У «Арвараха» хорошая служба техподдержки и аварийная бригада. Машины, подмаргивая синим, стянулись к площадке, куда сел патрульный, заранее. И как только с хрустом стабилизатора он припал боком к земле, кинулись к нему, как муравьи на мертвого жука, гасить, вытаскивать, спасать.
Меня же встретил запыленный внедорожник с открытым верхом и пожилой мужчина в летном комбинезоне:
— Вам, капитан, я так понимаю, никакая помощь, кроме психиатрической, не нужна.
— Что вы имеете ввиду? — я только вышла из прямого контакта управления и в голове моей был полный кавардак: земля и небо все еще танцевали вокруг и хинной горечью сводило губы.
— Я имею ввиду, — он взял меня крепко под локоть, видимо знал, как чувствует себя пилот после выхода из прямого управления, и повлек к машине, — что вы совершенно безумны, капитан. Вы хоть понимаете, что здесь происходит?
Совершенно не понимаю, но волновало меня не это.
— Всеобщая связь работает? — спросила я его и заглянула в лицо: глаза у него были абсолютно черные и пустые, как провалы в бездну и восковая бледность морщинистого лица. На ум пришел Анку*. Мне стало страшно.
— Вы кто?
— Я начальник космопорта «Арварах-2» ал Варах. Больше вас, капитан, было некому встречать. Все из персонала, кто не сбежал, сейчас возле патрульного катера. Связь работала, когда я выезжал. Но вы не беспокойтесь, я вашу посадку уже внес в базу. Еще когда вы плевались бесполезной противометиоритной пушкой в батарею ПВО. И так было понятно, что целиком или по частям вы, капитан, окажетесь на вверенной мне территории.
— Внесли?!
— Да, жаль только, что встречающий ваш транзитный груз смылся еще с первыми эвакуационными транспортами. Но вы, капитан, сели, груз сдали, — он ухмыльнулся криво. — Можете дышать спокойно.
— Покажите мне запись!
— Покажу, конечно, — хмыкнул он, подруливая к терминалу космопорта, — самоубийцам в последней просьбе не отказывают.
Общий зал «Арвараха-2» был совсем небольшим, особенно по сравнению с многоуровневым главным терминалом. На пассажиров в таком количестве он рассчитан не был, да и зачем это грузовому космопорту. Люди сидели на оранжевых сидениях, в проходах, спали на узлах, укачивали детей. В основном женщины и дети: пестрое море разноцветных накидок, расшитых серебряной нитью платьев, шароваров. Отдельным ярко-синим озерцом под неработающим табло прилетов и отлетов — девчонки в одинаковых платьях и накидках, лет пятнадцати-шестнадцати. И мелкими вкраплениями молодые ребята в бежевом камуфляже, у каждого возле ноги сидела песочная, под цвет Арвы, собака, замершая в неподвижности. Наметанным глазом я б сказала, что пареньки правильно заняли все стратегические точки зала. Если вдруг паника, может и не остановят, слишком мало, но попытаются. Когда мы с ал Варахом зашли, все глаза обратились на нас — словно бездонные дула оружия. Я споткнулась, ал Варах подхватил меня под локоть, махнул рукой залу и произнес что-то похожее на птичью трель. Глаза опустились, потухли.
— Кто все эти люди? Это ж не пассажирский терминал! — спросила я начальника космопорта.
— Вы ж хотели увидеть, внесен ли ваш груз в общую базу, — он крепко ухватил меня за локоть и поволок вглубь коридора.
— А люди, — отойдя подальше, вздохнул ал Варах, — разве мы люди? Это те, кто поумней, хотя и это только отсрочка. Когда войска «Чистой веры» подошли к столице, большинство кинулось на космодром, надеясь, что федеративные суда заберут людей, сотрудничавших с Федерацией. Но транспорты забрали только граждан Федерации. Можно подумать, мы в таком уже не бывали?! Говорят, там собралось до двух сотен тысяч: служащие местного военного контингента, нон-комбанты с семьями, обслуга дипломатических миссий, врачи, преподаватели, всего кого Чистые считают предателями веры. Ну, вы же видели, что случилось с главным терминалом. А по нашей связи передали, в терминалах Би и Си просто расстреливали всех, взрывчатку пожалели. На нас оставили. А кто-то додумался и прибежал сюда: та же матра Дживи погрузила своих девчонок из первого и единственного колледжа для девушек на Арве в два раздолбанных автобуса и привезла сюда. Кто пешком, кто на машинах — их около двух сотен, да еще мои ребята и Ирвинга. Транспорты Федерации взлетали и взлетали, но места местному «мусору» не нашлось. Вот так, капитан. Может, поверите мне на слово, и я вас отвезу снова к вашему грузовику. Еще есть шанс взлететь. Дадим самый крайний к каньону коридор и не вертикально, а градусов под семьдесят. Может, не достанут?
Я забрала у него свой локоть, довольно деликатно, и сказала:
— Покажите мне тактическую карту.
— Взлетать, значит, не будете?
— Пусть Балор** на это все глянет!
— Не знаю, кто это, но уважаю ваше решение, капитан, — церемонно склонил голову ал Варах, и, толкнув дверь, пропустил меня в не очень большое помещение, все заполненное аппаратурой и экранами.
— Вот, — он ткнул в один из экранов, где живым зеленым светом, среди множества других, красных, с пометкой «отменено», светился номер моей «Пеструхи» и такое чудное слово «принято».
— И вот, — тактическая карта, где не осталось ничего кроме разных оттенков красного, расползавшихся голодным спрутом от столицы. В сторону «Арвараха-2» спрут еще не выкинул щупальце, был занят: давил столицу, базу десантников, газоперерабатывающий завод и основной космопорт.
— Греет душу, господин ал Варах, — кивнула я на зеленую отметку «принято», — в отличии от тактической карты. Но до нас им еще семьдесят миль и они очень заняты.
— До нас им всего семьдесят миль, на десантной базе кроме всей прочей наземной бронетехники, есть и «Шершни». А у нас только станеры охраны и собаки. Я свяжусь с суб-полковником Ирвингом, пусть сюда подойдет.
Но первым вместо какого-то суб-полковника явился экипаж патрульного катера. И места в помещении стало очень не хватать.
Их было семеро, как и положено по военной прописи для патрульника. Рослые, черноволосые, смуглые, как на подбор.
«Красивые мальчики», — мечтательно шепнула Матушка, а я даже цыкнуть на нее не могла.
Мой партнер по безумному танцу над бездной, патрульный кап-три шагнул ко мне и навис: в жизни он был высоченный и его мощный раздвоенный подбородок подавлял меня. Он глянул на меня безумным взглядом, белок его левого глаза затянуло красной сеткой лопнувших сосудов, прямое управление это вам не клурикон в суп плюнул, и рявкнул:
— Какого... хера?! — там между этими двумя словами было еще несколько, которых я не понимала, но по интонации догадывалась.
— А вы?! Какого?!
Мы немного помолчали, потом я, все-таки помня военную субординацию, вбитую в меня наглухо, ответила:
— Простите, кап-три, но космодром «Арварх» гражданский, светился на карте зеленым, значит, готов был принять борт. А еще у меня случилась неполадка в оборудовании.
И у меня нет денег платить неустойку. Но об этом я ему говорить не стала.
— Зеленым? — своим раздвоенным подбородком он указал на тактическую карту, где клятый «Арварх-2» пылал густо-вишневым цветом — военный объект исключительного значения.
— В пути многое меняется, — пожала я плечами, — начав маневр, его надо завершить. А в момент начала маневра — зеленый. А вы-то, кап-три, зачем садились? Болтались бы себе на орбите.
Плохо, ой, как плохо, сесть на такое, это тебе не неустойка. Пусть на них всех Балор глянет!
— Да, вот потому и садился, — он снова кивнул на неприлично вишневый кружок. — По инструкции. А вы, значит, по велению души? — прищурив глаз, он смотрел на светящуюся на терминале отметку «принято» напротив номера моего борта. Я смотрела туда же — за несколько секунд зеленая надпись стала серой, а вращающаяся внизу экрана горизонтальная восьмерка, знак всеобщего Нета пропал. Арва обрубила внешнюю связь, но мой груз был зафиксирован и данные ушли в общую систему.
«Забодай все Керннун! Вляпалась! Как выкручиваться?!»
Матушка кажется вездесущей. Ну, пока браслет на моей руке, так точно.
«Нэй! Не смотри на карту и на нашивки. Смотри на мужчину! И улыбайся, урискова ты дочь!»
Я сделала шаг вперед, отступать ему было некуда в этом небольшом пространстве, и улыбнулась, хотя знаю, что улыбка только четче обозначает морщинки на моем лице. Протянула руку:
— Меня зовут Нэй Дафф. А вас, кап-три? По-моему, после такой посадки мы должны хоть имена друг друга знать.
— Галь Эйдлин, — от неожиданности он пожал мне руку и попытался ее забрать немедля. Но я все-таки постаралась задержать:
— Капитан Эйдлин, — сжимая его руку, но стараясь не переусердствовать, — сами подумайте, если бы не моя неповоротливая "корова" по кличке «Пеструха», то вы бы, может, и не сели вовсе. Этот беннин сын отвлекся на меня и подпалил вам только... хвост.
— Подпалил он мне зад, давайте уж честно, капитан Дафф!
«Давайте уж совсем честно продолжим!» — хотелось сказать и мне, но Эйдлин справился сам:
— И если бы ваша замечательная «корова» не выписывала эти эквилибрические трюки, то спалил бы прямым попаданием. Вы из бывших федеративных истребителей? Такие фортели на транспортнике выделывать?
Нет, я из дурных урисковых детей! Но сказала вслух:
— «Пеструха» просто очень приемистый кораблик. И летаю я на ней уже почти два десятка лет — куда и как только не садились.
— Впечатляет!
— Если учесть на чем и как вы сели, капитан Эйдлин, то это тоже впечатляет!
Скажу я вам, когда мужчина и женщина впечатлились друг другом, то это хороший залог к развитию отношений. По крайней мере, он не спросил, в каком месте был мой ум. А я опасалась, что забыла его на Таре.
Дверь открылась, и места стало не в пример больше, когда пожилой мужчина с коротким ежиком седых волос вошел в комнату и занял место по самой середине. У ноги его уселась палевая собака с неприметной белой звездочкой на лбу, больше похожая на механическую игрушку. Все остальные как-то быстро распределились по периметру. Даже кап-три. Еще до того, как седой представился и уселся в одно из кресел у экранов:
— Суб-полковник таможенной службы Ирвинг, мой взвод патрульных космопорта «Арварах-2» в зале. Ну, что обсудим все в тесной компании? — его собака улеглась, положив морду на тщательно начищенный берц.
Эйдлин коротко мотнул головой, и весь экипаж патрульника мгновенно испарился за дверь.
Я не знала, отношусь ли я к тесной компании, но уходить в общий зал не собиралась. А что бы укрепить свои позиции, уселась напротив суб-полковника в кресло. Больше никому сесть было негде. Повисло густое молчание.
«Не молчи, Нэй! Пока мужчины разберутся в субординации, ты вполне можешь начать разговор, как женщина.»
Мне очень хотелось сказать ей: «Заткнись!», но, во-первых это выглядело бы на редкость глупо, во-вторых, она была права — кому и начинать разговор, то мне глупой рыжей «корововодительнице», а там они уже сплотятся и возьмут мозговым штурмом.
— Я, Нэй Дафф, пилот транспортного борта четырнадцать-сорок два, — обращаясь к суб-полковнику, который по военной иерархии был выше нас всех присутствующих, склонила голову.
Он благосклонно кивнул, его собака вперилась в меня янтарными глазами.
— И что вы думаете себе, капитан Дафф? Уже усевшись на «Арварах-2», — с едким сарказмом спросил Ирвинг.
— Думаю, что эта задница шире всех, в которых мне удалось побывать. Но есть у меня пару вопросов. Чтобы четче определить параметры задницы.
— Это прелестно, мадам Дафф. Озвучите?
— Конечно, суб-полковник! — с энтузиазмом ответила я. — Во-первых. Я, не считая беженцев, вижу только гражданскую техподдержку и ваших умело расставленных ребят. Взвод, говорите? А где же рота охраны космодрома?
— «Арварах» находится, находился, под юрисдикцией Федерации. То есть охрана осуществлялась федеративными силами. Их эвакуировали.
— А вы, суб-полковник?
— Я уже в отставке, подписал контракт на консультативные услуги в рамках программы помощи Арве для создания особой кинологической службы.
— Но вы же гражданин Федерации?
— Безусловно, но не всегда в такой стремительно развивающейся ситуации возможно эвакуировать всех, — сказал он спокойно и почесал за ухом свою собаку.
— А ваши подчиненные? — я заранее знала ответ, но не удержала вопрос в себе.
— Ребята — подданные Арвы, служащие ограниченного местного контингента. Или вы про собак? Так это — оборудование. Они генмодифанты, выращены искусственно и имеют вживленный чип, позволяющий более полно использовать их потенциал, — он говорил как по писаному, но его рука успокаивающе гладила пса, а тот смотрел на своего хозяина с пониманием что ли.
Я осознавала, что прячется за гладкостью его фраз. Я ведь с дуру все же прочитала брошюру из макулатуры, которую подрядилась доставить. Не сказать, чтобы мне открылось что-то новое. В конце концов, это я падала на Тару, подбитая «дружественным огнем». Просто суб-полковник Ирвинг мог вписать еще одну главу в эту брошюру. Ему предложили эвакуироваться, но оставить на Арве одиннадцать парней и двенадцать собак — они ведь все по сути «оборудование».
— Понятно. Тогда может объясните мне, на что мы все надеяться можем?
— Надеяться? — Ирвинг усмехнулся криво. — На самих себя и высшие силы, кто в какие верит. Потому что, силы Федерации нас покинули.
— Но я послал сигнал, перед самой посадкой. И обрисовал развитие ситуации, — возмутился кап-три. — У сил быстрого реагирования Миротворческого корпуса подлетное время от ближайшей базы двадцать часов. Ну, дадим еще время на разворачивание, десантирование.
— Миротвоческий корпус? — переспросила я очень тихо.
Он смотрел на мою щеку. Там шрамик, почти выцветший за столько лет, но вот беда — бывает, дергает его. И не на погоду.
— Дадим еще пяток суток, пока все здесь превратиться в пепел, а Федерация убедит ОГС в необходимости присутствия Миротворцев. И тогда корпус сядет, развернутый в полном боевом порядке, и зачистит, что осталось. В совочек соскребет.
— Да нет, под ковер заметут, — хмыкнул Ирвинг. — Чтобы душу не тревожить. Миротворцы может и явятся на орбиту через двадцать часов, но пока не получат разрешение ОГС, будут просто висеть над Арвой. Пожалуй, я согласен с вами, капитан Дафф, суток пять Федерации хватит, чтобы извлечь из ОГС разрешение на ввод Миротворцев. Только нам будет все равно.
Ирвинг мне все больше и больше нравился. В отличии от ситуации.
Капитан Эйдлин пытался возразить, что у него, мол, какие-то указания и обещания.
— Вы откуда, кап-три, — поинтересовался Ирвинг.
— С Хайвели, — удивленно ответил Эйдлин.
— А вы, мадам? — суб-полковник обернулся ко мне.
— С Тары.
— Тогда все сходится. Блажены верующее... Ну, ладно, и мы поверим в двадцать часов кап-три. А что скажет на это тарская «корововодительница»?
— На двадцать часов?! — у меня было что сказать. И я сказала:
— Первое, что сделают эти хвостом вулвера накрытые «Чистые», хорошо прибарахлившись на десантной базе, влупят по терминалу с людьми. Здесь есть где спрятаться?
— Прятаться негде — вокруг пустыня и каньон, любое перемещение такой медленной и большой группы будет прекрасно видно. Жестянные грузовые ангары вообще не прикрытие, а ловушка, — ответил ал Варах из темного угла за спиной суб-полковника. - Единственный шанс был эвакуация. А так только ждать Манат.***
— Уважаемый ал Варах, — сказал суб-полковник, — вам я приказывать, конечно, не могу. Но очень ценю ваши усилия в поддержании порядка в космопорте. Вы же понимаете, что если начнется паника, то Манат придет гораздо раньше Чистых.
— Так вот, я и думаю, что покину вас. В военных делах не разбираюсь. Но вместе с матре Дживи мы как-то держим это все словами, — и начальник космопорта, приволакивая ногу пошел к двери.
— Спасибо! — с чувством сказал суб-полковник.
А когда дверь закрылась, я встала и обернулась к Эйдлину:
— С таким подпаленным задом, вы взлететь не можете, капитан Эйдлин. А даже если бы и могли, то приказ у вас другой и две сотни беженцев вам все равно не поднять. Так? Мне и пять людей в «Пеструху» не засунуть. Прятаться негде! У вас есть чем отбиваться? Моя противометеоритная пушка, дешевый фейерверк, ну может еще пару раз пульнет, и вы ж понимаете, что по наземным целям...
— У меня, ну, если попробовать на самаэлевом слове развернуть катер перпендикулярно единственно возможной с запада линии нападения и перенести с правого на левый борт все боеприпасы, то часа на три непрерывного боя. А вы, капитан Дафф, еще можете попробовать взлететь. Вы ведь все, что хотели, выполнили? Сдачу груза занесли в систему? И так лихо и связь, и неполадки системы устранили, прям на ходу, — ехидно подмигнул патрульный капитан.
«Иди на вулверов стручок и хвостом накройся! Куда я уже взлечу?! Только к Анку навстречу», — но вслух сказала:
— Хорошо, «Пеструху» с ее противометиоритной пушкой поставим носом на запад, за ней, хоть вручную, ваш катер, нас все-таки две сотни, и все жить хотят.
«Придется каяться на счет удобрений», — шепнула Матушка, — «ничего там особого нет, но при определенном хитроумии можно пользу извлечь.»
Придется говорить, это точно. Но так не хочется.
— Мою «Пеструху» следует разгрузить. Поскольку при попадании в грузовой отсек, — я откашлялась, покрутила головой, — кое-что может сдетонировать. Неожиданным образом.
— У вас же там удобрения? — ехидно спросил Эйнджин.
— Удобрения! Однако не ровен час...
— Детонирующие удобрения — это интересно, — усмехнулся Ирвинг, а его собака уставилась на меня янтарными глазами.
Я вот зачем это сказала?! Пусть бы все шло, как боги положат. Хрен аванков его бери!
Патрульный капитан стал похожим на жеребца в момент гона:
— Вы везли контрабандой оружие, капитан Дафф?! И ничего у вас там в середине не екнуло? Вот смотрите теперь, как хорошо растет всякая шваль на вашем удобрении! Ешь теперь большой ложкой!
Энда, конечно, довольно экстремален в своих убеждениях, но никогда бы с летальным оружием не связался.
— Это нелетальное оружие и пропагандистская литература. И пункт назначения у груза был далеко за пределами Арвы. Здесь в силу особого налогового статуса лишь перевалочная база, — несет же меня иногда нелегкая по кочкам, — а вам, кап-три, свято верящему в Миротворцев, ежели бы было время, стоило бы почитать брошюры, чтобы осознавать, зачем вас здесь посадили!
Он вздернул свой мощный подбородок и вышел. А я осталась один на один с суб-полковником Ирвингом, и начиненная взрывоопасной обидой, выплеснула ее на единственный подходящий объект. Чего мне страшиться, я уже давно не суб-лейтенант и никакие военные уставы меня не сдерживают. Я просто женщина, мне не зазорно истерить от страха.
— А вы, суб-полковник, почему до сих пор здесь?!
— Ну, что мне там делать, капитан Дафф? — он кивнул куда-то вверх. — Жена умерла пять лет назад. Я военный, а это не лечится, жена — профессор психологии, а сына мы не досмотрели. Эти тваргские наркотики... они за раз выжигают мозг. По слабости я говорю, что он погиб выполняя федеративный долг, но сам-то знаю, как оно было. А здесь ребята, собаки. Лютик, вот, — он погладил собаку по белой стрелке на морде, и та зажмурилась от удовольствия. — Их программируют под конкретного человека. Мы с Лютиком одно целое. А они сказали — вас заберем, а собаки, вернее генмодифанты, это оборудование, места нет. И на ваших ребят тоже. Пусть ждут, может, будет эвакуационный транспорт. Тогда я сказал, что тоже никуда не тороплюсь. А у вас, капитан, разве там никого нет? Почему не взлетели?
Есть у меня там! Только мне уже тоже не взлететь. И даже не потому, что боюсь их уже пристрелявшейся батареи. Эти девчонки из женского колледжа не старше моей Бэтси. И замотанные в кучу пестрой ткани женщины и дети, такие же как на Таре. А собаки почти как кони. Не взлететь мне уж самой. Вот подобьют нас с «Пеструхой», драпающих, как вспугнутых зайцев, на взлете, и что я скажу там, за сводом неба?
Я пожала плечами:
— Религия не позволяет.
Ирвинг усмехнулся:
— Приятно знать, что мы с вами, капитан, единоверцы. Так что у вас там, в грузовом отсеке? Моя специальность — сапер. То, что мы можем найти и обезвредить, можно и установить.
— Не знаю точно, но Энда сказал, шум и вонь.
— Так давайте глянем!
*Анку — вестник смерти в кельтском фольклоре.
** Балор — в кельтской мифологии один из предводителей фоморов , который могсразить целое войско смертоносным взглядом своего единственного глаза.
*** Манат — в арабской мифологии богиня судьбы.