Сразу после российской премьеры последнего фильма хоррор-франшизы "Хэллоуин": "Хэллоуин убивает" взялся я пересмотреть первый фильм 1978 года и обнаружил в нём весьма неожиданные для себя образы.
Майкл Майерс первый убийца-психопат, созданный сценаристом и режиссёром Джоном Карпентером.
Первой жертвой шестилетнего Майерса стала его старшая сестра. Она была убита им, когда собиралась на свидание в Хэллоуин 1963 года. Эта сцена, показанная от лица маленького Майерса, явно отсылает нас к "Психо" Хичкока. Но, в отличии от Нормана Бейтса — жертвы деспотичной матери, действия Майерса полностью лишены рациональной мотивации. Он убивает просто потому что может.
Сон чьего разума рождает таких чудовищ? Удивительно, но дело, вероятно, далеко не в разуме. Благопристойные семьи так называемого среднего Запада шестидесятых, как одна, жили в соответствии с алгоритмом стерильной, рафинированной, дистиллированной, неэмоциональной традиции. Всё, относящееся к чувственности и гневу, эта традиция привычно выносила за скобки существования. Семьи, жившие по этому канону, обзаводились детьми, потому что это было прилично и положено. Поскольку так принято. Возможно, именно так на свет однажды появился мальчик с «глазами чёрными, как смерть» – Майкл Майерс. Он очень хотел бы чувствовать и любить, но просто неспособен на это. Майерс – воплощение традиций среднего Запада. Воплощение, полное ненависти ко всему живому. Полное тёмного, немого гнева. Это роднит убийцу из «Хэллоуина» с другим злодеем – рождённым вне любви на почве обмана и колдовства Томом Рэдлом, известным как Лорд Волан де Морт.
Дело может быть ещё и в том, что парадигма пуританской морали, борющейся со всем не подчиняемым и стихийным и вымещающая его в область бессознательного, подавляет и творческий импульс, сублимирующийся в импульс насилия. А если учесть, что эмоции и чувства как запретное влекут Майерса, то можно предположить, что, убивая, Майкл борется с этой тягой в себе. Тогда маска убийцы становится метафорой одинаковости приличий и запрета на проявление живых эмоций и чувств.
Нет, я не пытаюсь оправдать зло, и не сочувствую ему. Я всего лишь пытаюсь разглядеть и понять его корни. Объясняя свои мотивы, один невымышленный убийца сказал: «А что ещё делать? Хвастаться размером пойманной рыбы?» Самое жуткое в этой фразе то, что общество потребления, сосредоточившись на комфорте и покое отдельного человека, незаметно для себя создало почву, на которой вырастает эго, способное заявить о себе только путём разрушения. Незнакомый этому эго путь созидания требует от нас поступиться собой во имя заботы о ком-то или о чём-то более значимом, чем мы сами. Но человек, знающий и умеющий всё, кроме любви, однажды начинает ненавидеть тех, кто способен отдавать и принимать любовь.
Сценаристы «Хэллоуина» объяснили живучесть и невосприимчивость Майкла к боли тем, что в нём якобы живёт дух языческого праздника Самайн. Но всё дело в том, что Самайн почитает смерть как часть бесконечного природного цикла, но не воплощает её. А потому эта версия кажется мне не вполне состоятельной. Скорее сила убийцы в белой маске в неизбывности нашей собственной лжи, безразличия и лицемерия.
Жертвами бежавшего из лечебницы взрослого Майерса становятся молодые любовники. А остановить душегуба оказывается под силу одинокой, подрабатывающей няней школьнице Лори в исполнении Джейми Ли Кёртис.
1978 год — десятилетие сексуальной революции. Возможно, Майкл Майерс своего рода месть тех, кто не заслужил любви тем, кому любовь досталась. Вероятно, он может воплощать (разумеется, в извращённом, гипертрофированном виде), в том числе, и безмолвные пуританские ценности, осмеянные "детьми цветов", выбравшими "свободную любовь". Не поэтому ли преградой на его пути становится робкая девушка, которая не следует примеру своих "свободных" и раскрепощённых друзей?
Хотя Лори одинока, как и Майкл, её любви хватает на друзей, на юношу, о свидании с которым она мечтает и на детей, с которыми она сидит. Девушка готова умереть за них. А убийца не боится смерти, потому что ничего живого в нём уже не осталось.
За целый фильм Майерс не произносит ни слова, а его лицо скрыто белой маской.
В начале ленты на уроке английской литературы в школе Лори педагог говорит о неотвратимости смертоносного рока для героев романтика Теодора Сандерса. А мы понимаем, что такой рок в непроницаемой белой маске скоро возникнет на экране с ножом в руке.
Убийца из "Хэллоуина", действительно, не человек. Майкл Майерс — маска, персона в том смысле этого слова, в каком оно употреблялось в античном театре. Более того, этот антагонист напоминает и сартровского "никто" ("persone") и хайдеггеровского человечка (das man), то есть тех, кого мы привыкли винить в большинстве наших бед, неудач, проступков. "Кто виноват? Никто". И этот Никто возвращается к тем, кто так и не осмелился взять на себя ответственность за собственную жизнь. Приходит, чтобы эту жизнь отнять.
Самый слабый аспект "Хэллоуина", как и любого хоррора, на мой взгляд, в том, что он отождествляет антигероя, являющегося одновременно и главным героем, с абсолютным злом. Нам хочется поверить, что зло не в искаженности нашей природы, не во мгле наших мыслей, не во грехе, ведущем в небытие, а в молчаливом убийце из плоти и крови.
"Хэллоуин" 1978 года один из самых сильных фильмов франшизы. И он скрывает как минимум ещё два любопытных момента.
Дети, с которыми сидит Лори смотрят фильм "Нечто" о космическом пришельце, обнаруженном арктической экспедицией. Трудно не увидеть тут привет будущему одноимённому шедевру Карпентера с таким же сюжетом и Куртом Расселом в главной роли.
В комнате Лори висит репродукция картины бельгийского художника Джеймса Эснора "Автопортрет с масками". Репродукцию показывают зрителю крупным планом несколько раз. Зачем? Эснор некогда был подозреваемым в жестоком убийстве двух пар. Его причастность к ним не сумели доказать. Убийцу не смогли найти. Эснор коллекционировал маски.
Уверен, что это далеко не все неожиданности классического "Хэллоуина". Напишите мне, если он снова удивит вас.
С наступающим!