Поздний вечер. На площадке возле «конторы» стоят всего три машины. Мой «барсик», дежурка с торчащей задницей водителя из-под капота, и «калина» кого-то из дежурной смены. Сегодня я «на сутках». Когда работал на районе, иногда удавалось даже поспать, пристроившись на кабинетном диванчике, предварительно предупредив «Дежурную часть», чтобы не волновали дежурного опера по пустякам. А вот будучи дежурным по Управлению МВД поспать хрен удастся, несмотря на то, что, вроде, и диванчик поуютней и звёзд на погонах побольше. Но всё же… Звоню в «дежурку»:
- Селиванов, ты? – спрашиваю у дежурного и, не давая ответить, загружаю ему под фуражку информацию, - я пошёл к себе, с документами поработаю. И не дёргайте меня за все места по мелочам, Селиванов…
- Есть, не дёргать, тащ подполковник… - отвечает кто-то вместо Селиванова.
Можно подумать никто не знает, что означает фраза «… поработаю с документами». Спускаюсь к себе в «Отдел оперативного розыска». По пути попались только пара оперов из ОБЭПа, спешащих в сторону выхода. Кивнув, прошли мимо, подозрительно затаив дыхание, и отвернув свои розовые счастливые рожи, к длиннющему и нудному стенду «Судебно-медицинская экспертиза».
Диван в моём кабинете не раскладывался, поэтому «с документами пришлось работать» почти в позе эмбриона. Очень хотелось спать, но чувство долга победило. Позвонил домой:
- Привет, народ! Как вы там без меня?
- Не ори, Чапаев, Женька спит! – тихо смеясь, ответила Ксюха. – А Андрей Андреич не спит, хороводы хороводит. Хочешь посмотреть?
- Давай, - отвечаю, приподнимаясь на локтях на неудобном диване и, переключаясь на видео.
Сначала ничего не могу разобрать в прыгающем изображении. То Женькины пятки из-под одеяла, то хвост Боцмана… Но потом, почти воткнув нос в экран смартфона, начинаю понимать сюжет домашнего документального кино. Вот Ксюша медленно поднимает подол длинной ночнушки, и на первый план выходит кругленький гладенький животик с дерзко торчащим пупком.
- Вот-вот смотри, смотри… Видел? Это он, бандит, головой бодается! Видел, Андрюш? – восторженно шепчет беременная Ксения, тыкая себя в живот пальчиком.
- Ух, ты! – восторгаюсь я, на самом деле ни фига не замечая. – А я, думаю, это он попой упирается!
- Сам ты попой, Чапаев! Я же тебе… У нашего Андрюшки продольная позиция. Называется – головное предлежание. Голова у него внизу. Вот тут у него лобик, вот тут затылочек, а попа твоя, аж вот где… - водила по своему розовому пузику пальчиком с красным ноготком моя пока ещё «гражданская», но уже беременная жена. – Понял, наконец?
- Да понял я всё… ты мне уже в сотый раз… и попу, и…
- Так, Чапаев, теперь уже я не поняла! Тебе что, не интересно знать про твоего Андрюшку? – начала заводиться кругленькая Ксюша.
- Тише, Ксюнь… Женьку разбудишь, - попробовал остановить анатомический конфликт я, увидев, как задёргала во сне ногами Женька, лежащая на моей половине кровати.
- Ты утром то придёшь домой, Андрей? Учти, у меня с утра тренировка. Чапаев, а ты бы мог мне как-то в машине сидение отрегулировать? Руль уже об живот трётся, а Андрей Андреичу это не нравится. Толкается, негодяй.
- Это он рулит, Ксюш… Извини, «дежурка» вызывает. Пока, милая. Слушаю, Чапаев… - переключаюсь на вторую линию.
- Товарищ подполковник, у нас вызов…
- Давай догадаюсь, Селиванов. Опять бомжы растворителя надышались, и подъезд загадили кто, чем мог? – грустно зевнув, спросил я у дежурного.
- Труп у нас, - коротко ответил Селиванов.
- Селиванов, ты всё испортил… - начиная обуваться, пробурчал я. - Конкретней!
- Труп молодого мужчины обнаружен в номере гостиницы «Мишель» по адресу: Кирпичный проезд, строение восемь. Участковый уже там, ближайший наряд ППС выехал в адрес, - доложил старший дежурной смены.
- Принял, поднимаюсь к вам. Готовьте следственную группу на выезд, - отдал команду я, понимая, что «работу с документами» придётся отложить до утра.
Немного удивило, что не увидел привычной суеты в «Дежурной части». Как правило, на такие вызовы формировалась следственная бригада в полном составе. А тут тебе ни заспанного следака, ни судмедэксперта с затёртым чемоданом в руках, ни сурово матерящихся оперов, на ходу что-то заедающих.
- Товарищ подполковник, а у нас все группы на выезде… никого. Хоть шаром… - оправдываясь, нервно чесался майор Селиванов. – Кстати, вас по пустякам не тревожили. Что за сутки? Ни часу покоя. Вроде и не полнолуние ещё.
- Преступный элемент, сука, не дремлет, - ругнулся прапорщик Ивлев, по ходу вызывая экипаж ППС. – Ноль шестьдесят второй? Вы уже в Кирпичном? Как нет участкового? Он только что отзвонился, что… Пусть администратор пока номер на ключ закроет. Правильно, Андрей Васильич?
- Правильно, Ивлев. А кто у тебя сейчас есть, Селиванов? – спрашиваю ошалевшего от такого бешенного дежурства майора.
- Да кто… Прапорщик Сомова в комнате отдыха личного состава и Степан… - как-то странно переглянувшись с прапорщиком Ивлевым, доложил майор. - Их наш дежурный следак на крайний вызов в машину не взял. Васильич, я на Кирпичный эксперта с квартирной кражи отправлю, он свою работу на Красном Текстильщике заканчивает. А вот следак и опера со «свистком» поквартирный обход делают. Им там работы до утра, не успеют, - отвечает Селиванов.
- Понял. Я сам поеду в эту самую «Мишель», а ты мне этих Сомову и Степана в машину пришли. И чтоб бегом! – быстрым шагом направляясь к выходу, кричу дежурному.
Показалось, что левое переднее колесо на моём «барсике» чуть приспущено. Достал из багажника монометр и присел возле колеса проверить давление. За спиной услышал быстрые приближающиеся шаги. «Прапорщик Сомова со Степаном», - понял я. Неожиданно что-то жаркое и влажное дохнуло мне в правое ухо. Я резко обернулся…
- Степан, фу! – негромко сказал низкий, но приятный женский голос.
Передо мной, широко расставив сильные лапы, стоял огромный пёс чапрачной масти. Его пасть была полуоткрыта и в свете яркого уличного фонаря очень хорошо были видны его идеально белые огромные клыки. Умные глазищи с рыжего цвета зрачками с интересом, но без агрессии наблюдали за мной, ловя каждое движение. Справа от него, держа пса за широкий ошейник, стояла молодая женщина среднего роста в сером комбинезоне и чёрном берете.
- А кто… - вырвалось у меня.
- Я инструктор-кинолог прапорщик Сомова, а это Степан, - почти весело пояснила сотрудник МВД. - Вы не бойтесь, товарищ подполковник. Стёпа без команды не тронет.
- Да я собственно… у меня у самого собака есть. Боцман. В смысле, Тимофей. Боцман это кот, - сбивчиво объяснил я, медленно вставая с корточек.
- Товарищ подполковник, а разрешите Степану на заднем сидении. А то он в багажнике нервничает очень. У нас и подстилочка есть, - обратилась ко мне инструктор-кинолог.
- Ну, давай, - как-то нерешительно пожав плечами, ответил я под пристальным взглядом Степана, - только намордник ему надень.
- А можно без намордника…
- Что, тоже нервничает? – заводя «барсика», спросил я. – Садитесь уже. Только пусть в ухо мне не дышит.
Всю дорогу Степан вел себя можно сказать прилично. Внимательно смотрел в боковое окно и елозил мокрым носом по стеклу, реагируя, на проезжающие мимо машины. Правда, только один раз за моей спиной что-то подозрительно хрустнуло…
- Сомова, это чего у вас там? Степан твой обшивку двери грызёт или подлокотник приканчивает? – пытаясь в зеркало рассмотреть, что у меня творится сзади, тревожно спросил я.
- Сухарик… Я Стёпе сухарик дала. Он их любит… Да, Стёпик? – ответила прапорщик, похлопав напарника по холке.
- У-у-у-у… - ответил басом Степан и, громко чавкнув, лизнул подголовник моего кресла.
Надо сказать, что Кирпичный проезд мы нашли не сразу. Дома постройки прошлого века и, правда, преимущественно были кирпичными. Отдельно стоящее двухэтажно здание с тусклой вывеской ОТЕЛЬ «МИ ШЕЛЬ» оригинальностью конструктива не отличалось. У центрального входа с зеркальными широкими дверями стоял «рено» ППС, значит «пепсы» уже здесь. Мы с Сомовой и Степаном решительно толкнули створки двери и тут же услышали:
- Извините, а к нам с собачками нельзя…
Фразу сказал старичок лет семидесяти в чёрном костюме с бейджиком на лацкане. «Охрана» было написано красивым шрифтом.
- Это, батя, не собачка, это сотрудник МВД Степан… Как по отчеству, Сомова? – спросил я.
- Блек… Блекович, товарищ подполковник, - немного замешкавшись, ответила прапорщик, пристёгивая к ошейнику Степана Блековича поводок.
- Слыхал? Степан Блекович, значит. Тут где-то наши должны быть и администратора покличь сюда, - попросил я строгого охранника, осматриваясь.
- Так, а чё звать… Они все на втором этаже топчутся. Вон лестница… поднимитесь и сразу направо, - бодро пояснил нам дедок, уважительно поглядывая на Степана.
Видно услышав мой голос, через перила лестничного марша перевесился старший «пепс» и крикнул:
- Мы здеся, товарищ подполковник, и администраторша тут.
- Вижу, что «здеся»… Понял, поднимаемся. Пошли, Сомова.
- Витька, атас… Степан приехал, - вдруг услышал я голос второго «пепса».
- Это что ещё… - повернувшись к Сомовой, поинтересовался я.
- Да… было дело. Стёпа мудаков не любит, - пояснила Сомова, укорачивая поводок Степана.
- А… - пожал плечами я, решив узнать подробности чуть позже.
- Чапаев, стоять! – неожиданно услышал я за спиной знакомый голос.
Зло пнув ногой зеркальную дверь, к нам приближался полковник Воронин, начальник криминальной полиции нашего Управления, а значит и мой непосредственный начальник. Я первый раз его таким видел… Одет он был в шикарный новенький смокинг, лакированные туфли и белоснежную рубашку с воротником стоечкой. Правда, великолепная чёрно-белая бабочка была как-то несолидно перекошена и замята, и портила всю картину. Создавалось такое впечатление, что по ней со всей дури треснули мухобойкой…
- Это хорошо, что ты… Бог есть… А я уже было хотел… - тяжело дыша, выговаривал Воронин. – Представляешь, у жены юбилей… я тост говорю, а тут этот… Сынка замочили… Вот суки!
- Да, что случилось то, Николай Петрович? Сомова, поднимайтесь… я сейчас, - отводя Воронина в сторону уголка для отдыха, сказал я.
- Фамилию такую Жидков, слышал? – отказываясь садиться, спросил меня Воронин.
- Ну… вроде чиновник какой-то, фамилия на слуху.
- Чиновник… это один из центровых депутатов Мосгордумы, Чапаев. Соображаешь? Их комитет силовые структуры курирует.
- Так это его? – попытался догадаться я.
- Да хрен там… если бы, - ответил полковник, но спохватившись, выпучил глаза и крепко зажал себе рот. – Сынка его! Пошли…
Мы оба обернулись на стук входной двери гостиницы. В вестибюль входил наш эксперт-криминалист Жора Гагуа со своим знаменитым «волшебным чемоданчиком».
- Гагуа? Вот и хорошо, веди, Чапаев, - сказал Воронин, здороваясь с экспертом.
На втором этаже, возле номера двадцать восемь, стояла прапорщик Сомова. У её ног сидел Степан и нехорошо посматривал в конец коридора. Там, почти по стойке «смирно», стояли два «пепса», прячась за спиной растерянного вида женщины в элегантном брючном костюме. «Администратор» - догадался я.
- Ко мне подошли все. Все подошли, - глядя на Степана, махнул рукой я, подходя к двери номера двадцать восемь.
Увидев меня, Степан Блекович, чуть наклонил свою огромную башку, пару раз вильнул кончиком хвоста и потянул Сомову к входной двери.
- Это правильно… это ты правильно сделал, что кинолога с собой взял, Чапай, - одобрительно кивнул Воронин.
К нам, с опаской поглядывая на Сомову, подошли патрульные и администратор гостиницы.
- Ткачук Маргарита Ивановна, дежурный администратор, - представилась женщина лет сорока.
- Отлично. Маргарита Ивановна, а кто обнаружил труп? – первое, что спросил я у администратора.
- Так, а официант ресторана, Вячеслав…
- А где он, Маргарита Ивановна?
- Так, а ресторан работу закончил, он и ушёл. Час назад где-то, - растеряно ответила женщина.
- Жаль. Вы сейчас спуститесь вниз и попросите своего охранника сюда подняться. Понятыми будите, - объяснил я. – Сержант, давай ко входу. Всех впускать и задерживать, никого не выпускать. И, что, сержант?
- Тоже задерживать, - ответил сообразительный парень.
- Молоток! Отмечу в рапорте.
Дождавшись администратора и охранника, мы вошли. Номер обозначался в прейскуранте, как «люкс». Большая, обставленная приличной мебелью гостиная тускло освещалась включённым зелёным торшером. На столе стояли две открытые бутылки шампанского, два бокала и большая ваза с фруктами. А вот спальня напротив, была ярко освещена и, казалось, её распирало от обилия света. В центре помещения стояла огромная полукруглая кровать… Вокруг неё были разбросаны разного размера подушки и мужская одежда. Спиной к спинке кровати сидел голый мужчина. Его руки были разведены в стороны и привязаны белыми гостиничными полотенцами к кованой арматуре спинки кровати.
- Можно я… можно я…. Меня сейчас… – затопталась на месте с закрытыми глазами Маргарита Ивановна, обеими руками закрывая себе рот.
- Идите… но не далеко, - сказал я, не оборачиваясь.
Низ живота и ноги убитого по колено были в крови, хотя видимых ран и повреждений туловища трупа видно не было. На нижнюю часть тела была наброшена, насквозь пропитанная кровью, шёлковая голубая простынь. Но больше всего привлекала внимание голова покойника. Она была запрокинута назад, глаза широко распахнуты, а рот пулуоткрыт… Во рту явно что-то было. Что-то непонятное мешало красным от крови зубам сомкнуться. Кровь, загустев, тянулась по подбородку, шее и красными кляксами капала на грудь убиенного. Но это было ещё не всё. За спинкой кровати, на шикарных светлого тона обоях, предположительно кровью трупа, было написано: «КОБЕЛЬ».
- Всем оставаться на своих местах, руками ничего не трогаем. Работают эксперт и я, - громко всех предупредил я, одевая, одноразовые перчатки, - Жорик, начинай.
- Товарищ подполковник, участковый инспектор старший лейтенант Шатров, - услышал я сзади.
- Опаньки! А ничего, Шатров, что мы на твоей земле без тебя уже битый час? А? Хочешь на первую страницу моего рапорта генералу попасть? Ладно, об этом позже. Берёшь вон того сержанта и «поквартирный опрос» по всему этажу, в каждый номер. Кто, чего, когда заехали, что видели, что слышали… В общем, по всей форме. Пошли, не топчитесь тут, - приказал я.
- А чего тут ходить, мужики? У нас на втором этаже только три номера заняты. Двадцать второй, двадцать девятый и вот этот – двадцать восьмой, - авторитетно заявил охранник.
- Тем лучше. Но вскроешь все номера и все номера лично проверишь. Понял, Шатров?
- Так точно, - тяжело вздохнув, ответил «свисток» и потопал с сержантом за ключами к администратору.
Жорик работал. Его «Nikon» стрекотал, как пулемёт «Максим». Дождавшись, когда эксперт сфотографирует хаотично разбросанные шмутки убиенного, я собрал их, и мы с Ворониным вынесли всё это добро в гостиную номера для досмотра. В карманах одежды нашли портмоне, три «пулемётные» ленты презервативов, пачку сигарет, зажигалку и связку ключей с брелоком от автомобиля «Мерседес». На удивление, в шикарном портмоне наличных и кредитных карточек не было. Только пропуск в ночной клуб «Голуби» и водительское удостоверение на имя…
- Бл… я же говрил… - расстроено ругнулся Воронин. - Честно… думал, может быть не он? А он… он! Жидков Виталий Сергеевич, мать его за ногу… Девяносто девятого года рождения… - сокрушался, трезвея, полковник.
- Да пошёл ты! – услышали мы через открытую дверь номера. - Где все, сержант?
- Гав – гав!!! – грозно подал голос служебный пёс.
- А-а-а! Бл… Уберите эту суку! – донёсся резкий противный женский голос.
- Фу, Степан! Это не сука, это кабель, - услышали мы обиженный голос прапорщика Сомовой.
- Петрович, ты что, Виолетту вызвал? – обратился я к Воронину за объяснениями, предвкушая все «прелести» общения с особо важной «важнячкой».
- Ага… сейчас. Кто меня спрашивал? Генерал приказал! Тебя и её… ёб… Виолетта Юрьна, мы здесь, заходите, пожалуйста, - повысил голос полковник, поправляя бабочку.
В номер без стука и приветствия, зато в традиционно хреновом настроении вошла она… старший следователь по особо важным делам Следственного комитета РФ в городе Москве подполковник юстиции Корниенко Виолетта Юрьевна.
- Ба! На работу, как на праздник? – с удивлением осматривая смокинг Воронина, решила поиздеваться следователь Корниенко. – А я вам судмедэксперта правильного привезла. Вам же правильный нужен… Да, Воронин? Наташенька, проходи… тебя клиент заждался.
В комнату вошла небольшого роста худенькая женщина лет сорока, с небольшим чемоданчиком в руках. Большие очки с толстыми диоптриями совсем не портили её открытого, свободного от косметики лица. Кивнув нам с Ворониным, она, моча, прошла в спальную комнату номера. «Важнячка» покрутила в руках вещички Жидкова, упаковала в целлофан предметы, имеющие отношение к убитому, и спросила:
- Я так понимаю, господа сыщики, нас тут всех собрали не просто так. Чапаев, обеспечь, пожалуйста, максимальную конфедициальность. Всех свидетелей и членов следственной группы предупредить об ответственности. Лично, Чапаев. Ну, а теперь, как говорится, - к столу!
Мы с Ворониным остались у входа в спальню, а Корниенко решительно зашла и остановилась, подбоченясь, у кровати с окровавленным телом, изучая детали с высоты своего роста. Так она простояла минуту, потом, как бы про себя, сказала:
- Значит, кобель… а на первый взгляд не скажешь. Честно говоря, думала, что он – сучка.
- Ты о чём, Виола? – спросил Воронин.
- Да так… о своём, о девичьем. Наташенька, а что у него во рту? Позволь узнать, - спросила она у судмедэксперта, раскладывающего свои блестящие нержавеющие инструменты на прикроватной тумбочке.
Наташа медленно и аккуратно потянула на себя окровавленную голубую простынь и, поправив очки, тихо сказала:
- Виолетта Юрьевна, судя по тому, что у молодого человека отсутствует собственно половой орган, во рту он его и держит. Иными словами, во рту трупа его член.
- О как! Гурман, - не к месту хмыкнула следачка. – Полагаю, убийца этим самым членом и написал вот это словечко. Ты смотри, какая ревнивая сучка!
Мы с Ворониным, молча, стояли и с интересом наблюдали, как следователь по особо важным делам, не стесняясь в выражениях, издевается над бедолагой без мужского достоинства. Увидев наши кривые рожи, Корниенко махнула рукой на выход. Увидев в коридоре участкового и администратора гостиницы с ключами от номеров, Виолетта Юрьевна попросила открыть нам любой свободный номер рядом с местом преступления. Проходя мимо Степана и Сомовой, я не удержался и погладил Блековича по его лобастой башке. Стёпа наклонил в бок голову, ляпнул пару раз языком и сказал басом:
-У-у-а!
А Сомова улыбнулась и тихо спросила:
- Товарищ подполковник, сухарик хотите?
Мы вошли в совершенно пустой номер и Корниенко, закрыв дверь на ключ, предложила сесть.
- Как говорится, буду краток, но… не обещаю. Пока смотрю на вас, пинкертоны, и понимаю, что ни хрена вы, мужики, не рубите фишку, как говорит мой младший, - грустно улыбнувшись, начала «важнячка».
- Ну, конечно… Что тут понимать? Убийство на почве ревности. Сначала задушили, потом отрезали член, написали на стене: «Кобель» и засунули пенис в рот жертвы. Что-то ещё? – мило улыбнувшись, спросил я.
- Понятное дело не наоборот! Было бы наоборот он бы так орал… - подключился полковник Воронин.
- Так, ну ладно, мальчики, слушайте умную тётю. Сейчас у нас, что? Правильно, май. А выборы в Думу когда? Правильно, в сентябре. И кто у нас кандидат? Правильно Жидков Сергей Ильич.
А наследник у Сергея Ильича у нас кто? – посмотрев на Воронина, спросила Виолетта Юрьевна.
- А наследник – убиенный Виталий Сергеевич Жидков, - кивнув, ответил полковник.
- И кто он? Боже, какие вы тяжёлые… – хлопнула себя по крутому бедру следачка. – Гей он, Воронин! Гей! И этот пидор с собственным членом во рту сидит сейчас в соседнем номере мёртвый. Ну?
- Как гей? – ошарашено спросил Воронин.
- А ты карточку клубную у него видел? «Голуби»! Самый модный сейчас в столице тусняк голубых и всяких… розовых там. Не слышал? А интересоваться нужно модными современными течениями… Не в Сомали живём, товарищи офицеры! Ладно. Я, собственно, и без карточки знала, что Жидков-младший – голубой. И это при таком отце! Представляете? А скоро выборы? Ну?
- Ясно. Убили сына такого известного человека это, конечно, трагедия и большое личное горе. Но, если на всеобщее обозрение выкатят информацию о том, что у кандидата в депутаты в Мосгор Думу убит сын – пидор… - начал развивать мысль я, понимая, к чему клонит Виолетта.
- Да ещё с собственным членом во рту! – красноречиво добавил Воронин.
- Наконец-то! Скандал будет такой… А партийные ряды, Чапаев, должны быть, что? Стерильными… Ой, сейчас что-то не то сказала… Поэтому никакой прессы, никакой утечки информации… Это я вам сейчас распоряжение Генерального довожу… Личная ответственность! – процедила сквозь зубы «важнячка», высверливая в наших с Ворониным мозгах воронки от полученной информации.
Негромко тренькнул айфон у Корниенко.
- Да, Дмитрий Борисович. Поняла, Дмитрий Борисович. Есть… - и, посмотрев на нас диким взглядом, зло процедила:
- Что смотрим? Жидков-старший у подъезда. Пацана отвязать, уложить и простынёй закрыть. Кстати, и протокол опознания, заодно, подпишем, - срываясь с места, приказала Корниенко.
Мы с Ворониным выбежали в коридор и рванули на место преступления. Но там уже всё было, как надо. Наши эксперты заканчивали работу и приготовили тело к приезду «спецперсонала». В ходе работы, Наташа и Жорик познакомились поближе и теперь весело о чём-то друг с другом делились, протирая свои руки и инструменты спиртом. В коридоре предупреждающе рыкнул Степан, и мы услышали строгое предупреждение Сомовой:
- Закрытая зона. Проход запрещён, работает следственная бригада МВД.
В ответ раздалось:
- Кто старший? Пусть выйдет.
- Давай, Чапаев, - подтолкнул меня полковник Воронин, - ты единственный из нас по форме.
Я одёрнул китель, поправил галстук и вышел в коридор, где несли дежурство наши «пограничники» Сомова и Степан. В начале коридора стояли четыре человека в костюмах. Правда, даже с такого расстояния была заметна разница в качестве и цене этих самых костюмов. У одного из мужчин правая рука была заведена внутрь пиджака. «Телохранитель» - понял я.
- Подполковник Чапаев Андрей Васильевич, оперативный дежурный по Управлению… С кем имею… - спросил я, доставая из внутреннего кармана кителя удостоверение.
- Я отец… - не поднимая головы, сказал стоящий впереди всей группы мужчина лет сорока пяти (правильно, в дорогом костюме).
- Сергей Ильич Жидков? Я понял… Проходите, пожалуйста. С вами может пройти один человек, остальные на месте. Уважаемый, руку опусти… - как можно спокойней попросил я.
Сомова со Степаном сделали три шага назад и Жидков с одним из телохранителей вошли в номер двадцать восемь. В спальне судмедэксперт и эксперт-криминалист собирали подушки, разбросанные по полу, в огромный целлофановый мешок. На мой вопросительный взгляд, Гагуа ответил:
- Хочу определить, какой из них именно была произведена асфиксия.
- Это получается, что его подушкой задушили? – негромко спросил Жидков, ни на кого не глядя.
- От чего наступила смерть, точнее мы скажем после вскрытия, но по результатам предварительного обследования смерть наступила примерно два с половиной часа назад в результате асфиксии, - также негромко ответила Наташа, - то есть от удушья, сопровождающегося критическим падением уровня кислорода и избытком углекислого газа в крови и тканях потерпевшего.
- А почему в крови весь? – спросил отец убитого, мрачно глядя на огромное кровавое пятно на простыни.
- Раны нанесены уже после убийства, Сергей Ильич. Думаю, убийца был в состоянии аффекта, - объяснил я. – Так бывает…
- Так бывает… Виталька… Виталька…
- Сергей Ильич, я следователь по особо важным делам Корниенко Виолетта Юрьевна. Мне поручено вести дело об убийстве вашего сына. Примите мои соболезнования. Посмотрите? – кивнув на тело закрытое простынёй, спросила следователь.
- Давайте…
Судмедэксперт аккуратно приподняла простынь с головы убитого, и депутат ближе подошел к кровати. Реакция была неожиданной. Мужика будто током ударило. Он резко отшатнулся, схватившись за голову… Охранник вовремя подставил плечо… Подбежала Наташа с ваткой, пропитанной нашатырём.
- Не нужно… - отмахнулся Жидков, прислонившись к стене, - может быть не к месту… хорошо, что мать его не дожила до этого дня. Виталька… Виталька…
- Извините, Сергей Ильич, вот тут подпишите… это протокол опознания, - попросила Корниенко, протягивая мужчине ручку.
- Уже что-то выяснили? Версии рабочие есть? Мотив? Подозреваемые… - подписывая протокол, уже ровным деловым тоном задавал вопросы Жидков.
- Работаем, Сергей Ильич. Пока в приоритете версия убийства на почве ревности, - ответила следачка.
- А, вы имеете ввиду эту надпись… Да уж… кобелём он был ещё каким. Молодой, да ранний… У меня к вам просьба… Держите меня в курсе вашего расследования. Хочу посмотреть в глаза этому душителю. Чапаев, говоришь? С тебя лично спрошу, Чапаев, - ткнув в мою сторону пальцем, строго сказал кандидат в депутаты. - Виктор, раздай товарищам мои визитки, - обратился он к охраннику.
И тут неожиданно его взгляд упал на стоящего в стороне Воронина в безукоризненно торжественном черном смокинге и бабочке. Жидков нахмурился, медленно подошёл к вытянувшемуся по стойке «смирно» Воронину и жёстко сказал:
- Налетели вороны… Не успело тело моего мальчика остыть, а они уже тут, как тут. Ладно… Если у вас фирма солидная, похороны у вас будем заказывать. Виктор, этому тоже визитку дай… Свяжешься с моим помощником.
Я краем глаза следил за реакцией Корниенко. После слов Жидкова её лицо побагровело, глаза выпучились, она как-то присела, держась обеими руками за низ живота, и эдаким крабиком, боком – боком вышла из номера в коридор.
- Что это с ней? – подозрительно спросил Жидков, почему то, глядя на меня.
- Женщина… до сих пор к виду крови привыкнуть не может, - глубоко вздохнув, ответил я, чувствуя, как от напряжения наливается краской моё лицо. Я ставил мировой рекорд по удержанию безудержного веселья в отдельно взятом мужском организме.
- Бывает… Я там, у входа, видел машину сына. Мы можем её домой забрать? – уже спокойным голосом поинтересовался Сергей Ильич.
- Пока нет. С ней ещё будут проводиться следственные мероприятия, - ответил я.
- Я вас понял, - кивнул головой Жидков, - держите меня в курсе. До свиданья, товарищи, - попрощался он со всеми, но пожал руку только мне.
Откуда-то вынырнула Виолетта Юрьевна с размазанной тушью под глазами и мутной каплей на кончике носа, и по-деловому начала раздавать поручения:
- Николай Петрович, ну чего ты тут такой торжественный? Ехал бы ты… к похоронам готовился, что ли…
- Знаешь, что, Корниенко… - попробовал возмутится полковник Воронин, в раздражении снимая с шеи бабочку. - «Если у вас фирма солидная…» Солидная у нас фирма… солидная!
- Ну, серьёзно, Коль… Мы тут с Чапаевым сами. Всё нормально будет… Давай! У тебя ж торжество сегодня, – хлопнув по плечу Воронина, сказала Виола.
- Да какое… два часа ночи. Ладно. Чапаев, завтра после дежурства зайди ко мне, расскажешь, чем тут всё закончилось, - согласился, наконец, совсем уже трезвый полковник и, не спеша, пошёл на выход из гостиницы.
- Чапаев, пошли наряд ППС по месту проживания официанта ресторана Вячеслава… Как его?
- Кривошеев Вячеслав, - подсказала администратор гостиницы.
- Во-во, Кривошеева. Похоже, он последний, кто видел Жидкова-младшего живым. А где наш участковый? Смелей давай, тётя не кусается. Номера осмотрел? Что выяснил?
- Так точно. На этаже из десяти номеров заняты были только три. Остальные проверил – пусто. В двадцать втором проживает Князев Сергей Петрович. Заехал три дня назад. Командированный из Нижнего. Провели опрос. Извините, пьяный в драбадан… Слышал, как собака в коридоре гавкала и всё. В двадцать девятом поинтересней. Пара. Мужчина и женщина. Местные. Паспорт только у мужчины. Стелькин Максим Анатольевич, частный предприниматель, восемьдесят первого года рождения, женат. Но в номере был не с женой, - загадочно улыбнулся участковый Шатров.
- А где двадцать девятый? Через стенку? – поинтересовалась В.Ю.
- Нет, в аккурат напротив! – уточнил «свисток».
- И чем они пользуются? «Тайдом» или «Ариэлем»? – насмешливо глядя на суетливого участкового, спросила «следачка».
- Не понял…
- Тогда мы идём к ним, Шатров! - уже давно привыкший к необычному юмору «важнячки», ответил я.
Вежливо постучав в дверь номера двадцать девять, мы вошли, оставив участкового в «тылу».
- Здравствуйте, господа. Меня зовут Виолетта Юрьевна, я следователь. Это Чапаев. Вы, наверное, уже знаете, что произошло в соседнем номере, и нам бы хотелось услышать, что вы знаете по существу этого происшествия. Очень хотелось бы… Да, Чапаев?
- Вы знаете, мы тут совершенно случайно… - первым начал петь арию «Заблудшего странника» частный предприниматель Стелькин Максим Анатольевич (имеющий паспорт).
- И я… и я тоже случайно, - пискнуло прелестное создание лет двадцати пяти в короткой юбочке (без документа, удостоверяющего личность).
- Так, стоп! Пока без протокола. Я даже фамилии твоей спрашивать пока не буду, детка. Рассказываете, что видели, что слышали, а дальше… А дальше, как пойдёт. Да, Чапаев? – с жизнерадостной улыбкой спросила меня В.Ю.
- Да, - ответил я, на всякий случай приветливо улыбнувшись.
- Вопросы самые простые. Когда вы сюда вошли? Что слышали из двадцать восьмого номера? Может быть, видели, кто приходил или уходил из номера? Какие звуки доносились? Не показалось ли что-нибудь странным? Давайте, ребята, напрягитесь… - ободряюще посмотрев на парочку, приготовилась слушать В.Ю.
- Извините, я не прислушивался. Да, собственно, мы сюда не за этим пришли, чтобы прислушиваться к звукам в соседнем номере, - пожал плечами гражданин Стелькин М.А.
- Макс, а я слышала… - виновато ответила девушка.
- Да, что ты там… - недовольно буркнул партнёр.
- Так! Вы мне тут не сбивайте свидетельницу! – грозно стукнула по столу ладонью старший следователь по особо важным. – Да, Чапаев? Рассказывай, милая, рассказывай.
- Ты Макс тогда в душе плескался, а я видела… а потом слышала, - начала девушка, доверительно придвигая свой стул ближе к В.Ю. (глупыха). – В двадцать восьмой официант заходил, я в глазок видела. Худенький такой с длинными волосиками. Меня, что удивило… не стучался он в номер, а открыл его своим ключом и тележку с бутылками и тарелками туда закатил. А ещё я слышала, как он дверь номера изнутри закрыл. Замок щёлкал… Мы не первый раз с Максом в гостинице… и ужины заказывали. Но, чтобы официант вот так сам… Это же странно, правда?
- Безусловно… - посмотрев на меня, ответила Корниенко. – Ну, а дальше, что было?
- Дальше… дальше Макс из душа вышел, ну и… - тихо ответила девушка, скромно кивнув в сторону широкой кровати.
- Что ж ты, Макс? Подождать не мог? – широко улыбнулась следачка, испепеляя взглядом нетерпеливого Максима Анатольевича Стелькина.
- Вы обещали… - отвернувшись в сторону, промямлил Стелькин.
- Обещала… обещала… И всё, что ли? Как тебя, милочка?
- Маша…
- Машенька… прелесть какая. Правда, Чапаев?
- А я ещё слышала, как официант уходил. У него тележка эта… что-то там с колёсиком. Тарахтит, как ткацкий станок. Я, кстати, на «Большевичке» работаю. Макс на балкон покурить вышел, а я в ванную побежала. И тут слышу… щёлк, щёлк… замок двери напротив. А потом тресь-тресь-тресь… тележка с поломанным колёсиком.
- Это он ещё раз пришёл или уезжал? – спросил я, поглядывая на Виолу.
- Это он уходил из двадцать восьмого, - ответила Маша. – Точно уходил. Телега скрипела в сторону лестницы. Так он больше и не приходил.
- И сколько он в номере в этом, получается, был? – как бы про себя спросила следачка.
- Ну я не знаю… Пока Макс в душе… потом мы это… но, правда, сегодня Макс как то быстро… - закатывая глаза, в слух вспоминала Маша. – Потом мы немного поругались, и Макс пошёл курить, а я в туалет… Минут двадцать, двадцать пять точно!
В дверь номера настойчиво постучали. Я выглянул… Передо мной стояла судмедэксперт Наташа. Поправив очки, она, скромно опустив глазки, негромко попросила:
- Извините, передайте, пожалуйста, Виолетте Юрьевне, что мы закончили и труповозка приехала. Тело отдавать?
Услышав её, важнячка крикнула:
- Никому ничего не отдавать, пусть лежит себе. И эти пусть ждут. Официанта привезли?
- Привезли. У администратора в кабинете сидит, - ответил участковый Шатров из-за двери.
- Ну и какого хрена молчите, партизаны? – возмутилась Корниенко. – Значит так! Вот тебе девочка, Маша, бланк, ручка… сиди, пиши всё, что мне сейчас наговорила. С подробностями и время везде указывай.
- Ну, вы же обещали! – возмутился кавалер.
- Обещала. Обещала, Чапаев? Так и быть, про интим не пиши, а остальное всё сюда! Оба! Обещала я им… Шатров, не отпускать этих… И крикни «пепсам», пусть официанта нежно так прямо сюда ведут. В двадцать восьмой…
Мы с Виолеттой Юрьевной зашли в гостиную номера «люкс» и сели в глубокие кожаные кресла у круглого журнального столика. Вошёл старший сержант и положил перед нами паспорт задержанного. Я взял паспорт, раскрыл его на первой странице и прочитал вслух:
- Кривошеев Вячеслав Иннокентьевич.
- Это я… - тихо сказал вошедший в номер худенький невысокий парень с длинными вьющимися светлыми волосами. – Здравствуйте.
- Здравствуйте, Вячеслав. Вам объяснили для чего, собственно, вас привезли? – спокойным, я бы даже сказал вкрадчивым, голосом задала вопрос следователь.
- Да. У нас в этом номере человека убили. А я сюда заказ привозил. А когда пришёл чтобы посуду забрать и рассчитаться, то увидел… короче, зверски его кто-то убил, - глядя в глаза Виолетте Юрьевне, без запинки выдал Кривошеев. – Я тут же всё администратору рассказал.
- Кривошеев, а расскажи нам всё с самого начала. Кто передал заказ? Кто тебя послал в двадцать восьмой? О чем вы говорили с убитым? Когда пришёл за посудой? Что увидел? – перечислил вопросы я, стараясь подстроиться под индивидуальный стиль допроса следователя Корниенко.
- И, Слава… не торопитесь, - полуприкрыв глаза, попросила Виола, расслабленно вытянув ноги.
- Да ничего такого… - начал вещать Кривошеев. – Поступил заказ из «люкса». Две бутылки шампанского французского, корзину с фруктами, два чизкейка и мороженное.
- А мороженного сколько и какое? – облизнув губы, поинтересовалась Виолетта Юрьевна.
- Два… ванильное и фисташковое. Ну вот… Я привёз всё это в номер и поставил вот на этот столик. Предупредил клиента, что ресторан у нас работает до двадцати трёх. Он сказал, типа, ну тогда в двадцать три и расчёт получишь, и посуду заберёшь. Я сказал, что ладно, мол, и ушёл, - замолчал вдруг Вячеслав.
- Ну? А дальше, что? – сонно спросила следователь.
- Дальше? Дальше я в двадцать три поднимаюсь, стучу в дверь, а мне никто не открывает. Стучу ещё раз… потом на ручку нажал, а дверь не запертой оказалась. Ну, я тележку в номер загнал и хотел со стола убирать, но потом, думаю, пусть клиент сначала рассчитается. Кричу, а мне никто не отвечает…
- А что кричал? – спрашиваю.
- Виталик, где ты?
- Так вы знакомы были? – неожиданно встрепенулась Виолетта Юрьевна. – А ну-ка, всё на стол из карманов!
- Не понял… Зачем? Виталий наш постоянный клиент… был, – попробовал возмутиться Кривошеев.
Но я был рядом и пришёл нерешительному парню на помощь. На столе оказались ключи от квартиры, какие-то квитанции, приличная сумма рублей и всевозможные скидочные карточки. В.Ю. тут же начала активно всё это рассматривать.
- Слава, у вас сегодня зарплата была? Откуда столько рубасов, Вячеслав? Или это только чаевые за сервис и хорошее поведение? О! Чапаев, смотри! Вот, что я искала! – радостным голосом выкрикнула следачка и протянула мне карточку-пропуск в столичный ночной клуб «Голуби».
- Так ты из этой стаи, Кривошеев? – засмеявшись, поинтересовался я.
- Я не понял… причём здесь… вы не имеете права, - плаксиво заныл официант, пятясь назад.
Неожиданно в дверь гостиной протиснулась голова в белой медицинской шапочке:
- Господа! Имейте совесть, господа. Два ночи. Мы трупешник забираем?
- Сомова! Почему… - дальше никто не слышал, о чём я спрашивал Сомову. Даже я сам. Почему? В разговор вступил Степан Блекович…
- Уафф! Уафф!!!! – как-то так разносилось по коридорам гостиницы «Ми шель».
- С собакой ты придумал, Чапаев? – улыбаясь, спросила Виолетта.
- Ну не то, что бы я…
- Ты бери их с собой по возможности чаще… Как то защищённей себя чувствуешь! Дисциплинирует опять же…
- Так он ещё и след берёт… - с гордостью за Степана сказал я, надеясь, что меня не слышит Сомова.
- Та ладно…
- Зуб даю…
- Зуб потом, Чапаев. А сейчас пройдёмте к покойничку. Проходите, Кривошеев, проходите, - подталкивая в спину упирающегося официанта, настаивала Корниенко.
- Я покойников боюсь… - упирался парень, отворачиваясь от накрытого простынёй покойника.
- А чего их бояться? Лежат себе тихонько, никого не трогают. Ты, гадёныш, зачем своему любовнику писюн отрезал? – неожиданно для всех задала вопрос официанту следователь по особо важным, резко сдёргивая с трупа окровавленную простынь.
- Ничего я… мне домой нужно… - жалобно загундосил Кривошеев, закрывая ладонями лицо.
- А чем ты резал, живодёр? Медэксперт говорит, что чем-то не очень острым. Ножичек с собой у тебя, Славик? – подключился и я к психической атаке.
- Смотри, Чапаев! А член то где? Писюн никто не видел? Во рту же был… Ты не брал случайно? – в сердцах всплеснула руками Виолетта Юрьевна, почему посмотрев на меня.
- Нет! Может, проглотил? У покойников такое бывает, я слышал. Это когда последний вздох… В кино видел, Славик? А тут он вроде вздохнуть напоследок хотел, а рот забит чёрти чем… Вот и сглотнул! – продолжил развивать тему я, надеясь, что душевный «фурункул» у мальца вот-вот рванёт.
И рванул! Кривошеев как-то позеленел лицом, коленки подкосились, и его благополучно вывернуло… Прямо недалеко от холодного любовника. Шампанским, фруктами, малиновым чизкейком…
* * * * *
Тело Жикова младшего увезли, и мы отпустили всех свидетелей, взяв с них подписки о невыезде. Судмедэксперта повезли домой ППСники, а администратор гостиницы пошла плакать к себе в кабинет. Сомова со Степаном пристроились на большом диване в вестибюле и слушали историю жизни разговорчивого пенсионра-охранника. Жорик Гагуа настроил видеокамеру и мы со старшим следователем Корниенко решили провести первый допрос подозреваемого Кривошеева в рамках предварительного следствия по делу.
- С этим… с Жидковым мы в клубе «Голуби» познакомились полгода назад. Ну и закрутилось. Я его сразу предупредил, что против беспорядочных связей. Что, если встречаемся, то больше никаких… Ну, сами понимаете, СПИД и всё такое… Сначала всё так и было. У меня встречаться негде. Квартира маленькая… мама, бабушка больная… А он крутыш… Машину его видели? Ну, вот… помогал мне. Подарки там, деньги, когда попрошу. Но вы не думайте, я не наглел. Я не проститутка какая нибудь. А тут чувствую, что-то мой Виталик про меня забывать стал. Приезжал редко, «чирик» на столе оставит и всё, как бы… Прихожу как то в «Голуби», а мне мои… друзья, в общем, и говорят, мол… Типа, твой Виталька сучек меняет, как перчатки. Смотри, типа, без презика не давай! Ах ты, думаю, кобель… Ну я всё и придумал. Вот так со всеми кобелями нужно… Скажите, а в тюрьме такие же, как я, есть?
- Есть, Слава, есть… - печально ответила следачка, - дальше, что? Привязал руки к спинке кровати, задушил подушкой, а потом член отрезал?
- Ну да. Вы и без меня всё знаете, - уже ничему не удивляясь, ответил Кривошеев, с жалостью в глазах рассматривая свои руки в наручниках.
- Резал чем? – спросил я, понимая, что даже при таком признании, нож это железная улика.
- Десертным ножом, - просто ответил Славик. – Еле отрезал. Тупой, зараза…
- А дел его куда?
- Кого? Член…
- Да нет… ножик этот десертный, - брезгливо морщась, спросил я.
- Так я его сразу в мусорный бак выбросил. Он и сейчас там. Мусор только утром вывезут. Честно, - уже безразличным голосом признался Славик.
- Шатров!!! – почти хором крикнули мы с Виолеттой Юрьевной.
* * * * *
Душегуба увез в СИЗО вызванный экипаж ППС. Корниенко приняла волевое решение – на допрос подозреваемого в убийстве вызвать ближе к обеду. Нет, ну надо же и «важнякам» иногда отдыхать, пёрышки оставшиеся после борьбы с преступным элементом почистить, бельишко сменить. Оставшиеся члены следственной группы разместились в моём «барсике». Ехали весело.
- Нет, ну надо же пса с собой в гостиницу притащить, - веселилась Виолета Юрьевна. – Как тебя?
- Сомова.
- А его?
- Степан. Степан Блекович.
- Ой! Ну, я не могу! Эта орёт: «Стой, бл… работает следственный комитет!» А этот, как зарычит… Как его?
- Он Степан, а я Сомова, - переглядываясь с Гагуа, начала смеяться и прапорщик-кинолог.
- Я и говорю, пацаны депутатские, наверное, штанишки то замочили! – заливалась следачка. – Чапаев, ты бери их с собой чаще!
- А с этим похоронным бюро… - напомнил я о проколе Воронина.
- Ох, ёб… напомнил! Меня чуть на куски не разнесло! – вспомнила Виолетта Юрьевна, вытирая под очками навернувшиеся слёзы. – И такой каламбурчик получился… Жидков: «…налетели вороны…» А перед ним полковник Воронин собственной персоной… Нет, ну определённо ему смокинг идёт… Это ж анекдот какой то!
- Слушай, Виолет, давай договоримся… Не напоминай ты ему этот позор… На мне зло срывать будет, ты ж его знаешь, - попросил я на всякий случай.
- Ладно, Чапаев, я ж понимаю… авторитет. Слушайте… Сомова, а чем вы там сзади всё время хрустите? – поинтересовалась В.Ю., в очередной раз, услышав смачный хруст за своей спиной.
- Это они сухарики едят. Стёпа любит, - ответил за Сомову я, глядя в зеркало заднего вида.
- Вкусные, между прочим, подсоленные, - согласился Гагуа, отправляя сухарик в рот.
- Да? А нам можно попробовать? Жрать хочется, мочи нет, - сложив ладошки лодочкой, попросила старший следователь Следственного комитета.
До самой Управы в салоне моего «барсика» так хрустело, что аж в ушах колокольчики дилинькали. Сухариков хватило всем. Потому как карманы в комбинезоне прапорщика Сомовой были бездонными.