см.ФОТО:(извините за качество фотографии).Я с одним из патрульных, в центре города. И улицы-маршруты моего патрулирования.
В полку жизнь била ключом, часто по голове. Как любят "выражовываться" в армии. В понедельник с утра меня ошарашили двумя новостями.
- С сегодняшнего дня ты исполняешь обязанности начальника аптеки, так как штатный уходит в отпуск, - озадачил меня на пятиминутке начальник. А через минут двадцать, я уже принимал аптеку и медсклад у прапорщика Ивана Махлая. В это же время забегает посыльный со штаба и доводит под роспись, что я сегодня заступаю в патруль. В аптеке для меня ничего нового и непонятного не было, это я уже прошел в Недлитцкой медроте. Правда, Иван заострил внимание на медсклад, особенно «НЗ*». Этот, если можно так выразиться, склад существовал под честное слово плохо информированных военнослужащих.
Представьте себе конуру на чердаке, отгороженную тоненькими листами фанеры в нахлыст, даже не скрепленными между собой, которые можно свободно сдвинуть без особых усилий даже младенцу. И бери себе кто желает, например «ПРОМЕДОЛ», «МОРФИН» в шприц-тюбиках, «ЭФЕДРИН» в таблетках и тому подобное. Вот уж действительно, наркомании в Советском Союзе не было. А те что были, видимо были плохо информированы о том, что имелось тогда на военных медицинских складах.
Сейчас ничего этого просто нет в наличии, потому я так свободно об этом пишу, не боясь рассекретить перед ордами "наркомов" военные тайны.
- Влад, ты, главное, никому и никогда не говори, что на нашем складе имеется, и тогда ничего не произойдет. До нас он стоял, многие десятки лет и при нас, авось, все будет в ажуре. Напутствовал меня, пройдоха-аптекарь.
Наперед забегая, скажу, что слава Богу, все обошлось. А я еще не один раз в последствии исполнял эти обязанности.
Я НАЧАЛЬНИК ПАТРУЛЯ ПО ГОРОДУ.
После обеда отдыхал перед заступлением в патруль по городу. Перед обедом нас, всех заступающих, проинструктировал начальник штаба полка майор Рыжков. После чего мы толпой пошли в ружейную комнату получать свои «ПМ»*. Затем более подробный инструктаж об особенностях службы в патруле я получил от бывалых. Судя по всему ничего сложного, а в какой-то мере наряд даже приятный. Так оно и было.
Комендатура находилась практически в центре города. От нашей части до нее около трех километров. Вместе с другими заступающими прибыл в кузове газ-66 на территорию комендатуры к 18.00. Комендантом города Потсдам в тот период был полковник с грозной фамилией, – Грех. Долго дожидались его личного инструктажа в подвале, там для нас была оборудована комната отдыха с кушетками - лежаками. Сюда же в подвал нам в термосах был доставлен ужин из столовой части.
Полковник Грех не соизволил проинструктировать нас лично. Вместо себя он прислал майора, своего зама. В восемь тридцать. Смысл всех официальных инструктажей сводился к тому, что мы патрульные, должны были задерживать в городе всех без исключения военнослужащих и тащить в комендатуру. Не трогать только полковников и генералов, в каком бы состоянии они не находились. Наоборот помочь им при необходимости, и по возможности добраться туда, куда они попросят. Но это так, формально. Полковники с генералами на тротуарах городов, ну очень редко валяются..))
Особенно тщательно проверять питейные заведения по маршруту следования и извлекать оттуда советских военнослужащих. Особенно кто в форме, и немедленно доставлять их в «кпз» комендатуры. Обо всех иных происшествиях докладывать дежурному по гарнизону по прибытию с маршрута. Сразу же после официального инструктажа от опытных, я получил инструкцию более приближенную к реальности.
Первое и главное: никого из младших офицеров, прапорщиков и сверхсрочников ни при каких обстоятельствах не задерживать! Потому как завтра сам можешь оказаться на их месте. Если будет необходимость, и это будет в твоих силах кому-то, чем-то помочь, помоги. Попадутся
навстречу старшие офицеры, обойди, на худой конец сделай вид, что не заметил, дешевле обойдется. В кабаки, будучи в наряде, по той же причине, лучше не заходи.
Но Грех угрожает,- того, кто не задержит ни одного нарушителя, самого посадить на пару суток в камеру. Ну, это чепуха, он еще ни кого не сажал за такую мелочь. А на худой конец есть такой выход. В гарнизоне сколько дивизий? Правильно, две. А еще куча отдельных спецчастей. И одна из них не наша, а недлитцкая. С тех пор, как мы оказались в одном гарнизоне, в этом отношении между дивизиями существует негласная борьба, можно даже определить как вражда.
И если ты задержишь в непотребном виде военнослужащего «вражеской» дивизии и сдашь в комендатуру, спасибо тебе никто не скажет, но и понукать не станут. Они в отношении «наших» поступают идентично. То есть без зазрения стыда и совести, задерживают, сдают и сажают. Если без этого, конечно, нельзя обойтись по- другому. Своя шкура ближе к телу.
В конечном итоге, все равно выигрывает служба гарнизона, комендант и армия в целом. Потому что мы, в основной своей массе, боимся выходить в город в военной форме одежды, а если и выходим, то поневоле побаиваемся, и сдерживаем себя от большинства вольных поступков. Поди, угадай на кого нарвешься...
Итак, будучи всесторонне проинструктированным, выхожу на заранее определенный маршрут. Мне в придачу выделено два сержанта срочной службы из нашего полка. Итого, нас боевая тройка. Мы вооружены. У меня пистолет Макарова с двумя обоймами боевых патронов, у сержантов на правом боку свисают штык-ножи. Маршрут с моей точки зрения достался привилегированный, в самом центре города. Торговая улица, это по - нашему, а на немецком она тогда называлась имени Клемента Готвальда.
Прямо не служба, а турпоход по экзотическому городу. Особенно если учесть что я в нем, еще ни разу толком и не был. Да и не только в городе, а и за границей вообще. Идем по тротуару треугольником. Я впереди, бойцы по бокам на шаг сзади. Форма на всех новенькая, наглаженная. Обувь, сапоги надраенные, аж сверкают под светом уличного освещения и рекламных огней.
Вся улица отдана пешеходам, транспорту проезд запрещен. Время вечернее, мы должны патрулировать до двадцати двух, а затем в часть и снова на маршрут к девяти утра. Улица относительно не длинная, около километра. Первое что поражает, это конечно пресловутая чистота и порядок. Второе, это не привычный нашему глазу готический стиль архитектуры средневековых строений. Народа в вечернее время на улицах немного.
В одном конце, т. е. для нас по ходу движения в начале улицы расположена площадь Наций, с красивой аркой Бранденбургских ворот. В противоположном конце - кирха с башней в готическом стиле. В ней, якобы, по легенде наших старожилов и знатоков, была одна из точек для встреч незабвенного Штирлица со своими связными.
Все очень красиво и интересно. Рты у нас от впечатлений, видимо, вообще не закрываются, но мы этого не замечаем. Ах да, мы же здесь не на экскурсии. Фу ты черт, совсем забыли, что нам нужно отслеживать потерявших стыд и совесть, своих же сослуживцев. То бишь советских граждан, которые своим недостойным поведением могут уронить гордое имя великих строителей коммунизма.
Но проходя мимо гаштетов ,(немецких кабаков), мы проходим мимо. И внутрь не заглядываем. Зачем нам лишние проблемы? А на самой улице, наших чевой-то не видать. А уже пора поворачивать в обратную сторону, время цигель-цигель, то есть, в обрез, как говорят немцы. Отдых в общаге, завтрак в своей столовой и в девять ноль-ноль снова на маршруте.
О-о! Как много народа в этом городе. Мы движемся по тротуару, как торпеда, я ее вершина. Мы никому дорогу не уступаем. Встречные нас обтекают, как волны. Мы здесь кто? Правильно. По-бе-ди-те-ли! Хо-зя-е-ва. Так им и надо, этой немчуре, особенно Потсдамской. Попили нашей крови. Говорят, Гитлер гулял по этому городу без охраны, так они его здесь любили и уважали, у-у-у гады.
- Товарищ прапорщик! Разрешите обратиться? - это сержанты в один голос.
- Да! Разрешаю, потому что и сам того желаю. Пошли. Витрины с незнакомыми, диковинными товарами еще со вчерашнего вечера манили и притягивали к себе глаза и тело. А накопления давно и приятно оттягивали карман. Но если сержантам срочной службы удача побродить по магазинам улыбалась крайне редко, то я теперь мог себе позволить это удовольствие в любое время.
Поэтому они сразу же набросились на незамысловатые товары по размеру своих кошельков, а я пока решил провести разведку. По нашим голодным советским меркам, прилавки были завалены разнообразными и качественными товарам. Первым торговым объектом стал трехэтажный универмаг, на нашем советском сленге он почему-то назывался «ХАО». Этот магазин, вроде как, считался государственным, а остальные мелкие, которые занимали все первые этажи зданий на этой улице были ч-а-с-т-ны-ми!
А в этих «лавках» чего только не было, глаза разбегаются. Особенно всякой мелочёвки, которой у нас днем с огнем не сыщешь. Двумя словами, «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ». Для нашего, непривычного к подобным словам, колхозно-совхозного уха, это было что-то из области фантастики. Где это видано, чтобы в середине семидесятых годов, в стране, входящей в социалистический лагерь, была, пусть и мелкая, но частная собственность.
Нам в союзе никто, никогда официально ни в школе, ни в других учебных заведениях, вслух о таких неслыханных вещах не говорил. А непосредственно здесь, в Германии на политзанятиях, замполиты нехотя, сквозь зубы невнятно полушепотом мямлили о какой-то немецкой, польской и венгерской специфике построения социализма.
И даже помалкивали о таком грехе, как многопартийность. Нам постоянно талдычили замполиты, о том что эта мелкая частная собственность не играет значительной роли в общегосударственных масштабах этих стран. На вопросы, а почему у нас в союзе отсутствует такая «ничего не значащая» собственность, обычно кроме угроз и мата больше ничего услышать от комиссаров было невозможно. Да мы и сами все прекрасно понимали, и пеняли только на судьбу что родились не в свободной стране, а в соцЛАГЕРЕ.
Такие вот рудименты капитализма, отсутствовавшие в родной стране, но дающие массу преимуществ аборигенам, роем вопросов жужжали в голове. А ответы, которые напрашивались, звучали шаблонами: «Зато мы первые в космосе; У нас самые лучшие танки; Мы самая большая страна в мире по территории…и-и-и». Но эти ответы были какие-то, как будто кастрированные, что ли. Вроде, как и все у нас есть, но чего, то не хватает, души что ли?
Такие вот "крамольные" мысли, одолевали мою двадцатилетнюю комсомольскую голову, возле прилавков чужеземных магазинов. Но как, оказалось, через примерно десять- пятнадцать лет, далеко не одну мою.
Ну, а сейчас немедленно на маршрут, военному думать не положено. За него думают вышестоящие командиры и начальники. Нам нужно вылавливать своих собратьев по оружию. Конец августа, жара. В кителе с портупеей, душно. Пистолет в кобуре оттягивает ремень справа от пряжки. Кажется, что он уже весит как минимум килограммов десять, а еще фуражка, а сапоги.
"Господи, ну кому нужна эта служба? "-задаю я сам себе глупые вопросы, не ожидая на них ответа.
"Терпи, - говорит мне сурово внутренний голос, - ты же собрался посвятить себя целиком армии? Сними фуражку, утри платком пот со лба, протри околыш и вперед, можно без песни."
Находим зеленый скверик с фонтаном, с прохладой, и киоск с лимонадом. Отдыхаем, красота! Ноги гудят с непривычки, но потихоньку отходят.
"Так где же нарушители? Где эти тайные предатели, которые так и норовят чтобы опозорить нашу священную Родину? Нет, нигде не видно, наверное, где - ни будь попрятались. А не пройтись ли нам по гаштетам, может они там сидят?"
Поднимаемся и заходим в ближайший, нет, здесь русским духом и не пахнет. А кабак, как кабак, и покруче видали. Идем в следующий. Я смотрел на карте города в комендатуре, там их, этих кабаков, помечено индикаторами около полторы сотни. На семисотенный город по нашим меркам, очень много.
Интересная план-карта города висит у дежурного по гарнизону. Включаешь тумблер и зажигаются лампочки, которыми помечены все гаштеты и рестораны, работающие до одиннадцати вечера. Следующие до трех ночи, и третий тумблер высвечивает заведения работающие до утра. А скорее всего круглосуточно, таких около семи. Заходим в следующий.
О- о-о! сидят наши гаврики, и даже в форме. Еще и нам приветливо машут руками, приглашают к себе. Нет-нет машу им в ответ, не заходя в зал. Мы, мол, на службе и нам низ-зя. Они в ответ разводят руками, ну, мол, смотрите сами, наше дело предложить, а ваше… А кто сидит за столом - то? Ведь в прямом смысле - наши.
Как в той песне. " В строю стоят советские танкисты".. Начпрод*, начвещь* начальник ГСМ*... Все из нашего полка, похмеляются. На столе гроссбир* и пустые дупли из под ЛУНИКОФФа*. Мы поспешно покидаем это «богоугодное» заведение. Своих трогать ни в коем случае нельзя, табу. Время тринадцать-тридцать, пора в комендатуру, щи хлебать.
Мои помощники идут с переполненными, яркими польскими* пакетами. Понабрали всякой дефицитной в СССР мелочевки, типа одноразовых зажигалок, кусачек для ногтей и ярких коротеньких китайских бумажных полотенец. Подарки! Для родни и друзей, в размерах сержантского оклада. Очень короткая память о пребывании в гедээровском «раю».
Обед, одно название. Перекур и на маршрут. Красоты столицы прусских королей уже не прельщают, ноги устали таскать мокрые от пота сапоги. Домой, быстрее в родную общагу. Перекусить и в кроватку. Хороший наряд патруль по городу. Если бы он длился часа три - четыре, но не сутки. В пмп лучше.
Через сутки заступаю дежурным по медпункту. У всех дежурных медиков в частях, помимо чисто медицинских обязанностей, есть еще одна - профилактическая. Конкретно, это проверка санитарного состояния, в первую очередь, в солдатской столовой и качества приготовления пищи в ней. Это очень ответственное мероприятие в плане сохранения здоровья личного состава части.
В войсках с седых времен в каждом подразделении с этой целью держали козла. Приготовленную пищу сначала давали попробовать ему. Если он не отказывался и ел ее, это уже был большой плюс кашевару, а если он в течении получаса после пробы еще оставался без каких- либо болезненных признаков и живой, тогда за эту еду принимались и солдаты.
Его так и называли, - козел отпущения. Но развитие военной науки на месте не стояло. Оно с тех пор шагнуло далеко вперед. В частности, козла отменили, как средство устаревшее и не достоверное. И возложили эту задачу на медперсонал. Но чтобы медику в случае чего - либо было не очень тоскливо, то на пару с ним дегустировать варево с солдатского котла, пристегнули и дежурного по части.
Продолжение следует...
НА*-начальник аптеки.
НЗ*-неприкосновенный запас.
ПМ*-пистолет Макарова.
начпрод*-начальник продовольственной службы.
начвещь*-начальник вещевой службы.
начальник ГСМ*-горючесмазочных материалов.
гроссбир*-большое пиво.
луникофф*-одна из марок гэдээровской водки.
польские пакеты*-обычные по размеру, целлофановые пакеты. Но с очень яркой рекламой. Например женские попы туго обтянутые джинсами "монтана". Поляки- спекулянты продавали их нам, советским по пять! марок, штука. Это полтора рубля. Немцы у них такую мутоту не покупали, брезговали. Для наших папуасов, это была диковинка, и нарасхват.