Глава четвёртая.
Окружной город, получивший этот статус после упразднения деления губернии на уезды, произвёл на Митю не однозначное впечатление. Паренёк был поражён торжественно – величавым видом церквей, красотой каменных строений, шириной обустроенных вдоль улиц деревянных тротуаров, яркими нарядами молодых женщин и девушек, плавно расхаживающих по этим тротуарам и множеством снующих по дорогам одноколок, на которых раскатывали военные или просто важные люди, спешащие по своим делам. Новая экономическая политика в городе расцветала пышным цветом.
Нравился Мите железнодорожный вокзал, с прилегающим к нему сквером цветов, стройных пихт и кустарника. Он с замиранием сердца вслушивался в ритмичный стук колёсных пар и хрипловатые гудки паровозов, спешащих по транссибирской магистрали на Запад и Восток. Так как станция считалась крупным железнодорожным узлом, то все пассажирские и большинство товарных поездов в обязательном порядке делали на ней остановку. Наблюдение за жизнью железной дороги вызывало в Митином воображении мечты о дальних странствиях, новых мирах и выдающихся открытиях.
А ещё ему нравились городской базар и Никольская ярмарка. Пареньку казалось, что там было всё, что существовало на земле. Но сильнее всего, из того что в первый приход с бабушкой Леной увидел, ему понравились голуби. Митя подолгу задерживался у их клеток, с наслаждением наблюдал за поведением птиц, но просить бабушку Лену купить пару голубей он не решился. Однако мечту эту он оставил в своём сердце. В тот же раз, Митя был свидетелем бурного спора голубятников - чьи голуби умнее и красивее. Заключив пари, парни и взрослые дядьки повытаскивали своих питомцев из клеток и ловко подкинули вверх. Совершив несколько кругов над базаром, похлопав в приветствии крыльями, голуби стали стремительно набирать высоту. Вскоре стая скрылась из вида. Побросав торговые места, голубятники кинулись кто на чём по направлению исчезнувшей стаи.
Из того, что Мите не понравилось в городе – это наличие большого количества бродяг и нищих. Грязные, оборванные, они встречались везде: на подходе к церкви и погосту, у казённых домов, на базаре и ярмарке, на вокзале и даже у входа в общественный туалет. Незначительная часть их была тихой, скромной и даже застенчивой, но большинство вело себя нагло, бесцеремонно, готовое силой отобрать у прохожих всё, что те имеют. В Заболотном потерявших жизненные ориентиры было не более пяти человек, и те побирались в основном у церквей и на кладбище.
Мите не нравились группы рыскающих по городу пацанов и выискивающих богатую жертву, чтобы, подкараулив в тёмном месте, избить и ограбить. Такого в родном селе никто из сверстников Мити даже в мыслях не допускал. Там все друг друга знали, и совершать такие дерзкие поступки боялись.
Но в целом он был доволен новой жизнью и старался получить от неё всё, что она давала.
Дом, в который его привезла бабушка Лена, был небольшой, но очень светлый и уютный. Он состоял из двух жилых комнат, отдельной кухни, сеней и кладовки. Построенный лет тридцать назад отцом бабушки Лены, а значит его прадедом, он полностью отвечал всем архитектурным правилам городского пейзажа. Вокруг палисадника невысокий забор из штакетника , небольшая тесовая калитка с незамысловатым узором и двустворчатые ворота из обработанных рубанком досок. Все эти детали уличного интерьера были покрашены светло – голубой масляной краской и выглядели нарядно.
Внука бабушка Лена поселила в комнату, с тремя окнами, два из которых выходили на улицу, а третье на прилегающий к дому скверик. Территория внутреннего двора была вымощена толстыми деревянными досками, которые уже стали в некоторых местах заметно подгнивать. В конце двора находились туалет, дровяник и небольшие постройки для содержания птицы и мелких домашних животных. Но на момент приезда Елены Матвеевны и Мити они были пустые. Сестра Елены Матвеевны, по причине болезни, заниматься домашним хозяйством не могла.
Место расположения дома Мите тоже понравилось. Он находился недалеко от железнодорожной станции и Никольской ярмарки, в середине улицы «Береговая», петляющей по высокому берегу не широкой, но полноводной реки.
Митя удивительно быстро освоился в новых жизненных условиях . Через месяц он уже не отличался от ребят, с рождения живущих в городе. Это подметила и Елена Матвеевна. Наблюдая за внуком, она всё чаще и чаще отмечала в нём черты сына Степана. «Дмитрий рождён для города и большого будущего. И я приложу все силы, чтобы это будущее у него было»,- мысленно говорила она себе.
Вскоре по инициативе внука они завели небольшое подсобное хозяйство. Купили на базаре полтора десятка куриных цыплят, маленького поросёнка и молоденькую козочку. А ещё Митя уговорил бабушку купить ему пару красивых голубей. Вначале она сопротивлялась, но поняв, что внук давно мечтает о них, сдалась. Митя был на седьмом небе от счастья. Ведение домашнего хозяйства он почти полностью взвалил на свои крепнущие с каждым днём плечи.
Немного обжившись, Елена Матвеевна занялась устройством внука в школу. Оказалось, сделать это было не так просто. Помогла старая подруга, которая работала техничкой в окружном исполкоме совета. Митю определили в семилетку, которая находилась на другой стороне железной дороги, в станционном посёлке. Но это обстоятельство не испугало парня, и первого сентября он с большим желанием пошёл учиться в пятый класс школы старшей ступени.
Елена Матвеевна не могла нарадоваться на внука. В школе одни успехи, всё хозяйство домашнее содержит как настоящий мужчина и к ней относится с любовью и уважением. Наблюдая, как внук быстро растёт и взрослеет, она вздыхала: «Не перегорел бы только и не связался бы с плохими ребятами. Их вон сколько в городе. А он у меня смирный и уважительный. Мухи не обидит».
Но опасения Елены Матвеевны были напрасны. Митя был не только прилежным учеником, но и самостоятельным парнем и плохие компании обходил стороной. Некоторые девочки откровенно посматривали в его сторону, но этих взглядов он не замечал. Ему шёл всего четырнадцатый год, хотя тянул на все шестнадцать. За твёрдый характер и физическое совершенство Митю вскоре и в этой школе стали звать – «Красавчик».
Учился он хорошо и охотно. С удовольствием участвовал в общественной школьной жизни, занимался в музыкальном и хоровом кружках. Со многими ребятами дружил и никогда не был высокомерным. За простоту и доступность, те уважали Митю и равнялись на него. Уже в середине учебного года его избрали старостой класса. Были, конечно, завистники и недруги, но до открытых конфликтов дело не доходило. Митя умел находить слова премирения, которые успокаивали недовольных.
Незадолго до нового 1927 года Елена Матвеевна решила съездить в Заболотное, чтобы получить остаток долга за дом и навестить могилку Егора Павловича. Мите тоже хотелось побывать на малой родине, но понимая, что оставить хозяйство не на кого, проситься не стал. Проводив бабушку рано утром до постоялого двора, откуда извозчики ездили в Воздвиженское, он направился в школу.
Уставшая, промёрзшая и с плохими новостями Елена Матвеевна вернулась домой только на пятый день. Поцеловав бабушку в щёчку, Митя спросил:
- что – то случилось в Заболотном?
- там всё плохо. По осени объявили о начале создания Коммуны и обязали граждан сдавать имущество в общий котёл. Ужас что сейчас в селе творится! Милиция ходит по дворам и забирает всё что найдёт. Как в продразвёрстку. Народ в панике. Всех в одну кучу смешали. И крепких хозяев и пьяниц беспробудных. Не знаю, чем это кончится, но только не добром. Как бы опять граждане села не взялись за вилы,- сообщила Елена Матвеевна и посмотрев на внука, спросила:
- ты хоть как здесь жил? Не голодал?
- у меня всё хорошо и в школе и дома. Только по тебе соскучился.
- умница ты мой. Настоящий мужик стал. Как хорошо, что мы вовремя из Заболотного уехали, а то бы и у нас всё отобрали.
Новый год они встретили дома, за праздничным столом. Через два дня Митя вновь пошёл в школу, а Елена Матвеевна села за ножную швейную машинку «Зингер», чтобы вовремя выполнить заказ очередной клиентки. До своего переезда в Заболотное, она достаточно хорошо зарабатывала портняжным ремеслом. Но в селе не до шитья было, да и модниц там раз, два и обчёлся. В городе другое дело. Вначале своих прежних клиенток разыскала, а уж те новых привели. В общем, жизнь у бабушки с внуком налаживалась и на материальном фронте.
За делами и заботами время летело быстро. С каждым прожитым днём Митя всё крепче становился на ноги. В отличие от многих сверстников, школа приносила ему не только радость, но и моральное удовлетворение. Он на отлично учился, много читал, включая художественную литературу разных классиков, и активно занимался спортом. Особенно любил лыжи и лёгкую атлетику.
Летние каникулы Митя решил провести с пользой для семьи. Он устроился подручным помощником к пожилому татарину- хозяину двух скорняжных мастерских и нескольких точек по чистке обуви, одна из которых находилась перед входом в вокзал. В обязанности Мити входили -ежедневный контроль за поступающим сырьём и письменный учёт выпуска готовой продукции. Вначале получал небольшое жалование, но уже через месяц хозяин его значительно увеличил. Смышлёный, грамотный и честный паренёк оказался очень полезным для бизнеса. Елена Матвеевна вначале не приветствовала решение внука пойти на работу, но убедившись, что тот занимается ей с желанием и серьёзно, смерилась.
Временную работу Митя прервал за неделю до школьных занятий. Хозяин отпустил паренька с неохотой, высказав пожелание, чтобы тот хорошенько подумал. Но Мите как воздух нужны были свободные от дел и школы дни. Он решил съездить в Заболотное на могилку матери, а на обратном пути попытаться разыскать в Воздвиженском своих братьев, которых не видел уже шесть лет. До сих пор ни чего не знающая о захоронении снохи на островке, Елена Матвеевна сочтя, что её внук соскучился по селу и друзьям, не стала отговаривать его от поездки . Прощаясь на постоялом дворе, сказала:
- не забудь навестить Егора Павловича. Могилка, поди, уже заросла. Не кому за ней присмотреть. Да и сам аккуратно веди себя. В селе до сих пор помнят, чей ты сын. Как бы зло на тебе не выместили. В Заболотном народец всякий есть.
- не беспокойся за меня. Я быстро обернусь. В Заболотном два дня побуду и домой, - успокоил Митя бабушку.
- ну, поезжай с богом. Скучать без тебя буду.
Большак оказался сухим и ровным. С небольшим отдыхом для лошадей, до Воздвиженского доехали за пять часов. Митя рассчитался с ямщиком и бегом помчался в сторону озера, чтобы поскорее переправиться на Заболотский берег.
Ему повезло. Сразу три лодочника стояли на якорях в ожидании клиентов.
Оказавшись на главной площади родного села, Митя несколько минут посидел на лавочке у церковной ограды, а затем направился в сторону бывшего сельского совета. Остановился на месте, где на его глазах в пожарище погибла мать, и от его выстрела замертво упал рядом с ней отец. Тяжёлые воспоминания тёмной тучей нахлынули на сознание и потянули голову вниз. Долго стоял он в траурном молчании, перебирая по частицам события той страшной ночи. Сразу двух самых близких для него людей забрала она навечно с собой. «Прости мама, за то, что не сберёг тебя, а ещё за то, что собственными руками убил отца. Но в том своей вины я не вижу, так как защищал тебя от врагов», - тихо прошептал Митя и по его щекам потекли слёзы.
От сельсовета он вновь вернулся к церкви и, пройдя через кладбищенские ворота, направился к могилке Егора Павловича. За лето на её холмике выросла сорная трава, а деревянный крест заметно покосился. Долго не раздумывая, Митя приступил к наведению порядка. Завершив работы, он положил рядом с крестом два варёных куриных яйца, несколько коржиков и горсть конфет, которые приготовила для этих целей бабушка Лена.
Покинув кладбище, Митя не сразу принял решение, что ему делать дальше. Варианта было два: повстречаться со школьными друзьями и у кого – то из них заночевать, или разыскать свою лодку и уплыть на остров, где захоронена мать. Немного подумав, он остановился на втором. «Если лодку найду, то поплыву на остров, а если нет, то пойду к друзьям».
К удивлению и радости, лодку он нашёл быстро и в том, месте, где оставлял год назад. Она лежала днищем на песчаном дне, но контуры бортов и уключин отчётливо проглядывались через прозрачный слой воды. Не теряя время, которого до наступления темноты оставалось не так много, Митя приступил к поднятию лодки. Сделать это оказалось не так просто. Пришлось раздеваться догола, по грудь заходить в озеро, и, раскачивая за борта, переворачивать её кверху дном. И только потом, подтащив лодку к берегу, перевернуть обратно и вычерпать из неё оставшуюся воду. Но и это ещё не окончательная победа. Необходимо было проверить на прочность корпус и днище. К радости парня, с этим оказалось всё хорошо. Конопатка и гудрон сохраняли свою прочность и надёжность.
На всю работу Митя потратил не менее двух часов. Солнце стало заметно крениться на Запад, а по ряби спокойного озера поползли языки прохладного тумана. «Может, сегодня не плыть на островок? Пока доберусь, стемнеет», - усомнился Митя, но тут же отогнал эту мысль: «Нет, сегодня поплыву. Я целую ночь смогу побыть рядом с мамой» .
Не теряя времени, он уложил в корме небольшой вещевой мешок с провиантом, вставил в уключины штыри вёсел и, оттолкнувшись от берега, забрался в лодку. Сделав несколько гребков, Митя с радостью отметил, что за прошедший год стал гораздо сильнее и увереннее. Появился даже спортивный кураж. Через час он уже вытягивал нос лодки на берег островка.
На улице было ещё светло. Митя пристальным взглядом окинул округу и направился к месту захоронения мамы. Выросшая за лето густая трава путала ноги и затрудняла продвижение вперёд. Но парня это только радовало. «Ноне здесь, по – видимому, никого не было, а то – бы всю траву скосили»,- сделал он вывод. Порадовали его ёлки и берёзки, которые посадил перед отъездом в город. И хотя они не очень подросли, зато были пышными и здоровыми. «К концу будущего лета вытянутся на полметра. Не узнать будет. Вот и хорошо. Пусть растут, радуют маму и берегут могилку от чужих глаз. Придёт время и я обязательно поставлю здесь памятник», - подумал Митя.
Он прямо в траву опустился на колени рядом с могилкой и долго в полголоса разговаривал с матерью. Рассказывал о переезде в город, о том, как учится в школе, о бабушке Лене, как помогает ей в домашних делах, о том, что этим летом уже сам зарабатывал деньги и ещё о многом, что пережил за последнее время. Вспомнив о братьях, Митя громко произнёс: «Мама я их обязательно найду и заберу в город. Они мои самые родные люди и мы должны быть вместе». Не забыл рассказать и о посещении городского кладбища, на котором похоронен отец: « Советская власть ему памятник поставила с пятиконечной звездой наверху, вместо крестика. Для неё он герой, отдавший жизнь за победу над «контрой». А для меня ты настоящий герой, потому что за лучшую долю граждан села погибла».
Кругом давно стемнело, а Митя сердечную исповедь перед матерью всё продолжал: «В Заболотном красные комиссары по – прежнему, лютуют. «Коммуну какую – то создали. Всё имущество граждан в одну кучу собрали. Народ не доволен, но что он может сделать против штыков красноармейских. Приходится привыкать к участи своей. На новое восстание у крестьян сил нет».
На Востоке стал брезжить рассвет. На траву упала холодная роса, но с озера тянул тёплый ветерок. Митя поднялся из травы и направился в сторону бревенчатой избушки, которая находилась в сотне саженей от могилки. Перекусив тем, что дала бабушка в дорогу, он снял с гвоздя, вбитого в стену, старый овчинный полушубок, лёг на деревянные нары и через мгновение заснул. После разговора с матерью на его юной душе стало спокойно и радостно. Он впервые так долго и откровенно изливал ей о наболевшем.
Проснулся, когда солнце взошло выше деревьев. Митя на скорую руку позавтракал, собрал вещевой мешок и вновь направился к могилке матери. Но пробыл недолго. Прощаясь, он сообщил: «На обратном пути собираюсь заглянуть в Воздвиженское и поискать братьев. Вдруг повезёт, и я увижусь с ними. Ты ведь тоже обрадуешься за нас. Шесть лет прошло, как увезли их от нас».
Вернувшись в Заболотное, Митя теперь уже специально затопил лодку у берега, и надёжно спрятал в камыше вёсла.
День провёл с друзьями, которых у него было немало. Узнал от них много нового о жизни в селе и поделился своими новостями. Ребята слушали друга с восхищением и некоторой завистью. Всё – таки, как - никак городской житель. Но Митя старался это не выпячивать наружу и всячески подчёркивал, что всё такой – же пацан, каким был в Заболотном.
Поздно вечером он спросил самого близкого друга:
- Петька, можно у тебя заночевать? Я завтра рано утром уеду.
- Конечно можно. Родители будут рады тебе.
Отец с матерью Петьки и на самом деле дружелюбно встретили друга сына. Покормив ребят и получив ответы от Мити на интересующие их вопросы, они улеглись спать, а друзья залезли на полати и ещё долго шушукались.
После раннего завтрака парни отправились на берег озера. Расставаясь, Митя крепко пожал другу руку и сказал:
- спасибо за ночлег. Теперь тебя в городе буду ждать. Адрес ты знаешь.
- Если окажусь в окружном центре, обязательно разыщу. Вернёшься в город – напиши. Мне интересно знать о твоей жизни. Да и о братьях сообщи, если конечно найдёшь их.
Лодка проплыла уже сажен двести, а Петя всё стоял на берегу и махал рукой в след другу. От этого на душе Мити, стало вдруг тоскливо и неуютно. Как бы не нравилось ему в городе, Заболотное для него было роднее и понятнее. А главное, что здесь он жил с матерью и братьями и был по – детски счастлив. «Надо успокоиться. Я в любое время смогу приехать в село, главное чтобы здесь было спокойно», - одёрнул он себя.
С чего начинать поиск братьев Митя не очень представлял. Единственным ориентиром был дом , в котором они жили до переезда в Заболотное, но его внешний вид и место нахождения память смутно сохранила. Обращаться в волостной совет он побоялся, да и не знал, кого спрашивать. Фамилию деда братьев по их отцу он не знал. «Пройдусь по улицам, может, узнаю наш дом»,- решил он и ускорил шаг.
Ходить пришлось долго, пока, наконец, ни обратил внимание на стоящий в тени тополей пятистенок. У Мити даже сердце от радости сдавило. «Это он! Мы с мамой эти тополя сажали. Сколько же мне тогда было? Лет шесть, не больше. Вон, какие, высокие вымахали!», - с восхищением подумал паренёк. Но радость сменилась тревогой и неуверенностью. «Что –то тихо на дворе? Может, дома нет или уже не живут здесь», - подумал Митя. Он подошёл к тесовым воротам, в которые была встроена калитка, дёрнул за большую металлическую ручку, но она не открылась. Немного постоял, и, не выдержав напряжения, стал с силой стучать ногой по воротам. Но и после этого движения во дворе не последовало. «Видно дома никого нет. Придётся ждать, когда придут», - решил он и присел на лавку, стоящую вдоль тесового забора.
Но сидеть пришлось недолго. Из соседнего двора вышла пожилая женщина и, глядя на Митю подслеповатыми глазами, спросила:
- ты кто такой будешь, мил человек? Вроде я тебя раньше не видела.
- в этом доме должны мои братья жить. Я их давно не видел,- нашёлся, что сказать он.
- какие такие твои братья? В этом доме уже давно никаких детей не проживает. Уж, не об Ивана ли Прокопьевича внуках, говоришь? Как их звали?
-Коля и Ваня.
- точно они. Так не повезло тебе паренёк. Прошло, поди уже больше пяти лет, как их вместе с дедом и бабкой новая власть выселила из дома и отправила в ссылку на Север. Иван то Прокопьевич из кулаков был, и сыновья его против нынешней власти воевали, - разоткровенничалась женщина.
После этих слов Митю, словно в воду опустили. Он растерянно спросил:
- а где же мне теперь их искать?
- об этом я, милок, не знаю и не ведаю, - развела руками соседка, но неожиданно встрепенулась и сказала:
- бабка твоих братьев в село недавно вернулась. Иван Прокопьевич на Севере помер, вот её и отпустили на все четыре стороны, чтобы не умерла с голода. Она сейчас у старшей дочери живёт. Их домик рядом со скобяной лавкой стоит. Небольшой такой. Всего три окна. Ты сразу узнаешь его, как только к лавке подойдёшь. Других таких домов там нет.
- а мои братья с ней вернулись? - почти выкрикнул Митя.
- ребятишек я не видела, а спросить у неё, где они, ещё не успела, - словно оправдываясь, ответила женщина.
Поблагодарив соседку за новость, хотя и не совсем приятную, Митя бегом направился в сторону центра, где находилась скобяная лавка.
В старушке, сидящей на завалинке небольшого дома, он не сразу узнал бабушку братьев, которую раньше считал и своей. «Как она изменилась. Стала белая, как лунь, сгорбилась и лицо морщинами стянуло», - подумал Митя и вежливо поздоровался. Старушка подняла на него выцветшие до прозрачности глаза и, шамкая беззубым ртом, тихо спросила:
- ты, чей такой будешь? Что – то я не припомню тебя.
Оказавшись на короткое время в тупике, Митя наконец ответил:
- я Митя, брат Коли и Вани по матери.
Старушка встрепенулась, на лице появилась болезненная гримаса, а в глазах испуг.
- ты зачем сюда пришёл?
- узнать где сейчас братья.
- я не знаю. Их, после смерти Ивана Прокопьевича, в Тобольский детдом забрали. Где они и что с ними, не ведаю. Хорошо хоть самой помереть в родном селе власть позволила.
Немного помолчав, она спросила:
- а ты как на воле остался? Мать – то твоя, сказывали, бандиткой самой главной в Заболотном была.
Митя хотел сказать, что не только он сын «Лютой» и его братьев рожала она, но промолчал. Не захотел обижать эту старую, уставшую от жизненных трагедий, женщину. Прощаясь, он попросил:
- если братья, вдруг, объявятся, передайте им, что я живой и здоровый. Меня они могут найти через Петра Кривощёкова, который живёт в Заболотном. Сказал это на всякий случай, хотя сам не верил, что такое может произойти. Небольшая подсказка старушки, где братья могут находиться, немного грела душу Мите. «Доживу до лета, подкоплю денег и съезжу в Тобольск. От Омска до него пароходы ходят», - решил он.
В городе Митя появился в этот же день, ближе к вечеру. Елена Матвеевна была бесконечно рада возвращению внука. Покормив его и выслушав рассказ о поездке на малую родину, сказала:
- вижу, устал шибко. Иди, отдыхай. Завтра договорим.
Митя не стал возражать. Он с удовольствием завалился на свою кровать и почти мгновенно заснул. О том, что навестил на островке могилу матери, внук утаил и на сей раз, считая, что делать это пока рано.