Маруся говорила, что ещё не решила. Я-то знала её тайну. Зоя тоже не определилась, она из-за болезни немного отстала от нас, а куда поступишь с одними тройками в табеле? Мне очень хотелось стать артисткой, но кто возьмёт, если ноги кривые? В конце концов, мы с Людой Оконечниковой решили поступать в педагогическое училище. Раз не в артистки, то я пойду учиться на пионервожатую! Я эту работу могла бы выполнять уже сейчас, только образование нужно.
- Нет, не хочу пионервожатой, - сказала твёрдо Люда. – Крутиться, как белка в колесе, весь день? Учитель отвёл уроки и свободен.
Экзаменов по русскому и литературе я не боялась – редко когда проскакивали четвёрки. После того, как прочла «Войну и мир» Льва Толстого вообще могла сочинение написать всего в три-четыре предложения. А потом доказать учительнице, что я правильно расставила знаки препинания. Особенно полюбила ставить тире или двоеточие вместо запятой.
С Таиром мы теперь ладили, он – наконец-то! - влюбился в другую девочку. Самыми лучшими учениками в классе были Мишка Морозов и Эдик Бразевич – этот на фоне нас вообще был вундеркиндом. Оба они собирались уезжать учиться в Новосибирск.
С наступлением весны всё чаще стали заглядывать к нам наши «постояльцы», но почему-то в одиночку, а Степан вообще перестал появляться. «Заняты» - объяснял пришедший отсутствие других. Даже скучать стала без наших чаепитий.
Погода стояла тёплая. Ребята приглашали пройтись если не по посёлку, то в сторону озерка. Я отказывалась: всё ещё в фуфайке, да увидит кто-нибудь, что я с мужиком гуляю! Хотя они, кроме Аркадия, тот явно ещё старше, были взрослей лет на пять-шесть, но мне казались старыми.
Как-то прибежала домой, а мама сидит за столом вся в слезах Что случилось? Она молча показала бумагу: вся наша семья реабилитирована! Даже бабушка Аделя, которой нет уже в живых! Ура! Мы теперь, как и живущие в посёлке, - свободные люди! Мы можем уехать кто куда хочет. Родители, конечно, хотят вернуться в Краславу. А я? А Ядя?
К весне и я убедилась, что учитель немецкого ко мне неравнодушен. Если кто-то выходил отвечать и вдруг замолкал, я подставляла книгу (а это перед самым его носом!), а он молчал. Годовой диктант я снова списала у Людмилы. И получила четвёрку. Теперь даже в аттестате у меня будут только две тройки – конечно, по алгебре и тригонометрии. Что и следовало ожидать.
Долгожданный выпускной. На торжественной линейке нам вручали аттестаты. Выступали учителя и родители. У всех было приподнятое настроение. После линейки начинались танцы. Документы забрали родители, а нам, сразу повзрослевшим, ставшим на крыло птицам, разрешено было танцевать до полуночи. Директор школы договорился с клубом, что на этом вечере будет играть оркестр! Ведь мы – первые выпускники теперь уже средней Нижне-Иртышской школы! Впервые мы пришли в школу не в форме, а в нарядных костюмах – мальчики и платьях – девочки.
И разгорелся танцевальный вечер! Все были как в угаре. Мальчишки наперебой приглашали девчонок. Казалось, наш коридор и тот кружился, когда оркестр играл вальс. И впервые – совсем как на взрослых танцах – оркестранты объявляли и «приглашают девочки», и «приглашают мальчики». Вот когда открылись сердечные тайны многих!
Меня тоже приглашали, а я пригласила один раз Эдика, но он плохо танцевал, и Мишу. Я ведь не забыла, как он умеет замечательно водить.
- Ну что, артистка речевого жанра, куда надумала поступать? Небось, в театралку?
Ну не говорить же ему, что мне туда путь заказан!
- Ещё чего не хватало! Я в педучилище. На пионервожатую.
- Правильно. Что синиц за морем искать. Ну, держись, поэтесса, успеха тебе!
После танца, легко пожав мне руку, добавил:
- А твой стих я переписал, до сих пор храню. Спасибо!
Вот тебе на! А тогда не мог хоть эти слова сказать, какое успокоение душе было бы!
И тут ко мне подошёл учитель немецкого.
- Могу я пригласить на танец?
Я кивнула головой. Мы вступили в круг танцующих. Оглянулась на девчонок: они поглядывали на нас и шушукались. Неужели они знают?
- Ты, Ирена, сегодня такая красивая! – Прозвучало надо мной. Я промолчала. А что мне ответить? Спасибо?
И этот туда же – полным именем назвал! А вообще-то звучит красиво. Пора к нему привыкать.
Под конец танца он неожиданно притянул меня к себе и прошептал на ухо;
- Ты такая тоненькая, что боюсь переломить.
Хорошо, что танец закончился. Я снова ничего не сказала. Мне впервые сделали комплимент. Что в таких случаях надо говорить. Будь это мальчишка, я бы не задумывалась над ответом.
Вечер подошёл к концу. Все шумно прощались друг с другом, ведь не известно, что впереди. Потом стали расходиться стайками в разные стороны. Самая большая группа тех, кто живёт за парком. Наконец, и мы стали прощаться. Грусти не было – впереди маячило что-то очень волнующее – взрослая жизнь. Я побежала через грунтовку к дому.
- Ирена! – Окликнул меня кто-то. Притормозила. Ко мне приближался Гафнер.
- Добрый вечер! – Зачем-то поздоровалась я.
- Я хочу с тобой поговорить.
- О чём? – Потом спохватилась. Опережая его, скороговоркой выпалила:
– Вы простите, что я так глупо вела себя на уроках.
- Я не об этом. Ты, наверное, уже догадалась, что очень мне нравишься. Ты уезжаешь учиться, Тебе сейчас семнадцать.
- Только в ноябре. – Перебила его я.
Он несколько смешался. Но продолжил:
- Хочу, чтобы ты стала моей девушкой. Если поступишь, я буду приезжать к тебе, а потом мы поженимся.
Вот это гром с ясного неба! Да я ещё жизни не видела и уже замуж?!
- Я люблю другого! - Вырвалось само собой, и я побежала к дому. Распахнула дверь, вбежала в коридорчик, прижалась к стене – передохнуть. Первое объяснение в любви мне, не от какого-то сверстника от мужчины! Замуж за Гафнера – ни за что!
Дверь из кухни приоткрылась, выглянула мама:
- Чего не заходишь? Что-то случилось?
- Нет-нет! Бежала – задохнулась.
Я скользнула мимо мамы, в комнате было темно – папа уже спал. Быстро сбросила платье, туфли и нырнула в постель. Маме интересно узнать, как всё прошло, но это завтра, завтра. Сегодня мне есть о чём подумать.
Усталость, накопленная за день, очень скоро обволокла меня спасительным теплом, и я унеслась в безбрежность сна.
Утром первая мысль – надо бежать в школу за характеристикой. Мама была в кухне и ждала, когда я проснусь. Лицо её было суровым.
- Почему ты мне ничего не рассказывала, дочка? Неужели я не заслужила того, чтобы ты была со мной откровенна?
- Мамочка, да в чём дело? Вот сбегаю за характеристикой в школу, потом всё расскажу про вечер!
- Что у тебя за отношения с взрослым мужчиной? Тем более – с учителем?
- Да нет у меня никаких отношений!
Оказалось, что, когда мама, заперев за мной дверь, вошла в кухню, то за окном увидела мужчину. Вышла. Это был Гафнер. Он просил моей руки, убеждал, что хорошо зарабатывает и сможет меня содержать, потом вытащил из кармана деньги, стал их показывать маме. Но он всё-таки был пьян, деньги рассыпал.
Рано утром мама, отогнав корову в стадо, вынуждена идти к нему домой, чтобы их отдать, благо – он жил совсем недалеко. Вот такая история. Не надо мне пьяного мужа и пока никого не надо! С любовью я покончила навсегда. В копилке памяти ещё хранились картинки коротких встреч с Виктором, но и они потихоньку уплывали в самые дальние её уголки. Мама права: моё время ещё не пришло.
Все, кто решил поступать, собрались у школы. Мы с Людмилой прочли свои характеристики. У Люды, кроме общих слов об активности, была фраза «председатель пионерской дружины на протяжении пяти лет», к тому же и аттестат у неё без троек. А у меня снова, как при вступлении в комсомол, фраза «помощник старшей пионервожатой по пионерской комнате на протяжении шести лет». С таким «багажом» в июне мы и отправимся в Омск, чтобы поступить в педагогическое училище, где готовят учителей начальных классов и старших пионервожатых.
Продолжение следует