Тем не менее, мне нравилось, когда к нам приходили наши новые знакомые. Они сразу брались за дело: проявляли плёнку или печатали фотографии. Чаепитие стало традиционным. Мама заваривала чай, она была благодарна за деньги, которые они платили, папа не требовал их, чтобы положить в общую копилку .
На эти деньги она умудрялась купить для нас с Ядей какие-то обновки. Хотя чаще перешивала свои или те вещи, которые мы получили в посылке от тёти Маши, но они никому не подошли. Мама была мастерица на все руки. А швейная машинка «Зингер» могла шить и тонкую ткань, и папину кожу, когда он тачал кому-то сапоги. Хотя я стала одеваться лучше, но фуфайка и валенки как будто прилипли навечно к моему телу.
Иногда появлялся и четвёртый наш «постоялец» – Степан. Он не интересовался фотографией, приходил просто так, за компанию.
Я во все глаза смотрела, как они готовили растворы для проявки плёнки, как печатали фотографии. Они часто фотографировали меня, видно, им это нравилось. Когда распивали чай, разговоры были на разные темы – про их и мою учёбу, про увлечения, и про книги. Мне льстило, что они, хоть старше и учёнее меня, но я веду с ними разговор как бы на равных. Хорошо, что столько разных книг прочла и читаю!
Однажды, посмеиваясь над собой, поделилась с ними своей, канувшей во тьму неизвестности, мечтой стать астрономом. Как только начались уроки астрономии, и я поняла, что там всё построено на математических расчётах, осознала: астрономия – не мой путь. Мне лучше иметь профессию, связанную с литературой.
- А хочешь, я тебя подтяну по математике? – Неожиданно предложил Эдик Фельдман.
- И я помогу, - поддержал его Аркадий. Он казался самым старым из них, невысокого роста и с кудрявыми волосами.
- Пользуйся случаем, - пробасил и Сергей – у него был такой низкий голос.
- Отлично! – Воскликнула я, сама про себя думая, что на трояк я математику знаю – мне хватит, а вот фотографировать и делать фотографии научусь – это здорово! Чем не профессия?!
Когда становилось темно, они завершали дела и торопились к себе в общежитие, а до него топать все три километра – до Иртыша. Но, прежде чем они уходили со двора, я проводила экскурсию по звёздному небу, всякий раз прибавляя новое созвездие. Ага, не только вы меня учить будете!
Они стали в доме своими людьми, могли заглянуть на пару минут, если потребовался фотоаппарат, или шли в кино. Приглашали и меня пойти с ними, но я отказывалась. Нечего другим знать, что я общаюсь с взрослыми – бог знает, что подумают! А сама пригласила в клуб на праздничный концерт в честь Дня Октябрьской революции – пусть посмотрят, как мы с Мишей ведём программу, пусть знают, что и я не лыком шита.
Концерт был сборный: участвовали и взрослые артисты, и школьники. Мы были признанными ведущими, поэтому даже такой ответственный концерт вести доверили нам. Тем более что мы не просто объявляли номера, но и разыгрывали сценки.
Тексты для них писали сами, правда, иногда вставляя то, что «выловили» из радиопередач. Перед концертами наши тексты проверял не только директор школы, но и секретарь партийной организации совхоза.
Мне не удалось увидеть наших знакомых в зале – было слишком много народа.
Когда я пришла домой, увидела празднично накрытый стол.
- У нас будут гости?
Свой подарок родители вручили ещё накануне. Я вошла в комнату, чтобы переодеться, Мама остановила, сказав коротко:
- Не спеши. Гости будут – уже на подходе.
Кто это? После Бразевичей у нас не было близких друзей, кроме моих или Ядиных подружек.
В дверь постучали. Вошли наши «постояльцы», все четверо. Подоспел и папа. Когда сели за стол, встал Аркадий и торжественно поздравил всех с праздником, а меня с днём рождения.
- Шестнадцать лет – уже почти невеста! – Пошутил он.
Остальные весело поддержали. Папа уже успел налить в стаканы свой фирменный напиток – самогон. Ребята чем-то зашуршали под столом и передали Эдику коробку. Фотоаппарат «Смена»» - мечта всех ребят: недорогой, но с хорошим объективом!
- Это тебе от нас, Ирена! В честь дня рождения.
Моё полное имя прозвучало как-то очень торжественно. И мне вспомнились слова Виктора «Ваше имя звучит музыкально».
Мои родители были растроганы. Я схватила коробку и в порыве благодарности на секунду повисла на шее Аркадия, то же проделала и с остальными. Вот это подарок! Посмотрела на маму – не она ли попросила их так меня поздравить? У неё было какое-то странное лицо: то ли она улыбалась, то ли готова была заплакать.
Уже лёжа в постели, я перебирала события дня и вспомнила то, что мама поведала тёте Мане Бразевич о своей молодости на наших посиделках. Хотя в это время мы с Ядей готовили бутерброды к чаю, но у нас ушки на макушке, а комната одна – всё слышали!
Маме было семнадцать, когда она начала встречаться с папой. Однажды вечером они догуляли до озера Зирго, папа хотел нарвать ей лилий. Идти далековато, за город. Он вошёл в воду, сорвал несколько лилий, предложил посидеть на берегу. Они уже и раньше целовались. Но тут он повалил её на траву и вдруг стал задирать подол её платья. Она не ожидала от него такой подлости. Испуганная, она вырвалась из объятий, вскочила и бросилась по тропинке в лес. А за ним – городское кладбище. Каково оказаться там ночью? А к дому бежать через весь город!
Бежала всю дорогу, всё равно было очень поздно. Дверь отперта – родители уснули, не дождавшись её. Она тихонько пробралась к кровати, разделась и быстро нырнула под одеяло. Вот такая история. Может, мама в ту минуту, когда смотрела на меня, подумала, что её дочки выросли, и теперь их ждут всякие испытания?
Мы, конечно, слушали, развесив уши, и переживали за маму, как будто это происходило с нами. Когда мы с Ядей улеглись в постель, сестра поделилась своим выводом от маминого рассказа:
- А если бы она не убежала, представляешь, что было бы: папа ни за что испорченную не взял в жёны, а родился бы ребёнок?..
Продолжение следует