,
Проглотил я два кубика льда
И за ними глотаю ириски.
Запустить бы дельфинов туда,
Или рыбок, карасиков стаю,
Их поймаю потом без труда,
Разведутся, в количестве, к маю.
Буду корм им туда покупать,
Доливать понемногу им виски,
Чтобы сетью потом их поймать,
обменять на еду и ириски.
А дельфины их будут пасти,
И поддерживать численность стаи,
Радость будут детишкам нести,
В тренировках я их загоняю.
А потом, отошедши от дел,
Разрешу им уплыть восвояси,
Ограничу я виски предел,
Ром я буду с ирисками квасить.
(«Шутейные стихи для Зои-36». Вдохновило: Девочка Витя "У меня под кожей - вода", http://www.stihi.ru/2015/05/23/2391).
Ну, и где водка, там и женщины, иногда, где придётся, под настроение и в разных местах, даже не совсем удобных. Иногда он тут же описывал, что думает и желает в такие моменты женщина:
Когда тебе не хватит кислорода
Я, наконец-то, всё пойму, родная,
Освобожу твой рот, в толпе народа,
Шепну тебе: дыши, пока живая!
Останется на теле пара ссадин,
Я их замажу клеем… Где зелёнка?
Потом друг друга мы слегка погладим…
Ты скажешь мне: «Я так хочу ребенка».
И я возьму лицо в свои ладони…
И снова мы начнем безумство плоти,
Как будешь задыхаться, мне напомни...
Нет, не удобно, всё же на капоте…
К капоту вечно примерзает попа,
Совсем не лето нынче на дворе,
Опять же, замерзает вся Европа,
Краснею я, ведь видно детворе.
И дождь идёт, я снова вся промокла.
Ну, что ты мне целуешь снова рот?
Мечтаю о кровати… Пиво, вобла.
И на подушке спит любимый кот.
С утра проснуться женщина должна,
как следует помятой, и счастливой,
немножечко лохматой, после сна…
опустошённой, но в душе - игривой…
(«Шутейные стихи для Зои-37». Вдохновило: Евгения Дювалье «Ежеминутно», http://www.stihi.ru/2017/03/20/3522).
Иногда возникал необычный ракурс и место его «любовных» отношений, и эмоций женщины:
В "Мострансавто" взяла билеты, на трамвай...
Тепло, уют, ведь на дворе не месяц май…
Накину шубу очень тёплую, до пола,
Ну, а под ней без платья буду, для прикола.
С тобой войдем в вагон привычно, даже смело,
Тебя прижму к себе я, страстно и умело…
В конце вагона будем, сзади, для отмазки,
Чтоб, если что, народ не видел наши пляски…
- Ты только постарайся очень быстро,
Пока не перебьёт наш кайф кондуктор.
Потом отправим мы письмо из Бистро,
Что «Мострансавто» - это очень круто.
Тебя люблю я, бразильским мачо,
Держусь достойно - две остановки,
Кондуктор, видя, вздыхает смачно:
«Жаль, нет у мужа такой сноровки».
- Эй, молодежь! За проезд платите!
- Простите нас, мы платили, вроде.
Бежим, продолжим всё в Общепите,
А завтра, может быть, на природе...
- Какое хамство, стоять, мамаша!
Не трогай парня, прибью на месте.
Отдайте куртку, она не ваша,
Пойдем, милёнок, быстрее, вместе.
- Спасли меня вы от этой тёти,
Она ж хотела со мной остаться.
Куда… за руку… меня ведёте?
В метро поедем опять кататься?
- Простите даму, я кисну в браке,
Такое дело… Уж не взыщите…
Мы приобщимся к любви в бараке,
Без посторонних, кровать ищите.
- Зачем с собою меня вы звали?
Я был тогда не один, под слежкой.
Когда… меня вы… поцеловали,
Слетела крыша, я пил с консьержкой.
Она вспотела, на стульчик села,
Мила, нахальна, влюбился в даму.
И… на колени… ко мне присела,
Прикрыв, от света, собою раму.
- Надеюсь, дама была довольна,
Ведь вы старались ее любить,
Она словами бросалась, вольно,
И прелесть ночи смогла забыть.
- Вы, мне кивая, подайте руку,
Её покрою губой небрежно,
Хлебните водки, поешьте луку,
Я с вами буду предельно нежно…
Вы, как богиня, я очарован,
Прочту стихи вам, про ваше тело,
Жаль, что к кровати уже прикован.
Стихов не надо? Тогда, за дело…
- «Слова оставьте», - она пропела.
«Горю я в страсти, нагая телом.
Я к вам спешила, почти летела,
Сказала мужу, - ушла за делом.
Должна вернуться домой на ужин,
Чтоб не подумал никто плохого.
И… умоляю… не рвите кружев,
Не допущу я… к себе… такого…
- Мы можем делать всё, не снимая,
С себя одежду, как там, в трамвае,
У вас… юбчонка ведь дорогая,
И вы, от страсти, как кошка в мае…
Держитесь крепче, сейчас начнется…
Всё будет круто, не удивляйтесь…
От наших трений чулок порвется,
За мои джинсы не извиняйтесь...
Люблю в метро я, толкая речи,
На Кольцевой, где народу много…
Спиной уткнуться в чужие плечи,
Смотреть обычно, немного строго.
Ещё немного, в такой толкучке,
И мне придётся на ней жениться
Смотрю в глаза я красивой сучке,
Она не против… Иль это снится?
Я тётю двину локтём к проходу,
Теперь свободна дорога к раю,
«Мадмуазель» - начинаю сходу,
«Без вас тоскую и умираю»…
- Сейчас поправлю немного шляпку,
А то, в толкучке, слегка примяли.
Да, вы активны… зажав, в охапку,
Хотя, чужих мы сюда не звали…
Дождь барабанит и мы в подъезде,
Насквозь промокли, и нервно курим,
тебе призналась, что муж в отъезде,
давай, в квартире побалагурим…
Соски набухли, аж до предела,
Сырую блузку срывай, скорее…
Не отвлекайся, сама хотела…
Я прижимаюсь, входи… смелее…
Я улетаю, вдруг - жар по венам…
И дрожь по телу, и сносит крышу,
И тени… наши… бегут по стенам,
И пульс зашкалил... его я слышу…
Седлаем лифт, я мурлычу, млея,
По белым кнопкам стучу руками,
И… ощущаю тебя... в себе я,
Побеждена я... Как на татами…
Я словно сучка... скулю и млею…
Да, лифт реально - сюжет не хилый
Кричу, в оргазме... и вожделею…
Ну, вот и дома... продолжим, милый.
Нас встретит завтра любовь на крыше,
Начнем, вздыхая, лететь мы к звёздам,
От нашей страсти… взлетим мы выше,
Нацепим крылья, помашем гнёздам…
(«Шутейные стихи для Зои-39». Вдохновило: Евгения Дювалье «Действуй», http://stihi.ru/2017/01/27/5495, Светлова Ольга «Сюжет», http://stihi.ru/avtor/kxalicci).
Столкнувшись с любовью и женщиной, от которой в «этот момент» он был без ума, за которой готов был идти до конца, разделяя с ней «и в горе, и в радости…», он думал примерно следующее, отбросив розовые очки и сюсюканье. Конечно, помогали винные пары и выпитая водка:
Ты меня поведёшь по ступеням разврата
в затухающий холод ночи.
Таня имя твоё, но не ты виновата,
что пронзили нас страсти лучи!
Под усладою губ робко вспыхнувшей страсти,
ты меня уведёшь в предрассветный дурман
и нанижешь любви моей рваные части,
на утихший твой стон и обычный обман.
Я по телу плыву, по холмам и долинам,
изучая ложбинки твои в тишине,
не найти мне ответ убывающим силам
и ты, крепко прижавшись, смеёшься во сне.
Нашей страсти лучи освещают забвенье,
наши стоны слились, как мольбы унисон
и натянуты нервы, и крик сожаленья
отгоняет случайно нахлынувший сон.
И разлука вдали замаячила где-то
и конвульсии наших закрученных душ
унеслись, полыхая, в горячее лето
и стоит на пороге вернувшийся муж.
(«Ты меня поведёшь»).
Вспоминались и постельные сцены, при этом всё идеализировалось, вспоминались яркие и горячие моменты отношений с женщинами:
Твои ноги - нескончаемая трасса,
сдвинем шторы, и - закрытая терраса,
пусть от криков у соседей сердце стынет,
как от пули, больно ранившей навылет…
Поцелуем я добавлю кислорода,
Принесу тебе и сливки, и клубнику,
Ждет любовь, моя, стыдливая, у входа,
Чем-то ночь напоминает землянику…
Мы с тобою рвём любовные страницы,
В книге жизни всё расписано, наверно,
В ветках прыгаем любви, как те синицы,
Всё привычно… и уже закономерно…
(«Твои ноги». Вдохновило: Евгения Дювалье «Ежеминутно», http://www.stihi.ru/2017/03/20/3522).
В мыслях и мечтах он уходил, иногда, ещё дальше:
Ежеминутно... новый жду подвох,
На теле ноют синяки и мышцы,
Я был как демон, или же не смог?
Такая страсть, пасуют живописцы!
Хлестало роком чёрным по мозгам,
Соседи бились в пелене истерик,
тебя хочу и всё за ночь отдам,
люблю тебя, как мачо двух Америк.
Безумный ритм, кто жертва, кто палач?
Смешалось всё - тела, бельё и стоны,
На страсти крик ответом тихий плач,
меняет, в позах, физика законы…
Настало утро - надо же, живой!
Опустошён, и выжат, выше меры,
Незримы путы меж тобой и мной,
Решим мы ночью новые примеры…
Ты шепчешь: «Это страсть, дружок!
Ведь мы с тобой на пике апогея»…
И ритмы ловишь, вдох за вдохом… Шок…
Я изнываю, от желаний млея…
От смен позиций кругом голова…
И спазмов сладких омут настигает…
Контроль теряем, не нужны слова…
И стонов фон… Со мною так бывает…
Смешалось всё… Где стены, потолок?
Мы грань любви с тобою потеряли...
Обезоруженный ты пал… у моих ног…
Я вся твоя… В нирване мы застряли…
(«Ежеминутно». Вдохновило: Евгения Дювалье «Ежеминутно», http://www.stihi.ru/2017/03/20/3522).
Иногда он, с каким-то исступлением, описывал в своих стихах переживания женщины:
Вчера была ночь с разливанием кофе, в полёте…
Диван уж подсох… и стена, вроде, тоже цела.
В ночи успокоились крики, в отчаянной ноте,
Как будто поймали мы счастье за оба крыла…
И страшно проснуться, боюсь потерять те минуты,
В которых кричала, в оргазме: «Ты лучший, ты мой»!
Так брокер дрожит, при падении курса валюты…
которая выглядит скошенной в поле травой…
Разбужена, утром варю горький кофе на газе…
Тебе с молоком? Ну и пряники, плюс шоколад…
Из радио рвётся мелодия, вопли, как в джазе,
Спиной ощущаю прикованный режущий взгляд.
Идти на работу не хочется… Может, продолжим
Постельный режим, "погриппуем" немного вдвоём,
Пока не остыло от ласки просторное ложе?
Тогда допивай… полетели на наш «сексодром»…
(«Вчера была ночь». Вдохновило: Теория Тумана «Сегодня», http://www.stihi.ru/2016/11/24/2372, Евгения Дювалье «Погриппуем»,http://www.stihi.ru/2016/11/29/10460).
Иногда приходило отрезвление, он пытался сосредоточиться, уйти от своей «мимолётной» любви. Организм стонал, вопрошая: «Что же ты делаешь? Куда ты катишься? Вспомни о своём здоровье»… Но он, словно с цепи сорвался, в оргазмах, чужих и своих, пытаясь забыть ту, любимую, которая вскрыла себе вены… В такие минуты он писал:
Ни минуты покоя ...только двери закрою,
Эта женщина, в чёрном, снова сводит с ума!
Говорит: «Раздевайся! Занавески задёрнем,
Будем делать, что можно, а потом - что нельзя».
И со мной, до восхода, все позиции вспомнит:
То нежней, то пожёстче, а то вовсе не так...
Только я успокоюсь, а она вдруг напомнит:
«Что-то рано устал ты, видно, милый, слабак»…
Ни свободной минутки, каждый день до восхода,
А потом на работу, как с похмелья идешь…
Прикорнешь в перерыве, дома вздрогнешь у входа:
Вдруг опять, вся нагая, ты за шторкою ждёшь?
(«Ни минуты покоя». Вдохновило: Евгения Дювалье «Ежеминутно», http://www.stihi.ru/2017/03/20/3522).
Попадались и чувственные женщины – артистки. Они сначала корчили из себя недотрогу, иногда почти до утра, но всегда заканчивалось всё банальным сексом:
Искусный чувственный стриптиз:
Руками вверх… губами вниз…
Станцую страстно в неглиже,
Пускай любовь бурлит в душе.
Игриво выйду я на бис…
Украшу звёздами карниз…
Пускай звучит опять туше…
Двоим ведь рай и в шалаше…
Мне будет сценою постель,
Найду услад земных свирель.
Пусть вьётся нега, будто хмель…
Звучит на сердце птичья трель…
Пусть тело, как виолончель…
Все слезы примет в колыбель…
В порыве страсти закричу -
"Я в трепет грёз твоих хочу".
(«Искусный». Вдохновило: Марина Алдон «Рай в шалаше», http://stihi.ru/2013/03/20/594, Моника Литера «Chocolate», http://stihi.ru/2017/04/03/1480).
В какой-то момент он почувствовал себя плохо, сказались перегрузки и переживания, нервное истощение… Он пошёл в больницу, испытав все «прелести» больного человека и атмосферы, царившей в больнице:
- Ну, что это такое, в самом деле?
Как только им весна, так началось -
больные враз, все хворые и в теле,
склеротики, унылые насквозь...
- А ты куда мадама поперлася?
Какая справка, что за тут бедлам,
Я вам стоять для всех не нанялася,
быстрее расходитесь по домам!
- А ты, козёл, куда ты прёшься в кепке,
тебя учили - кепку раздевать?
А ну, не прислоняться к стенке-лепке,
устанешь тут за вами убирать...
- И в очереди тоже не галдите, -
больные если - лучше по домам,
примите водки, в кресле посидите,
пройдут болезни сразу, тут и там...
- А ты, ну что ты держишься за спинку?
Не для того стоит издесь кровать...
И не дай Бог, увижу хоть соринку...
До Утра будут все полировать!
Я строгости не чую под ногами,
я здеся для того и вот стою,
чтобы следить за вами, дураками...
Да-да, тебе я это говорю...
(Шутейные стихи для Зои-23).
В какой-то момент он одумался, собрав в кулак всю свою оставшуюся волю, и попытался вернуться к нормальной жизни. В этот момент я его и встретил, услышав напоследок его философские мысли о своей жизни:
Безумствуя, отвергнув всё живое,
Я признавал лишь слабости черты,
С которой ты срослась, и за собою
Всегда сжигал пространство и мосты.
Мечтал стоять, укрывшись навсегда
Молчанием, с отсутствующим взглядом,
Глотать вопросы, хмурясь, как вода,
Под шёпот волн, запив любовным ядом.
Стихи писал, виной тому… тоска,
И убивал любовь блаженства ядом,
Терпел свинцовый холод у виска
И знал, что никогда не буду рядом.
Меня отвергли призрачностью дня,
Закрытого… безличности стеною,
мои глаза сверкают, в даль маня,
Мосты сжигают, в счастье, за собою.
Под жизни бег навек ранимый стал,
Страдал душою, мёрз, блуждая в поле,
Изнанку жизни, вывернув, достал…
И гимны пел, своей несчастной доле…
(«Безумствуя». Вдохновило: Амили Борэ «Я жил во тьме», http://stihi.ru/2016/11/29/4177).
Продолжение: http://proza.ru/2021/11/04/1808.