По дороге в Москву он предложил Кате встретиться в следующий раз у него на квартире. В назначенный день накрапывал дождь, и, когда Борис вышел из дома, пришлось раскрыть зонт. Расталкивая прохожих, столпившихся возле развала книг, продаваемых авторами прямо сбоку тротуара, он заспешил к подземному переходу, ведущему к станции метро «Арбатская». Спускаясь в него, купил букет цветов а, оказавшись внизу, направился к застеклённому киоску, возле которого была назначена встреча. Но Кати ещё не было. Борис посмотрел на наручные часы. Стрелки показывали начало третьего, в то время, как они договаривались встретиться ровно в два. От нечего делать закурил и стал смотреть вглубь перехода, пытаясь увидеть идущую к нему на свидание девушку.
Неожиданно, сзади, лицо Бориса обвили чьи-то ладони, но он сразу догадался, кто бы это мог быть, и решил тоже ответить шуткой. Для правдивости долго щупал тонкие пальцы, закрывающие глаза, и как бы растерянно спросил:
— Это Марина?
За спиной никто не ответил, а пальцы шутницы прижались ещё крепче.
— Тогда… Юля.
Ладони тут же слетели с его лица.
— Фу, какой противный! — услышал он раздосадованный голос Кати и повернулся к ней.
— А… это ты?!
— Как видишь!
— Но тебя же не было! Вот я и подумал, что кто-то из знакомых. А как ты здесь оказалась?
— За киоском пряталась. Хотела разыграть.
Борис расхохотался, протянул цветы:
— Держи, моя Королева! Я тоже тебя разыгрывал.
Когда они попали в квартиру, Катя осмотрела неплохо обставленные комнаты и попросила чего-нибудь попить. Борис предложил кока-колу и пошёл на кухню за напитком. Она же направилась в ванную, чтобы причесать волосы и помыть руки. Тем временем он быстро достал из холодильника коричневую бутылку, ковырнул открывалкой блестящую крышечку и разлил напиток в два стакана. В один из них высыпал порошок из растолчённой таблетки экстази. Едва Борис успел размешать его, как в кухню вошла Катерина.
— Прошу! — подал он стакан с разведённым наркотиком, себе же взял второй. — За нашу встречу, мадам!
— Не мадам, а мадмуазель, — гордо поправила девушка, с удовольствием выпивая колу.
Затем они накрыли стол в гостиной, включили музыку. Лазеры музыкальной установки не смотрелись при дневном свете, и Борис закрыл имеющиеся на окнах тёмно-сиреневые бархатные шторы.
Когда устроились за столом, сидя на диване, Катя заметила отсутствие салфеток.
— А салфетки где?
— Сейчас найдём! — и Борис отправился на кухню.
Вскоре оттуда послышался звон разбитой посуды. Девушка привстала, чтобы пойти и посмотреть, но почувствовала какое-то странное головокружение. Она снова села, откинувшись на спинку дивана. И в это время по всему её телу пробежал ошеломляюще сильный разряд. Он устремился вверх, поднимаясь по кровеносным сосудам и костям, пока не застрял между зубами. Её бросило в жар, что-то монотонно и тревожно зазвенело в голове, а тело вжалось в сидение. От испуга Катя хотела снова подняться, но её одолела странная слабость, за которой последовало полное и приятное расслабление тела. Это состояние сразу успокоило её и даже понравилось. Никогда в жизни она не испытывала такой лёгкости и ощущение скользящего полёта. Её страх исчез, а вместо него появилась уверенность: всё, что с ней происходит, — здорово и приятно.
Из кухни появился Борис с пачкой салфеток в руке.
— Вот чёрт! Фарфоровую подставку разбил. Придётся… — хотел продолжить он, но подойдя ближе к столу, понял по побледневшему лицу девушки, что та испытывает «приход» первичного действия наркотика и находится в прострации, оглушённая и молчаливая. «Началось!», — с испугом подумал Борис и стал раскладывать салфетки, искоса наблюдая за Катей.
Идея подсыпать экстази пришла к нему случайно. Утром, покопавшись в шифоньере, он решил надеть джинсы, в которых ходил на танцы. Из переднего карманчика уже потёртых брюк и выпала забытая им таблетка, которая была куплена про запас. Как завсегдатай рейв площадки, Борис знал: многократное употребление экстази не позволяет испытать первоначальны эффект его действия, достигаемый при принятии наркотика первый раз в жизни. По этой причине он старался отдалить, хотя бы недели на две, следующий приём, чтобы вновь насладиться ни с чем не сравнимой эйфорией счастья после принятия «таблетки любви». Завалявшаяся в джинсах, она и навела его на мысль растолочь её, а потом, улучив момент, подсыпать порошок Кате.
…Борис сел рядом с девушкой, обнял за плечи и спросил, дотронувшись до её похолодевшей руки:
— Ты чего молчишь? С тобой всё в порядке?
Катя кивнула и даже попыталась улыбнуться, но оторваться от спинки дивана не смогла: сидеть расслабившись было очень приятно и удобно! Вскоре она почувствовала, как у неё внутри разгорается приятный жар, быстро распространяющийся по всему телу, согревая его изнутри и придавая бодрость и ощущение радостного счастья. «Всё хорошо! Очень здорово! — отозвалось в её сознании. — Ради этого стоит жить…».
— «Ради этого стоит жить», Боря, — нравоучительно и уверенно повторила вслух Катя.
— Что? — не понял он, но, подумав, догадался: первоначальное действие экстази продолжает триумфальное шествие по организму девушки.
Неожиданно она рассмеялась:
— Какая у тебя приятная рука! — и стала гладить ладонь Бориса, прислонившись головой к его плечу. — А мои руки тебе нравятся?
— Очень! Но я люблю тебя всю, — ответил он. Потом, сделав паузу, осторожно добавил: — И хочу…
Катерина рассмеялась, погрозила пальчиком:
— Только после свадьбы!..
Но Борис покачал головой и прильнул к её губам.
— Ах! — воскликнула она под конец и, оторвавшись от губ Бориса, откинулась назад. — Как хорошо!! Только здесь жарко…
— Может, выпьем шампанского?
— Да-да! — обрадовалась Катя и взяла из его рук бокал.
Борис прекрасно знал, что алкоголь значительно усиливает действие экстази, и пошёл на это, чтобы сделать девушку более сговорчивой. Шампанское накрыло её новой волной жаркого прилива. Катя закрыла глаза. Когда она их открыла, то увидела, как стены комнаты вместе с мебелью ползут куда-то в сторону. Всё сместилось и стало наплывать друг на друга. Жар не прошёл, а, наоборот, усилился, и у неё застучало в висках от частого сердцебиения. Кроме того, она почувствовала, что ещё сильнее вспотела, хотя не успела сделать ни одного движения.
— Мне всё равно жарко!
— Давай разденемся, — осторожно предложил Борис. На вопросительный взгляд пояснил: — До пояса… — и стянул с себя рубашку.
— Какой ты красивый! — восхищённо произнесла Катерина. Она приложила ладонь к его голой груди без всякой растительности и поцеловала в плечо.
Тем временем, он расстегнул пуговки на тонкой блузке и помог снять её.
— Ну как? Хорошо?
— Да, так лучше, — заулыбалась она.
В этот день Борису удалось достичь своей цели. Одурманенная приёмом наркотика и шампанского Катерина отдалась без сопротивления. Потом они танцевали, а около девяти часов вечера было вызвано такси. Хорошо расплатившись с шофёром, Борис попросил его доставить девушку по названному адресу.
* * *
На следующий день, утром, у Кати разламывалась голова, а всё тело, словно кем-то побитое, болело и ныло. Пересохшее горло и губы просили воды, но у неё не было желания и сил, чтобы встать и подойти к графину, находящемуся на столе.
В сознании зашевелились мысли о том, что же с ней произошло и почему она сегодня так плохо чувствует себя. Однако попытка напрячь память отозвалось в голове тупой усиливающейся болью. Тогда Катерина закрыла глаза, стараясь уже ни о чём не думать.
Через какой-то промежуток времени послышался скрип двери. В комнату, ступая по ковру, вошла мать девушки. Она остановилась возле кровати дочери, посмотрела на её бледное как полотно лицо и тяжело вздохнула. Мария Анатольевна, так звали женщину, уже заглядывала в спальню два раза, но равномерное дыхание Катерины говорило о том, что она ещё спит. Теперь же — по еле вздрагивающим ресницам на закрытых веках и затаившемуся дыханию — она догадалась: дочь проснулась, но почему-то не хочет этого показать.
— Ты не спишь? — дотронулась Мария Анатольевна до выступающего из-под одеяла голого плеча.
Ответом было молчание.
Немного подождав, мать решительно присела на край кровати:
— Ты где вчера была? — строго спросила она, но Катя молчала и продолжала лежать с закрытыми глазами. — Пришла пьяная… и сразу — в постель. Что это такое? Даже душ не приняла. Говори, где ты была? — затеребила Мария Анатольевна плечо.
Дочь открыла глаза, поморщившись от дневного света и головной боли, хрипло ответила:
— Мама, я плохо себя чувствую. Ты хоть это понимаешь?! Не трогай меня…
— Что с тобой? Ты очень бледная…
— Голова… голова раскалывается, и всё тело ломит… тошнит… Ну что ещё! — уже с большим раздражением ответила она.
— Может врача вызвать? Уж не отравилась ли ты, Катенька. Где ты была вчера?
— Не помню! Лучше принеси воды, мама…
— Сейчас, моя родная, сейчас налью, — подскочила Мария Анатольевна к столику с графином, но воды в нём было мало, и она набрала лишь полстакана.
Катя с жадностью выпила, вопросительно посмотрела.
— Ещё?! — засуетилась Мария Анатольевна. На слабый кивок взяла пустой графин и пошла на кухню.
Оттуда принесла его с налитой водой и таблетку аспирина. Катя безропотно проглотила лекарство, выпив при этом чуть ли не полный стакан воды, и откинулась на подушку. Её щёки порозовели, что немного успокоило мать, и, когда дочь закрыла глаза, Мария Анатольевна осторожно покинула комнату.
Часа через два прямые лучи солнца заглянули в окно спальной. Катя снова проснулась. На этот раз она почувствовала себя лучше и решила принять душ. В её воображении возникла струя дождя, вырывающаяся из душевой лейки, а вместе с ней — ощущение живительной прохлады растекающейся по всей коже.
Одеяло тут же было отброшено — и Катя поднялась с постели. Она надела халат, не найдя одной тапки стала на колени, чтобы заглянуть под кровать. Но её взгляд привлекло красное пятно на только что сброшенных на пол белых трусиках. Оставаясь на коленях, дотянулась до них и уселась на ковёр, чтобы лучше рассмотреть подозрительное пятно. Это была засохшая кровь. Девушка хорошо помнила сроки критических дней, и появление крови на трусиках насторожило её. Она снова напрягла память, чтобы вспомнить, где же была вчера. На этот раз перед глазами всплыло лицо Бориса и какая-то хорошо обставленная большая комната с закрытыми шторами и громко звучащей музыкой. «Значит, я была у Бориса, или мы ходили с ним в гости», — сделала она первоначальный вывод. Попытка вспомнить нечто большее не удалась. Зажав в ладони трусики, Катя нашла под кроватью пропавшую тапку и заспешила в ванную.
Прохладный душ значительно освежил память. Девушка вспомнила встречу с Борисом в переходе, как они собирали на стол, и то, как ей стало неожиданно приятно и легко, когда она сидела одна на диване. Дальше всё представлялось как в тумане: кружились разноцветные огни, куда-то уплывали стены комнаты, а звучащая музыка превратилась в счастливый океан безраздельного счастья и полного самоудовлетворения собой. Потом Катя вспомнила склонённое над ней лицо полуголого Бориса, его прекрасные глаза и рубиновые губы, и то огромное чувство сексуального блаженства, которое доставляло ей каждое его прикосновение. «Неужели, я сама отдалась? И как это могло произойти?!» Она заперла дверь спальной, скинув халатик, подошла к зеркалу платяного шкафа. Солнце продолжало ярко освещать комнату, и девушка смогла внимательно осмотреть своё тело, покрытое ровным загаром. На нём не было никаких следов насилия и даже царапин. «Сама…» — растерянно прошептали губы. Катя тут же вспомнила, что в тот момент ей нисколечко не было стыдно, и что она действительно сама захотела близости с Борисом. При этом ей было до безумия хорошо и совершенно не больно! От нахлынувшего воспоминания о пережитом сексуальном блаженстве у неё даже заныл низ живота. «Надо позвонить ему и обо всём расспросить», — решила Катя и, не надевая халат, стала рыться в сумочке, чтобы достать мобильный телефон.
Борис ответил не сразу, но после настойчивых звонков, послышался его слабый и охрипший голос. Он пожаловался, что ночью и до самого утра мучился от сильной головной боли, его рвало и по-настоящему ему удалось заснуть совсем недавно.
Когда Катя призналась, что так же плохо чувствовала себя, Борис не удивился и высказал предположение, что оба, скорее всего, отравились продуктами. Он посоветовал ничего не есть и пить больше воды. Затем извинился и, сославшись на желание выспаться после бессонной ночи, попрощался до вечера.
Но вечером она не стала звонить, желая дать ему возможность как следует отлежаться после отравления. Да и расспрашивать, почему она безропотно отдалась, по телефону было неуместно. Для этого нужна была личная встреча, при которой можно будет посмотреть своему первому мужчине в глаза и услышать от него… «Но что я услышу?» — и Катя со страхом отогнала мысль: она может услышать совсем не то, что бы ей хотелось.
В конце концов, она решила навестить Бориса на другой день. Её приход, рассчитывала девушка, должен застать его врасплох, и вот тут-то и станет ясно, что он думает о ней после их последней встречи. Правда, Катя смутно помнила, в каком доме и на каком этаже находится квартира. Тем не менее, она почему-то была уверена, что сумеет найти её.
* * *
На другой день Катя поехала к Борису. Когда вышла из метро «Арбатская», то сразу спустилась в переход, прошла мимо киоска, возле которого они встречалась недавно, и поднялась наверх. Оказавшись на другой стороне Новоарбатской улицы, пошла к книжному магазину, но пройдя магазин, остановилась в нерешительности. Катя хорошо помнила, что здесь они сворачивали вглубь квартала, но где, в каком месте?! Она закрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти недавние события, но голова отказывалась вспоминать скрытую в ней информацию. Раздосадованная девушка открыла глаза и пошла наугад вглубь квартала. На пятом этаже одного из домов она неожиданно заметила окна с тёмно-сиреневыми шторами, как у Бориса, и только после этого смогла выйти к нужному подъезду.
Когда поднялась наверх, то увидела уже знакомую дверь, постояла и, набрав в лёгкие воздух, нажала на кнопку звонка.
Через какое-то время послышались шаги, кто-то прильнул к глазку, но тут же исчез. Дверь так и не открыли, и Катя снова нажала кнопку, задержав на ней палец. Через некоторое время замок щёлкнул — в дверях, в халате и тапочках на босу ногу, показался Борис.
— Как ты меня нашла? — растерянно и удивлённо спросил он.
— А ты не рад?
— Да нет! Очень рад... Только я не думал, что ты сама придёшь ко мне…
— Ну, здравствуй! — сказала Катя, внимательно глядя в глаза своего первого мужчины, желая увидеть в них отблеск свершившегося между ними.
— Здравствуй! — обнял Борис, закрыл глаза и прильнул к её губам.
Но Катя продолжала смотреть. «Неужели он хочет сделать вид, что между нами ничего не произошло? — думала она в этот мгновение. — Или наоборот: не хочет смотреть в глаза, чтобы скрыть то, что произошло между нами?»
Руки Бориса дотронулись до её бёдер, поднялись выше, но Катя не стала одёргивать подол, как это делала раньше, и продолжала молчать.
Удивлённый пассивностью девушки, Борис вытащил руки из-под платья:
— Что-то случилось?
— А ты разве не знаешь?
— Ах, да!.. Теперь понятно.
— Что тебе понятно, Боря?
— Ты хочешь объяснений. Ведь так?
— А если так, то что?
— Ничего! Пойдём в зал и поговорим за чашечкой кофе.
— Я пришла не кофе пить, а поговорить серьёзно.
— Серьёзно, так серьёзно. Шутки в сторону! — Борис, паясничая, как бы побил своё лицо ладонями, закатил глаза.
Катя не выдержала, прыснула от смеха, но тут же из её прекрасных глаз хлынули слёзы.
— Ну-у, вот. Начинается!.. Пойдём хоть присядем, — Борис обнял девушку и повёл в гостиную.
Конечно, он ждал этого разговора и даже продумал заранее, как ему следует вести себя при встрече с соблазнённой девушкой. И то, что Борис якобы тоже отравился продуктами, было сказано им, чтобы скрыть от Катерины действие подсыпанного наркотика. Сегодня же он был бодр как никогда и даже собирался прошвырнуться по Старому Арбату, но неожиданное появление девушки спутало его планы. Когда Катя позвонила в дверь первый раз, Борис был почти одет, но, завидев через глазок её лицо, быстро забежал в спальную, сбросил с себя отглаженные брюки, взлохматил волосы и, надев домашний халат, шлёпанцы, побежал открывать дверь.
... В гостиной было уже прибрано. Стол стоял посередине комнаты, и Катя, подойдя к дивану, остановилась. В её голове ярко и образно возникла сцена совокупления с Борисом. В этот момент каждая клеточка её тела отчётливо вспомнила произошедшую между ними физическую близость и тот экстаз, который она пережила на этом ложе. Неожиданно ей захотела снова испытать всё это ещё и ещё раз! Но Катя подавила желание и осторожно присела.
— Я тебя слушаю, — развалился рядом Борис.
Не глядя на него, она сосредоточилась на кончиках крашеных ногтей.
— Ты, конечно, знаешь, что произошло между нами…
Борис ничего не ответил, и Катя повернулась к нему.
— Ну, знаю. А что, ты жалеешь об этом или тебе неприятно было?
— Нет, Боря. Как раз, наоборот… Но дело не в этом…
— А в чём?
— Скажи, пожалуйста. Только честно! Ты меня любишь?
Борис поднялся, заходил по комнате, чтобы не было видно выражения его лица. Конечно, скажи он сейчас правду, и ему легко удалось бы избавиться от притязаний девушки на его любовь. Но этого, понимал он, делать пока нельзя. Однако и признание в любви может связать его по рукам и ногам.
И тогда Борис положился на свою врождённую изворотливость.
— Мне не понятно, Катя, неужели ты до сих пор не заметила, что я тебя очень люблю?! — остановился он со скрещёнными руками на груди. — И что кроме тебя, мне никого не нужно?
— Это правда? — поднялась она и подошла к Борису. — Ты не обманываешь?
— Конечно, обманываю! — беспомощно развёл он руками.
Катя обняла его за шею, прижалась к нему:
— Нет, ты скажи, как надо: «Я… тебя… люблю».
Борис рухнул на одно колено, театрально раскинул руки:
Ты лучше всех, моя родная,
Я о такой — всю жизнь мечтал!
Влюблён в тебя я, дорогая:
Ты совершенство, идеал.
Мне без тебя никто не нужен:
Тобой дышу, тобой живу.
Перед тобой я безоружен.
Люблю тебя… Тебя одну!
Когда он продекламировал стихотворение, то обхватил ноги Катерины и прижался головой к её животу.
— Клоун! — рассмеялась она, поднимая Бориса с колена.
Они заключили друг друга в объятья, а их губы снова соединились в поцелуе. За это время он успел придвинуть девушку к дивану, повалить на него. Она же не сопротивлялась и только несколько раз спросила: «Ты меня любишь?» На что Борис с готовностью отвечал: «Да, да», — успевая при этом сбрасывать собственную одежду и помогая Кате снять свою.
* * *
Прошло две недели. Посещения Катериной квартиры Бориса участились. Это были медовые дни их половой близости. Ласковая и горячая в любви, она почти растопила его холодный расчёт постепенно избавиться от неё. Но, когда девушка стала потихоньку хозяйничать в квартире: мыть полы, посуду и даже стирать мелкие вещи — он, умудрённый жизнью, забеспокоился.
Борис хорошо знал: совместное ведение хозяйства» с незамужней женщиной часто ведёт прямой дорожкой к семейной жизни. А этого, по его расчётам, надо было избегать, во что бы то ни стало! Привыкший нигде не работать, а лишь паразитировать на доходах любовниц, он от всей души презирал семейные отношения, поскольку они потребовали бы невозможного: зарабатывать и кормить семью.
Но его слабые возражения, что ему неудобно пользоваться помощью Кати и что он сам умеет справляться «с житухой», она не восприняла всерьёз. Когда же Борис открыто запротестовал, девушка резонно заметила: ухаживать за любимым человеком, который, она надеется, тоже любит её, приятно и совершенно не трудно. «Ну что тут поделаешь?!» — запаниковал он. Дело в том, что Борис с самого начала совершил непростительную глупость, дав Катерине ключ от квартиры. Это было сделано по её просьбе, чтобы, в случае его отсутствия, она могла приготовить ему еду после школьных занятий, а затем успеть во время вернуться домой.
На вопросы матери, почему дочь иногда задерживается, она теперь отвечала, что начала посещать кружок бальных танцев.
* * *
Но однажды Марии Анатольевне позвонил сын, брат Екатерины, который жил отдельно от родителей в недавно купленной квартире. Кати не было, и в разговоре с матерью он поинтересовался, почему «сеструха» не посещает занятия по дзюдо.
— Уж и не знаю, что сказать, сынок, — начала жаловаться она. — Её как будто подменили… — и рассказала всё с самого начала.
И то, как однажды Катя пришла домой «в дупель пьяная», провалявшись в постели целый день с каким-то отравлением, и то, как стала часто задерживаться неизвестно где после школы, хотя говорит, что посещает там какой-то кружок бальных танцев.
— Но я, Жора, вчера звонила в учительскую… — Мария Анатольевна многозначительно замолчала. — И представляешь? Мне ответили, что такого кружка в школе нет. — Выходит, наша Катя обманывает меня и где-то шляется после уроков. Это ужасно, сынок! Сегодня я собираюсь серьёзно поговорить с ней. Отцу пока не рассказываю: сам знаешь, как он всё воспримет. Так что, Жора, ты Феде пока ничего не говори.
— Не волнуйся, мать! Давай, для начала, я поручу своим ребятам последить за ней. Мне кажется, что Катюха начала встречаться с каким-нибудь сопляком. Вот и гуляют вместе после школы! А насчёт пьянки я у того сразу всё узнаю.
— Только смотри: её не трогай!
— Ну что ты?! Всё будет тихо и мирно…
Уже на другой день Жорик и его дружки, сидя в машине, ждали Катю возле школы. Ничего не подозревая, она вышла из школьного здания и заспешила к ближайшему метро.
— Так. Костя! — обратился Жорик к низкорослому парнишке, который сидел на заднем сиденье внедорожника. — Ты у нас новенький, и тебя она не знает. Дуй за Катюхой и сопровождай до тех пор, пока она не встретиться со своим… (уж и не знаю, кто там будет!), — поморщился Жорик, — но по дороге звони и сообщай маршрут их передвижения. Если зайдут в квартиру, сообщишь адрес и сторожи, пока мы не подъедем.
— А если — в кино или в парк?
— Да какая разница! Действуй по обстановке. Но смотри! Если упустишь… — крикнул он уже в след убегающему к метро подростку.
Минут через сорок из футляра, подвешенного к широкому ремню Жорика, зазвучала мелодия. Он не спеша вынул мобильник, приложил к уху.
— «Арбатская» говоришь? А-а… новая «Арбатская». Та-ак. Следуй за ней дальше. Сейчас мы выезжаем. По коням! — весело крикнул Жорик дружкам, которые итак спешили усесться на свои места.
Внедорожник взревел и стал стремительно набирать скорость, несмотря на плотность движения по шоссе. Вскоре машина оказались возле подъезда дома, в котором обитал Борис.
Поднявшись с подельника на пятый этаж, Жорик приказал им прижаться к стене лестничной площадки и позвонил в квартиру Бориса. За дверью послышались шаги, кто-то посмотрел в глазок. Смотрящий, видимо, не сразу разобрался, кому вздумалось навестить его. Но стоило Жорику потребовать открыть дверь — и шаги тут же стали удаляться. Тогда он позвонил ещё раз. Молчание.
А в это время Борис и Катя решали, что им делать. С тихими криками они начали метаться по комнатам, в надежде найти какое-нибудь укрытие для девушки. Но ничего умного, как только спрятаться в углу большой комнаты за широкими плотными шторами, не придумали.
Когда Катя спряталась, то высунула голову и умоляюще посмотрела на Бориса:
— Ты только его не бойся! — горячо шептала она. — Веди себя уверенно… и не дрожи. В крайнем случае, я сама с ним поговорю. Ты слышишь?
Но Борис, стараясь унять дрожь в коленях, уже ничего не слышал и, как сомнамбула, двинулся к входной двери. Над ней, уже третий раз, настойчиво прогремел звонок, а со стороны лестничной площадки послышалась площадная брань вперемешку с обещанием Жорика переломать кости «вонючему козлу», сумевшему заманить его «сеструху» к себе.
Как только был открыт замок, он с такой силой рванул дверь, что Борис, не успевший разжать пальцы, вывалился наружу, но, ударившись о стремительно ворвавшегося брата Катерины, отлетел от него, как мяч от железобетонной стены, растянувшись на полу. Дружки Жорика сразу ворвались в квартиру и разбежались по комнатам в поисках Кати.
— Так это ты, засранец? — удивлённо спросил Жорик, приподнимая Бориса за ворот халата. — Вот уж и не подумал бы! Тебе что, жить надоело? Где Катюха? — сильно тряхнул он «вонючего козла».
— Да здесь она! Иди сам посмотри… — раздались встревоженные голоса дружков.
Не отпуская воротника, Жорик потянул Бориса за собой и направился к столпившимся возле открытых дверей комнаты подельникам. То, что он увидел, заставило сильно побледнеть. На подоконнике настежь открытого окна с горящими, как у тигрицы, глазами стояла Катя.
— Не подходи, а то спрыгну вниз головой! Ты меня знаешь… — прокричала она брату, который уже успел переступить порог. — Отпусти Бориса!
Жорик застыл на месте. Бесстрашный твёрдый характер сестры ему был известен с детства. Катя, защищая своих подруг, могла безрассудно броситься на наглых мальчишек и обратить их в бегство. Придя домой с подбитым глазом или расцарапанным лицом, она никогда не жаловалась брату, хотя тот уже верховодил местной пацанвой и занимался дзюдо. Однажды, заспорив с понравившимся ей старшеклассником, она прыгнула «солдатиком» с десятиметровой вышки, хотя раньше никогда этого не делала!
— Катя! — растерялся Жорик. — Ты... чего? Того?..
— Это вы того! Ворвались в квартиру... Борю моего избили.
— Твоего?! Да его за совращение несовершеннолетней в тюрьму сажать надо.
— Только попробуй!
— Завтра мать и отец заявят в милицию, и пойдёт твой Боря по этапу лет на десять. Не меньше.
— Дурак! — дико прокричала Екатерина. — Да я в таком случае из дома убегу или отравлюсь. Так им и передай, сволочь!
Жорик, почувствовав неловкость перед дружками, стараясь быть спокойным, попросил:
— Братва! Идите-ка вниз… — и, криво усмехнувшись, пояснил: — Тут нам надо самим разбираться. Вот ключи от машины. Можете в кафешке посидеть за мой счёт.
— Да ладно, Жора! У кого не бывает, — посочувствовали те, покидая квартиру.
Как только закрылась входная дверь, Жорик, оглядываясь на сестру, по-прежнему стоящую на подоконнике, осторожно прошёл к дивану, присел на него.
Он посмотрел на Бориса, неприкаянно стоявшего на том месте, где его оставили:
— Чего-нибудь выпить найдётся?
— Что? — не веря ушам, переспросил тот.
— Выпить у тебя найдётся, коз-зёл!
— Не смей так с ним разговаривать! — соскочила с подоконника Катерина. — Он тебе не слуга, а хозяин квартиры. Между прочим… и мой будущий муж, — добавила она, немного запнувшись. — Правда, Боря? — ободряюще посмотрела она на него.
«Будущий муж» побледнел, но под пристальным взглядом девушки, его лицо снова приняло красноватый оттенок, а голова непроизвольно кивнула в ответ.
— Вот видишь, Борис собирается жениться на мне, поэтому я приходила к нему сама, — сделала Катя ударение на слово «сама», — как к своему жениху. И ничего плохого он мне не делал.
Тут она подошла к хранящему молчание Борису, обняла и поцеловала в губы. При этом Катя успела подмигнуть «жениху» и зло прошептать: «Не стой, как истукан!»
— Жора! — повернулась она к брату, — Помоги Бореньке переставить стол к дивану. А я сейчас быстренько соберу поесть и чего-нибудь принесу выпить за наше первое знакомство.
— Да мы с ним уже знакомы, сеструха! — ещё не совсем придя в себя от новости, ответил Жорик и подошёл к столу. Он обхватил его за столешницу, прижал к себе и, особо не напрягаясь, поднёс к дивану.
— Это когда же? — обернулась она, уже находясь в дверях.
— Было дело! На рейв площадке, куда мы последний раз с тобой ходили… Помнишь?
— А-а… да, — вспомнила Катя и заспешила на кухню.
— Так значит, зятем моим хочешь стать? — уселся за стол Жорик и посмотрел на продолжавшего стоять посередине комнаты Бориса. — Ну-ка пепельницу подай. Я вижу, она на проигрывателе стоит. Та-ак! — одобрительно отозвался он, когда Борис поставил прибор на стол. — Ну, и садись рядом! Как-никак, породнимся скоро.
В гостиную с подносом вошла Катерина:
— А вот и я, мальчики! — весёлым голосом сказала она, хотя по напряжённому лицу можно было догадаться, что её волнует разговор мужчин.
Катя расставила пустую посуду и стала нарезать хлеб, посматривая то на одного, то на другого.
— Есть водка и полусухое вино.
— Неси всё, что есть, сеструха, — по-хозяйски распорядился Жорик, и она вышла из комнаты.
— Ну, а кем ты работаешь, если не секрет? Какое образование?
Борис неопределённо пожал плечами:
— Учился на филологическом отделении, но по специальности не работаю.
— Почему?
— Преподавателям русского языка и литературы мало платят, — Борис впервые открыто посмотрел в глаза собеседника, ожидая поддержки.
— Ах, вот оно что? Мало платят, говоришь, — зло сощурился Жорик, а мою сеструху на что содержать собираешься, философ?
— Не философ, а филолог.
— Один хрен! — стукнул по столу Жорик, отчего застучали тарелки и стаканы. — Девчонка же должна ещё школу закончить! А если рожать надумает? — зловеще понизил он голос и уставился бычьими глазами, которые стали наливаться кровью. — Ты что же это, гад, собираешься на её пособии по беременности отсиживаться?!
— Да ты что! — перепугался Борис. — Я обязательно найду какую-нибудь работу.
— Какую-нибудь?! — взревел Жорик. Да ты у меня будешь шестёркой три года пахать, пока не выслужишься. А заработанные деньги я стану отдавать Катюхе. Понял, козёл!!
— Понял. Я всё понял, — дрожащим голосом ответил Борис, поглядывая на дверь.
— Да что ты туда пялишься, паскуда! Она ничего не должна знать о нашем разговоре. Запомни это. Я ей сам скажу, что нашёл для тебя хорошую работёнку. Ясно!
— Да, — покорно согласился Борис.
— А там посмотрим, каким ты ей муженьком будешь, — угрожающе проворчал Жорик.
— Бо-оря! — донеслось из кухни. — Помоги, пожалуйста…
ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА "КОУЧИНГОВЫЙ ЧЕЛОВЕК".КНИГА ПЕРВАЯ.ГЛАВЫ: 29 и 30.