Из «Сказок Мёртвого дерева»
(сказка)
ПРОЛОГ
Главное, чтобы было слово, а написать мы его напишем. А если кто-нибудь писать не умеет, в смысле, писать так, чтобы было интересно не только ему самому, но и другим, то пусть научится слушать, ибо слово – оно вечно.
Так вслушайтесь – я говорить буду.
1
Всё началось со звонка. Нет, это был не звонок в дверь. Звонил телефон. Звонивший был предельно груб, но не сквернословил.
- Это ты, Ольга?
- Кто это? – ответила молоденькая девушка и затянулась сигаретой.
- Какая разница? Ты всё равно не знаешь меня.
- Тогда зачем Вы звоните?
- Я думал, что тебе не безразлично, что будет с твоей матерью.
- Вы хотите провести со мной душеспасительную беседу?
- Нет, нет, её пьянки меня тоже не интересуют, хотя ко мне она попала по пьяному делу.
- Тогда что же?
- Я взял её в плен и требую выкупа.
- Какой плен? Вы чего, белены объелись?
- Ты не понимаешь серьёзности положения. Беленой я кормлю тех моих пленников, которые мне перестали быть нужны, и от которых отказались их родственники. Например: если ты откажешься заплатить выкуп, то твою мать я точно накормлю беленой, а потом отдам моим псам. Может быть, ты сомневаешься, что она у меня?
- Конечно, сомневаюсь.
- Напрасно. Но трубку ты не кладёшь. Тогда слушай.
В телефонной трубке послышалась возня, а потом в отдалении голос Ольгиной матери.
- Это что… я ничего не говорила… меня это не касается… ничего не знаю и знать не хочу. А-а-а…
Крик оборвал несвязную болтовню.
- Как, убедительно? Голос узнала?
- Узнала. Откуда мне знать, может быть, Вы с ней сговорились и хотите заставить меня добыть денег для Ваших с ней пьянок.
- Меня ваши бумажные деньги не интересуют. Там, где я живу, в ходу золото, и его у меня много.
- Чего же Вы хотите от меня?
Сигарета дотлела до фильтра, и если бы Ольга не успела протянуть руку к пепельнице, то пепел оказался бы на половике.
- Мне нужна от тебя самая малость - флакончик хороших духов. Например, «Кристиан Диор».
- Вы только что хвастались, что у Вас полно золота. Неужели Вы не можете позволить себе купить духи?
- Ты многого ещё не понимаешь, а объяснять очень долго. Просто там, где я нахожусь, духов нет.
- И поэтому Вы решили шантажировать шестнадцатилетнюю девчонку, у которой в доме хоть шаром покати, потому что её мать всё пропила?
- У меня нет выбора. Я пользуюсь «услугами» тех, кто попался мне. Сегодня в западню попалась твоя мать. Значит, тебе не повезло.
- Но для меня деньги, необходимые для покупки духов, неимоверно большая сумма. Где ж я их возьму?
- Продай что-нибудь, займи у соседей. Это не мои проблемы, а твои. Если хочешь ещё увидеть мать, найдешь, как выкрутиться. И захвати с собой бесцветный крем для обуви.
- А потом что?
- Сядешь на электричку, доедешь до «девяносто седьмого километра». Там увидишь тропинку от платформы. Тропинка одна, так что не ошибёшься. Иди по ней, а дальше не твоя забота. Тебя встретят.
2
Платформа выглядела так, как любая другая дачная платформа: несколько бетонных плит, взгроможденных на сваи. Эти платформы, как маленькие островки между двух путей – мелькают и исчезают, не оставив в памяти никакого следа, так как из-за одинаковости различить их невозможно. И только табличка «пл. 97 км» подтверждала цель поездки.
Обойдя с двух сторон пути, Ольга нашла в разросшейся по пояс траве одну-единственную неприметную тропинку. Видимо, люди здесь бывали не часто.
Мать дома так и не появилась. Если бы не звонок, то Ольга не обратила бы внимание на её отсутствие. Но предупреждение было нешуточным, и Ольга продала всё, что ещё не успела пропить мать, и купила флакончик духов, который теперь покоился в её сумочке рядом с бесцветным кремом для чистки обуви.
Тропинка ныряла в небольшой лесочек, а из лесочка выбегала на поляну, с правой стороны омываемую озером. Когда Ольга вышла на свет, то оглянулась назад. За её спиной тропинки не было. Более того, лес так разросся молодыми побегами, что пройти через него не представлялось возможным. Как Ольга только что прошла сквозь него, можно только гадать.
Делать нечего, Ольга пошла вперёд. Тропинка вильнула влево, обогнула небольшой куст, и перед Ольгой оказался мужчина лет сорока. Незнакомец не обратил на девушку никакого внимания, он слишком был занят своим делом. В его руках была лопата, которой он выкапывал камень из земли. Видя, что её не замечают, Ольга сама обратилась к незнакомцу:
- Вы не подскажете, куда ведёт эта тропинка?
- Во-первых, здравствуйте. Или тебя не учили здороваться?
- Ой, извините, здрасьте.
- Во-вторых, дорога ведёт прямо.
- Я не стала бы называть эту тропинку дорогой.
- Если не устраивает эта, найди другую.
- Где ж я её найду, я здесь в первый раз.
- Кто ищет, тот всегда найдёт. Впрочем, это ничего не изменит.
- Это почему же? – удивилась Ольга.
- Потому, - наставительным тоном ответил незнакомец, - что все дороги ведут в одно место.
- В Рим?
- Какой такой «Рим»? – теперь удивился землекоп.
- Рим, это в Италии.
- Не слыхал.
- Так куда же ведут все дороги?
- В замок Таронт, и не знать это стыдно.
- Вы открыли мне новую истину, - съехидничала Ольга.
- Я ничего не открыл, я всего лишь виллан Пайнис, а делать открытия должны учёные, за это их кормят.
- Чудное у Вас имя.
- Самое обыкновенное.
- А что Вы здесь делаете?
- Как что? Не видишь? Камень выкапываю.
- Зачем?
- Строюсь я, - степенно ответил Пайнис.
- Фундамент будете заливать.
- Не, фундамент я уже сделал. Пора стены класть.
- А не проще ли купить кирпичи.
- Не понимаю я тебя. Что такое кирпич?
- Ну, его из глины делают.
- Кто ж из глины стены кладёт – они ж развалятся.
- Их обжигают, я точно знаю.
- Хорошая ты девочка, но лучше б ты шла своей дорогой. Мне работать надо.
3
Полянка закончилась, а тропинка стала огибать скалистый утёс. Когда Ольга зашла за скалу, то увидела, что на самом верху утёса стоит человек и смотрит в небо. Задрав голову, она стала рассматривать человека, пытаясь понять, что он там делает. На вид мужчине было не больше тридцати лет. Это единственное, что она смогла разглядеть прежде, чем её занятие прервал окрик:
- Осторожно!
Ольга оглянулась. По тропинке медленным шагом холёный конь нёс всадника в латах. Круп коня покрывала красная бархатная попона. Сам всадник ехал без шлема. Его белокурые волосы ниспадали на блестящие от солнечных бликов латы.
- Вы прекрасны, - неожиданно сказал он.
- Это что такое? Вы что, здесь кино снимаете?
- Мы здесь живём. Разрешите спуститься к Вам на землю?
- Разве для того, чтобы слезть с коня, надо спрашивать разрешение?
- Если перед тобой дама сердца, то да, - ответил рыцарь, проворно покидая седло.
- Это кто дама сердца?
- Вы!!! Вы дама моего сердца! – пылко воскликнул рыцарь.
- Но мы даже не знакомы.
- Ах, простите, моя забывчивость меня погубит. Разрешите представиться – Эрип, из сословия вечноскачущих. Могу ли я надеяться услышать Ваше сладкое имя.
- Чего уж тут сладкого. Меня зовут Ольга. Можно просто Оля.
- Ольга, - с придыханием протянул Эрип, - как журчанье весеннего ручейка, разбивающего зимние льдинки. Я посвящу Вам свои лучшие стихи; я буду всюду славить Ваше имя; в Вашу честь я совершу великие подвиги.
С этими словами Эрип вскочил на коня.
- Куда же Вы? – удивлённо спросила Ольга.
- Я должен заслужить Ваше расположение, - успел крикнуть рыцарь, скрываясь за поворотом.
«Ну, попала. Мало мне своих забот и проблем, а тут ещё чудики на дороге попадаются, – подумала Ольга. – Вот ещё один: залез на утёс и пялится в небо. Чёрт с ним, мне спешить надо».
4
Не успела Ольга сделать и несколько шагов, как каблучок её туфельки подвернулся и сломался. При этом сама она споткнулась и упала на землю. Только Ольга хотела подняться, как на неё накинулись несколько человек, связали руки и ноги, перекинули через седло и повезли прочь от этого места, оставив на тропинке только туфельку со сломанным каблучком.
С полчаса перед глазами Ольги мелькала только трава. После этого копыта застучали по доскам, и всадники, переехав мост, оказались на брусчатой мостовой. Подняв голову, Ольге удалось разглядеть низ каменных стен, но тут же один из всадников толкнул её голову к низу.
- Не трепыхайся, - грубо предупредил он.
Какое там трепыхаться, когда руки и ноги стянуты так, что посинели.
Ещё несколько минут, и Ольгу скинули на солому прямо во дворе.
- Балья Парзор уже ждёт, - произнёс голос над Ольгой.
- Поднимите её, - приказал другой голос.
- Сейчас исполним.
Перед Ольгой стоял коренастый мужик с грубым властным лицом. На спине у него были закреплены пластины, образующие гребень, как у динозавров из детской книжки про доисторических животных. Суконные портки мужика были заправлены в светло-коричневые ботфорты, а в руках он держал кнут, которым постукивал по голенищу. Судя по тому, что все остальные присутствующие (а ими был заполнен весь двор) смотрели на мужика с почтением, это и был балья Парзор.
- Вы так и будете разговаривать со мной связанной?
- Тебя развяжут тогда, когда этого захочу я, правитель Пан-Эрии и замка Таронт.
Дерзкая девчонка. Развяжите, - приказал Парзор. – Вы что же не могли без этого обойтись? Шкуру спущу.
Парзор сильнее стукнул кнутом по сапогу. От этого щелчка древка кнута по коже свита бальи содрогнулась. Верёвки мигом разрезали, и Ольга стояла, покачиваясь и растирая затёкшие руки.
- Принесла?
- Где моя мать? Я не буду с Вами дальше говорить, если Вы не отпустите мою мать.
- С тобой никто и не собирается говорить. Не трясись, ничего с ней не станет. Было бы из-за кого волноваться. Дома с ней увидитесь, я обещаю.
- Ой, ли.
Тут к Ольге подошла женщина и шепнула:
- Не пререкайся с Парзором, если он говорит, значит сделает.
- Ладно, - согласилась Ольга, - где моя сумочка? – И взяв сумку. – Забирай.
Ольга протянула Парзору флакончик духов и тюбик с бесцветным кремом. Балья выхватил из рук Ольги флакон, вынул пробку, поднёс к носу, после чего поднял над головой и торжественно произнёс:
- Вот он, эликсир любви.
- А крем Вам зачем? – спросила Ольга.
- Что ты лезешь в столь торжественный момент? Прочь с моих глаз.
Ольга отошла в сторону. К ней подошла всё та же женщина.
- Тебе определённо повезло. Другого бы Парзор за такую наглость давно бы на сапоги пустил.
- Как это?
- А ты думаешь, зачем ему крем? Видела на нём сапоги? Он приказал их сшить из кожи своего визиря за то, что тот на пиру посмел перечить балье. А ведь они были друзьями с детства. Так что обещание содрать шкуру на сапоги не пустые слова.
- Свихнуться можно! Как Вы здесь живёте? Никакой цивилизации. На дворе двадцать первый век, а у Вас кошмары творятся.
- Не знаю, чего там нет у нас, а на дворе семьдесят шестой век.
- По какому исчислению?
- Как это по какому? От сотворения мира, вестимо.
- Ничего себе. Ну-ну, - только и смогла сказать Ольга, отошла в сторону, покопалась в сумочке (благо её не отобрали), достала сигарету, спички и закурила.
Во дворе воцарилась тишина. С минуту никто не отваживался произнести ни слова. Потом кто-то прошептал:
- Она выдыхает дым!!!
- Ведьма! Взять её, - приказал Парзор. – Ведите её в думную палату. Я сейчас приду туда и решу судьбу этой ведьмы.
5
В думной палате всё было просто, никаких излишеств. Видно богатством Таронт не славился. Опрятно, но без роскоши. Только резной трон возле одной из стен можно было назвать дорогой вещью. Ольгу посадили недалеко от трона по правую сторону, рядом со второй дверью, но не той, через которую привели её. С десяток думцев уселись напротив Ольги. Вторая дверь открылась, и через неё вошёл балья. На этот раз гребня на спине не было.
- Высказывайтесь, - предложил он, усаживаясь на трон.
«Представляю, как бы он сидел, если бы не снял свой частокол со спины», - подумала Ольга, но высказываться вслух не решилась.
- Я полагаю и думаю, со мной все согласятся, что вина еретички в кощунственном поведении не требует особых доказательств, - начал разглагольствовать вскочивший пузатый мужичок с большими залысинами на голове и встопорщенной бородой. Когда он смотрел на Парзора, его узкие глазки выражали подобострастие, но когда он переводил взгляд на Ольгу, масло растекалось по ним. – Надо только уяснить, - продолжал он, - посредством чего это делается.
Поняв, что терять нечего, Ольга решила не молчать:
- А Вы, собственно, кто такой?
- Я? Изволите видеть, я Слиньяк, историк Пан-Эрии и воспеватель бальи Парзора. У меня большие заслуги перед Пан-Эрией.
- Это какие же?
- Мне удалось сделать величайшее открытие, о котором завтра я сообщу всем подданным великого бальи Парзора. Я располагаю твёрдыми доказательствами, что наш любимый балья Парзор является не троюродным братом дракона, как это считалось до сих пор, а двоюродным!
- Ну и что?
- Как это что? Народ должен знать истинное происхождение бальи. В его венах течёт зелёная кровь драконов, а значит, власть его имеет полное и законное основание.
- Значит, есть всё-таки сомневающиеся в законности власти бальи? – спросила Ольга. – И есть чудаки, верящие в драконов?
Узкие глазки Слиньяка округлились:
- Она возводит хулу на балью и его драконье происхождение. Между прочим, дракон загрыз мою бабушку, - гордо сказал Слиньяк.
- Слабый повод гордиться.
- Всякое прикосновение к драконьим таинствам священно. У меня, в связи с этим, родилась идея. А что если испросить у бальи особую казнь для тебя, ибо казнь для тебя неминуема. Предположим, мы прикуём тебя на берегу озера, и пусть народ увидит, как дракон разорвёт тебя. Это будет лишним доказательством могущества бальи. Надеюсь, меня поддержит дума?
- А если дракон не захочет её есть? – спросил Парзор.
- Если не захочет, тогда и придумаем новую кару для неё.
- Я должен подумать, а пока расскажи, были ли найдены за последнее время новые куски раскатанного дерева?
- Да, балья. Я принёс Вам несколько образцов. Среди них есть уникальные куски с цветными узорами, - с этими словами Слиньяк достал несколько обрывков газет и журналов.
- Удалось ли установить, что означают чёрные полосы на этих кусочках тончайшего дерева?
- Я полагаю, что это орнамент, подчёркивающий силу неведомых нам правителей, - стал фантазировать Слиньяк. – Происхождение этих кусочков установить так и не удаётся.
- А происхождение дыма изо рта преступницы?
- С этим всё просто. Когда мы её захватили, то в сумочке нашли тонкие палочки из травы. Одну из них она держала во рту, когда из неё шёл дым. Так что её дымоиспускание всего лишь злостная мистификация.
В этот момент за дверью раздался телефонный звонок. «Ну вот, сейчас объявят, что это глупый розыгрыш, и меня отпустят», - подумала Ольга.
- Тише, - скомандовал Слиньяк, - балья общается с драконом.
Так как Ольга сидела рядом с дверью, то до неё доносились обрывки фраз:
- Да… да… отпустите её… она мне больше не нужна… это наши внутренние проблемы… если мне потребуется, её никто не увидит… не понимаю, почему Вас это должно заботить… отсюда без моего ведома никто не уйдёт…
Парзор вернулся в думную палату.
- Я принял решение, - торжественно объявил он, - пусть будет так, как предложил Слиньяк. Завтра, при стечении народа Пар-Эрии, подсудимая будет отдана на растерзание дракону. Уведите её в подземелье, где она будет ожидать наказания.
6
Ольгу толкнули в сырую камеру с одним окошком, находящимся высоко под потолком. На деревянные нары была кинута солома, вот и весь интерьер. Холодно не было, но полумрак угнетал. К тому же Ольга боялась, что начнут бегать крысы, а крыс, как известно, боятся все женщины. Сжавшись в комочек, Ольга сидела на нарах.
Прошёл час или может два. Дверь заскрежетала, и в подземелье толкнули ещё одного человека. Он огляделся и произнёс:
- А, старая знакомая.
Это был виллан Пайнис.
- Ну, что я тебе говорил? – продолжил он. – Всё дороги ведут в Таронт. Вот и ты нашла свою дорогу.
- А Вы-то что здесь делаете?
- Меня обвинили в заговоре.
- Это как так? Вы совершили нападение?
- Нет! Конечно, нет! Меня поймали, когда я нёс камень домой.
- И в чём же преступление?
- Сначала меня обвинили в том, что я вооружаюсь, чтобы напасть на Таронт и свергнуть балью.
- Это с камнем-то?
- С ним самым. Но потом, когда я стал объяснять, что я всего лишь строюсь, то меня обвинили в воровстве. Ну вот скажи, кому принадлежит камень, лежащий у дороги?
- Никому, - ответила Ольга.
- Вот и я говорю, никому. Так почему я не могу его выкопать и использовать так, как этого хочется мне. А они говорят, что я платить должен за этот камень. Кому? За что? Я свой труд вложил в этот булыжник. Значит, он принадлежит мне, и только мне.
- И что они решили сделать с тобой?
- Пока ничего. Сказали, посидишь здесь. Слушай, до меня только сейчас дошло – это не ты ли испускала дым?
- Я, - выдавила из себя Ольга и отвела глаза.
- Покажи!
- Как? Я всего-то закурила, а теперь они сигареты отняли.
- Жаль, хотел бы я посмотреть.
- Ничего интересного, у нас любой так может.
- Должен тебе сказать, что твои дела плохи.
- Они убьют меня?
- Скорее всего. Тебе поможет только чудо. Ты уже знаешь историю о сапогах Парзора?
- Просветили.
- Вот увидишь, завтра на берег сбежится чуть ли не всё население Пан-Эрии. Начнут спорить, появится дракон или нет. Всё население делится на три партии: драконидов – эти считают, что во всём воля драконья; слависты – считающие, что надо славить балью, и что только в нём наше спасение; и сомневающиеся – их сейчас очень много, но явно себя они не выказывают.
- А ты кто?
- Я? Я дом строю. Мне некогда заниматься глупостями.
- А есть разница между первыми и вторыми?
- Да какая там разница. Все, в сущности, одинаково. Спи, у тебя завтра тяжёлый день.
ПЕРВЫЙ СОН ОЛЬГИ.
Сон был тревожным. Снилось, будто она пошла покупать аудиокассету на рынок и там спросила у продавца:
- А она фирменная?
- Потрогай футляр, - посоветовал Ольге продавец, при этом нагнулся к ней так близко, что она почувствовала на лице его дыхание, пахнущее сеном. – Видишь, края округлые – значит фирменная, а если грани и углы острые – значит кассета наша, русская!
- Почему же наши кассеты в острых футлярах делают? – спрашивала Ольга во сне.
- А чтоб Родину помнили! – басовито ответил продавец и начал смеяться.
От этого смеха кассета стала увеличиваться в размере прямо у Ольги в руке, но разжать пальцы никак не удавалось, и острые края кассеты резали кожу на ладони. Боли не чувствовалось, но было страшно. От страха Ольга стала кричать…
7
… от крика она и проснулась.
- Тише, моя девочка, тише. Утро уже на дворе. Скоро за тобой придут, - успокаивал её Пайнис. – Будь мужественной.
- Я постараюсь. Я не дам им повода злорадствовать.
- Сейчас придёт Хрост – таронтский палач.
Действительно, вскоре дверь открылась, и в подземелье вошёл здоровый мужик, одетый в красные кафтан и штаны.
- Идём, - сказал он и, схватив Ольгу за руку, поволок к выходу.
Во дворе Ольгу посадили в телегу и повезли из замка к озеру. Сзади за телегой шли жители Таронта. С каждым поворотом их становилось больше. У озера на берегу уже стояла толпа.
- Отойдите подальше от воды, - крикнул Хрост.
- А чего нам бояться? – ответили из толпы. - Не нас же отдают дракону на съедение.
Возле самой воды был вкопан столб. К нему за ногу приковали Ольгу.
- По мудрейшему велению бальи Парзора, - объявил Хрост, - еретичка приговаривается к съедению драконом. Прошу соблюдать порядок. Делать ставки на исполнение казни запрещается.
- Это я предложил так расправиться с пускательницей дыма, - похвастался Слиньяк. – Народ Пан-Эрии, слушайте об открытии, которое я сделал. Вы до сих пор пребывали в неведении, думая, что балья Парзор троюродный брат дракона. Тщательно изучив сказания и песни, я узнал, что на самом деле наш правитель двоюродный брат дракону. Вы должны знать об этом моём открытии, - гордости Слиньяка не было предела.
- Скажите, чтобы он помолчал, - приказал Парзор. – Притомил славословием.
- Ольга запуганно озиралась по сторонам, а пан-эрийцы начали спорить друг с другом.
- Не пройдёт и двух часов, и дракон съест её, - утверждали одни.
- Не съест, да и откуда ему знать, что его ждёт угощение?
- Дракон знает всё!
- А может быть, его прикормить надо, тогда он и вылезет из своей лужи?
Но прошло два часа, потом три, а дракон не давал о себе знать. Между тем солнце стало припекать, но пан-эрийцы расходиться не собирались. Это не очень вязалось с планами Парзора, который понимал, что это может больно ударить по его репутации. Хуже всего было Ольге, от солнца не спрятаться, пить и есть хочется.
Тут из толпы вышла женщина, с которой Ольга уже встречалась за день до этого во дворе Парзора, и направилась к сидящей на земле «преступнице».
- Ланделия, назад, - крикнул Парзор.
- Ещё чего, - ответила женщина. – Уморили девочку. Собрались мужланы и любуются, как беззащитное создание мучается. Сами, небось, сыты.
Ланделия достала из корзинки фляжку с водой и пирожки.
- Кушай, не стесняйся. Поди, оголодала совсем. Пирожки я сама пекла. И ничего не бойся.
- Как же не бояться, - спросила Ольга, уплетая пирожки с картошкой.
- А чего бояться-то, - Ланделия перешла на шёпот. – Этого дракона ещё никто ни разу не видел.
- Но Слиньяк утверждает, что его бабушку загрыз дракон.
- Ну, это только он утверждает. Я хорошо помню это дело. Ушла она в лес и не вернулась. Пропала, одним словом. Это потом уже Слиньяк стал сочинять байки, что её дракон загрыз. Нету здесь никаких драконов, так что можешь не бояться.
Тут Ольгу осенило:
- Ланделия, а ты знаешь Эрипа?
- Это вечноскачущего?
- Да – да, его!
- Он дружок Паэрта. Этот тоже такой, ищут приключений, а для чего, сами не знают. Паэрт сватается к моей дочери Брутильде.
- Ты можешь передать Эрипу, что я в беде? Так и передай, мол, Ольга в замке Таронт, и её хотят казнить. Пусть совершит подвиг.
- Передам, обязательно передам, сегодня же. А ты ешь, ешь, а то эти не догадаются тебя накормить.
Между тем в свите произошёл такой разговор.
- Ну что, Слиньяк, сочинил оду о съедении девы драконом?
- А зачем мне сочинять? Я историк. Это вы сочиняете оды и баллады, а я потом исследую сочинённое и на основе этого изучаю историю Пан-Эрии.
- Но у тебя же уникальная возможность самому стать творцом.
- А зачем? Мне это не надо.
- А если в одах и балладах наврут?
- Пусть это будет под их ответственностью. Вот поэтому-то я не сочиняю сам.
- Ну да, лучше присочинять.
- Это, батенька, злостная инсинуация. Я буду жаловаться мудрому балье. Пусть он за оскорбление личности заставит платить штраф в мою пользу.
- И чего ты добьёшься этим?
- Уважать будут.
- Скорее презирать.
Парзору, который нацепил для выхода к народу на спину свой гребень, стало надоедать бесполезное ожидание, к тому же в таком одеянии не сядешь, а ноги устают, и потому он объявил:
- Как видим, дракон брезгует мясом еретички. Это лишний раз доказывает, что пускание дыма, произведённое наказуемой, не драконьего происхождения, и потому мы постановляем: сжечь преступницу после обеда. Пусть растворится в дыме.
После этих слов Ольга побледнела:
- Ланделия, милая, беги скорее за Эрипом.
А Слиньяк радостно завизжал:
- Я всегда знал, что моя бабушка святая. Дракон не побрезговал её мясом.
8
Ольгу снова бросили в темницу. Пайнис ждал её.
- Я ж тебе говорил, ничего страшного не произойдёт. Кто ж верит в дракона?
- Пайнис, меня сожгут на костре после обеда.
- А вот это уже хуже. Надо что-то предпринимать.
- Что тут предпримешь? Сожгут, и всё тут. Я боюсь, Пайнис.
- Подожди. Когда тебя поведут на казнь, кричи, что ты дочь дракона, что он за тебя всех на сапоги пустит. Они этого боятся больше всего.
- Не поможет!
- Если будешь кричать с уверенностью в голосе, то поможет. Поспи немного, тебе надо расслабиться.
ВТОРОЙ СОН ОЛЬГИ
Неожиданно для себя Ольга провалилась в сон. А снилось ей, что моет она окно, и руки от аэрозоля пахнут апельсином. И от этого запаха хочется лететь, лететь, и Ольга отталкивается от подоконника в небо, вся ширь заливается синевой, такой холодной, что дрожь берёт. Но руки всё равно пахнут апельсинами. От холода Ольга проснулась.
Над ней стоял Хрост.
- Идём, я уже жду тебя.
Та же телега повезла к берегу, где уже было приготовлено кострище. И толпа набежала снова. Что им делать нечего, как смотреть на человеческие мучения?
Хрост поставил Ольгу на кострище, но не успел привязать к столбу. Как два вихря налетели два всадника. Не давая опомниться свите Парзора, один из всадников подхватил Ольгу, посадил к себе в седло, и крикнув:
- Паэрт, уходим, - поскакал прочь.
Толпа только ахнула, опешив от такой наглости.
А всадники уносились прочь от проклятого места, разрубая телами воздух так, что только свист стоял в ушах.
9
Вскоре они въехали в деревню и остановились возле двухэтажного рубленого дома, украшенного резными наличниками.
- Я оставлю тебя здесь до завтра, - сказал Эрип, - а завтра я заберу тебя к себе, и наша любовь будет вечной. Не бойся. Хозяйка тебя укроет. Ты её уже знаешь, так что знакомить не надо. Она ждёт тебя. А нам с Паэртом надо готовиться к завтрашнему подвигу Паэрта, который он совершит во славу дочери хозяйки дома, в который я тебя привёз.
- Подожди, Эрип. Там в Таронте томится в темнице мой друг Пайнис. Его надо освободить. Спасение этого человека – чем не настоящий подвиг?
- Пусть сначала Паэрт совершит свой подвиг, а потом мы с ним подумаем, что можно сделать для твоего друга.
Ольга спустилась с коня на землю и вошла во двор. Ей навстречу вышла Ланделия.
- Ну, наконец-то, - обрадовалась она, - я была уверена, что они спасут тебя. Идём в дом, я тебя накормлю.
В доме Ланделии было чисто и пахло русской печкой и свежеиспечённым хлебом.
- Знакомься, - представила Ланделия Ольгу девушке, - это моя дочь Брутильда.
- Вот здорово, - обрадовалась Брутильда, которой на вид было столько же лет, сколько и Ольге, - будет с кем сегодня на гулянку идти.
- Угомонись! Ребёнок столько сегодня пережил. Подавай на стол. Её голодом морили почитай два дня.
Как всё было вкусно! Обыкновенная вареная картошка с салатом из покрошенных огурцов и помидоров, политых сметаной, после всех злоключений казалась верхом блаженства.
После еды Брутильда повела Ольгу на второй этаж.
- Будешь спать в моей комнате. У меня вторая кровать есть.
В открытое окно сочился прохладный ветерок, несущий запах созревающих яблок. Вечерело. Солнце, уставшее после земных забот, покраснело и спешило за горизонт нести свет другим странам. «Пусть кому-то этим днём станет лучше», - подумала Ольга.
- Что загрустила? - отвлекла от мыслей Ольгу Брутильда.
- Да так, задумалась.
- Откуда ты такая странная? Одета ты не по-нашему. Говоришь иногда странные вещи. Дым умеешь выпускать.
- Да я…
- И не спорь, странная, и про дым я точно знаю. Мне мать рассказывала.
- Просто я из другого мира.
- Ух, ты! И как там в вашем мире?
- Там…, - тут Ольга чуть было не сказала «там хорошо», но что-то заставило её оборвать фразу, - … там всё так же, как и здесь, только ещё хуже. Здесь всё снаружи, а там у нас, всё делается потихоньку. Тихо подслушивают, тихо подсматривают, тихо клевещут, тихо предают. Так что все, как и у вас. А то, что мы знаем некоторые вещи, о которых вы не догадываетесь, так это к лучшему… для вас же.
Внизу под окнами остановились два всадника.
- А вот и наши дружки, - сказала Брутильда. – Сейчас Паэрт будет говорить о своей любви ко мне.
- Брутильда, - позвал Паэрт, - выходи завтра на луга. Ты увидишь подвиг, который я совершу во имя твоё.
- Ну, хорошо, приду, - согласилась Брутильда. – Уезжай, мне с подругой поговорить надо.
- Я счастлив исполнить любую твою волю, - ответил Паэрт, разворачивая коня.
Когда всадники скрылись, Ольга спросила:
- Что за подвиг собирается совершить Паэрт?
- Он возомнил, что человек может летать.
- И как он собирается это сделать?
- Он очень долго собирал раскатанное дерево. Каждый кусочек он приклеивал к другому в несколько слоёв, а получившийся лист закрепил на деревянный каркас. Я ходила к нему в сарай и видела, что получается. Похоже на большую птицу.
- Ты знаешь, а у него может получиться.
- И ты туда же. Человек рождён ходить, а не летать, - тут Брутильда предложила. – Пошли гулять!
- Куда?
- Я знаю место, вот там действительно весело. Там такие парни – закачаешься. Выбирай любого. Я каждый вечер с новым кавалером. Никакой болтовни, зато какие жаркие объятья.
- А как же Паэрт?
- А что Паэрт?
- Он же любит тебя!
- Я знаю.
- Ну, а ты его любишь?
- С этими вечноскачущими одни проблемы, чудные они. Знаешь, мне нравится, что он за мной ухаживает, и потому я позволяю ему любить меня.
- И всего лишь?
- А почему бы и нет? Быть дамой сердца – это очень почётно. Душа принадлежит одному, а тело – другим.
- Душа человека, как и совесть, принадлежит только ему, - ответила Ольга.
- Так ты идёшь?
- Нет, я боюсь. Ещё чего доброго узнают, где я.
- А я пойду. Ложись спать, утром я тебя разбужу.
ТРЕТИЙ СОН ОЛЬГИ.
В этом сне ей привиделся странный цветок. Он рос на камнях, но не увядал, потому что люди поливали его собственной кровью. Каждый день они делали царапинку, и одна капля капала на камни. Что значит одна капля. Но людей было много, и капли сливались в большую лужицу. Не было ничего прекрасней этого цветка.
Но пришёл издалека человек и сорвал цветок. Хотел он его спрятать, да куда там, из стебля капала кровь, заливая всё вокруг. И сказал человек: из беды счастья не получишь, как не получишь мёда из крови.
10
Утро было тревожное. Казалось бы, что может насторожить в прозрачной тишине, сквозь которую пробивается пение птиц; в луче солнца, щекочущего веки; в буйстве запахов, отмытых за ночь росой. Но всё же лёгкая тревога была, хотя на неё никто не обратил внимание.
Пришла Ланделия и рассказала странную историю:
- Сегодня я, как всегда, убирала в покоях бальи. Вдруг в его совещательной комнате раздался звонок. Ну, вы знаете, этот странный звонок, про который Слиньяк говорит, что Парзор общается с драконом. Я краем уха слышала разговор. Я почти ничего не поняла, но Парзор всё время что-то просил: какие-то грохочущие палки, извергающие огонь. Он сказал, что иначе он не сможет долго держать вилланов в повиновении.
- Плохи ваши дела, - испугалась Ольга. – Если Парзор добьется своего, то большая беда придёт в Пар-Эрию.
На лугах столпились вилланы. Паэрт залез на высоченную скалу. Привязанную к своему аппарату верёвку скинул вниз, а сам прыгнул следом. Одновременно внизу Эрип, державший другой конец верёвки, поскакал во всю прыть, на которую только был способен его конь.
И Паэрт воспарил. «Так это ж самый обыкновенный дельтоплан, - подумала Ольга. - Молодец, Паэрт. И как только он до такого додумался».
Ловя встречные ветры, отважный рыцарь поднимался выше и выше, а внизу на полях народ ликовал.
- Летит! Летит! – кричали толпы.
Не все радовались полёту. Парзор наблюдал за полётом со стены замка, но не было радости в его лице. Гримаса злобы перекосила левую щёку. Когда Паэрт в своём полёте стал приближаться к Таронту, балья приказал лучникам:
- Стреляйте в него зажжёнными стрелами.
Со стены замка взметнулась туча. Две стрелы попали в Паэрта, а несколько в его крыло. Огонь мгновенно объял бумагу, и вечноскачущий камнем рухнул вниз. К окровавленному телу подбежала Брутильда, но было поздно. Она стояла на коленях склонённая перед тем, кто ради неё взмыл в небо.
- Идём, - Ольга тронула Брутильду за плечо.
- Куда и зачем? Ты знаешь, я ведь только сейчас поняла – ведь это был единственный человек, который меня любил. Просто так, ни за что – любил и всё. Я понимаю, что дальше может что-то быть, но вот так, уже никогда.
Поодаль стоял Эрип и не решался подойти к другу. Тогда Ольга подошла сама.
- Я же тебе ещё вчера говорила, что есть подвиги более важные. Пока в Пан-Эрии бесчинствует Парзор, все ваши геройства бессмысленны.
- Любой подвиг во имя дамы сердца бессмысленен, но покуда есть любовь, влюблённые будут совершать их, - ответил Эрип.
- Смотри, - продолжила Ольга, - все вилланы Пан-Эрии здесь. Они ненавидят Парзора. Другого такого случая может и не быть. Веди их на Таронт во славу дамы твоего сердца. Или ты уже передумал насчёт меня?
- Рыцари не отступают. На Таронт, вилланы! Вперёд!
11
Замок сдался почти без боя. Охраняющий крепостные стены гарнизон состоял из таких же вилланов, а кто станет сражаться со своими же. В ответственный момент даже мост через ров не поднялся – как бы случайно верёвки оборвались.
Во дворе, том самом дворе, куда привезли Ольгу в первый день, сошлись с мечами балья Парзор и Эрип вечноскачущий. Битва была короткой и жестокой. Отскочила голова Парзора от плеч, хлынула красная кровь.
- Смотрите! – возвестил Эрип. – Все смотрите! Никакая она не зелёная. Уберите бывшего правителя Пан-Эрии. Закопайте в поле, а место, где он лежит, забудьте. Только сапоги снимите и, прежде чем закапывать, сожгите, а пепел киньте ему в могилу. И ещё, всех узников замка отпустите. Такова воля моя.
Тут к Эрипу подскочил Слиньяк.
- Я спешу поздравить Вас с победой над жестоким тираном. Как мне объявить народу, от кого Вы ведёте род? Я думаю, что от дракона не стоит в связи с последними событиями. Впрочем, не мне решать.
- Зачем это всё?
- Ну, как же, ведь теперь Вы наш правитель. Вы завоевали это право в поединке.
- Я не хочу никем править, и мне не надо вести свою родословную от выдуманных предков. Я горжусь своими. И негоже мне, вечноскачущему, сидеть на троне.
С этими словами Эрип посадил к себе на коня Ольгу и поехал прочь от замка Таронт.
- Куда мы едем?
- Ко мне. Там на озере есть остров. На нём стоит небольшой замок. Это и есть мой дом. В нём родился я, мой отец, мой дед и прадед. В нём должны родиться и мои дети. Ты будешь хозяйкой моего замка.
Они ехали цветущим лугом. Ветер шевелил перепревшие травы, отгоняя от благоухающих цветов полосатых пчёл. Весь воздух наполнился их гудением. Ольга прижималась к могучей груди Эрипа и слышала, как гулко билось его благородное сердце.
Вскоре показалась скала, на которой, глядя в небо, стоял человек.
- Кто это там наверху? – спросила Ольга.
- Это Альвел.
- Что он там делает на самой вершине?
- Так ближе к небу. Он ждёт, когда его коснётся хоть одна маленькая звёздная пылинка.
- Зачем?
- Чтоб быть счастливым.
- Но разве нельзя быть счастливым без этого?
- Можно, но у каждого своя дорога к счастью.
Обогнув скалу, подъезжая к озеру, Эрип сказал:
- Подожди меня здесь, я сейчас привезу ключи от лодки, которая перевезёт нас вон на тот остров.
И Эрип показал на виднеющийся средь водной глади замок.
- Жди меня, любимая.
ПРОЛОГ
Ольга стояла у липы цветущей. Только вода шелестела волной.
Но что это? Сквозь шёпот волн Ольга услышала вдали гудок и медленно нарастающий звук стучащих колёс. Она рванула через кусты, царапая босые ноги, и оказалась на железобетонной платформе.
Ветер гудел в проводах. Откуда-то из неимовернейших просторов России приближалась электричка. На платформе стоял одинокий пассажир и ждал, когда подойдёт поезд. Ольга подошла к нему:
- Дядь, дай закурить…
25.01-04.02.2001