Рюриковичи

Предисловие к статье «Рюриковичи: между легендой и ложью»

Статья была впервые опубликована в журнале «Молодая Гвардия» 2007, №11/12. (См. также http://alexvolog.jimdofree.com)
Я считаю необходимым ознакомить с ней широкие круги русских литераторов, не читавших её в журнальном варианте. Более подробно этот вопрос рассмотрен в моей книге «Ранняя Русь»
http://ridero.ru/books/rannyaya_rus (главы "Как росла тень Рюрика, Основатель»).

РЮРИКОВИЧИ:  МЕЖДУ  ЛЕГЕНДОЙ  И  ЛОЖЬЮ.
   
    Любое начало удивительно. Вот чего-то ещё нет, а вот оно уже есть. Как, почему, откуда? Стремление познать причину и истоки есть одно из первичных, свойственных человеку и отличающих его от животного. Не зря древнейший наш письменный памятник – «Повесть временных лет» – предварён заголовком: «…откуда есть пошла земля Русская». И людей неравнодушных, не лишившихся напрочь любознательности, не чуждых судьбам отечества своего, всегда будет привлекать начало наше – народа, земли, государства.
    Попробуем же заново, отдав должное многочисленным предшественникам, вернуться к началу страны по имени Русь. Пойдём от нынешнего времени вспять – пусть не до самой древней древности, а хотя бы до времён, освещённых первыми летописцами. А летописцы не так уж согласно рассказывают об этом. Вот пишет летописец киевский: «Было три брата, Кий, Щек и Хорив…» - и называет Киев матерью городов русских. А несколькими страницами позднее, другой, новгородский летописец рассказывает: «И пришли трое братьев – Рюрик, Синеус и Трувор…». И по его рассказу выходит, что вот тут-то и началась Русь, и государство Русское, и пошла династия Рюриковичей, семь столетий в этом государстве правивших. И вот уже, хотя сообщения летописцев неясны и противоречивы, объявляется Рюрик норманном, и пошла гулять пресловутая «норманнская» версия по трудам историков, а потом и по школьным учебникам.
    Число сторонников «норманнской версии» вряд ли много больше числа противников её, но об этих вторых говорят глухо, а то и совсем не говорят. А уж о сути их возражений и предлагаемых ими версиях начала Руси широкому читателю и вовсе неизвестно. Если, однако, порыться в книгах, да не полениться залезть в издания XVIII-XIX века, то можно получить более широкую картину, нежели та, что дозволяется навязчиво надеваемыми на нас шорами. А ещё лучше, когда есть время и желание, прочесть внимательно и непредвзято летописные тексты, да поразмыслить своим умом и по здравому смыслу, да и не полагать любой текст непреложной истиной. Не будем здесь вдаваться во всю историю полемики по этому вопросу. Заметим только, что обычное направление спора норманистов и антинорманистов, случайно или по хитроумному замыслу, уклонилось от одного существенного вопроса. Обычно, одни утверждают, что Рюрик и его варяги были норманны, другие выводят их от прибалтийских славян. При недостатке аргументов и пренебрежении доводами другой стороны это напоминает известный диспут Остапа Бендера с ксёндзами: «Бога нет!» - «Как же нет, когда всё сущее от него!». И в тени остаётся (только уж для специалистов, не для детей до шестнадцати) вопрос важнейший: а верно ли, что Рюрик основал первую русскую княжескую династию, а тем самым, как бы, и само государство Русское?
    И уж тут какой-нибудь «ксёндз» (или примерный ученик его) завопит: «Как же не Рюрик, когда династия-то Рюриковичей?». Спросим в ответ: а откуда это известно? В ответ услышим, что, мол, уж об этом-то во всех летописях написано. А что же, таки, написано в летописях?

О ПОЛЬЗЕ ЧТЕНИЯ ЛЕТОПИСЕЙ  И, ОСОБЕННО, РАЗМЫШЛЕНИЯ НАД  ПРОЧИТАННЫМ.
   Древнейшая часть нашей летописи – «Повесть временных лет» - издавалась неоднократно, в разных «изводах» (редакциях), в списках, происходящих из разных городов, сделанных в разное время разными летописцами. В основательных изданиях, обычно, приводится текст в исходной старославянской форме и параллельно – олитературенный пересказ его на более близком к современности русском языке. Но перевод уже вносит дополнительно некоторую предвзятость переводчика. Исходный текст тоже отнюдь не свободен от предвзятости, ошибок и просто лжи, но всё же ближе к первоначальному изложению хода событий. Не буду утомлять читателя длинными цитатами на церковнославянском языке – имеющий желание, да не поленится прочесть сам! Извлечём, для начала, некоторые факты из летописных биографий первых упоминаемых князей.
   Приход Рюрика летописцы приурочивают к 862 г., его смерть – к 879 г. (по наиболее древнему из сохранившихся Лаврентьевскому списку и согласных с ним). Никаких особых деяний за время своего княжения Рюрик, судя по летописям, не совершил. Единственное отмеченное конкретное действие его – подавление восстания новгородцев и убийство Вадима Храброго (863 или 864 г.), после чего Рюрик, первоначально, видимо, сидевший в Ладоге, перебрался в Новгород. Прочие сообщения летописи (о рассылке Рюриком своих «мужей» и тому подобной административной деятельности) не конкретны. Подобными делами занимался любой князь и, похоже, позднейший летописец, не имея другой информации, приписал их Рюрику по своим представлениям. Есть ещё сообщение, что Рюрик, якобы, послал в Киев Аскольда, но встречается и версия, что Аскольд сам ушёл туда (в 864 г.). В том же году загадочно одновременно (но в разных городах) умирают братья Рюрика - Синеус и Трувор. Заметим, что известный по византийским источникам первый поход Руси на Царьград был в 860 г. (по наиболее надёжной датировке), и к нему ни Рюрик, ни Аскольд, по летописной хронологии, не могли иметь отношения. Указанная дата восходит к свидетельству константинопольского патриарха Фотия. Некоторые авторы исправляют её на 866 г., иные признают два похода в эти годы, но это не меняет существа дела.
   Заметим, что здесь и далее приводится обычно принимаемая хронология с пересчётом дат от Сотворения мира на даты от Рождества Христова. Разница в 8 лет между византийской и болгарской хронологией для нас не существенна, т. к. далее нас будут интересовать не столько сами даты событий, сколько их взаимоотношение и промежутки между ними.
   В летописной статье о Рюрике слишком много разнородных событий помещено в одном году, зато 15 лет его условного княжения совершенно пусты или содержат краткие записи, не относящиеся к Руси (числом две). Устанавливаемая начальным летописцем хронология привязывается к византийской началом княжения Олега. Далее приводится число лет княжения первых киевских князей. Рюрика среди них нет! Следовательно, начальный летописец либо вовсе не знал о Рюрике, либо не считал его связанным с возникновением Русского государства. Эти и другие факты определённо указывают, что весь рассказ о Рюрике является позднейшей вставкой, что давно признано непредвзято мыслящими историками (прочтите, к примеру, Иловайского). Это значит,  что и содержание рассказа и его хронология, по меньшей мере, весьма сомнительны. Редактор, вставивший сей рассказ в летопись, жил лет на 200 позже упомянутых событий и не имел о них ясного представления, а датировку произвёл по неким косвенным соображениям.
    Показательны некоторые сообщения, расходящиеся с вышеизложенной версией летописей. С. М. Соловьёв датирует смерть Рюрика 869 годом. Карамзин сообщает, что Рюрик умер в г. Корела (на Неве). В поздней, но более подробной, Никоновской летописи рождение Игоря I, сына Рюрика, приписано к 865 г. Ту же дату называет Воскресенская летопись. Но, согласно основной версии, по смерти отца Игорь был ещё младенцем, так что эти сведения согласуются с более ранней датой смерти Рюрика. За это же говорят и 15 «пустых» лет в летописи, когда Рюрик вроде бы и княжил, но ничем себя не проявлял.
    Особо отметим, что никаких сведений о преемственности княжеской власти в Новгороде после Рюрика, о княжении там Рюриковичей, вплоть до приглашения Владимира, в достоверных исторических источниках нет. Нет в новгородской традиции и какого-либо культа Рюрика и почитания его памяти. (Сведения младшей Новгородской летописи о княжении Игоря Рюриковича сопровождаются совершенно неправдоподобной датировкой и резко противоречат основной летописной версии событий того времени).
    Из сопоставления изложенного возникает иной взгляд на события, который тоже может вызвать возражения, но, в сущности, имеет не меньше прав на существование, чем основная версия. Именно, можно предположить, что «господа новгородцы» стали недовольны самовластным правлением Рюрика и, по своему обычаю, «показали ему путь». Мол, вольны позвать, вольны и прогнать. Возможно, это был первый прецедент такого рода (как и приглашение Рюрика). Но в XI – XII веках князья, уже утвердившиеся на своих столах, решили признать Рюрика за родоначальника, и, внедрив в летопись рассказ о его призвании, изъяли сообщение об его изгнании по политическим соображениям. Заметим, что в летописи Лаврентия (и сходных) рассказ о варягах повторен дважды. Первые, безымянные варяги, хозяйничали на Новгородчине недолго и были прогнаны (вероятно, Гостомыслом). Но, спустя 2 – 3 года, новгородцы вдруг снова посылают за варягами, на этот раз уже за Рюриковыми. Первое сообщение кратко, второе развёрнуто, но не есть ли это второе сообщение лишь исправленный и дополненный вариант первого? Неужто новгородцы дважды наступили на те же грабли? Здесь видим косвенное дополнительное указание на правдоподобность предложенной версии, которая объясняет некоторые нескладности летописного повествования.
   Сомнительность связанных с Рюриком датировок в «Повести временных лет» усугубляется сведениями из других источников о том, что после изгнания первых варягов последовало длительное и благополучное княжение Гостомысла, который уже под старость присоветовал новгородцам пригласить на княжение Рюрика.

СТРАННЫЕ БИОГРАФИИ И УДИВИТЕЛЬНАЯ ФИЗИОЛОГИЯ ПЕРВЫХ ЛЕТОПИСНЫХ КНЯЗЕЙ.
   Как же от этого сомнительного Рюрика производятся Рюриковичи?
   По стандартной версии они происходят от Игоря, сына Рюрика. Выше мы уже говорили, что некоторые источники указывают на рождение Игоря Рюриковича в 865 или 866 г. К этому мы ещё вернёмся, а сначала рассмотрим ту версию, по которой Игорь родился в 876 или 877 году. Заметим, что Рюрик, надо полагать, пришёл в Новгород не юнцом безусым, а опытным и известным уже князем, возрастом лет за тридцать, имевшим двух младших взрослых братьев. Поздненько спохватившись, он обзавёлся сынком в возрасте около пятидесяти лет, которого в малолетнем возрасте оставил под опекой Олега. О других сыновьях его сведений нет. Похоже, что их и не было, по крайней мере, старших. Ибо тогда о них бы шла речь, как о наследниках. Игорь оказывается первенцем у пятидесятилетнего князя и единственным наследником его. При тогдашних нравах – ранних браках, многожёнстве, неупотреблении противозачаточных средств – одно это уже настолько маловероятно, что ставит под большое сомнение такую хронологию.
   Первый вопрос, который уместно задать: почему же Игорь не наследовал княжение в Новгороде (пусть, поначалу, под присмотром родственника–опекуна)? Олегу пришлось, если следовать этой версии, тащить младенца в дальний Киев и объявить о его праве на Киевское княжение, убив сидевшего там Аскольда. Заметим, кстати, что нравоучительные притчи о верных вассалах, пестующих и защищающих младых королевичей, появились уже в рыцарских романах развитого европейского феодализма. В IX веке всё было проще – и в Европе и на Руси. Если кто-то мог занять трон для себя, он это и делал, не задумываясь о чьих-то правах.
   Однако все последующие 30 лет Киевской Русью управляет именно Олег, все предприятия летопись приписывает ему, а Игорь всё как бы остаётся младенцем, полностью устранённым от дел. Впрочем, Олег не забыл племянника – в 903 г., по той же летописной хронологии, он приводит ему из Пскова невесту – будущую княгиню Ольгу. А сколько лет жениху? Так уж 27! Засиделся, однако, юноша!
    Дальнейшая летописная биография Игоря вызывает смех сквозь слёзы. В 913 г. он, наконец, занимает княжеский стол – юный наследный принц 37 лет. Как же проводит Игорь годы своего княжения? После первых двух – трёх лет начального устройства он не делает ничего! В летописи это – такие же пустые годы, как и в княжение Рюрика. И таких пустых лет – 25. Ни в какой княжеской деятельности Игорь не замечен до 941 г., когда, ошалев от безделья, идёт в поход на Царьград. А лет ему в то время было 64 – вполне бодрый старик. Поход вышел неудачным. Через три года, обуянный приливом сил, князь, в зрелом 67-летнем возрасте, отправляется на Царьград вторично. Подписан договор с греками, получен выкуп, но – странно получается – дружина Игоря жалуется на нищету. На другой год князь отправляется в полюдье, нарушает меру и обычай и гибнет от древлян.
    Если вы считаете, что в этом рассказе мало странностей и несуразностей, то есть любопытное дополнение. Игорь успел-таки, меж своих непрестанных забот, обзавестись сыном, Святославом. На момент смерти отца Святослав был «вельми детеск», как пишет летописец, указывая, что он ещё был под присмотром дядьки и в бою с древлянами мог метнуть лишь игрушечное копьецо. Тут Игорь превзошёл своего легендарного отца Рюрика, родив Святослава уже где-то после шестидесяти. Заметим, что если Ольгу выдали замуж 18 лет, она стала счастливой матерью уже после пятидесяти. Необычная пара примерно 35 лет готовилась к произведению наследника.
    Дальше, впрочем, со сменой поколений всё в порядке. Преемственность князей прослеживается, дети рождаются вовремя, старцы не ходят в походы, события княжений освещаются всё подробнее, «пустые годы» пропадают со страниц. Вот и началась династия Рюриковичей. Только начало её какое-то странное.

СКОЛЬКО БЫЛО ИГОРЕЙ И КОГДА?
   Вспомним теперь, что есть ещё сведения о рождении Игоря в 865-866 г.г.
   Тогда получается, что при переходе в Киев ему было лет 17, и носить его на руках, как рассказывает летописец, Олегу было непросто. В этом случае Игорю пришлось бы подождать с женитьбой до 37 лет, а с началом княжения до 47. Походы на Царьград он совершал бы в 75 – 78 лет, а первенцем своим обзавёлся бы не ранее 70-летнего возраста. Такие, мягко говоря, натяжки не окупают большей правдоподобности времени его рождения у Рюрика. Да и 40-летний возраст последнего, всё равно, не соответствует обычному времени появления первенца в княжеской семье. А уж рождение первенца (Святослава) у 70-летнего отца-князя совершенно анекдотично. Конечно, можно предположить, что у Рюрика или Игоря рождались вначале девочки, или какие-то первые сыновья умерли во младенчестве, но и это не устраняет отмеченных несуразностей. В то время женщины рожали чуть не каждый год, так что упомянутая возможность может дать «послабление» разве что на 3-4 года, что явно мало, чтобы привести рассказ летописи в согласие с физиологией и обычаями.
   Вариант этой версии имеем в Младшей Новгородской летописи, приписывающей Игорю Рюриковичу руководство походом на Киев (совместно с Олегом), убийство Аскольда и даже поход на Царьград прежде похода Олега. Но, по соображениям возраста и физиологии, и в этом варианте Игорь (тем более) не может быть отцом Святослава, «детского» в 945 г., как Ольга не может быть родившей его матерью.
   Заметим, что когда речь идёт о более поздних временах, с деторождением в княжеских семьях всё в порядке. У Святослава, много времени проводившего в дальних походах – 3 сына, достаточно взрослых к моменту его ранней гибели. У женолюбивого Владимира – не менее 12 только официально признанных княжичей (от разных жён). У Ярослава Мудрого – 7 сыновей, и т. д.
   Итак, летописные сведения об Игоре недостоверны, противоречивы, имеют большие пробелы и не согласуются с физиологией человека и обычаями того времени. А ведь вся генеалогия Рюриковичей может быть выведена только через Игоря, через признание его сыном Рюрика и отцом Святослава одновременно, что есть самое невероятное в этом!
    Выход один – считать, что Игорь I (Рюрикович) и Игорь II (отец Святослава) – разные люди, если, конечно, они существовали оба. В истории бывают случаи, когда два исторических лица сливаются у потомков в одно, или одно лицо раздваивается. Бывают и герои, попавшие в историю из мифов, легенд и древней литературы. Предположение о существовании двух Игорей уже делалось некоторыми историками, но осталось на страницах малотиражных специальных изданий, а для большинства, по-прежнему, репутация Рюриковичей остаётся незыблемой. Попробуем же, не отрицая огульно, найти наиболее правдоподобное толкование летописным сведениям.
    В канонических летописях нет никаких указаний на то, что Игорь II княжил до Олега или одновременно с ним. Все сообщения о событиях княжения Игоря относятся к времени после смерти Олега. Рассказ Младшей Новгородской летописи, как сказано, не может относиться к отцу Святослава. Если преемник Олега был действительно отцом Святослава, он не мог по возрасту быть сыном Рюрика, не мог и жениться в 903 г. Обычно, в то время, княжичей женили около 20 лет, с небольшим разбросом в обе стороны. Рождение Святослава приписывают к 942 г. Но, видимо он был постарше. Это подтверждается сообщением летописца, что в 946 г. он уже мог сидеть на коне и метать копьецо. Видимо, княжич уже прошёл т. н. «постриг» (не путать с монашеским!), т. е. обряд, при котором княжича стригли, впервые сажали на коня и переводили из женской половины дома на мужскую, из под опеки нянек – под присмотр «дядьки». Этот обряд совершался обычно в возрасте 5 – 7 лет. Более старший возраст Святослава согласуется с началом его походов в 964 г. Поскольку же Святослав был наследником, т. е., старшим сыном, то, следовательно, Игорь II женился, скорее всего, между 930 и 935 г.г. (и уж, конечно, не на старухе), а родился лет на 20 ранее.
    Поэтому ясно, что по смерти мужа Ольга была не 55-летней запоздалой мамой-бабушкой, а молодой деятельной женщиной 25-30 лет, которая не только отомстила древлянам, но и объехала границы своего княжества, устраивая его, и предприняла неблизкое путешествие в Царьград (по некоторым  сведениям, даже дважды). Такая, действительно, могла произвести впечатление на императора, как о том повествует летопись, хотя рассказ о его сватовстве к ней, вероятно, частью присочинён. По основной версии летописи, Ольга умерла в 969 г. Эта дата может быть достоверной, т. к. у неё был свой священник, который мог правильно указать год её смерти по принятому тогда христианскому летоисчислению (в византийской традиции – от сотворения мира). Согласно предыдущим оценкам, Ольга дожила до 50-55 лет, что, конечно, не так уж много, но не отклоняется сильно от средней, по тем временам, продолжительности жизни. Понятно, что ни эта Ольга, ни этот Игорь не могли жениться в 903 г. Отсюда также вытекает, что Игорь II не мог наследовать Олегу в 913 г., т. к. в этом году его ещё не было на свете, либо он был сущим младенцем. Отметим, что летописные даты начала княжения Игоря и его походов на соседей сразу после восшествия на стол, не удостоверяются другими источниками и, вероятно, ошибочны. В сущности их можно перенести в любые пустые годы от 915 по 940, и чем позднее, тем лучше это согласуется с предложенным выше возрастом Игоря.
    Теперь обратимся к указанному в летописи сроку княжения Игоря – 33 года. Оставим про запас версию, что это – просто метафорическое обозначение длительного срока, учитывая, что и Олегу отведён такой же общий срок правления. Допустим, что число 33 не случайно. Важно, что оно проставлено не Нестором или Сильвестром, которым приписывается датировка ежегодных записей. Это число проставлено кем-то из их предшественников, который, как сказано выше, ничего не знал о Рюрике, но использовал киевские предания. Но, если принять это число некритически, то мы приходим снова к той же нелепой версии с запоздалой женитьбой Игоря, поздним началом его княжения и рождением наследника у преклонного старца. Избежать подобной нелепости можно, если предположить, что произошла ошибка – число 33 указывает не число лет княжения Игоря, а число лет его жизни. Эта гипотеза сразу устраняет все отмеченные несуразности. Тогда получим, что Игорь II родился в 912 г., что хорошо согласуется с приведённой выше оценкой его возраста из соображений обычаев и физиологии. Это вполне укладывается в концепцию существования двух Игорей.
    В 903 году (если эта дата не поставлена позднее наугад) мог жениться только Игорь I (да и то в случае более поздней даты его рождения и с большой натяжкой). Но этот Игорь не замечен ни в каких княжеских деяниях именно в период его правления по основной летописной версии. О его потомстве ничего не известно, а быть отцом Святослава он не мог. Чтобы произвести от него нисходящие поколения и тем возвести их к Рюрику, можно, конечно, изобрести гипотезу, что он был отцом Игоря II и дедом Святослава, но и это невероятно. Невероятно потому, что великим князем в Киеве (вопреки новгородской версии) был в это время именно Олег, как о том свидетельствуют тексты русско-византийских договоров, подписанных от его имени и не содержащих упоминания об Игоре. Невероятно потому, что если бы Олег действительно хотел передать княжение Игорю I, он бы сделал это при совершеннолетии последнего, а не держал бы его до своей смерти в смехотворной роли стареющего «наследного принца». Невероятно потому, что Олег, прокняжив 30 лет, наверняка имел своих детей-наследников, и не стал бы ущемлять их, отказывая им в наследстве ради племянника. Невероятно потому, что сами дети Олега от своих прав и своей власти не отказались бы просто так. Стать князем Игорь Рюрикович (если он был жив по смерти Олега) мог только путём переворота, опираясь на силу. Но и сила была в роду Олега, у его дружины и его прямого наследника. Упомянутый переворот не остался бы не отмечен ни одним летописцем, как это есть в существующих текстах. Напротив, все летописцы кратко и спокойно извещают о том, что по смерти Олега начал княжить Игорь, как о само собой разумеющемся деле, не вызвавшем никакой распри и пререкания. Невероятно и потому, что если бы действительно княжение от Олега вернулось в род Рюриковичей, то летописцы уж постарались бы (это они умели, как умеют и некоторые нынешние «историки») «замазать» Олега, а Игоря I превознести, всячески расписав его деяния. Но и этого нет. Летопись подробно и с воодушевлением рассказывает о Вещем Олеге, а об Игоре Рюриковиче в основной летописной версии с 903 г. нет никаких известий (если допустить, что в этом году женился именно он).
    Итак, Игорь Рюрикович, если он существовал, не был ни отцом, ни дедом Святослава. Ко всем последующим киевским князьям он отношения не имеет, так же как и они к нему. Поэтому, Игорь I нас более не интересует.
    Важно отметить, что все хронологические, исторические и физиологические несуразности проистекают из двух причин: 1) отождествления двух Игорей и 2) приписывания Игорю II чрезмерно длительного срока княжения.

КАКИЕ  ИМЕНА  ДАВАЛИ  КИЕВСКИЕ  КНЯЗЬЯ  СВОИМ  СЫНОВЬЯМ?
    Прежде, чем продолжить выяснение происхождения династии киевских князей, а затем и Великих князей московских, предпримем небольшой поиск.
    Начиная со времени Святослава, летописцы тщательно отмечают сыновей правящего Великого князя, а часто и его братьев, что имело практическое значение при определении прав наследования. Несколько позднее отмечают и даты рождения сыновей в княжеских семьях (возраст дочерей и тогда уже не стремились оглашать). Так что, мы имеем возможность, узнать, как же киевские князья называли своих сыновей. Это важно, потому что в княжеских семьях имена давались не просто так. Обычно, княжичам давались имена значительные, грозные или красивые. По обычаю же, давались имена в честь знаменитых и прославленных предков, в том числе основателя династии или государства. Обычай этот весьма старый и не только русский (вспомним 18 Людовиков на французском престоле).
    Вот список известных по летописям княжеских имён X –XI веков, начиная с потомков Игоря Киевского, включая и княжичей, рано умерших и не княживших самостоятельно (одноимённые князья для наглядности пронумерованы, нумерация Игорей и Олегов продолжается).
    Поколение первое: Святослав I.
    Поколение второе (дети Святослава): Ярополк I, Олег II, Владимир I.
    Поколение третье (внуки Святослава, дети Ярополка и Владимира I):
Святополк I, Ярослав I (Мудрый), Изяслав I, Мстислав I, Вышеслав (возможно, Вячеслав), Борис I, Глеб I, Святослав II, Судислав, Станислав, Всеволод I, Позвизд.
    Поколение четвёртое (внуки Владимира I):
Ярославичи: Илья, Владимир II, Изяслав II, Святослав III, Всеволод II, Игорь III, Вячеслав I; Изяславичи: Брячислав I, Всеслав I; Мстиславич: Евстафий.
    Поколение пятое (внуки Ярослава I и сверстники их):
Владимирович: Ростислав I; Изяславичи: Мстислав II, Святополк II, Ярополк II; Святославичи: Глеб II, Олег III, Ярослав II, Давыд I, Роман I; Всеволодовичи: Владимир III (Мономах), Ростислав II; Вячеславич: Борис II; Игоревич: Давыд II; Брячиславич: Всеслав II.
     Поколение шестое (Мономашичи и их сверстники):
Владимира III: Мстислав III, Изяслав III, Святослав IV, Ярополк III, Вячеслав II, Юрий, Андрей, Роман II; Святополка II: Мстислав IV, Брячислав II, Изяслав IV, Ярослав III; Ярополка II: Ярослав IV, Вячеслав III; Олега III: Всеволод III, Игорь IV, Ростислава I: Василий, Володарь, Рюрик (о нём скажем ещё).
   По частоте отмеченных имён впереди: Изяслав, Мстислав, Святослав, Ярослав – 4 раза. Далее: Владимир, Всеволод, Вячеслав, Ярополк – 3 раза; Борис, Брячислав, Всеслав, Глеб, Давыд, Игорь, Олег, Роман, Ростислав, Святополк – 2 раза. Остальные имена встречаются однажды. Притом, Игорь и Олег есть ещё в предыдущих поколениях, так что всего встречаются трижды.
     Список князей шестого поколения неполон, в этом поколении династия сильно разрослась, и киевский летописец уже не мог уследить за прибавлением в княжеских семьях, далёких от Киева и малозначительных. Только в этом поколении (а это как раз конец XI – начало XII в.) появляется, как новшество и редкость имя Рюрик у сына не очень известного и не очень близкого к Киеву князя Ростислава Владимировича, внука Ярослава Мудрого. Зато среди многочисленных сыновей знаменитого и долго княжившего Владимира Мономаха такого имени нет. Да и позднее это имя у князей встречается весьма редко, как своего рода «экзотическое». Первые же 4 поколения князей то ли вообще не знают такого имени, то ли считают его недостойным для своего княжеского рода.
   Всё это конечно не случайно, и не может быть списано на забывчивость потомков, на потерю документов или большую временную дистанцию. Былины о Владимире Красное Солнышко бытовали в устной традиции среди неграмотного населения русского севера вплоть до XIX века. Поистине невероятно, чтобы основатель династии и государства не был бы запомнен и воспет. Невероятно, чтобы его преемники не знали своего происхождения от него, не гордились бы этим и не называли бы в его честь своих детей, как называли их в честь Святослава, Олега, Владимира и других, менее славных предков. И совсем уж диковинно, что спустя 200 лет князья и летописцы чудесно прозрели и прознали, от кого произошли династия и государство. Название же «Рюриковичи» появилось ещё позднее.
ЧТО  ЖЕ  ВСЁ  ЭТО  ЗНАЧИТ?
   Что же произошло в конце XI или в начале XII века? Неужто, некие древние старцы, преодолев склероз, припомнили Рюрика и просветили киевских князей в части их родословия? Или вдруг отыскались какие-то старинные документы, пролившие свет на этот вопрос? Может быть, и отыскались, но только, как мы видели выше, вопрос оказался скорее затемнён, чем освещён. Даже наиболее подробная в этой части версия т.н. Иоакимовской летописи (которую охотно цитирует Татищев, но некоторые историки считают сомнительной), многое добавляя к предыстории Рюрика, сохраняет все вышеотмеченные несуразности как раз там, где должна протянуться линия от него до исторически удостоверенного Игоря II.
   Возможны два предположения.
   Первое: никаких достоверных документов об этом периоде и событиях его вообще не было, и летописец самодеятельно заполнил этот пробел по своему воображению, по недостоверным слухам и сплетням. Это предположение вряд ли можно принять. Не решился бы летописец самочинно и безосновательно придумывать генеалогию властвующим князьям, которые должны были знать её сами и гораздо лучше его. Не мог он писать выдумки, ибо летопись его подлежала просмотру и благословению игумена и высших иерархов церкви. Да и заведомая ложь считалась грехом! Кроме того, в XI в. летописание велось уже во многих русских городах, князья которых держались довольно независимо, а то и оппозиционно, по отношению к Великому князю Киевскому. И если бы некий летописец позволил себе этакий вольный полёт фантазии, другие отнюдь не стали бы его выдумки повторять. И тогда до нас бы дошло несколько версий событий.
    Но этого нет! Поэтому, наиболее правдоподобно другое предположение: независимо от наличия каких-то документов и их содержания, летописцам была «спущена сверху» команда излагать именно данную версию происхождения русских князей и русского государства. Все иные версии велено было изъять и в официальное летописание не допускать. Не случайно в Старшей Новгородской летописи первые листы вовсе выдраны!
   Вопрос первый: кто мог дать такое «указание»?
   Реальной властью для этого обладал Великий князь, но ему, однако, надо было убедить своих братьев последовать указанному образцу. Значит, это был князь, обладавший большим влиянием и долго сидевший на киевском столе.
   Такой властью обладал и митрополит, сидевший в Киеве, но управлявший духовной жизнью всех русских княжеств. В его ведении находились все монастыри, а в них и велось летописание. Но, думается, ни тот, ни другой в одиночку не решились бы на это. Они заранее должны были согласовать «поправку» между собой и дать согласные указания, перечить которым уже было невозможно.
   Вопрос второй: кому это было выгодно?
   В первую очередь, это было выгодно именно княжеской династии. Дело в том, что ранее на Руси князья избирались. Потом города начали приглашать князей. При этом князь обязывался оборонять город и его округу, наладить порядок, управление и суд, взамен чего получал дань (начально – в виде «полюдья»), торговые и прочие пошлины, другие доходы. В потомстве Владимира I сложился порядок поочерёдного княжения в более крупных, богатых городах по старшинству князей. Этим права городов на выбор князя резко ограничивались. Но в описываемое время крупные города ещё могли принять или не принять какого-то князя. Примеры того есть в летописи, особенно для многолюдного и богатого Киева. Новгород отстаивал своё право приглашать или прогонять князей вплоть до XV в.
Но выбор городов уже со времён Святослава фактически был ограничен представителями утвердившейся династии. А в XI в. как раз происходит смещение центра власти от города и его веча к князю и княжескому роду в целом. Князьям было политически выгодно превратиться из приглашённых, нанятых, подотчётных вечу в самовластных правителей. Идеологической основой этой политики и должно было стать утверждение о том, что они княжат по праву наследования «от самого Рюрика». А выводя свою родословную от варягов-иноземцев, они как бы обособлялись от прочей русской знати, возвышались над ней, создавали представление о невозможности их замены каким-либо другим родом. Именно эта тенденция отчётливо видна в настойчивых и совершенно неуместных вставках о происхождении Игоря от Рюрика в основной летописной версии.
   Выгодна ли была принятая версия летописания церкви? Да, и по нескольким причинам. Первая причина состояла в том, что христианство на Руси ещё не вполне утвердилось. Православная церковь опасалась переворота, вследствие которого власть могла бы перейти к династии языческой, либо склонной к католическому Риму, а то и к мусульманству. Правящая же династия со времён Владимира Святого уже крепко связала свою судьбу с православием, и эту династию надо было укреплять и поддерживать. Вторая причина – византийское происхождение и византийская ориентация русской церкви, подчинённой константинопольскому Патриарху, озабоченному, прежде всего, интересами империи. Церковная политика Константинополя в отношении Руси, согласно с политикой Империи, должна была исключить повторение походов Руси на Царьград, хотя бы и под водительством православных князей. Для этого преувеличивалась роль Византии в возвышении культуры Руси, всячески устранялись сведения о дохристианской русской культуре, истории, государственности. Провизантийские летописцы пытались скомпрометировать воевавших с греками Игоря и Святослава. И уж никак нельзя было допустить, чтобы русские князья возводили свою родословную к Олегу, повесившему свой щит на вратах Цареграда. Иное дело – малоизвестный Рюрик, княживший где-то на севере и с Византией не воевавший. По этим (и другим) причинам важным и удобным средством проведения византийско-церковной политики было всяческое устранение из русских летописей (и вообще из культурного наследия) представлений о дохристианской истории Руси. Наиболее удобной и безобидной для Византии и Русской митрополии была версия о Рюрике, которая устраивала и княжеский дом.
    Третьей влиятельной силой, которой была выгодна упомянутая версия, являлись правящие круги Новгорода, хотя они преследовали цели, противоположные целям киевского князя. А именно, легенду о Рюрике они намеревались использовать для обоснования своего права приглашать князей по собственному усмотрению. И, как сказано, Новгород несколько столетий успешно отстаивал это право. Поскольку рассказ о Рюрике исходит из Новгорода, весьма вероятно, что новгородцы и «подсунули» его – или в виде устной легенды, или в рукописи, сходной с Иоакимовской летописью. Эта версия убедительно была разработана ещё Шахматовым. Думается, однако, что в новгородском варианте мог быть и рассказ об «отставке» Рюрика, ибо своё право прогонять князей новгородцы мыслили, как неотъемлемое продолжение права приглашать их. И этим правом они часто и успешно пользовались – до вхождения в силу Москвы. Город был богат и силён, редкие князья решались спорить с ним, а если случалось, то чаще не имели успеха. Но, конечно, вторая часть легенды не устраивала киевских князей, ибо шла вразрез с их стремлением к самовластью. Поэтому было дано указание «урезать» легенду и в таком виде вставить в летопись. Новгородцам пришлось с этим смириться, ибо светской летописи в городе не было, а церковное летописание подчинялось митрополиту, действовавшему согласно с князем. Все другие версии летописания были признаны крамольными и подлежали изъятию. Этим, видимо, и объясняется, что, при довольно подробном изложении в некоторых источниках призвания Рюрика и его родства с Гостомыслом, далее изрядный кусок летописи напоминает магнитофонную плёнку, с которой стёрли первоначальную запись, а потом заново «наговорили» несколько невнятных и недостоверных сообщений. А время проставили, как было удобно, не подумав о правдоподобном согласовании дат. Сразу же скажу, что ни в коей мере не отрицаю важную роль Новгорода в становлении русской культуры и русского государства, и эта роль не зависит от легенды о Рюрике.
     Была и ещё группа, заинтересованная в легенде о Рюрике. Женой Ярослава Мудрого была Ингигерда, дочь шведского короля. Надо полагать, она прибыла на Русь со спутниками и с отцовскими наставлениями. Версия о Рюрике, как предводителе варягов – шведов (норманнов) могла, как происходить от княгини и её окружения, так и быть поддержана и частично отредактирована в этом кругу, если начально она была запущена из Новгорода. Для «шведской партии» это было выигрышно тем, что русские князья оказывались как бы захолустной, не очень знатной ветвью скандинавских конунгов, что повышало престиж шведских королей в отношении к ним. Отсюда могли проникнуть «норманнские» элементы в легенду, которые тогда являются позднейшими по сравнению с её исходным текстом. Отсюда могло произойти и обратное явление – проникновение сведений из русских преданий в скандинавские саги. Отсюда и пошла путаница в происхождении Рюрика и варягов уже у летописцев конца XI века, доставшаяся в наследство позднейшим историкам. Заметим ещё, что сходная версия о призвании князей-братьев имеется в староанглийских преданиях, и могла проникнуть на Русь с Гидой Английской, женой Владимира Мономаха.
   Вывод: в конце XI века в русском обществе были влиятельные круги, которые могли и хотели переписать историю Руси и происхождения династии. Они и сделали это при невозможности открытого и организованного противодействия им.
   Примечательно, что после смены правящей династии в 1613 г. более широкое хождение получили иные предания о начале Руси, ранее находившиеся под спудом, например, легенда о Словене и Русе.

КТО  ВИНОВАТ?
   Общий ответ на этот традиционный вопрос дан выше. Конкретно же «подозреваемыми» являются: 1) Ярослав I (Мудрый), великий князь в 1019 – 1054 годах; 2) его сын Изяслав II (по выше принятой нумерации), княживший в Киеве в 1054 – 1078 г.г.; 3) Всеволод II Ярославич (1078 – 1093 г.г.); 4) Святополк II Изяславич (1093 - 1113); 5) Владимир III Всеволодович (Мономах) (1113 – 1125).
   Кроме перечисленных князей в переписке истории неизбежно должны были участвовать современные им митрополиты (Георгий, Иоанн, Никифор) и, весьма вероятно, влиятельные новгородские круги. Видимо, действовала здесь и  «норманнская партия», связанная с иноземными княгинями (Ингигерда, Гида, Христина). А влияние «византийской партии» могло проводиться (помимо церковных кругов) через жену Всеволода Ярославича – греческую царевну.
   Ныне вряд ли возможно разобраться в хитросплетениях влияний и вызванных ими действий и «изобличить» главного виновника исторической лжи и путаницы. Во всяком случае, это – отдельная тема, и мы не будем здесь развивать её. Скажем лишь, что в первоначальном тексте «Повести временных лет», созданной во времена Ярослава Мудрого, этого подлога ещё не было  – Рюрик не упоминается при расчёте хронологии по годам княжений. Более вероятно, что фальсификация произведена при последних князьях и митрополитах из приведённого списка.
   Но кто бы ни был виновник, оправдать его нельзя. Он совершил первый подлог в письменной истории Руси, создав этим крайне скверный прецедент. Если же это был один из князей, то он, тем самым, отрёкся от действительных предков своих, и потому не заслуживает ни оправдания, ни уважения.
    Есть, впрочем, вариант, что какого-то доверчивого и невнимательного князя охмурили и запутали действительные устроители этого подлога, и он виноват только в небрежности и попустительстве. Может быть, что правящего  князя и вообще не поставили в известность о творящемся подлоге, а наивным наследникам его преподнесли уже исправленную летопись. Всё может быть…

ОЛЬГОВИЧИ.
   Итак, династии Рюриковичей в действительности не было. Династия Великих князей Киевских не происходит от Рюрика. Это уже не открытие. Некоторые историки ещё в XIX в. отмечали это. Странно, однако, что даже те из них, которые старательно и убедительно доказывают невозможность норманнского происхождения Рюрика, не доводят свои выводы до полного логического завершения (тот же Иловайский). Увы, для широкой публики продолжает распространяться наглая историческая ложь, и, по сей день, выходят книги, на обложке которых красуется название несуществовавшей династии.
   Что же касается историков, то некоторые осторожно именуют киевскую династию Игоревичами, т.к. существование Игоря II доказано, и последующая преемственность поколений достаточно твёрдо установлена. Но Игорь II не подходит на роль основателя династии и государства. В нисходящих поколениях княжеского рода имя это не самое частое. Нет ни письменных утверждений о том, что он основал государство или династию, ни устных легенд, связанных с ним. Княжение его, видимо, было недолгим, удача ему не сопутствовала, гибель его была ранней и бесславной. Мы уже убедились, что нельзя всерьёз принять летописную версию о долгом княжении его и внезапном приступе деятельности в весьма почтенном возрасте. Учитывая малолетство его наследника Святослава и другие указанные обстоятельства, следует ожидать, что Игорь II родился примерно в 912 - 915 г.
    Но, судя по всему, он вступил на стол без какой-либо борьбы и переворота; его право на княжение, как и право Святослава, никто не оспаривал. Следовательно, отец его, безусловно, был признанным киевским князем, достаточно сильным и уважаемым, чтобы сын его мог беспрепятственно наследовать ему. Такое наследование предполагало не только почтение к личности и воле князя-отца, но и поддержку дружины, и согласие киевлян. Рюрик отцом этого Игоря не был. Не был им и Аскольд – этот вариант не имеет никаких аргументов «за», но много веских «против». Мог ли быть отцом Игоря некий князь, вообще не упомянутый в летописи? Думается, и это исключено. В рассматриваемую эпоху происхождение, тем более благородное, обязательно отмечалось и прослеживалось вглубь времён сколь возможно – иногда анекдотическая родословная возводилась к римским императорам (такова в одном варианте генеалогия Рюрика), к Александру Македонскому и даже к библейским персонажам. Игорь не должен был остаться в летописи безродным, тем более, что долго ещё жила Ольга, которая могла рассказать его родословную потомкам, жили уже в Киеве грамотеи, которые могли записать это, жили и сами потомки, которые должны были, по тогдашнему неплохому обычаю, почитать память предков.
    Методом исключения невозможного приходим к единственному выводу, который следует принять – отцом Игоря II мог быть только Олег. Летописная версия, пытающаяся приписать Игорю другого отца, есть фальсификация конца XI или начала XII века, о которой сказано выше.
    Есть, конечно, формальное возражение – по летописи Олег умер в 913 г., а Игорь только родился в то время (или ещё позднее). Не возникает ли опять  смешная и невероятная ситуация рождения первого наследника у престарелого отца? Но если мы вчитаемся в летописную историю княжения Олега, то увидим другую невероятность. Выходит, что Олег, бывший современником и сверстником Рюрика и прибывший в Киев в 882 г. в весьма зрелом возрасте, после трёх первых лет, посвящённых подчинению окрестных племён, проводит более 20 лет в полном безделье. Кстати, даты первых походов Олега на соседей (как и таковых же походов Игоря II) непроверяемы, эти события можно поместить в любые почти годы. Живший много позже летописец поместил их по своей догадке, а ещё позднее последующий редактор их датировал также по своему рассуждению. Упомянутые 20 лет княжения Олега опять представлены пустыми годами (их 17), или заполнены сообщениями иноземными, к событиям на Руси не относящимися. Далее же, как и в рассмотренном рассказе об Игоре, далеко немолодой Олег вдруг пускается в дальний поход на Царьград, проявляя большой напор, осведомлённость и сообразительность, и проводит этот поход успешнее, чем кто-либо из его предшественников или потомков. Дата этого похода (907 г.) может быть признана приблизительно верной, т. к. определяется по известному договору, достоверность которого общепринята. (В последнее время обнаружены византийские сведения о нападении Руси на Царьград в 904 г., но это не принципиально для нас). В 912 г. Олег вторично ведёт переговоры с греками и подписывает новый договор. Тут же рассказывается известная легенда про коня и змею, и Олег сходит со сцены, оставляя стол Игорю.
    Весь этот рассказ составлен по законам былинного жанра, т. е. не исторического, а художественного произведения. События развиваются, нарастают подвиги и триумфы Олега, затем следует трагическая и назидательная развязка, приписанная к году его наибольшего торжества. Такой же образец являет рассказ об Игоре, сходно построен и рассказ о Святославе. Поэтому, допустив правильность содержания рассказа, мы должны критически отнестись к датировке событий – кроме дат русско-византийских договоров. Здравый смысл и другие тексты летописи подсказывают, что в 50-60-летнем возрасте князья в походы не ходят, а отправляют с войском своих сыновей и воевод, предпочитая покой и общение с внуками. Олег, ходивший на Царьград, не мог быть почтенным старцем. Скорее всего, это был князь в расцвете лет. Добившись успехов на военном и дипломатическом поприще, приобретя славу, богатство и уважение, он уже мог позволить себе спокойную жизнь. «Пустые годы» начала княжения Игоря по летописной повести, следует, скорее, отнести к последним годам княжения Олега. Так что его княжение следует передвинуть на более поздний промежуток времени. В 912 году Олег был значительно моложе, чем выходит по летописной хронологии и весьма вероятно, что около этого времени он женился и обзавёлся наследником. Может быть, поэтому и предпочёл он вместо повторного похода добиться своих целей путём переговоров. И это согласуется с приведённой оценкой возраста Игоря. Есть и другие указания на возможность ошибки летописца при указании даты начала  княжения Олега, но они требуют подробного и долгого анализа всей совокупности дат русской истории IX-X веков и особенностей византийской хронологии, принесённой на Русь. Отметим лишь, что некоторые летописные  источники указывают на смерть Олега в 922 и даже в 927 г. Предложенное выше расположение событий устраняет многие нелепости, связанные с возрастом князей и их необычной физиологией.
   О втором важном доводе за происхождение Игоря от Олега уже говорилось. Совершенно невероятно, чтобы сильный, прославленный, уважаемый князь, наверняка женатый (и, скорее всего, не единожды), наверняка имевший сыновей, вдруг обошёл бы их в пользу дальнего родственника. Наследовать Олегу мог только сын Олега (о братьях Олега сообщений нет). Ясно, что этот сын имел поддержку дружины. Что касается киевлян, то, поскольку княжение Олега возвысило и обогатило Киев, они полагали, что и сын его будет столь же успешно действовать в их пользу. В то время верили, что удача предков передаётся потомкам.
   Сопоставим же двух кандидатов на роль основателя державы и династии.
   Рюрик: полное отсутствие его следов в устной традиции (исключая одну сказку, записанную в Северной Руси уже в недавнее время).
   Олег: под именем Вольга – герой, по меньшей мере, двух (древнейших!) былин, в том числе, о походе на «Индейское царство»; сопоставляется также с былинным именем Волх Всеславьевич, а Волх (волхов) – с прозвищем Олега – Вещий.
   Рюрик: древнейший киевский летописец не знает о нём или не считает основателем династии и государства; летописный рассказ о нём есть недостоверно датированная позднейшая вставка.
   Олег: с его имени и его княжения начинает свой отсчёт древнейшее киевское летописание, привязываясь к византийской хронологии.
   Рюрик: отсутствие в летописях каких-либо указаний на его подвиги и конкретную деятельность, полезную для Руси.
   Олег: подробный рассказ о его перемещении в Киев, перечисление походов на окрестные земли, перехват хазарской дани в пользу Киева, объединение ряда славянских племён в один народ и одно государство, подробный рассказ о походе на Царьград и договорах с греками, появление официальной русской письменности.
   Рюрик: полное отсутствие героического, поэтического и легендарного элемента в рассказе о нём, что показывает его вполне заурядной личностью.
   Олег: наличие такого элемента, очевидная тенденция первого повествователя к прославлению и возвеличению Олега, что характерно для первооснователей держав и династий (с этой тенденцией не смогли справиться и позднейшие редакторы греко-христианской ориентации).
   Рюрик: отсутствие убедительных сведений из других источников, подтверждающих хронологию его княжения и его деятельность.
   Олег: подтверждение его деятельности и, по крайней мере, двух дат текстами договоров; упоминание сходно звучащего имени в польских и восточных источниках.
   Рюрик: деятельность его вполне ограничена Новгородчиной и прилегающими землями; никаких указаний на его связь с Киевской Русью.
   Олег: имеет своим поприщем Киевскую Русь, которую из небольшой пригородной области превратил в значительное по величине и силе княжество; сохраняет связь с Новгородом и другими русскими городами и землями, привлекая их население в своё войско и отстаивая их интересы в договорах.
   Рюрик: место захоронения неизвестно (возможно, в Кореле).
   Олег: ему приписывают 4 захоронения в разных местах, что говорит о его популярности (вспомним, что 7 городов Эллады объявляли себя родиной Гомера).
   Рюрик: физически не мог быть отцом Игоря II.
   Олег: мог быть отцом Игоря, и был им.
   Рюрик: не смог передать княжение в Новгороде по наследству своим потомкам.
   Олег: обеспечил передачу княжения Игорю.
   Рюрик: нескольким поколениям киевских князей неизвестен, либо не считается ими достойным внимания и почитания; его именем не называли княжичей, пока не произошла фальсификация летописи.
   Олег: его имя – одно из наиболее часто встречающихся в княжеском роду, уже Святослав назвал своего сына этим именем (по деду); его имя носят князья вплоть до XIV в., в условиях торжества христианства, хотя в святцах такого имени нет
   Сопоставление можно бы продолжить, но, думается, из всего сказанного вывод ясен. Никакой княжеской династии Рюриковичей не было, и Рюрик не был основателем Русского государства. Действительная роль Рюрика в русской истории не столь значительна. Настоящим основателем Русского государства и киевской княжеской династии был князь Олег, по летописному – Ольг, или даже Вольг (вспомним былинного Вольгу). Князья, правившие Русью с X века до конца XVI века, принадлежат династии Ольговичей.

НЕСКОЛЬКО  ЗАМЕТОК  ДЛЯ  ТЕХ,  КТО  ЕЩЁ  НЕ  УСТАЛ.
    Складывается впечатление, что историки-классики наши (Карамзин, Соловьёв, Ключевской и др.), как и иные их современные коллеги, пуще огня боятся именно Олега признать отцом Игоря II. Именно в вопросе происхождения Игоря II от Рюрика они утрачивают критичность и здравый смысл, с наивной доверчивостью повторяя летописную басню со всеми её несуразностями. Притом, в других случаях они обращаются с летописными текстами весьма вольно, да и не избегают и критики коллег. Понятно, что до смены династии утверждать иное начало её было запретно и опасно, но с тех пор уже столько воды утекло! Чем-то не угодил г.г. историкам князь Олег – единственный из исторически известных князей, который мог быть (и был) основателем Русского государства и родоначальником династии.
    Предки Олега нам не известны (впрочем, в былине он именуется Всеславьевич). Это был князь, сделавший себя сам – своим умом и мечом, своей дружиной и своей политикой. Летописец особо подчёркивает, что Олег «совокупил» в своём войске и княжестве «всю Русь», перечисляя племена, ранее отдельные и обособленные. Такая «соборность» свойственна именно русскому духу. Эта объединительная деятельность и есть, наверное, самый главный вклад Олега в создание Русской державы.
    Был ли Олег скандинавом? Вряд ли. Князь, говорящий на чуждом языке, не может толком управлять ни городом, ни войском. Не будет у него народной приязни и поддержки влиятельных местных кругов. Не зная обычаев, он постоянно будет оказываться в ложном положении. Не будут о нём складывать былины.
    Норманисты производят имя Олега (мы часто произносим его неправильно, с ударением на е) от скандинавского Хельги. Это сомнительно, ибо летописное Ольгъ произносилось с отчётливым ударением на о, а Вольг, Вольга ещё дальше от Хельги. Из текстов договоров с греками видно, что русская письменность того времени передавала с небольшими искажениями и более сложные скандинавские имена. Уж княжеское имя, довольно короткое и простое, писец-современник должен бы передать более точно. Герои с именем Хельги известны из скандинавских источников. Видимо, их было несколько, потому их биографии весьма запутаны. Но ни один из них не годится на роль первого Великого князя Киевского. И, безусловно, если бы какой-то викинг стал основателем мощного государства в иной земле, это было бы отражено в сагах, а, учитывая русско-скандинавские связи с XI в., и в исторических документах. Впрочем, варяги-скандинавы могли переиначить имя князя на свой лад, и в таком виде принести вместе с рассказами о нём в Швецию. Оттого могло возникнуть явление смешения разных исторических лиц. Крайне сомнительно провозглашаемое некоторыми комментаторами происхождение Олега из Норвегии (на основании встречающегося в некоторых летописях термина «князь урманский»). В средине IX в. в Новгороде вряд ли знали о Норвегии, как и там не подозревали о существовании Новгорода. Вряд ли были какие-то действительные отношения между этими отдалёнными странами. В ту эпоху Норвегия была бедной и редко населённой страной; норвежские конунги были сосредоточены на грабеже и захвате более близких и богатых стран Западной Европы; далёкая, неизвестная, холодная Новгородская земля их не привлекала. Маловероятно и появление норвежского конунга на службе в чужой стране, языка и обычаев которой он не знал.
   Заодно отметим, что Ольга нельзя считать норманном из-за его принадлежности к варягам или наличия варягов в его войске. Варяги не являются этническим термином, тем более, определённо скандинавского происхождения. Исторические источники Европы и Византии не знают народа варягов, варяжской страны или государства. При всех неясностях в нашей летописи, однако, можно понять, что и в ней нет указаний на какую-то варяжскую державу. Варяги предстают не как народ, а как сословие воинов-наёмников, пополняемое из разных народов, но более всего из Руси. «Непристроенные» варяги составляли ватаги вооружённых торговцев-посредников, легко превращаясь в разбойников и вымогателей дани.
   Крайне сомнительно сообщение об отъезде Ольга в конце жизни в Ладогу и за море, встречающееся в некоторых редакциях летописи. Невозможно представить, чтобы князь, тридцать лет успешно княжив в Киеве, без особой причины бросил свой стол, княжество, потомков и на склоне лет пустился в дальние суровые края, где он никому не нужен. Здесь, видимо, какой-то летописец по смутным слухам вставил обрывок скандинавской легенды о Хельги, смешав его с Ольгом.
    В каком отношении Ольг находился к Рюрику? Наиболее подробное указание называет его братом жены Рюрика. Возможно, Рюрик, с целью укрепления своего положения, вскоре по прибытии в Новгород взял жену из местной или окрестной знати. Тогда и Ольг происходит из того же круга.
   Переходя из Новгорода в Киев, Ольг имел достаточно сил, чтобы побудить к подчинению находившиеся на пути города (Смоленск, Любеч и другие). Причём, города эти не брались «на щит», а подчинялись, видимо, по договорённости, на приемлемых для них условиях. Ольг сажал в них для управления своих «мужей». Этот поход Ольга никак не похож на грабительские, кровопролитные набеги норманнов. Видимо, варягам-скандинавам, если таковые были в дружине Ольга, было внушено, что эта земля – не вражеская, и разорять её не следует. Потому и признали охотно Ольга своим князем и предводителем многие города и племена, и посылали своих воинов в его войско для похода на Царьград.
    Из Новгорода Ольг ушёл не изгоем, а во главе сильной дружины. Его поход на Киев не был случайной прихотью и предпринимался не на-авось. Киев был занят без боя. Такое взятие крупного города, обороняемого дружиной Аскольда, не могло произойти без участия и содействия киевлян, которые не любили Аскольда, «Велесова книга» называет его «злым». Удача не очень сопутствовала Аскольду, а к удачливости князя тогда относились настороженно. Предполагаемое рядом историков крещение Аскольда могло вызвать ещё большее недовольство киевлян. Возможно, были попытки насильственного крещения всех горожан, репрессии против «язычников» и традиционной веры. Можно допустить, что киевляне послали в Новгород за помощью против Аскольда, и Ольг откликнулся на этот призыв. Эта версия согласуется с обстоятельствами и хорошо объясняет факты.
   Ольг уважительно назвал Киев «матерью городов русских» и сделал его столицей Руси. Отношения Ольга с киевлянами сложились хорошо. Потому деятельность его была успешной, а княжение – долгим. Долго сохранялась в народе память о нём, освещённая рассветом Русской державы.
   Главное, что я хочу сказать – никогда не поздно восстановить правду, хотя бы и через 1000 лет.


    (Об Авторе для тех, кто прочёл до конца- дополнительный бонус - http://stihi.ru/2020/10/03/4875 )