Вступление
Недели полторы тому назад наша очередная встреча с моим соседом по гаражу Михалычем оказалась последней – он продал гараж, собираясь уезжать на свою малую родину, куда-то под Брянск.
– Там могилы моих предков, там должен доживать отпущенные мне дни и я, – так заявил он мне, прощаясь. Но перед этим он достал из железного ящика-сейфа свою заветную тетрадь, в которой он делал записи, как он выразился, про жизнь, и передал ее мне.
– Не обо всем мы с тобою, Адам, переговорили, – сказал он, протягивая свою тетрадь. – Так что продолжим нашу беседу таким макаром. Будешь читать, считай, что говоришь со мной. Даже можешь поспорить, если с чем не согласен. Все равно мне ее оставлять некому – у сына семейных хлопот полный рот, да и не любитель он до всяких там рассуждений. А мне все это уже ни к чему – умнее становиться поздно. Не понравится – можешь выбросить.
– Да что ты, Михалыч, – обрадовался я, принимая подарок старика. – Ты мне ее насовсем отдаешь?
– Насовсем, – рассмеялся он. – Можешь, если захочется опубликовать ее в какой-нибудь газете, не возражаю. И даже без ссылки на меня, мол, твои это мысли.
– Ну, такого, Михалыч, я себе не позволю. Никогда чужого себе не присваивал. Потому и машинешку имею ни какой-нибудь «Лексус», а обыкновенный «Жигуль».
На том мы с Михалычем и расстались, должно быть, навсегда. Но вот прочитав его записки, и, как будто поговорив с ним еще и притом не один раз, я решил, что грешно не поведать другим людям, о чем размышлял старик, которого, казалось бы, помимо болячек и врачей, уже ничто не должно волновать.
Записки Михалычае были достаточно хаотичными во времени и изложение их не сказать чтобы было высокохудожественным. Мне пришлось затратить достаточно много времени на их систематизацию, но в целом, как мне кажется, из них у меня получился целый очерк, который я условно назвал
«Жизнь прожить – не поле перейти».
Дубровин Вадим Михайлович отметил свой день рождения довольно скромно, без друзей и обильного стола, без поздравлений и воспоминаний о событиях прошлых лет. И хотя дата была для него весьма знаковой – как-никак, а ему исполнилось ровно восемьдесят лет, и он при этом еще был достаточно трезвомыслящим человеком, события 2020 года, а именно, нашествие корон-вируса, спутало все карты родным и знакомым. По этой причине Вадим Михайлович легко избежал праздничных мероприятий, которые никогда особого удовольствия ему не доставляли, а скорее наоборот вызывали ощущение некой формальности подобных застолий.
Да и чему, собственно говоря, радоваться, если тебе исполнилось восемьдесят? Нужно, скорее, огорчаться, что стал ты еще на шаг ближе к могиле, да и шаги эти становятся все короче и короче. То ли дело было лет этак тридцать тому назад, когда все мысли были еще устремлены в будущее, которое манило к себе неизвестностью. Это теперь его взгляд, можно сказать, диаметрально изменил свое направление и оборотился с высоты прожитых лет в прошлое, которое казалось ему теперь почти каким-то сказочным, заполненным фантазиями, ошибками, а изредка и успехами.
Странное существо человек. Рождается неким несмышленышем, взрослеет и умнеет, а затем, когда оказывается способен своим разумом охватить все видимое вокруг и даже невидимое, он как-то тускнеет, теряет ко всему интерес и умирает. Был человек, и нет человека, а мир катится дальше, искрясь лучами солнца, открывая перед обитателями планеты Земля все новые горизонты. И так до бесконечности, но… так ли это?
«Все течет, все изменяется», – так говорили еще древние греки, и это, как будто, верно. Вот он, Дубровин Вадим Михайлович был когда-то просто Вадиком или Вадимом для своих близких. Потом стал Дубровиным для преподавателей в школе и университете, а затем Вадимом Михайловичем для своих сослуживцев по работе. Сегодня же он превратился в пенсионера Михалыча абсолютно для всех. Был человек, а стал просто Михалыч – существо неопределенного рода, от которого, практически, никому никакого прока нет, хотя нет и вреда. И это судьба всех людей, которых она не поспешила удалить с авансцены жизни раньше.
Эх, судьба-судьбинушка, что готовишь ты тем, кто придет на смену ныне живущим? Хотя бы одним глазком заглянуть туда, в неведомое будущее. Но…нынче говорят, что в связи с грядущей цифровизацией вся и всего, впереди вырисовывается горизонт событий или некая сингулярность, которая откроет для человечества новый мир. Что он собою будет представлять, этот новый мир? Останется ли в нем человек человеком или превратится в некое подобие запрограммированного муравья в будущем человейнике? Кто знает? Никто, а в это время трансгуманизм набирает обороты.
Эта идея овладела умами многих, но не всех. И дело не в каких-то трансгендерных мужиках и женщинах, а в событиях более страшных. Дубровин иной раз представлял себе, что через какое-то время стариков, таких как он, запросто могут излечить от некоторых болезней, таких, как, допустим, подагра. Заменят все суставы на ногах и руках какими-нибудь металлическими шарнирами, и прощай болезнь, которой люди маются уже не одну тысячу лет. Как такой человек будет чувствовать себя после подобной операции? А ведь трансгуманисты предрекают, что в будущем, даже ориентировочно называют 2038 год, ученые смогут заменить в человеке не только руки-ноги, но и сердце. А там, смотришь, доберутся и до головы человека, до его мозгов.
Кем тогда будет чувствовать себя человек, если у него все тело будет искусственным, и не подверженным никаким болячкам? Да и будет ли он обладать человеческими чувствами, вот в чем вопрос? Нет, не зря знаменитый Фукуяма назвал идею трансгуманизма самой страшной идеей, рожденной человеческим разумом. Да и человеческий ли разум породил ее? Не подбросили ли нам эту мину, замедленного действия, инопланетяне, которые уже давно превратились в киборгов и наблюдают за нами, натянув на себя маски добропорядочных людей.
Но если разобраться более тщательно, оказывается, что основная цель этого учения не избавление человечества от болезней и прочих тягот житейских, а достижение бессмертия, ни больше и ни меньше. А человеку вечному замены не требуется, а это в свою очередь предполагает устранение у человека чувства любви, которое ответственно за рождение новых людей, и приход их на смену старикам. И получается, что все это станет не нужным: ни любовь, ни дети, ни человеческие отношения, определяемые этими главнейшими компонентами жизни человека разумного. Человек-киборг, да еще с усиленным интеллектом, станет кем-то совсем иным и будет относиться к обычному человеку века настоящего, как к некому ископаемому реликту, который достоин только того, чтобы быть выставленным в каком-нибудь палеонтологическом музее. В итоге получится, что в будущем человечество разделится на усовершенствованных людей, и остальную человеческую биомассу.
От подобных рассуждений Дубровину становилось зябко, как на лютом морозе, несмотря на то, что летнее солнце наполняло все вокруг теплом и светом надежды. Но когда он видел в городской сутолоке человека, который на ходу разговаривает с кем-то по смартфону, и для которого люди, окружающие его, являются, по сути дела, всего лишь антуражем городской жизни, мысли о будущем человечества сами собой возникали в его сознании.
Не так давно, лет десять тому назад, некий американский физик Митио Каку (явно, японец по происхождению), заявил, что недалек тот час, когда нынешние компьютеры и смартфоны превратятся в настолько миниатюрные устройства, что их можно будет встраивать человеку в глаза в качестве своеобразной линзы. Человек сможет, переключая такое устройство с помощью век, выуживать из виртуального мира все, что его интересует. Так что в будущем у человека не будет особой необходимости загружать свой мозг знаниями об окружающем нас мире, о вселенной.
Тогда невольно возникает вопрос: а для чего тогда человеку мозг? Ведь, как известно, работоспособность мозга зависит не только от объема черепной коробки человека, но и от структурированности серого вещества в ней, от числа синоптических связей в нем. А они, как считают ученые, активно образуются при усиленной умственной деятельности и, в частности, при запоминании чего-то, при манипулировании образами и их связями. И в некоторых случаях, говорят ученые, мозговая активность может осуществляться помимо сознания человека, неожиданно выдавая «на-гора» нечто гениальное, наподобие таблицы Менделеева. Возможно ли такое озарение у человека пустоголового? Не такая ли перспектива ожидает человечество, хотя возможно, наука будущего позволит избежать умственной деградации? Мозг человека обладает громадным потенциалом, пока еще не совсем осознанным даже нашими учеными, но если его не тренировать, мы в будущем вполне можем уподобиться приматам, с которыми, как утверждают дарвинисты, когда-то наши предки совместно жили на деревьях.
К тому времени, когда появился homo sapiens, нашу планету уже населяли другие люди – кроманьонцы, неандертальцы, денисовцы и прочие антропоиды, которые со временем ушли в небытие. Их всех вытеснил, смел с лика планеты человеческий разум. Не станет ли сам человек жертвой уже искусственного разума, над созданием которого работают ученые.
Иной раз Дубровин представлял человека будущего, в свете этих рассуждений, ликом в чем-то похожим на человекоподобную обезьяну, с таким же скошенным назад лбом. Ведь лобные доли мозга, отвечающие за социальность людей, будущему человеку окажутся без надобности. А ведь основное различие человека не только с животными, но и между собой заключено именно в нашем мозгу. Ведь по биологическому фундаменту люди мало чем различается: у всех нас по две руки и ноги, по два уха и глаза, а вот мозги у каждого разные. Разные не столько по объему, сколько по внутренней структурированности. Это различие делает из одних людей композиторов и философов, а другие становятся бойцами без правил или политиками, а иные и просто эстрадными попрыгунчиками.
Раньше естественный отбор расставлял всех людей по разным полочкам общества посредством непрерывных война и междоусобиц. На первые роли выходили люди с менталитетом вояки. Умнейшие становились полководцами, а прочее народонаселение представляло из себя пушечное мясо. Подобным образом регулировалась агрессивность общества в целом. Сегодня все не так, поскольку на первые роли вышли люди науки, инженера, учителя, врачи. Но ведь во все времена в любом обществе до десяти процентов людей рождались и рождаются сегодня с агрессивными наклонностями, заложенными в них самой природой человека через его генотип. И этот десяток процентов является главным источником преступности и терроризма. Вот где загадка загадок – как избавиться от агрессивной составляющей человека разумного. Изобрести какую-то вакцину и вакцинировать таких людей? А может быть стоить вакцинировать всех? И что тогда будет представлять сообщество гомо сапиенсов?
Хотя лично ему, Дубровину Вадиму Михайловичу это уже не настолько интересно, чтобы тратить время на разгадывание подобных загадок. Вот если бы ученый люд додумался до того, чтобы как-то увеличить продолжительность активной жизни, тогда бы был иной разговор. Ученые говорят, что за продолжительность жизни у всех живых организмов ответственны какие-то теломеры, расположенные на концевых участках хромосом. Постепенно укорачиваясь, они предопределяют время, которое отпущено оставаться в живых клетке организма. Возможно это не совсем так, и эти теломеры лишь фиксируют, но не определяют время, через которое клетка становится, как говорят ученые мужи, сенесцентной, то есть, не способной делиться, мешая тем самым живому организму двигаться в своем развитии дальше, как мешает движению пешехода мусор на тротуаре. И когда этого мусора накапливается слишком много, жизнь останавливается. Отсюда следует вывод, что неплохо бы заиметь дворника с метлой, который бы очищал тротуар от сорного остатка жизни.
Вот и ищут ученые такого дворника, чтобы продлить жизнь человеку. И главное здесь не в количестве прожитых лет, а в годах именно активной жизни, чтобы голова и руки могли делать дело. Сегодня же появление подобных седоволосых старцев на экранах телевизоров вызывает у него, Дубровина Вадима Михайловича, некую жалость к ним, к людям, которые когда-то были всенародно известными и пытаются теперь напомнить о себе обществу нового поколения. Зачем? Старики прожили свою жизнь, и она расставила всех в соответствии с их заслугами перед ней, и каждый должен понимать, кем он был в своей жизни, именно был, а не казался. И ничье уже мнение ничего в ней не изменит, и каждый есть судья себе сам вне зависимости от того, что о нем теперь думают другие. И этот суд, по идее, должен быть самым строгим, самым объективным. Но каждый ли человек способен на такой судебный процесс, вот в чем вопрос?
Судить себя сам! Если бы еще знать, а что есть это «я сам»? Ведь если вникнуть в суть высказываний человека, то получается, что все принадлежит какому-то «я»: моя нога, мое здоровье, моя голова и даже мой мозг. Где же прячется этот владелец всего? Надо полагать, что многие люди во все времена задавались этим вопросом, но так и не нашли на него ответа, возложив ответственность за человеческое «я» на некую субстанцию, назвав ее душой. Некоторое ученые нашего времени говорят, что на этот вопрос можно ответить, только исследовав все нейросвязи организма человека. Результату этих исследований даже заранее дали название – коннектом, но скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Да и не верил в такую возможность Михалыч, поскольку по прогнозам тех ученых, в результате подобных исследований можно будет, записав полученные данные по конкретному человеку на «железо», обеспечить подобным образом бессмертие этому счастливчику. И получится в жизни две абсолютно одинаковые самости: одна биологическая, а другая железная, которые в следующее же мгновение начнут удаляться друг от друга, поскольку они будут воспринимать мир по-разному. Следовательно «я» каждого будет становиться иным. Нечто похожее когда-то описал в своем фантастическом рассказе писатель Иван Ефремов. Вот такое бессмертие может ожидать человека, если фантазии ученых получат возможность воплотиться в мир реальный.
И хотя сегодня ученые довольно хорошо изучили строение мозга человека, но так и не могут ответить на вопрос, какой его участок ответственен за «я» человеческое. Толи это гипоталамус, который фактически является своеобразным диспетчером нейроимпульсов, толи какое-то из полушарий, толи еще не познанная наукой некая иная субстанция или энергетическое поле, подобное гравитации.
«Как не крути, – думал Михалыч, – а от души, как и от религии, современному человеку никуда ни деться. Может быть, в далеком будущем, когда люди смогут выйти за пределы солнечной системы, эти вопросы снимутся с повестки дня, уступив место новым реалиям. И главное, вполне возможно, что человек ни есть некая цель, которой озаботилась природа или высший разум, а является всего лишь средством достижения пока не осознанной нами цели. И знание этого перевернет с ног на голову все моральные установки дня сегодняшнего, в котором человек как бы стал мерилом всего. Его свобода, возможность его самореализации, сегодня поставлены в голову угла развития современного общества, по крайней мере, его либеральной части. Именно такое понимание роли человека, в современном мире породило неуемное потребительство, которое вполне может привести нас к экологическому апокалипсису».
И все это началось со времен Лютера и Кальвина, которые восстали против диктатуры римского папы, против жестких правил католицизма, а заодно и против многих моральных установок того времени. Протестантизм стал родоначальником или ускорителем всех изменений в Западной Европе. Он открыл человеку веру в себя, не затрагивая веры в Бога. Он стал родоначальником тех изменений в нравственных ценностях европейцев, которые сегодня исповедуются либералами всех мастей. Коль не все предопределено Богам, то человек может быть свободным во многих вещах, за которые раньше людей сжигали на кострах. Знания – это великое благо для человечества, но не бывает медали только с одной стороной. Есть и другая сторона, которая подразумевает зло, приносимое свободомыслием и которое неизбежно отразиться на жизни человека.
И это зло сегодня стучится в двери цивилизации гомо сапиенсов. Оно сегодня заключается в моральной деградации человечества. Бог отодвинут на второй план, уступив место свободной личности. Человек всегда, во все времена противостоял всем опасностям сплоченным коллективом, будь то род, племя или государство. Один в поле не воин – вот лозунг, которым ранее руководствовался человек. Но сегодня в мире западной цивилизации правит индивидуализм. И некому сплотить этих свободных индивидуумов, для того, чтобы отстоять свое право на жизнь. Именно отстоять, поскольку комфортное состояние общества расслабляет человека, нацеливает все его действия и даже мысли на удовлетворение потребностей своего тела, что мы и видим сегодня среди апологетов трансгуманизма. В этом и заключается главная опасность для человечества в целом. И ее первым признаком сегодня является снижение рождаемости.
Уже сейчас для многих людей забота о семье, о детях, стала обременительной, и они стараются по возможности от всего этого уклониться. Семья и все что с ней связано, мешает им наслаждаться жизнью. Как это не кажется странным, но нечто подобное наблюдается и у животных. Об этом говорят результаты опыта Кэлхуна, американского ученого, биолога, которые он проводил в 1972 году над мышами.
Его эксперимент продемонстрировал, что создание райских условий для жизни живых существ, лишение их необходимости борьбы за выживание, приводит к печальному результату – вымиранию подопытной популяции, вымиранию не от недостатка пищи или болезней, а от бездеятельности
По мнению Дубровина, в недалеком прошлом человеческое общество было именно обществом выживания на основе коллективизма. Сегодня же достаток снял проблему выживания, а вместе с ней ушел в небытие и коллективизм, поставив во главу угла личную свободу и индивидуализм. Но надолго ли? Первая же катастрофа планетарного масштаба, когда исчезнет электричество, самолеты и компьютеры, все вернет на свои изначальные позиции. Сможет ли человек приспособиться к новому укладу жизни? Бытует афоризм, что лучшее враг хорошего, а как в отношении плохого? Сможет ли человек вернуться снова в пещеры после роскошной жизни в благоустроенных коттеджах?
А опасность подобного возвращения человечества в каменный век существует, поскольку нечто подобное, как утверждают некоторые ученые, уже происходило около семидесяти тысяч лет тому назад. Об этом свидетельствует анализ митохондриальной ДНК, проведенный группой ученых в 1993-ем году, обнаруживший резкое сокращение популяции современного человека до какого-то десятка тысяч особей. Причиной тому могли послужить вполне внутриземные дела, как, допустим, катастрофическое извержение индонезийского вулкана Тоба, вызвавшего резкое и длительное похолодание на всей планете из-за громадного выброса в атмосферу земли вулканического пепла. Тоба послужил причиной прошлой катастрофы или нечто иное – вопрос спорный, но что такая катастрофа действительно случилась, никто из ученых не отрицает. Следовательно, вероятность повторения природного катаклизма существует и сегодня. Вопрос о готовности современного человека возвратиться в век каменный остается открытым.
Говорят, чтобы перестроить психологическое состояние общества требуется не менее десятка лет. Только постепенное введение новшеств позволяет человеку адаптироваться к ним, пройдя через периоды потери ориентиров и моральных коллизий. Но любая катастрофа, будь то падение астероида или ядерная война, не дадут человеку времени для приспособления к новым условиям жизни. Отсюда следует, что прогноз Герберта Уэльса вполне может сбыться, и парочка новых динозавров усядутся на развалины Лондонского Тауэра и скажут друг другу, мол, давай, брат (или сестра), начинать жизнь сначала.
Подобные рассуждения Михалыча приводили его к пониманию того, что между трендами современного развития общества людей и развитием всех прочих живых организмов планеты Земля возникли серьезные противоречия. Главное условие матушки природы в развитии живых организмов направлено на их совершенствование, когда выживает сильнейший или более пластичный вид, способный приспосабливаться к изменяющимся условиям обитания. Так, по-видимому, оно было и в первоначальном сообществе людей, но не так оно стало сегодня, когда слабые защищены моралью, когда людям больным и инвалидам от рождения, дают возможность не только выживать в современном мире, но и оставлять потомство. Это противоречие было для Михалыча очевидным, но вместе с тем, оно открывало в рассуждениях дорогу к таким ужасным вещам, о которых без содрогания он не мог даже и подумать. Он не мог, а вот Нобелевский лауреат по экономике 1974 года Ф.А.Хайек публично заявил, что процесс эволюции в живой природе неизбежно приводит к выигрышу одних и проигрышу других, и о справедливости, в данном случае не может быть и речи. Значит, справедливость является чем-то противоестественным для всего живого мира, кроме сообщества людей.
Иногда у Дубровина невольно возникал вопрос: если все это так, то каким должно быть социальное устройство современного общества? Если отталкиваться от законов природы, то предприимчивые люди должны получать благ больше, чем остальная инертная народная масса, обеспечивая себе тем самым не только более высокий уровень благосостояния, но и возможность самосовершенствования. Учитывая человеческое корыстолюбие, неспособность основной массы людей задаваться вопросом о будущем человеческой цивилизации, это должно происходить без учета последствий человеческой деятельности для самой природы, что и происходит сегодня. Но цель оправдывает средства ее достижения, хотя о цели, а она в данном случае – смысл жизни человека, люди по-прежнему не имеем никакого представления, и приходится возвращаться к ранее уже упомянутому.
Но если смыслом жизни человека является он сам, то напрашивается совершенно иная структура общественного устройства – на земле должен восторжествовать если и не коммунизм, то хотя бы развитой социализм. При социализме, с высокой социальной защищенностью населения, предприимчивость людей, в силу уравнительной тенденции в росте их благосостояния, должна падать, но зато открывается широчайшая возможность планирования деятельности человека в планетарном масштабе, с упором на сохранение природного равновесия на планете Земля. При этом, хотя активность человеческой деятельности неизбежно снизится, но она все равно не остановится, и прогресс будет шествовать вперед, но без негативного воздействия на природу.
Имеется, правда, одна заковырка при устройстве социально ориентированного общества. И суть ее в том, что далеко не всякий сильный человек захочет добровольно делиться своими благами со слабаком. Его к этому придется принуждать, а это значит, что в устройстве такого общества неизбежно будет использовано насилие, что присуще всякому тоталитарному обществу. И как при этом избежать, чтобы эти элементы тоталитаризма не привели такое общество к трагическому финалу, к возникновению в нем диктатуры отдельного человека или какой-то группы людей в виде партии, – вот где вопрос вопросов. Сменяемость власти при тоталитаризме даже однопартийной системы практически невозможна. Отсюда следует, что государственная власть, основанная даже на самых гуманистических идеях, рано или поздно, но неизбежно, превратиться во власть прохиндеев и стяжателей, проникших во властные структуры, что и продемонстрировал человечеству печальный опыт Советского Союза.
К сожалению, когда эксперимент по устройству общества развитого социализма в России потерпел неудачу, со всего этого был сделан лишь один вывод, как будто свидетельствующий о невозможности построения коммунизма как такового. Не были приняты во внимание многие факторы, не позволившие осуществить задуманное кремлевскими мечтателями. Но, возможно, еще не все потеряно, и надвигающаяся экологическая катастрофа заставит людей опомниться и умерить свой потребительский пыл. Это понимал не только он, Дубровин Вадим Михайлович, но и многие другие люди, как, например, Грета Тумберг, ставшая по неизвестной причине самим олицетворением этой тревоги, по поводу будущего нашей планеты.
Но пока что в мире среди землян правит бал природная целесообразность, и не она ли сегодня заставляет человечество вести разговоры о совершенствовании человека посредством поголовной чипизации людей, усматривая в этом великое благо для человечества. Дубровин вспоминает, что в одной из газет еще в 2015 году появилась информация о том, что сотрудникам шведской фирмы «Epicenter» вживили под кожу электронные чипы, надо полагать, с их согласия. Те люди (люди ли?) с помощью электронных устройств могли уже в то время открывать двери своего учреждения, получать доступ к архивным документам и делать многое другое, на что раньше требовались какие-то разрешительные документы. Получается, что чипизированному человеку не нужно постоянно носить с собой паспорт или ключи от дверей и даже сейфа, не нужно заполнять различные бланки для получения почтовых отправлений или услуг банков, не нужно доказывать свое право на определенные социальные льготы. Многое станет не нужным, облегчая человеку ориентироваться во все усложняющемся мире. Только при этом не следует забывать о неизбежности контроля за человеком со стороны не только государства, но и отдельных, заинтересованных в том лиц.
Но самым страшным при этом является возможность вмешательства в личную жизнь человека посредством перепрограммирования данных, заложенных в этих электронных устройствах. Был Иванов вполне добропорядочным человеком, и в один миг может стать отъявленным негодяем Сидоровым, с вытекающими из этого последствиями. Ведь всякое новое изобретение разума человеческого всегда влекло для человека двоякие последствия в виде добра и зла. Так оно будет и со сплошной цифривизацией жизни человечества, и в этом Михалыч нисколько не сомневался. Ведь предвидеть в краткосрочной перспективе все вероятные социальные флуктуации невозможно. И чем обернется эта цифривизация для человека, способная не только помогать ему в жизни, но и устраняющая необходимость ломать себе голову над вещами заумными, непосильными для человеческого разума сегодня – это большой вопрос. Не приведет ли все это к атрофированию у человека мозга? Ведь по сути дела только процентов десять от всей численности людей на земле используют свой разум для решения вопросов, связанных с познанием окружающего мира. Остальным людям мозг нужен лишь для того, чтобы обслуживать потребности своего тела и для развлечений.
Как-то Дубровин обнаружил на каком-то сайте (каком – он точно не помнил), что в Москве, в течение трех дней на территории Пушкинской набережной Парка Горького работали «14 лекториев – по каждой из креативных индустрий: дизайн, кино, новые медиа, искусство, компьютерная графика, IT, разработка компьютерных игр, мода, издательское дело и журналистика, музыка и саунд-дизайн, маркетинг и коммуникации». Обсуждались, с привлечением широких масс трудящихся, не проблемы повышения производительности труда или совершенствования научно-технической базы наших университетов и академий, а именно индустрии развлечений. Вот эти потребности человека вполне могут быть удовлетворены его электронными помощниками. И зачем тогда ему мозги? Кушать и любоваться зрелищами вполне можно и без них, или, по крайней мере, с минимальным их количеством. К такому выводу приходил Дубровин, когда он пытался мысленно заглянуть в недалекое будущее человечества.
Странное и неоднозначное существо человек. Если исходить из его биологической природы, то, казалось бы, что все его действия должны определяться именно биологической составляющей, позволяющей ему выживать в суровом мире, полном непредсказуемости и опасности, но вмешательство разума заставляет его поступать иногда иным образом, подвергая себя серьезным испытаниям. Человек постоянно пытается освободиться от диктата тела, проявляющего свои требования в виде инстинктов. Страх запрещает человеку бросаться в горящую избу, но иногда он это делает, поскольку знает, что там находятся чьи-то дети, которых нужно спасать. Получается, что человек имеет возможность заполучить некую свободу в нашем мире, опутанном причинно-следствен-
ными связями, соединяющими прошлое с будущим, диктующими людям линию поведения в той или иной ситуации.
Оказывается, мы можем быть свободными, если сильно этого пожелаем. Весь вопрос только в том, всегда ли мы этого желаем? Основой современных западных ценностей является свобода, ограниченная только свободной других людей. Но есть еще одно важное ограничение, которое заставляет многих отказываться от свободы как таковой – это ответственность за свои действия. А ответственность заставляет человека прогнозировать возможные последствия от своей деятельности, которые могут свести на нет все им предпринимаемое. Если нет ответственности, начинается произвол. Получается, что намного проще и спокойнее находится в состоянии несвободы, иначе говоря, в рабстве, чем пользоваться свободой.
Дубровин всегда ощущал себя свободным человеком. Даже в те времена, когда человек, возвеличенный партбилетом, пытался диктовать ему правила, по которым он обязан жить. В такие моменты у него всегда был выбор: или послать этого начальствующего субъекта пойти лесом, или самому удалиться хотя бы на время в лес. Там была волюшка-воля, о которой никакие философы никогда не могли сказать ничего определенного, потому что даже такой термин в их трудах отыскать достаточно сложно. А для Дубровина, как для многих русских людей, воля заключалась в том, что там, в «глубине сибирских руд», он мог поступать только так, как того требовал его разум, с пониманием ответственности за свою жизнь, за сохранность того мира, в котором он пребывал. Сиюминутные личные интересы, диктуемые потребностями плоти, не могли заставить его переступить через принципы, исповедуемые им по отношению к природе.
Русский язык – могучий язык. И в нем не зря две диаметрально противоположные вещи, обозначены одним и тем же словам, словом «ВОЛЯ». Воля, как некий психологический центр принятия решений человеком, и воля, как недостижимая, но манящая абсолютная свобода от любых ограничений. И чем меньше противоречий между двумя этими понятиями, тем более счастливым чувствует себя человек. Не в поисках ли абсолютной свободы, а значит и счастья, шел русский человек в Сибирь? Здесь он познавал истинную цену своей свободы, хотя одновременно испытывал тяготы суровой сибирской природы. Но воля того стоила, как и справедливость, ее двоюродная сестра. Обе они для русского человека всегда являлись путеводными звездами, подвигавшими его иной раз на непредсказуемые поступки.
Когда Дубровин задумывался о свободе, трактуемой с позиции либеральных ценностей и которая для либералов всех мастей превыше всего, он удивлялся, как осторожно, потупив голову, говорят они о справедливости, как таковой. Условно говоря, родителями свободы являются природа и социум, в то время как родительницей справедливости является лишь одна социальная среда.
У нашей матери-природы нет понятия справедливости, поскольку в ней господствует целесообразность. Понятие справедливость порождено человеческим обществом, которое вынуждено противостоять многим законам природы, чтобы человек смог стать человеком, и оставаться им, несмотря на природный эгоизм живых организмов. И если семья является естественным источником справедливости благодаря кровному родству ее членов, то общества вынуждено искусственным путем поддерживать справедливость в виде обычаев, моральных принципов и законов. И это жизненно важно для любого сообщества людей, поскольку тем самым снимается напряженность в отношениях между ее членами, что чревато разрушением общества.
Но поскольку человеческий эгоизм никуда не девается, в любом социуме происходят процессы разделения людей на группы по интересам, и постепенно выделяется элитный слой, который стремится сохранить свое положение любой ценой, забывая при этом о справедливости. Как следствие, в обществе возникает напряженность, а внутри элиты всегда найдется человек, способный возглавить возникающие протесты, в надежде взобраться на самый верх социальной структуры. И тогда социум сотрясают революции, которые сметают верхи, чтобы расчистить путь для новых людей. Процесс повторяется, поскольку эгоистическая природа человека за все время существования человечества, помеченного историей, нисколько не изменилась
Дубровин Вадим Михайлович никогда не состоял в рядах коммунистической партии Советского Союза, но декларируемое равенство возможностей граждан Советской страны он воспринимал, как нечто само собой разумеющееся. Он считал это за идеал, к которому нужно стремиться, хотя достичь его вряд ли когда удастся. И вот теперь, после того, как Советский Союз рухнул, и когда социальная справедливость, которую он проповедовал, больше не стала раздражителем для остального мира, повсюду, кроме Китая и некоторых малых стран, началось сворачивание социальных благ для малоимущего населения. Даже Швеция, в которой социальная защищенность населения была на высоте, и на которую еще лет тридцать тому назад предлагали ровняться всем, сегодня медленно, но уверенно, ввиду экономической целесообразности, отказывается от многих социальных обязательств перед своими гражданами. Главное же из обязательств – это возможность трудиться, зарабатывать средства для жизни. Нет работы – нет и жизни, а есть существование.
Когда Дубровин слышал разговоры о высоких пособиях по безработице в странах Запада, его это не восхищало, а наоборот, взывало недоумение. «Неужели там люди элиты не понимают, что дармовые деньги развращают людей, плодят тунеядцев, способных только на протесты и разрушения, но никак не на созидание, – думал он. – Да и вообще, пособия по безработице, случайные заработки и временные контракты ведут к раздроблению фундамента общества, которым является трудовой народ. А это чревато социальными потрясениями и даже революциями. К тому же подобной ситуацией непременно должны воспользоваться работодатели. Ведь когда им не противостоит организованная сила, в виде профессиональных союзов, то у них открываются широчайшие возможности по манипулированию величиной заработной платы и всем, что связано с обеспечением своих работников приемлемыми условиями труда».
Не исключено, что впереди человечество ожидает новая эра рабовладения, в которой финансовым воротилам будет позволено за деньги приобретать для себя наложниц, рабов-телохранителей, ловкоязычных адвокатов и прочую челядь, которой так славились времена Грибоедова или даже Салтыкова-Щедрина.
Все это вызывало у Михалыча определенные сомнения в истинности изречения древнегреческого мудреца Гераклита Эфесского, который утверждал, что все течет, все изменяется. Возможно, все, но только не человек. Еще в древнем Риме господствующая элита понимала, что править народом можно, если обеспечить его хлебом и зрелищами. И что изменилось с тех пор? Практически ничего. И если под словом «хлеб», как и прежде, понимается пища вообще, то «зрелища» сегодня стали настолько многообразными, что бедным римлянам прошлого такое не могло даже и присниться.
Как это ни странно, но все в мире человеческом повторяется. Даже все углубляющиеся знания об окружающей нас действительности не способны изменить психологию людей, заставить их смотреть на мир другими глазами. Дьявол корысти и в этом случае правит бал. Ведь основная масса народа сидит не в академиях всяческих наук, а на стадионах и рынках. Процесс расслоения общества продолжается, как это было всегда, во все времена. Со времен доисторических изменилось лишь одно – база этого расслоения. Ею стала не сила, а знания. Власть и корысть остались, как и прежде, манящей звездой для человека. И все углубляющиеся знания о нашем мире ведут лишь к новому профессиональному разделению людей, к дальнейшему расслоению общества.
Образованный человек в силу свей образованности, является тем злом, которое разрушает существующий порядок. Если задаться вопросом, почему это происходит, то не так уж сложно найти на него ответ. Образованный человек, как правило, считает себя человеком творческим и, в силу этого, величиной значимой, к которой должны прислушиваться люди его окружающие. Психическое состояние творческого человека менее устойчиво, в сравнении с человеком усредненным, и способно делать такие зигзаги, которые не совсем понятны простому человеку. И если по какой-то причине новый «гений» не находит взаимопонимания среди своего окружения, то он или мигрирует в другие места, или начинает бунтовать против своего окружения. Так оно было всегда, так оно будет и впредь.
Можно задаться вопросом – почему такое происходит? Ответ прост: от раздутого самомнения, от неадекватного восприятия окружающей действительности, которую новоявленный творец хотел бы переделать на свой лад. Подобные люди объединяются в группы не потому, что они одинаково мыслят, а потому что они хотят изменений, но, в конечном счете, каждый их видит по-своему. А потому они бунтуют вместе только по причине недовольства настоящим, но они никогда не сойдутся в своем видении будущего.
Теперь должно быть понятным, что совсем не случайно некоторые люди стали задаваться вопросом: а нужно ли настоящее образование простому народу? Для них даже Болонская система школьного образования кажется излишней. Сегодня в мире существует тренд на ограничение всеобщего образования минимальным набором дисциплин. Мол, зачем водителю машины знать о существовании каких-то кварков, являющихся, по-видимому, очередной остановкой на пути человеческого разума вглубь микромира? Подобные науки должны быть предназначены лишь людям, одаренным от Бога, и … богатым. Не по этой ли причине высшее образование становиться платным, и менее доступным для низших слоев общества. Разумеется, что появление среди низов общества новых Ломоносовых не исключено. Но важно другое: происходит засорение элиты тупоголовыми наследниками состояний, что способно создавать препоны во всех областях человеческой деятельности, в том числе и в развитии науки.
Но, по мнению Дубровина, даже не это главная беда современного общества. Когда-то профессия разделила людей на пекарей, землекопов, торгашей и так далее. Профессионализм в мире прошлого был довольно условным, поскольку каждый мог легко сменить род занятий, и сапожник мог стать пирожником, приложив для этого не так уж и много умственных усилий. Но не так оно стало уже сегодня и тем более в науке и в профессиях, непосредственно с нею связанных. Землекопу сегодня вряд ли удастся стать пилотом пассажирского лайнера, а строителю продвинутым астрофизиком. Наши знания о мире не только расширяются, но и углубляются. Из-за этого сегодня все знания, которыми обладает человечество, уже не могут вместиться в голове одного человека, каким бы гениальным он ни был, что было вполне осуществимо во времена Аристотеля и даже Ньютона. Научная специализация будет углубляться, все сильнее разделяя людей по профессиям. Сегодняшний афоризм, гласящий, что гусь свинье не товарищ, может получить еще большую актуальность, что создаст дополнительные преграды в общении людей друг с другом.
Разделение менталитета людей в связи с профессией будет усугубляться еще и потому, что, как известно, работа в узкоспециализированном коллективе накладывает отпечаток на характер и мировоззрение человека, заставляет его, образно говоря, по-волчьи выть, коль живет он в волчьей стае. Люди перестанут понимать друг друга не потому, что разговаривают на разных языках, как это было до сих пор, а потому что они станут мыслить по-другому, и по-другому воспринимать наш мир.
Сегодня, как и тысячу лет тому назад, мало кто из обитателей человейника способен окинуть внутренним взором весь наш дом, которым является для нас планете Земля. В основном мы забиваемся в свои обжитые углы, будь то квартира, подъезд или даже город, и нам до каких-то экологических или иных проблем мирового масштаба и дела нет. Куда более важными для нас является проблемы с игрушками, такими как машина или яхта, популярность в социальных сетях или даже навороченный смартфон. По этой причине возможности существующего мироустройства, по-видимому, уже исчерпаны, и не сегодня так завтра грянет взрыв, который изменит мир до неузнаваемости, если, разумеется, не вмешается в жизнь человечества сама природа.
Собственно говоря, такое вмешательство в нашу жизнь самой матушки природы мы уже наблюдаем сегодня. «Ковид» встряхнул человечество как первый предвестник, возможно, кардинальных изменений в отношениях человека с природой. Самомнение чревато непредсказуемыми последствиями в отношениях даже между людьми, а что уж говорить о пренебрежении законами природы. Уже давно известно, что видовое многообразие иногда является тем спасительным кругом, который позволяет сохраняться живым организмам на нашей планете.
Человек является гомо сапиенсом вне зависимости от цвета кожи, разреза глаз и прочих отличительных расовых признаков. Но сегодня слова раса обязательно связывают с расизмом, с человеконенавистнической идеологией. А ведь стоило бы задаться вопросом, почему появились люди с различной окраской кожи? Это зависело только от условий местообитания древнего человека? Не слишком ли упрощено подобное толкование? Не таится ли здесь более глубокий смысл, связанный с сохранением человека как вида в прошлом? А какая вероятность нашего выживания завтра, когда появятся новые, совершенно нам неизвестные инфекции, в сравнении с которыми сегодняшний корон-вирус покажется нам всего лишь цветочками? Существует много вопросов, на которые люди не могут сегодня дать вразумительного ответа.
Человек продолжает метаться по земному шару, околдованный глобализмом, и связанной с ним экономической целесообразностью. Люди ищут новых ощущений в туристическом экстазе, совершенно забывая, что за все нужно платить, платить не только деньгами, но и своим здоровьем, своей жизнью. Если бы мы искали лучших условий для жизни, как это делают мигранты, тогда было бы все понятно. Но ведь это не так.
Кстати, мигранты сегодня стали уже притчей во языцах. В уме невольно возникает вопрос: откуда и почему они появились? И ответ на такой вопрос прост как дважды два – да все оттуда же, что и тысячелетия тому назад. Только тогда они шли с саблями и копьями в поисках земель, где жить легче и приятнее. Сегодня повторяется все тоже, только вместо оружия они несут с собой рабочие руки, жалобы на политические репрессии и… свой менталитет, которым они поступиться не хотят. Правда тысячелетия назад они или терпели поражение и бесследно растворялись среди европейских народов, оставляя после себя лишь названия, что произошло когда-то с булгарами, или откатывались обратно в свои степи. Только уграм удалось закрепиться среди славянских народов, и образовать свое Венгерское государство. Но ни есть ли это исключение подтверждением правила, которое вскоре может быть реализовано в Западной Европе? Не идет ли уже ползучая замена европейских народов выходцами из Азии и Африки? Не придется ли завтра обитателям благословенной Европы эмигрировать в другие страны, в надежде спасти себя как нацию?
Иногда от подобной толчеи мыслей в голове, у Дубровина Вадима Михайловича возникало желание забиться в какой-нибудь глухой таежный угол, в какую-нибудь забытую Богом сибирскую деревеньку, лишь бы не видеть и не слышать ничего из того, что ежедневно и даже ежечасно льется на человека извне. Ему казалось, что кто-то не на шутку взялся за человеческий разум, чтобы лишить его способности трезво оценивать все, что творится за пределами теплого мещанского угла. По задумке этого «инопланетянина» человек должен замкнуться на себе самом, на своих ежеминутных потребностях, и не вправе даже пытаться заглянуть за горизонт, в будущее. Он должен превратиться в безликий живой механизм для выполнения некой, ему неведомой задачи. Он должен стать всего лишь клеткой живого организма человечества, не задумываясь над вопросом: а кто и куда поведет человечество завтра. Хотя нет, уже сегодня, каждый час, каждую секунду.
Когда-то, много лет тому назад, Дубровин прочел очерк писателя Виктора Астафьева «Вечно живи, речка Виви». И хотя Михалыч никогда не был поклонникам Астафьева, но эта речка Виви запала ему в душу. Оказывается, что уже в те годы умные люди задумывались о взаимоотношении человека с природой. Задумывались, и приходили к неутешительным выводам – нет у человечества будущего, если люди не изменят своего отношения к матушке-Земле.
Самоощущение человека, его счастье неразрывно связано с природой. И если раньше Михалыч считал, что счастье человека заключается в его понимании своего соответствия вызовам места и времени, то теперь он думал совершенно по-иному. О каких вызовах может идти речь, когда ты идешь по лесной тропинке, а вокруг тебя царит природная благодать? И если сам ты не испытываешь ни голода, ни боли, и никакие тревоги не мешают тебе любоваться лесным привольем или нежностью красок заливных лугов, согласованной стройностью волнения ржи под дыханием легкого ветерка, и от всего этого твою душу переполняет радость бытия, а это и есть счастье. Ты чувствуешь неразрывную свою связь с этой разноцветной мозаикой жизни, а потому это счастье не мимолетное, не проходящее, не зависящее от течения времени. Оно вечное для человека, пока он жив.
Так почему же человек, имеющий тормоз для неблаговидных поступков по отношению к другим людям, называемый совестью, не принял себе на вооружение нечто подобное в своих взаимоотношениях с природой? Почему? Мы думаем, что она все стерпит? Горькое заблуждение. Природа, действительно, терпела вмешательство людей в естественные процессы, пока человек был слаб и не наносил ей особого ущерба. Но сегодня все обстоит уже по-иному. И каков будет ответ природы на наше пренебрежение законами ее развития? Не смахнет ли она нас, как назойливую муху, со своего лика?
Неужели человек не настолько разумен, чтобы осознать это, и заставить себя жить в полном согласии с матерью, дающей ему жизнь?