В Эйлате, что на Красном море, октябрь перестал быть красным. Толпа краснокожих пришельцев из Челябинска, раздражавших зрение и слух, больше не заполняет Эйлат в октябре. Взгляд с трудом находит одинокую даму в красном купальнике. Крашеную блондинку, играющую в кошки-мышки со своим возрастом.
Да, Эйлат утратил аромат порока. В наступающих вечерних сумерках никто уже не торопится срывать цветы удовольствий. Обилие медицинских масок на лицах заставляет задуматься о скоротечности бренной жизни. Хладную душу не согревает даже шопинг. Зачем мне новая пара обуви, если ещё не стоптаны туфли «Саламандра», в которых когда-то, холодным ноябрьским вечером, я улетел из Ленинграда в Тель-Авив? Из всех соблазнов для нас важнейшим осталось обжорство. Но к концу недолгого отдыха возникает стойкое отвращение к пище. «Домой, домой, на север», — думаю я, бросая пожитки в багажник автомобиля, — «Домой, к холодильнику, полному сочной моркови и свежего зелёного салата». Благие порывы наполняют мои паруса. В путь!